Kitabı oku: «Избранное. Стихотворения, песни, поздравления», sayfa 2

ЖИТЬ ПО СОВЕСТИ

Дикие лошади

 
Мы жить предпочитаем в чистом поле.
Не по нутру нам запахи конюшен.
Порой мы голодны, зато – на воле.
Нам только чистый, свежий воздух нужен.
 
 
      Мы мчимся вскачь средь бела дня,
      Бежим рысцою среди ночи.
      На необъезженного вольного коня
      Так много седоков запрыгнуть хочет.
 
 
            Про нас твердят, мол, всё равно научатся
            Седло, узду и удила терпеть.
            Но только с нами это не получится.
            Одно из двух: свобода или смерть!
 
 
Сейчас уже почти забыто всеми
(Забыть, забыть! – приказано не зря же)
Далёкое прекраснейшее время,
Когда скакали кони без упряжек.
 
 
      Конь всякий птицею летел,
      Да без кнута, без крика: «Трогай!».
      И каждый так бежал, как только сам хотел,
      Куда хотел и лишь своей дорогой.
 
 
            Сегодня конь раздумьями не мучится.
            Привык, что по нему гуляет плеть.
            Но только с нами это не получится —
            Одно из двух: свобода или смерть.
 
 
Нас называют «дикими», ну что же?
Мы в цирках не красуемся в плюмаже
И сапоги не шьют из нашей кожи,
Не варят на колбасы мясо наше.
 
 
      Живёте вы, поднять не смея глаз
      На тех, кто вас загнал в конюшни – норы,
      И позволяете, чтоб ездили на вас,
      Боль принося, вонзали в рёбра шпоры.
 
 
            Эй, кони, встаньте на дыбы! Довольно ли
            Ещё хоть миг мучения терпеть?
            Спешите к нам, туда, где ветры вольные,
            Где выбор дан: свобода или смерть.
 

29 августа 1987

Марш говорящих деревьев

Учёные подозревают, что деревья – это своеобразные разумные существа. Один из примеров: стоят рядом два дерева. Садовник обрубает осенью ветки одного, а второе в момент наступления зимних холодов протягивает свои ветки на помощь обиженному собрату, как бы желая согреть, защитить его от непогоды и от жестокости человека.

 
Подступает вплотную время, грозное время,
Чтоб высказывать всё напрямик.
Это мы говорим вам, мы – живые деревья,
Наших крон шелестящий язык.
Обвиняем вас, люди. Вы слепые и злые.
Жечь деревья, рубить – весь ваш сказ.
Ну, когда ж вы поймёте, что мы тоже живые,
Что есть чувства и разум у нас?
 
 
      Как над нами люди, как ветра не бьются,
      Чтобы уничтожить враз, навеки,
      Ну а корни, корни, корни остаются
      И пускают новые побеги.
 
 
Каждый жест, каждый шаг наш, вмиг у вас на заметке.
Быть нельзя нам и ЛЭП заодно.
Вы нам рубите руки, а, по-вашему, ветки.
Вверх тянуться нам запрещено.
Посмотрите на мебель, на диваны и кресла,
На повисший над речкою мост.
Всё заполнено нами: наши груди и чресла
И на части распиленный мозг.
 
 
      Там сердца, конечно, высохли, не бьются.
      Ничего, крепитесь, пни-калеки!
      Что бы ни случилось, корни остаются
      И пускают новые побеги.
 
 
Умудрились нацелить в космос радио ухо
И хоть там вас никто не зовёт,
А зовём рядом, здесь мы, с этим делом тут глухо.
Со своими – вам больше забот.
Нас всё меньше и меньше в развитом вашем веке.
Наловчились с нас кожу сдирать.
Закупорили в банки наших слёз горьких реки,
Стали с сахаром их продавать.
 
 
      Наши слёзы, братцы, верим, отольются.
      Ничего, крепитесь, пни-калеки.
      Что бы ни случилось, корни остаются
      И пускают новые побеги.
 
 
Ничего, погодите! Знаем, будет возмездье.
Хватит жечь нас, пилить и рубить.
Не трёхногие с Марса или плазма созвездий —
Мы придём за себя отомстить!
Из земли вырвем корни. В шуме, грохоте, стуке
Мы к вам плотной стеной подойдём,
И, по-вашему, ветки, а по-нашему руки,
Мы на шее на вашей сплетём.
 
 
      Мы жаждем открытых глаз.
      Незачем – вату в уши.
      Люди, вы слышите нас?
      В мир распахните души.
 

10 мая 1984

Чувства на продаже

Стало жить трудновато.

Не хватает зарплаты.

Всё вокруг дорожает.

Выживать надо мне.

Вот я, хмур и невесел,

Объявленье повесил:

«Продаю свои чувства

По доступной цене.

Предлагаю вам ласку,

Что похожа на сказку,

И любовь предлагаю,

Уваженье и такт.

Есть в наличии совесть.

Есть и скверное, то есть —

Трусость, жадность и злоба.

Мы составим контракт».

Шквал звонков был мне сразу.

Я от всех слышал фразу:

«Жадность, злость покупаем.

Трусость оптом берём.

Уж такая харизма.

Нам бы больше садизма.

Поищи – купим баксом,

А не вшивым рублём».

И лишился я скверны.

Стал, как ангел, наверно.

Чистый, словно родился.

Нет пороков во мне.

Будто грязную робу

Сжёг я глупость и злобу.

Жадность, трусость продал я

По приличной цене.

Я сегодня с деньгами.

На душе только камень.

Что случилось с людьми-то?

Их понять нету сил.

Ведь печальная повесть:

Про любовь и про совесть

Ни один покупатель

Даже вскользь не спросил.

20 июня 2007

Собака не предаст

 
Я живу не просто так —
Думой озабочен.
Обожаю я собак,
А людей не очень.
Человек предать горазд
За большие «бабки»,
А собака не предаст,
Не поднимет лапки.
 
 
И с соседским кобелём,
Если вы в отъезде,
Не заявится в ваш дом,
Переспать чтоб вместе.
Не отключит телефон,
Если вы звоните…
Пёс хорош со всех сторон.
Вдумайтесь, взгляните!
 
 
Не оставит вас в беде,
Спину не покажет.
Ваши тайны пёс нигде
Никому не скажет.
Власть ругаете, а пёс
Ваши речи слышит,
Но в охранку свой донос
В жизни не напишет.
 
 
Пес не хлещет алкоголь.
Если опечален —
Не показывает боль,
Воет лишь ночами.
Псу не нужен омнопон
И марихуана.
Никогда не станет он
Гнусным наркоманом.
 
 
Пёс – не то, что человек.
Шарик – не придурок
И в подъезде он вовек
Не швырнёт окурок.
Громко музыку включать,
Матом уши ранить,
Кнопки в лифте поджигать
Никогда не станет.
 
 
Чем я больше узнаю
Про двуногих – мука.
Оды больше я пою
Кобелям и сукам.
Человек предать горазд
И в любви, и в драке,
А собака не предаст.
Верю я собаке!
 

13 июня 2005

«Людям хочется обмануться…»

 
Людям хочется обмануться.
А особенно в наши дни.
Мол, порхают по небу блюдца,
Но не просто летят они,
А в отличье от нас не дремлют:
Уроженцы чужой звезды
Контролируют нашу Землю,
Чтоб спасти землян от беды.
 
 
Ох, не хочется людям правды!
Верят запросто в ад, и в рай.
Горькой правде они не рады.
Ложь им сладкую подавай.
Верят в добрый слух, не иначе.
Слухи ширятся всё сильней:
Мол, опомнилась власть и схвачен,
Арестован, в тюрьме злодей.
 
 
А преступник в ответ смеётся.
Он на взятки властям горазд.
Он-то знает – всё обойдётся.
Вора вор никогда не сдаст…
 
 
Обмануться желают люди.
У меня, например, есть друг.
Он-то думает – она любит,
А ей просто нужен супруг.
Вот знакомая – что есть силы
К ЗАГСу мчалась, теперь скулит.
Оказался альфонсом милый.
Водку пьёт на её рубли.
 
 
Людям хочется обмануться.
Ничего в том дурного нет.
И, наверно, летают «блюдца»
И любовь не мираж, не бред.
Но вокруг столько лжи и мрази,
А мы помощи ждём извне…
Мы безрукие с вами разве
В нашем доме, в своей стране?
 

23 мая 2008

Дорога на дуэль
(Мысленное обращение к любимой)

 
Снег поскрипывает.
Тройка бешено мчится.
Не покрикивает,
Как обычно, возница.
Слишком кони послушны,
В лес летят, в глубину.
Тяжело мне и душно.
Воротник расстегну.
 
 
Сжала сердце тоска.
Но любуюсь при этом,
Как горят облака
В чудной дымке рассвета,
Как прекрасны деревья
И кусты на лугу!
Жить бы мне, но, поверь, я
Больше так не могу.
 
 
Петербург мне не мил,
Где усмешки, как плети.
Нет во мне больше сил
Злые выдержать сплетни.
Всюду – ложь. Вне сомнений,
Близких нет, лишь враги.
Кредиторы, как тени,
Как удавы – долги.
 
 
Моя милая, сгину —
Ты поймёшь, кем я был.
Потому мир покинул,
Что тебя я любил!..
Лучше мне – на кладби́ще,
Чем у сплетен в грязи.
Эй, возница, дружище,
Поскорее вези!
 
 
Мои руки, как лёд.
Заведён я и взвинчен.
Верю, пуля пробьёт
Грудь навылет мне нынче.
Только это и надо.
Я за тем и лечу.
Пуля мне, как награда.
Скорой смерти хочу.
 
 
Эй, коней не жалей!
Видишь, я на пределе.
Ну, ещё побыстрей!
Я заждался дуэли.
Как живу, ровным счётом —
Это вовсе не жизнь.
Прилетай, ворон чёрный,
Надо мной покружись…
 

12 июля 2007

О Пушкине и не только

Небольшое уточнение для слишком ревностных поклонников Александра Сергеевича Пушкина. Он обладал великолепным чувством юмора и думаю, улыбнулся бы, прочитав в этом стихотворении о своём чрезвычайно обильном творчестве, которое огорчало меня и моих сверстников-подростков, когда мы были ещё юными и несмышлёными.

 
1
Без поэзии – тоска. Без поэтов
      скучно мне.
С тем встречаю штиль, а с тем —
      шторм, девятый вал.
Я на днях статью прочёл
      о великом Пушкине.
Ничего там нового,
      правда, не узнал.
 
 
Азбучные истины
      мной давно изучены.
Мол, давил на Пушкина
      жизни тяжкий пресс.
Цензоры неистовы,
      и долги замучили.
Был поэт ревнив.
      Его донимал Дантес.
 
 
Власть поэта за рубеж
      не пускала, стерва.
Бенкендорфу лично он
      далеко не мил.
И обласкан не был он
      Николаем Первым.
И тираж стихов его
      лишь в три тыщи был.
 
 
Гений – Пушкин! Равных нет —
      не ищи и не свищи.
Про другое думаю,
      высказать спешу.
Было ли когда легко
      хоть кому из пишущих?
Про других не буду я.
      Про себя скажу.
 
 
2
В трудовой я рос семье.
      Был чуть-чуть психованный,
Ибо начал чувствовать —
      с нянечкой беда.
Не было подобия
      Арины Родионовны.
Никакой и не было
      няньки никогда.
 
 
От Елены – от моей
      бабушки – Григорьевны
Я ни разу, в общем-то,
      сказок не слыхал,
Вот и не развился я
      методом ускоренным.
И мальцом себя в стихах
      пробовать не стал.
 
 
Эх, не навевала мне
      бабушка сюжетики!
Редко улыбалась нам.
      Грыз проклятый зоб,
Загрызал… Бессильными
      оказались медики,
Бабушку серьёзную
      положили в гроб.
 
 
…Моя мама в юности
      на балы не ездила.
Летом с хворостиною
      уток стерегла.
Не светило яркое
      ей имён созвездие
В темноте медвежьего
      дальнего угла.
 
 
Батю царь к себе не звал,
      ни о чём не спрашивал.
На горбу мешки таскал
      юный мой юнец,
Чтоб копейку получить…
      На балы не хаживал.
Уставал. В колхозный клуб
      не ходил отец.
 
 
3
Я пришёл в редакцию.
      Был редактор бледен.
Говорили, что старик
      очень сильно пил.
Так или не этак, но
      «нас он не заметил,
В гроб сходя», лишь выругал,
      не благословил.
 
 
Я просил вернуть тетрадь
      со стихами – тщетно…
Через месяц лишь нашёл.
      Морщился, зевал.
Массу общих слов сказал.
      Ничего конкретно.
Понял я, тетрадь мою
      он не открывал.
 
 
4
Помню школу. Курс её,
      мягко скажем, спорен.
На уроках знали мы
      скуку, маету.
«Лишний (нас не волновал)
      человек» – Печорин.
Не ценили Чацкого
      ум и остроту.
 
 
…Пушкин про́жил тридцать семь.
      Сделал не на шутку!
Учишь – задыхаешься,
      словно в горле кость.
А до ста бы дотянул?
      Аж подумать жутко,
Сколько бы заучивать
      нам тогда пришлось!
 
 
Вызовут к доске – идёшь
       потный и неловкий.
Не слова – мычание
      извлекаешь ты.
Пробубнишь, как пономарь,
      чёртовы рифмовки.
Не забыть, не сбиться бы —
      вот и все мечты!
 
 
Я поэтов не любил,
      я поэтов хаял.
Стыдно мне сейчас про то
      людям рассказать.
Просто удивительно,
      как пришёл к стихам я.
Стал читать их, сам теперь
      пробую писать.
 
 
Ну а где пишу? Весь день
      я кручусь в заботах, но
Если время выдалось,
      вечером пишу.
Всё ж, отдача малая.
      Мне бы в отпуск, в Болдино.
Дайте ссылку в Болдино,
      лет на пять, прошу!
 
 
Дома телевизор, трёп,
      всё такое прочее,
Что присуще в принципе
      вообще семье.
Хорошо, наверное,
      сочинять и ночью бы,
Только днём, не выспавшись,
      как работать мне?
 
 
5
Если бы, устав от дел,
      я домой пришёл,
А меня слуга раздел —
      было б хорошо!
Глядь на стол, а там – балык,
      с ягодой вареник.
Мне слуга анисовой
      двести грамм налил.
Я часок вздремнул, в журнал
      еду «Современник»,
Где роман последний свой
      нынче поместил.
Пру в редакцию, как прёт,
      извините, трактор.
В дверь стучать не надо там
      из последних сил.
Хорошо писать, когда
      сам себе редактор!
Хорошо писать, когда
      сам себе кассир!
 
 
Не сошёл бы я с пути
      даже ни на йоту.
Лира – вот мой первый друг.
      Больше никого.
А какой-нибудь Дантес
      пакостил бы – к чёрту!
Слишком много чести, чтоб
      замечать его.
 
 
6
И меня не любит власть.
      Власть себя лишь любит.
Лживых, льстивых рифмачей
      обожает царь.
Я по улице иду,
      вдруг подходят люди.
«Пишешь честно, – говорят, —
      ты и дальше шпарь!»
 
 
Шпарю… Меньше, чем хочу.
      Стих ведь не прокормит.
Книжку тонкую издал.
      Сотня – весь тираж.
Вновь подёнщиной займусь,
      Чтобы – тонус в норме,
Сыр и масло мог купить,
      хлеб и карандаш…
 
 
А порой так хочется —
      на плечо гитару
И на двести лет назад
      в стольный град рвануть.
Там на тройке пронестись
      с девочками к «Яру»,
Да на бал одним глазком
      хоть разок взглянуть.
 
 
Да найти бы тот салон
      хорошо, конечно
(Душ почувствовать родство,
      счастья миг вкусить),
Где стихи читает он,
      сам земной и грешный,
Средь поэтов – божество,
      лучший на Руси…
 

25 мая 1998

Моим недоброжелателям

 
1
Мне противно и тошно,
Если хмыкают критики:
«В ваших песнях, Бобошко,
Слишком много политики.
Хватит петь о народе,
Обнищал, мол, спивается.
Надо петь о природе,
О загадках и таинствах,
О страстя́х и о вздохах.
Чтоб в стихах – недосказанность…
С экономикой плохо —
Журналиста обязанность:
Нацарапать в газету
Фельетон сатирический.
Несолидно поэту
Видеть мир с политической
Точки зрения. Ложку
Дёгтя в мёд вы суёте.
Не поэт вы, Бобошко!
Не о том вы поёте».
 
 
2
Да заткнитесь вы, критики, и катитесь подальше!
Разве я о политике? Если трусости, фальши
Я терпеть не желаю. Если жить нынче жутко,
Если я презираю власть воров и ублюдков,
Если горы халтуры я читаю и вижу,
Если литература продаётся бесстыже,
Как последняя шлюха. На ТВ и на видике
С правдой, с совестью «глухо». Разве я о политике?
Если люди годами не имеют зарплаты, —
Разве можно стихами про Луну и закаты?!
 
 
3
А работу имеешь – ходишь вечно пугливый,
Чтоб не выгнал за мелочь частник властолюбивый.
Мать не спит до рассвета. Сын в Чечне. Писем нету.
Есть ли совесть, поэты, сочинять вам сонеты?
Ну, конечно же, станут в позу томную нытики:
«Люди нынче устали. Их тошнит от политики.
Людям хочется света. Надоела «чернуха».
Потому от поэта ждут высокого духа».
Да поймите ж вы, люди, если правят подонки,
Значит, света не будет, только грязь и потёмки.
 
 
4
Если зуб мой гниёт, буду петь пару дней,
Боль отнюдь не пройдёт, только станет сильней.
Тот наивен и глуп, кто не смог разуметь,
Что испорченный зуб надо рвать, а не петь!
 
 
5
Вот как путь будет верный, к светлой цели пойдём, —
Я, клянусь, буду первый петь и ночью, и днём
О цветах. Буду с теми, кто ласкает и любит.
Но, боюсь, это время никогда не наступит.
Нас спасёт только чудо, но чудес не бывает.
Слева, справа Иуды усыпить нас желают:
Сытой власти в угоду песни сладкие пишут
Про любовь и природу. Наших воплей не слышат!
Если будем, бараны, эту жвачку жевать —
Будут новые паны нас в рабов превращать.
Мы им кланяться низко будем глухо и слепо
Под весёлое диско, бормотание рэпа.
 

6 сентября 1995

«Зачем нам выборы?»
(Письмо в редакцию)

 
Дорогая редакция!
Пришёл на днях к открытью я
И вот пишу в газету.
Зачем нам выборы, друзья?
Ведь выбора-то нету!
 
 
Любой сегодня депутат —
Мастак на разговоры.
Когда он только кандидат —
Наобещает горы.
Проголосуем. Что с того?
Забудет обещанье.
Обогащенье – у него.
У нас лишь – обнищанье.
 
 
Нам эти выборы на кой?
Пускай не состоятся.
А власти тихо меж собой
И так договорятся.
 
 
Не надо выборов – да, да!
Ещё о чём подумал:
Ведь сэкономится тогда
Большая денег сумма.
Все выборá – огнём гори! —
Пускай уйдут со сцены,
И сразу можно раза в три
На хлеб понизить цены.
 

10 апреля 1998

По волчьему закону

 
Я – волк. Я ухожу из жизни рано.
Мне пулей ногу человек пробил.
Я зализать сумел бы рану,
И в роднике бы я её промыл.
 
 
      Да только так другие волки не считают.
      Готовы в горло мне вцепиться, в переносицу.
      Меня всё ближе окружает волчья стая.
      Вот-вот набросится.
 
 
Но ведь пока я кость не раздробил —
За справедливость в нашей стае бился.
А этот вот с подпалиной забыл —
Он молод был, я мясом с ним делился.
 
 
      Теперь, как все, вокруг меня кружит он молча,
      И, обнажив клыки, как все, злорадно косится.
      Меня всё ближе окружает стая волчья.
      Вот-вот набросится.
 
 
Я зализать свою сумел бы рану
И в роднике бы я её промыл.
Всадил охотник в ногу девять граммов.
Жаль, промахнулся, в сердце не всадил.
 
 
      Мне не простили эти звери, что хромаю.
      Я жить хочу. Я молод. Нет на шкуре проседи…
      Не помогают здесь – здесь только добивают,
      Грызут здесь до смерти.
 
 
Узнал вожак наш – подлая свинья —
О сильной столь моей кровопотере
И выразил сочувствие, но я
Его словам, конечно, не поверил.
 
 
      Он рад безумно, что теперь я выбываю!
      Мы часто раньше на обгон с ним вместе
      в бой неслись.
      Меня вплотную окружила волчья стая.
      Ну, всё… Набросились.
 

4 марта 1997

Молитва атеиста

 
Господь, не знаю, есть ты или нету?
Скорей всего тебя, конечно, нет.
Но, если есть ты, на меня не сетуй,
Что мне не симпатичен твой портрет.
Поверь мне, Бог, зазря я не обижу.
Ты, говорят, трёхликий Отче наш,
Но я в тебе одно лицо лишь вижу
И от него берёт меня мандраж.
 
 
Больной тогда ты был, или поддатый,
Планету заселяя? Не пойму.
Признался сам ведь, что людей создал ты
По образу, подобью своему.
Так отчего ты так людей не любишь,
Своих точнейших копий, двойников?
То хладнокровно их Потопом губишь,
То, так же равнодушно, Ледником?
 
 
Как вспомню – на душе моей погано
От всех твоих кровавых страшных дел.
Две тысячи невинных мальчуганов
Убиты. Ирод царь так захотел.
 
 
Фанатиков я слышу хор орущий:
«Не Бог убить младенцев подал клич».
Но ты ж Всесильный, ты же Всемогущий,
Мог Ироду устроить паралич!
 
 
Уж если ты Пророк мильоннолетний,
В грядущий день глядишь, спесив и горд?
Чего ж ты с мамой Гитлера промедлил,
Не отослал мамашу на аборт?!
Когда фашисты нагло и умело
Людей сжигали в газовых печах,
Что ты на небе в это время делал?
Хихикал у себя на облаках?
 
 
Сейчас в России каждый третий лишний.
Востребованы здесь бандиты лишь.
Где твоя милость к падшим, а, Всевышний?
Чего ж ты беспредел не прекратишь?
Коль видишь, говорят, лицо под гримом,
Раскусишь вмиг характер хоть кого,
Зачем разъединяешь ты любимых,
А не любимых сводишь для чего?
 
 
Психолога не вижу я уменье.
Не вижу прозорливость я твою.
Иль ты создал нас лишь для развлеченья:
«Хочу – поглажу, а хочу – убью?»
Стон слышится, увы, по всей планете.
Невинных гибнет тьма. В конце концов,
Как можешь ты, убийства видя эти,
Не наказать подонков, подлецов?
 
 
Сильней всех президентов и эмиров,
В бездействии ослаб ты и зачах.
Слепцы тебя назвали Светом Мира.
Наивно ждут наград на небесах.
Очнись, Господь, от сладкой лживой лести.
Задумайся, Создатель наш, встряхнись!
Насчёт воров – прибегни к скорой мести.
Униженным – светлее сделай жизнь.
 
 
Верни доверье, Бог! Не хлопай дверью.
К людским страданьям, Бог, не стой спиной.
Стань справедливым! Я в тебя поверю.
Все атеисты вслед пойдут за мной.
Народ давно уж ропщет внятно, грозно.
Гордыню, самолюбие отринь,
Стань, Бог, другим. Пока ещё не поздно.
Не надо долго злить людей! Аминь.
 

26 сентября 2011

«– Где, скажи, сегодня те, что молчали раньше?..»

 
– Где, скажи, сегодня те, что молчали раньше?
– О, они на высоте, трубадуры фальши.
Захватили кресла, в спальном прут вагоне
То на фирму «Тесла», то на фирму «Сони».
 
 
– Где, скажи, сегодня те, что не лгали раньше?
– Как и прежде, в нищете, в духоте, параше.
Жизнь прожили честно, в пахоте, как кони.
Их не ждут на «Тесла», их не ждут на «Сони».
 
 
– Где сегодня те, скажи, что за нами бдили,
Испоганили всю жизнь, в лагеря садили?
Где они? Насколько меньше этой гнили?
– Да всё там же, только вывески сменили…
 

6 июля 1992

Я люблю

 
Без причин нас могут запросто обидеть.
Зло и ненависть переполняют мир.
Ну а я устал браниться, ненавидеть,
И любовь отныне – главный мой кумир.
 
 
Я люблю, когда друг друга уважают.
Неприятны те, кто любит матом крыть.
Обожаю, если не перебивают.
Что хотел сказать, дают договорить.
 
 
Обожаю чтенье. Книг прочёл немало.
В день сегодняшний никак нельзя без них.
Жаль, что книга быть настольной перестала
Для потомков и ровесников моих.
 
 
О, любви благословенное начало!
Ожидание захватывает дух.
Я всю жизнь, увы, ищу свои причалы
И надеюсь, что когда-нибудь найду.
 
 
Я люблю, когда зимой сосульки тают,
Жду весну уже в начале февраля.
Я люблю, когда природа оживает:
Реки, травы, и деревья, и поля.
 
 
Не скажу однажды: «Жить устал… Довольно».
В страшном горе не рванусь влезать в петлю.
Знаю точно, как бы ни было мне больно,
Я с последним только вздохом разлюблю.
 

24 декабря 2005

Возвращение Наполеона

 
Таким Париж забудется едва ли,
Хоть с той поры промчалось двести лет…
Гремели марши, люди ликовали
И Бонапарту кланялись вослед.
Флаг на ветру над головой взметался.
Мальчишки голубей пускали с крыш.
С очередной победой возвращался
Наполеон в блистательный Париж.
 
 
Спросил его один из приближённых:
«Вы для людей, как Бог. Вам смотрят в рот.
О, ваша светлость, гляньте, как влюблёно
На вашу поступь крестится народ.
Вам люди отдадут тела и души
И на войну пошлют детей своих.
Я не пойму, скажите, почему же
В ответ Вы не приветствуете их?»
 
 
Сказал ему печально император:
«Вот точно так же радостный народ
Овации устроит, если завтра
Меня вдруг поведут на эшафот».
Он оказался прав. Сгустились тучи,
Народ кричал: «Правителя убьём!»
Из головы тот не выходит случай.
Как часто вспоминаю я о нём.
 
 
Вся жизнь летит по замкнутому кругу.
Увы, ничто не ново под луной.
Я доверять, отнюдь, не склонен другу.
Мою «перцовку» выхлебав со мной,
С восторгом скажет мне: «Ты гениален!
Поднял в балладах целый жизни пласт!»
А я не рад. Наоборот, печален.
Меня он завтра запросто продаст.
 
 
Найдётся вдруг солиднее «инвестор»,
И, на халяву выпив коньяка,
Друг про меня с ухмылкой скажет: «Бездарь!
В его стихах корявая строка».
Есть к недоверью у меня причина.
Шептала утром страстная газель:
«Ты, милый мой, единственный мужчина» —
С другим ложилась вечером в постель.
 
 
Мир к измененью с каждым веком рвётся.
Одежд людских меняется фасон.
И только подлость прежней остаётся,
Про что отлично знал Наполеон.
 

25 июля 2001