Kitabı oku: «Живая память. Непридуманные истории, документальные свидетельства, рассказы очевидцев о Великой Отечественной», sayfa 15

Генрих Михайлович Мартюгов, Иван Михайлович Горбунов, Андрей Арсеньевич Новожилов, Владимир Алексеевич Горячев, Александр Георгиевич Рязанцев Елена Свирьяновна Андриянова Галина Васильевна Слишкевич Руфина Константиновна Бодрякова Таисия Николаевна Рогаткина Галина Владимировна Коробкина Татьяна Андреевна Рогачева Юлия Борисовна Лемеш Александр Иванович Шахов Николай Иванович Емельянов Александра Васильевна Ярцева Борис Николаевич Ильин Александра Васильевна Торопова Тамара Николаевна Погромская Александр Михайлович Халин Валентина Георгиевна Правдина ve dahası

Yazı tipi:

ОБРАЩЕНИЕ К ВЕТЕРАНАМ.
Борис Ильин

Он в сорок первом лейтенантом был,
Под Ленинградом здесь стоял с пехотой.
Когда, какую брешь собой закрыл?
И где сейчас лежит с своею ротой?
Клочок бумаги: «Без вести пропал»,
И триста тридцать на двоих с сестрою, –
Вот всё, что нам в наследство дал,
Да фотографий пару, где он молод, строен.
Блокада не оставила вещей,
Проели всё, что было, раз за разом.
Осталась память в маминых рассказах,
В морщинах от проплаканных ночей.
По-русски был весёлый и простой,
Частенько маму ревновал к прохожим.
Был страшно горд своей семьёй.
Чего ж ещё? Есть сын и дочка тоже.
На полчаса в тот вечер забежал,
Но был не за себя обеспокоен.
«Мать, береги детей», – сказал.
И сберегла она, ты в этом будь спокоен.
Товарищ ветеран, ты раны вскрой,
Прости за боль, что причинит воспоминанье.
Пропавший без вести отец для нас живой,
А двадцать лет – всего лишь ожиданье.
Ильин он. Звать по-царски – Николай,
Детишек двое, жил с Сенною рядом,
Сам с пятого, блондин. Ты вспоминай,
Быть может на твоих глазах накрыт снарядом,
А может вместе вы на «пятачке»,
Зарывшись в землю, смерть встречали,
Иль против финнов на Сестре-реке
Рубеж последний защищали.
Быть не должно, что все погибли там.
Живые, помогите праху поклониться.
Последний долг отдать, проститься,
Святое место укажите нам.
Отец, я тоже лейтенант,
Хоть звёзды получил не за атаку.
Но час придёт, солдата сын солдат
И выполню отцовскую присягу.

От редактора:

«Обращение к ветеранам» вместе с письмами, полученными автором от откликнувшегося на его призыв Владимира Адольфовича Войцеховича из Любани, было опубликовано во второй книге «По крупицам о войне» (2013), раздел «Рукописные памятники». Стихи были написаны много лет назад, в середине прошлого века, когда Борис Ильин был ещё молодым человеком, после окончания ЛЭТИ работал в НИИЭФА им. Д.В.Ефремова. К тому же времени относятся и письма Войцеховича. Но только недавно завершилась история с поиском могилы Николая Ильича Ильина – отца Бориса Николаевича и деда Юли.

ИЩУЩИЙ ДА ОБРЯЩЕТ.
Борис Ильин, Юлия Лемеш

Борис Ильин: Слово на митинге

27 января 2016 г. мне довелось выступать в Колпине на митинге, посвящённом 71-й годовщине полного снятия блокады Ленинграда немецко-фашистскими войсками. И я тогда говорил такие слова.

В этот знаменательный для всей нашей страны, а особенно для Ленинграда и Колпина, день, помимо поздравлений, хочется вспомнить и о другом, очень важном для людей старшего поколения вопросе. Победу в Великой Отечественной войне одержали наши старшие братья и сёстры, наши отцы и матери, наши дедушки и бабушки. Мы, родом из тридцатых и начала сороковых, с их помощью выжили и помогли возродить из руин наши города. Казалось, что нашим детям, внукам и правнукам остаётся лишь одна задача: сохранить всё это в памяти народа и страны. Но нет. Как сказал великий Суворов – «Война закончена лишь тогда, когда похоронен последний солдат». Вдумайтесь, у нас таких не захороненных ещё тысячи и тысячи, несмотря на то, что уже идёт 71-й год Победы в этой самой кровопролитной в истории человечества войне.

Для нашей семьи война закончилась лишь в прошлом, 2015 г. И не Министерство обороны, а моя дочь, благодаря своему упорству и доле везения, нашла могилу своего деда. Братская могила, где похоронен мой отец, в 1988 г. была признана памятником истории, а в архиве Министерства обороны, куда мы обращались все эти 70 лет, лейтенант Ильин Николай Ильич только теперь не числится пропавшим без вести.

А в заключение я хочу сказать те слова, которые родились у меня год назад и которые я буду в этот день повторять до конца своей жизни.

Давайте же помянем павших,
Умерших, без вести пропавших,
Про День Победы не узнавших,
А жизнь свою за нас отдавших.
Они сейчас с небес на нас глядят
И видят, что их не забыли,
Что выжил и расцвёл наш Колпинград
Что жертвы не напрасны были.
Россия свято ценит подвиг ваш.
В честь славы воинской отмечен
И в вашу честь увековечен
Теперь прекрасный город наш.
Пусть и столетье снятия блокады
Потомки встретят, как сейчас и как вчера,
И колпинцы услышать будут рады
Наше могучее трёхкратное УРА!

Юлия Лемеш: Ищу деда

Эта история для всех, кто мечтал и надеялся найти своего отца или деда, погибшего в Великую Отечественную. Наша история началась в 1941 г. В октябре. Когда моего деда не стало. Пропал без вести. И почти никакой информации. Папа был маленький. Бабушка рассказывала всё, что знала. Но для поиска её воспоминания ничего не давали. Был адрес, год рождения, звание и имя. Ничтожно мало. И на все запросы папы – один и тот же неутешительный и почти бессмысленный ответ «пропал без вести». Писали, что архивы сгорели и даже номера части папа узнать не смог. Помню, как бабушка сказала: «Знала бы, где его могила – на коленях поползла бы…»

Семьдесят лет поиска. Огромный срок безрезультатных стараний. Нашёлся человек, который был убеждён, что воевал вместе с нашим дедом, тот якобы его с поля боя вынес, совпадали фамилия, имя, отчество, год рождения и то, что двое детей, но потом выяснилось, по фотографии, что это другой Николай Ильич Ильин – не наш.

Папа проверял воинские захоронения – искал имя. Нашёл на памятнике в бывшей деревне Любино Поле – полный тёзка. Правда, год гибели другой. И всё равно папа с мамой приносили туда цветы.

Почему я начала поиск – меня обнадёжили друзья, которые занимаются Сестрорецким рубежом (а это бывший Карельский фронт). Они сказали, что начала появляться новая архивная информация. Давали всё, что удалось добыть, не поверите – я читала все документы. Узнала, как располагались огневые точки на Неве, как выделялось довольствие. В общем – старалась не пропустить знакомую фамилию.

И вот этим летом я села за компьютер и сказала – сегодня я найду деда. Глупо? Сама понимаю, что глупо. Но так и было. Первая проблема – я не знала, из какого военкомата его призвали. Бабушка и папа рассказывали про Красноармейскую улицу, где дед, как стало ясно теперь, обучался на офицера. Случайно наткнулась на удивительную историю – внук записал воспоминания своего дедушки о начале войны и о том, как тот работал на Кировском заводе. Конечно, к моим поискам это никакого отношения не имело, но раз ничего не получается – читала. И про листовки немецкие – фашисты шутили над нашими рабочими, мол, зря вы газоны и озёра на крышах рисуете и окна замазали – вам ведь работать темно. Выходит, знали, что завод это, а не лужайки. Читала про то, как его дедушка решил обмануть судьбу и всё-таки попасть на войну. Рабочих с Кировского не призывали. А дальше – про то, как дед пришёл домой – и называется адрес по соседству с тем, где родился мой отец. Я стала читать ещё внимательнее, и вот – упоминается Октябрьский военкомат. Значит, и моего деда призвали именно оттуда. Снова поиск – попытки узнать, в какие части мог попасть мой дед. Папа знал, что дед воевал на Карельском фронте. Проверила всё, что попалось. Глаза уже слезиться начали – фамилии, имена, и всё не те.

Поняв, что так я просто зря трачу время, стала изучать ситуацию на Карельском фронте. Конечно, кроме знаний, мне это ничего не дало. Расстроилась. Но наткнулась на форум, где обсуждалась удивительная история нахождения в 2011 г. лесного захоронения. Случайная находка – по вырезанной фамилии на дереве. Дальше – упорный поиск неравнодушных людей, которые выяснили, что именно тут находится госпитальное кладбище. Они добились невероятного – получили сведения из госпитальной книги 115-й сд.

Честно скажу – не везло – только начнёшь читать страницы книги – меня выбрасывает с сайта. Снова лезу кружными путями. И снова выбираюсь на нужную страницу. Тогда даже Мемориал и ЦАМО плохо работали – говорят, что запросов слишком много было. Прочитала все девятнадцать страниц. Весь список захороненных на лесном кладбище. Деда нет. И тут подумалось – почему страниц только девятнадцать? Не может такого быть. Это же 115-я сд – целая стрелковая дивизия. В общем, я решила найти всю книгу целиком. Через пару часов мне это удалось. Начала с первой страницы. Дошла до пятидесятой. Имена, адреса, причины смерти, место захоронения. Деда нет. И тут снова неудача. Доступ закрыт. Ну, уж нет. Ещё час попыток – снова получилось открыть книгу. На этот раз я решила быть хитрее и начать с последнего листа. Вчитывалась. Записи на первых страницах книги заметно отличались от последних. Пока госпиталь находился на Карельском перешейке (т.е. в августе – начале сентября 1941 г.) все данные о поступивших кто-то записывал в госпитальной книге тщательно и подробно аккуратным почерком. А во время боёв за Невский пятачок (с 19 сентября 1941 г.), в район которого был передислоцирован госпиталь, записи сократились вплоть до указания лишь фамилии и имени. Ни адреса, ни имени жены или отца. Как же родные поймут, что это именно их родственник, а не однофамилец? Хотя кому в то время было до этого дело – судя по почерку, еле успевали записывать фамилию.

Почти добралась до середины госпитальной книги. Утро уже начиналось. Остались последние пять страниц. Теперь вообще только три. Было жутко. Вдруг снова не откроется страница. Самое смешное – я не задавалась вопросом – почему, откуда у меня возникла такая уверенность, что дед будет найден именно в этой, странным образом попавшей мне «в руки» книге.

Он нашёлся на пятьдесят четвёртой странице. Первая строка. Триста сорок шестая запись. Десятое отделение стрелковой бригады. Ильин Николай Ильич. Ком.взвода. Ранен в живот. Умер от ран. Адрес – наш, улица Петра Алексеева, дом 4, квартира 18. Жена – Ильина, а инициалы перепутаны. Но адрес-то наш! И год рождения. В чём ещё сомневаться… Истерика была настоящая. Мне не стыдно говорить об этом. Разбудила мужа. Плакала. Пять утра. Я нашла деда!

Родители в деревне. Так рано звонить нельзя – я всех перепугаю. Так и сидела, ждала. Когда немного успокоилась, поняла, что надо бы посмотреть по карте, где именно он похоронен. То, что не на лесном кладбище, я уже поняла. В госпитальной книге указано место – деревня Озерки. А то лесное кладбище в Озерках – рядом с Кирву, т.е. Карелия. Нашла на карте Озерки рядом с Кирву (теперь его Свободный называют). И среди прочих ссылок наткнулась на воспоминания финского генерала, который как раз «освобождал» этот населённый пункт в 1941 г. Прочитала. Волосы дыбом встали. Когда финские войска вошли в деревню, то обнаружили разорённое старое кладбище, на котором советские солдаты умудрились соорудить нечто деревянное, растащив каменные плиты с захоронений. Уже отступали, но успели похоронить погибших и пытались сделать памятник. В общем, сразу стало понятно, что сделали финны с этим новым деревянным монументом. Проверила, что творится в Озерках теперь. Никаких упоминаний о мемориале нет. Что делать? Куда мы поедем деду поклониться?

Написала обо всём друзьям ВКонтакте. И как искала, и как нашла, и о проблеме. И тут мне более опытные люди подсказали – даты не те. Проверяй снова. Поселений с названием Озерки очень много, а 115-я сд в этот момент была уже на Невском пятачке. По-честному, я ничего не поняла. Проверила боевой путь дивизии. Госпиталь, после того как прошёл по финской территории, был переправлен в Кронштадт и потом – в деревню Озёрки, что ближе к Невскому пятачку, на территории Всеволожского района. Папа потом сказал, что после боёв на «пятачке» к 5 ноября 41-го 115-я сд насчитывала всего 82 активных штыка.

Поняв, где находилась дивизия в день гибели деда, я подумала – есть шанс, что там теперь мемориал.

Интернет – великая штука, но только когда великие люди добавляют туда ценную информацию. Какой-то неизвестный мне человек не поленился и сфотографировал все воинские захоронения этого района – «быть может, кому-то пригодится». И вот – Озёрковское кладбище. И памятники. Старые гранитные плиты. Много фамилий. Снова вчитываюсь. Волнуюсь – памятники не новые. Годов семидесятых. А ведь нам всегда отвечали – пропал без вести. Неужели, памятник стоял, и имя было – но нам «забыли» сказать? Ведь тогда и бабушка ещё была жива, и тётя – родная сестра моего папы.

Открываю ссылки на фотографии табличек. Ищу. Вот буква «И». Вроде бы нет деда. Проверяю ещё раз. Он есть, не совсем по алфавиту. Но есть!

…Мы там недавно были. Положили цветы. Зажгли свечи. Мне кажется, что для деда и для нашей семьи теперь война действительно закончилась. Горсть земли – папа отвезёт её на могилу к бабушке, которая осталась верна мужу и покоится на Южном. Конечно, я написала в архив. И теперь имена из госпитальной книги внесены правильно. Не должно быть пропавших без вести. И вы ищите – не только 9 Мая, проверяйте – новые данные появляются из ранее засекреченных либо неопубликованных архивов. Шанс есть.

Борис Ильин: Свершилось

…Мы с женой в это время находились в деревне Старина Валдайского района Новгородской области. Утро. Звонок – «Папа, только не волнуйся, я нашла твоего отца».

Как передать те чувства, которые охватили меня. Я просто заплакал, как плачу и сейчас, когда пишу эти строки. Отцу было 36 лет, и, когда он умирал, я знаю, что он думал только о нас: жене и детях. Последними словами, которые он сказал перед уходом на фронт, были: «Мать, береги детей». Он уже знал, что началась блокада, но, слава богу, не знал, что будет страшный голод. Он, прошедший финскую, наверняка понимал бессмысленность потерь, которые мы несли на «пятачке», но приказ есть приказ, и долг командира взвода вести солдат в атаку. Теперь я счастлив: отец нашёлся, и можно умирать спокойно. Я счастлив, что у меня такая дочь, и наверняка найдутся люди, которые порадуются за нас. Ищите, и вы тоже обрящете.