Kitabı oku: «Дневник провинциального сыщика. Почти документальная повесть», sayfa 6
1992. Полезные прогулки с Николаем Федоровичем
Во время стажировки Климов старался набираться опыта не только у Липатова. Иногда он работал вместе с Игнатом Андрейченко, ходил в опергруппы с Лоскутковым, который тогда был еще старшим опером, но больше всего ему нравилось учиться у Николая Федоровича, тем более что Дед, как его называли опера, и сам частенько любил привлекать Федора. Видимо, ему импонировала безотказность парня и желание работать хоть круглосуточно. Стоит, бывало, Климов возле райотдела, к нему подходит Дед, достает «Беломор», закуривает и спрашивает:
– Федя, пистолет у тебя с собой?
– С собой, – отвечает Федор.
– Пройдемся по притонам?
– Пройдемся.
Николай Федорович оружия никогда не носил, а Климов для солидности приобрел себе газовый пистолет, так как боевой стажеру не положен. Конечно, Дед, спрашивая про пистолет, незаметно для Федора подшучивал над ним – молодые сотрудники без оружия операми себя не ощущали. И только с годами понимали, что чаще всего это лишняя тяжесть, ибо настоящий оперативник должен как можно меньше пользоваться этим опасным предметом, а лучше не таскать его без необходимости вообще. Это только в фильмах показывают бесконечные перестрелки и погони, чтобы сюжет захватывал, а в реальной работе, если дело дошло до стрельбы, тем более если есть жертвы, можно лишь сделать вывод о плохо подготовленной операции. Поэтому Николай Федорович, как правило, оружия не носил, впрочем, своего мнения никогда никому не навязывал, передавая опыт как-то ненавязчиво, без назидательных поучений. С ним было надежно и комфортно, будто с отцом или старшим братом, и Федор невольно тянулся к нему, что также впоследствии повлияло на его мировоззрение и любовь к новой профессии. Кстати, в отношении оружия: своим газовым пистолетом Климов тоже внес полезное новшество – вроде как вооружен, но не очень опасен. Чаще всего бывает достаточно выстрелить в воздух холостым патроном, чтобы задержать преступника, – откуда он знает, что пистолет ненастоящий, или струей газа остановить обычного хулигана. Пользу газового оружия как психологического многие вскоре испытали на практике – отписываться не надо лишний раз, не боевой ведь, зато бахает впечатляюще! А голова в любом случае должна соображать, когда его можно применять, а когда нет.
По притонам Николай Федорович прогуливался и в одиночку, ибо был невероятно известен и уважаем в криминальных кругах, однако, пообещав однажды Климову, что примет самое активное участие в его становлении как сыщика слово свое держал. И позже в течение многих лет их пути постоянно пересекались, они совместно раскрывали запутанные преступления, чем Федор очень гордился, чувствуя, что Дед прикипел к нему, а значит, видит определенную перспективу. Климов в свою очередь ловил каждое его слово, каждый взгляд, хотя все равно до конца не понимал, почему этот обаятельный, добрый и умный человек имел такой авторитет практически по обе стороны окопов. Понятно, что руководство его ценило за результативность работы и уступчивый характер, а антиобщественные элементы? Ясно, что не только из страха перед его опытом – боялись они многих, а вот уважения заслуживал далеко не каждый! Тут было кое-что еще…
– О, Николай Федорович! – радостно встретил его на улице не совсем свежий тип, когда Федор и Дед в очередной раз решили прогуляться по притонам.
– Привет, Василий! Вышел уже?
– Да, от звонка до звонка.
– Молодец.
– Отметить бы надо…
– Не сейчас. Дела у меня. Я зайду как-нибудь… Живешь так же у Вальки?
– Не… Валька теперь с Боцманом, помните?
– Каким Боцманом? Который с Крейды?
– Нет, с Сокола22. Барыга чертов…
– Ты уж сразу его в барыги записал из-за сожительницы…
– Да хрен на нее… Баб, что ли, мало?! А Боцман, натурально, барыга!
– И чем торгует? Водкой паленой?
– Какой водкой! Вещичками с хат.
– Да с чего ты взял? Он вроде с домушниками никак…
– А теперь как – Валька до денег жадная. Если бы не она, разве бы я влетел так по-глупому… Все мало было! Теперь у них там и Каленый, и Боров, и братья Гусевы ошиваются… Короче, мне там ловить нечего.
– А где ночуешь?
– У матери, где же еще?! На Фрунзе.
– Ну, зайду как-нибудь…
– Что же он так легко своих сдает? – удивился Климов, когда мужик отошел на приличное расстояние. – Из-за бабы что ли?
– И из-за бабы тоже, – пояснил Николай Федорович. – А вообще, барыг никто не любит. Сдать барыгу не зазорно… Этот Боцман, похоже, несудимый.
– А вы его что, не знаете?
– Теперь придется познакомиться, тем более что с Каленым, Боровом и Гусями дружбу водит.
– Квартирники?
– Ну, сейчас так, по мелочи, что плохо лежит. А в молодости грабежами занимались.
В притонах Николая Федоровича тоже встречают все радушно, как старого знакомого, а раз Федор с ним – тоже уважительно. Дед участливо беседует с каждым, иногда журит за что-нибудь, а Федор уже начинает понимать, что это не просто прогулка – это сбор информации, казалось бы, незначительной, но проанализировав которую узнать можно довольно много о том, что творится в преступном мире. И рушится в глазах Климова стереотип, что блатные друг друга не сдают – нужно только не лениться ходить и беседовать с ними, а главное – заслужить уважение и авторитет настоящего сыщика. Каким образом? На это и Николай Федорович – скромный трудяга и профессионал, видимо, не ответил бы, спроси его. А ведь знает какой-то секрет… Секрет этот приходит с годами работы и, увы, не ко всем: нужно чужую боль воспринимать как свою – тогда отдашь все свои силы, умения, и успех придет! Нужно быть честным с любым человеком, неважно, друг он или враг. Сегодня ты победишь врага обманом, а завтра не победишь никого! И, конечно, жить работой, любить ее, сознавая, что приносишь пользу людям.
Николай Федорович не просто любил свою работу – он жил ею. Ему не нужны были ни должности, ни звания, хотя был полковником, – только бы на пенсию не отправляли. А когда это случилось, он продолжал работать по собственной инициативе до того печального момента, когда его вдруг не стало… Эта грустная новость моментально облетела весь город – на похоронах легендарного опера собралась огромная толпа его соратников. Многие из них не видели друг друга несколько лет, и потому, несмотря на тяжесть момента, имели место и радостные встречи друзей, разбросанных житейской суетой в пространстве и времени. Климов, тогда уже полковник, тоже прибыл на похороны своего учителя и друга и со слезами на глазах вспоминал то время, когда имел счастье работать рядом с этим замечательным человеком.
1994. День розыска
Сравнительно высокий процент раскрытия убийств, как, впрочем, и других особо тяжких преступлений, обуславливается целым рядом причин и условий, одним из которых является, конечно же, большой общественный резонанс, и потому максимально возможна мобилизация сил и средств для скорейшего раскрытия, а часто и предупреждения последующих аналогичных преступлений. Имеются, конечно, и субъективные причины – огромное желание оперативных сотрудников вывести на чистую воду особо дерзкого и опасного преступника, переиграть, обезвредить его, добиться торжества справедливости. Особый азарт у сыщиков возникает, если имеешь дело с умным и опытным врагом, а иногда они встречаются не обязательно среди профессиональных киллеров и маньяков. Но бывают и такие убийства, когда в голове не укладывается их мотив, настолько он примитивен и утопичен. Самое страшное, что таких преступлений уголовному розыску приходилось раскрывать довольно много, и все они, как ни печально, лишний раз повествуют о загадочной русской душе. К счастью, раскрываются они, как правило, в кратчайшие сроки, ибо сами убийцы примитивны так же, как и мотивы их преступлений.
Одно из таких убийств произошло 5 октября, в профессиональный праздник – День работников уголовного розыска, который у оперов считается более значимым, чем День милиции – 10 ноября. Существует что-то вроде поверья, что в этот день серьезные преступления не совершаются, дабы хоть раз в году позволить разыскникам расслабиться на полную катушку и забыть о работе. Матерые уголовники, может, и соблюдают это неписанное соглашение, то ли боясь последующего беспредела, то ли по привычке, а вот что делать с начинающей шушерой?
Обычно опера выезжали в лес мужским коллективом или собирались в недорогом кафе, приглашали пенсионеров, сотрудников других подразделений, долго и много выпивали, беседовали, шутили, вспоминали курьезные случаи из практики, амурные дела – одним словом, культурно отдыхали. А тот знаменательный день, 5 октября 1995 года, разыскники ОМ-123 решили отметить с небывалым размахом! Традиционный сценарий начал ломаться дня за три, когда утром на очередной планерке Серега Лопотко, молодой и предприимчивый опер, вдруг предложил:
– Мужики, батя мой сказал, что их институтская база отдыха осенью простаивает и, если сторожу пузырь поставить, на ней можно неплохо отдохнуть на День розыска.
– А что за база? – сразу же посыпались вопросы.
– Ну, НИИшная, отец мой где работает. Километров двадцать от города. Домики там, столовая, природа, речка… Я подумал, что мы в лесу каждый раз мерзнем. А тут с ночевкой даже можно.
– Я вам дам с ночевкой! – сразу же загудел Иваныч. – Утром должны на работе быть все, как…
– Понятное дело! – загалдели опера. – Впервые, что ль? Хоть упейся, а на работу, будь добр, как огурчик! Главное правило помним.
– А не далековато?
– Так часть на оперативной машине, часть на дежурке24 – откажут, что ли ребята?! Я на своей четверых привезу. Можно и пару ходок сделать… – продолжал агитацию Лопотко.
– На базе и русалки не помешали бы, – пошутил Виталик, а Серега сразу же подхватил:
– Девок я сколько угодно организую!
По части женского пола никто не сомневался, что Лопотко был мастак. Обладая на редкость смазливой внешностью и соответствующей манерой поведения с дамами, не обремененный браком и имеющий в наличии старенькие «жигули», что по тем временам для милиционера считалось верхом благосостояния, девок он имел целый гарем, с тем только отличием, что они не были по известным причинам знакомы между собой, а некоторые просто не догадывались, что Серега имеет их по графику. Очень многие вопросы в то тяжелое время дефицита решались с помощью Лопотко. Нужно что-то купить в магазине из-под прилавка – Сереге достаточно было разок улыбнуться и пригласить продавщицу на свидание. Или выбить что-либо для отдела у хозяйственников через смазливую секретаршу. А однажды на АЗС две сорокалетние тетки наотрез отказывались заправить оперативную машину, ссылаясь на отсутствие бензина. Климов чуть на колени не падал – бесполезно! Тогда вышел Лопотко, как обычно в черном стильном костюме, при галстуке. Уже на подходе он расплылся в смазливой улыбке, пригвоздив жадных заправщиц к своей персоне, словно они воочию увидели самого Эроса! Климов, конечно, сразу же отошел, чтобы не мешать беседе, а когда по знаку подбежал с талоном на бензин, то не без удивления услышал слащаво-томную речь бензиновых дев:
– Вы всегда к нам приезжайте, если что понадобится!
– Обязательно заеду… – многозначительно обещал Лопотко.
Хотя обычно на День розыска женщин не приглашали (разве что женщина работала опером), идею все поддержали, даже Иваныч. Лопотко пообещал поставить этого добра ровно столько, сколько понадобится, но тут появились новые проблемы:
– А поить мы их водкой будем с колбасой? Или хлебом с майонезом?
– Можно и вина купить…
– Да дело не в напитках! Стыдно будет закусь примитивную на стол выставлять, как мы обычно привыкли… Или, может, жен организуем на стол накрыть, а потом, извините, у нас мальчишник?..
– Да, это прокол… Может, из дома салатов каких-нибудь прихватить, а женам объяснить, что решили закусывать наконец-то нормально?
– Может, у кого жена и дура, а моя сразу вычислит, что я на блуд собрался!
– Да при чем тут блуд! Просто нормально посидеть в нормальном месте и пообщаться с дамами без сквернословия, на светские темы, о театре там, кино, о природе, наконец…
– Да, сначала непременно о природе, – поучал Лопотко.
– Исключительно о природе! – словно успокаивал себя Воронов.
– Придумал! – обрадовался Велиев. – У меня человек есть – повар. Узбек по национальности. Плов готовит лучше всех в городе, его даже администрация области на пикники готовить зовет.
– А поедет он с нами?
– Еще как поедет! Он ментов не иначе как братьями всегда называет! У него на рынке кафе…
– Тогда, конечно, поедет.
Тут же на планерке было расписано меню, непременно с восточным уклоном, посчитано количество присутствующих, приглашенных гостей, включая женский пол, брошен жребий на предмет невезучего, – кому придется дежурить в опергруппе на праздник, обсуждены время отъезда и другие незначительные мелочи.
Такого Дня розыска опера ОМ-1 не устраивали раньше себе никогда.
Утром 5 октября Климов готовился смениться с опергруппы, мечтая недурно выспаться, чтобы вечером со свежей головой, как водится, принять активное участие в предстоящих торжествах. «Повезло мне, – думал он, – все придут усталые, а я высплюсь днем по-человечески, тем более что за сутки ни разу прикорнуть не удалось…» Но не тут-то было! В 6:30 в дежурную часть поступило сообщение о том, что возле одной из пятиэтажек по улице 5-го Августа находится абсолютно голый труп мужчины. «Вот тебе и праздник! – расстроился Федор. – Кому-то наплевать на традиции…» Кроме него, оперов в отделе в это время еще не было, а опергруппу Климов решил ожидать на месте, поэтому, не откладывая, выдвинулся один.
Каково же было его удивление, когда возле трупа он обнаружил начальника ОМ-1 Анатолия Васильевича Корзуна, который по радиостанции услышал о происшествии по дороге на работу в дежурной машине. Возле трупа также находились два милиционера патрульно-постовой службы на уазике. Мужчина действительно был полностью голый, а самое страшное, что у него не было головы, на месте которой по асфальту расплывалась кровавая каша.
Несмотря на страшное и неприятное зрелище, стали собираться обделенные в повседневной жизни подобными зрелищами прохожие. Увидев труп, все (да и Климов с Корзуном тоже) непроизвольно поднимали глаза вверх, проверяя навязчивую версию о несчастном любовнике, выпавшем из окна головой вниз, когда неожиданно пожаловал законный супруг. К сожалению, она тут же с треском проваливалась – в торце дома, со стороны которого находился труп, стена была глухая. Может, по крыше убегал? А может, незадачливый любовник нашел свою смерть в чужой квартире, а сюда его перенес убийца – оскорбленный муж, на собственность которого он позарился? А голову зачем так старательно измочалил тупым тяжелым предметом? Чтобы уже точно больше его никогда не увидеть?
Но, главное, по всему становилось ясно – праздник безнадежно испорчен, ибо предстоял долгий и кропотливый труд по розыску опасного преступника, так как на самоубийство произошедшее даже отдаленно не походило.
Из подъехавшей и ставшей на приличном расстоянии автомашины скорой помощи на полторса высунулся водитель и, не выходя, безошибочно констатировал смерть, облегченно пояснив медперсоналу в салоне: «Нам тут делать нечего». Скорая тут же умчалась, а Климов продолжал вежливо разгонять прохожих, досадуя, что их прибывает все больше и больше, словно никому никуда в этот час не надо спешить.
Шеф по рации торопил оперативную группу, Климов в голове набрасывал план оперативно-разыскных мероприятий, и в этот момент подошел молодой человек лет тридцати, который и вогнал всех своим видом в хоть и недолгое, но оцепенение. Тем, что в сей ранний час он уже находился в изрядном подпитии, в России никого не удивишь, но то, что при этом от пояса и ниже его одежда обильно пропиталась кровью, на секунду привело всех в некоторую растерянность, тем более он подошел к пэпээсникам, которые были одеты по форме, и деловито осведомился:
– Мужики, а что здесь произошло?
Последние, потеряв от неожиданности дар речи, растерянно обратили взор на Климова с Корзуном. Естественно, они также заподозрили странного вида гражданина в причастности к преступлению, но не решались в присутствии работников, на которых лежит прямая обязанность раскрывать преступления, что-либо предпринимать. Медленно, как к котенку, которого боишься спугнуть, не сговариваясь, Климов с Корзуном приблизились к парню и начали осторожно подталкивать его к услужливо открытой водителем задней двери уазика, вежливо предлагая «недалеко прокатиться». Как ни странно, он проявил подозрительную покладистость и, только когда дверь в узкой «зечке» за ним захлопнулась, поняв свою оплошность, закричал оттуда:
– Мужики, выпустите! Клянусь, это не я!
– Успокойся, братан, мы знаем, что не ты, – как мог успокаивал его водитель, закрывая дверь на замок, – просто надо заехать в одно место…
Корзун вместе с задержанным убыл в отдел, а Федор с радиостанцией в руке остался на месте происшествия и уже через полчаса водил следователя по территории, показывая, где нужно изъять одежду погибшего, где документы и т. п. Все это в прямом эфире передавал Анатолий Васильевич по радиостанции, наскоро разговорив подозреваемого, помня о дефиците времени в этот знаменательный день.
Покончив с делами на месте происшествия, опергруппа прибыла в отдел, где Климов и узнал подробности трагедии.
Оказалось, что этот молодой субъект, рабочий теплотрассы, строящейся неподалеку, вместе с пожилым сторожем накануне вечером после работы решили «положить на грудь» немного спиртного в виде продаваемого неподалеку в частном секторе самогона. В свою на вид весьма безобидную компанию при помощи ставшей сакраментальной фразы «третьим будешь?» они вовлекли еще одного легкомысленного мужчину, одетого в дефицитный и модный по тем временам камуфляж, и безо всякого дела слоняющегося вдоль стройки по улице 5 Августа. Мужчину дважды уговаривать не пришлось, и он охотно присоединился к незнакомой, но щедрой компании.
Впрочем, щедрость их ограничилась всего одной бутылкой, которой, естественно, оказалось маловато – собрались ведь взрослые мужики, а не пацаны какие-нибудь желторотые! Тут, как и следовало ожидать, выяснилось, что пригласили гражданина небескорыстно, предложив и ему пожертвовать копейкой для продолжения столь душевного банкета.
Против устоявшегося этикета мужик, разумеется, возражать не рискнул – уж на бутылку самогона деньги у него водились, поэтому потребление сомнительного спиртного, купленного неподалеку, продолжилось. Но так уж видимо, устроен русский человек, почитающий троицу: новые друзья стали ломать голову, где бы раздобыть денег на третью бутылку. По словам задержанного, думали они долго, пока у кого-то из пригласивших не появилась гениальная мысль продать весьма модный, как уже упоминалось, в то время камуфляж гостя. Идея, конечно, была хорошая, но вот беда – одному из присутствующих она в корне не понравилась, и он, хоть и робко, но вполне настойчиво возразил, постепенно начиная сожалеть о том, что поддался кажущейся халяве.
Только не подумайте, что обидчивые собутыльники сразу же вцепились ему в глотку, требуя раздеться! Ничего подобного. Не такими они уж и были зверями и потому применяли сначала методы убеждения, спрашивая вкрадчиво, уважает ли он их. Вне всякого сомнения, никакого уважения к незнакомцам мужчина не испытывал ни сейчас, ни вначале, а присоединился к ним лишь потому, что уважал крепкие напитки. Однако, учитывая щекотливую ситуацию, он все же тщетно надеялся успокоить их наивными заверениями, что уважает, но костюм не отдаст. Вот тут уже терпение обидевшихся на неслыханную бестактность выпивох закончилось. Всего один удар по голове тупым твердым предметом – и несчастный обладатель пятнистого костюма враз лишился не только его, но и жизни. Впрочем, трудно судить, в какой момент он скончался, сразу же на месте или после того, как горе-коммерсанты вернулись в «вагончик-ресторан», так и не сумев обменять злосчастный камуфляж даже на стакан живительного напитка.
Тут бы им и раскаяться в содеянном, тем более что потрудились они напрасно, но нет! Досаду свою они почему-то решили выместить на трупе (а может, еще живом человеке!), зачем-то раздев его полностью, вытащив на улицу и положив возле торца дома, начав топтаться по голове тяжелыми кирзовыми сапогами, пока она не превратилась в кровавую кашу.
Трудно представить нормальному человеку, что они испытывали в этот момент, как и то, почему молодой убийца утром подошел опять к трупу, хотя видел возле него сотрудников милиции. Скорее всего, дурную шутку с ним сыграла все та же водка, ибо поведение его и лицо не отягощала даже тень раскаяния, а ее место занимало лишь банальное любопытство. Возможно также, что это был один из тех типичных случаев, не раз описанных криминалистами, когда преступника постоянно тянет на место преступления, просто реализовал он эту сомнительную потребность слишком рано, трагически для себя.
Сотрудники отдела, видя, что преступление практически раскрыто и остается только задержать пожилого сторожа, приготовления к празднику не прекратили. В связи с непредвиденной задержкой решено было отправить на базу повара и всех гостей женского пола для подготовки стола. Этим занялся, конечно, Лопотко на своем личном автотранспорте. Погрузили огромный казан для плова и такую же объемную кастрюлю для приготовления шурпы, а также спиртное и массу продуктов. Невыспавшемуся и голодному Климову было предложено ехать, но он стойко отказался, решив до конца довести начатое.
А радоваться было еще рано – доставленный Климовым в отдел мужчина оказался на редкость стойким и рассудительным. Более того, когда Федор забирал его из дома, предложив, как всегда, проехать с целью пообщаться, мужик не проявил никакого беспокойства.
– Сейчас, только туфли надену, – согласился он и вышел с Климовым в прихожую.
Мужчина был в домашних тапочках и почему-то очень долго искал более серьезную обувь, хотя вокруг ее было немало. Климов, пользуясь случаем, беглым взглядом высматривал кирзовые сапоги, которыми, по словам задержанного, топтались по голове потерпевшего, но не замечал их. Зато, когда старик наконец-то нагнулся за осенними туфлями, Федор увидел валявшийся возле них молоток. Мужчина явно не спешил обуваться, искоса посматривая то на Климова, то на открытую дверь, словно хотел удостовериться, нет ли там еще кого-нибудь. Возле дома стоял «Жигуль», который прислали в усиление с пожилым водителем, не соизволившим зайти в дом ввиду того, что в розыске не работал и потому не знал, что водителю принято страховать оперативника в таких ситуациях, а Федор постеснялся ему сказать об этом. «Сторож старый, – рассудил Климов, – сам справлюсь, если что…» Он был наготове, когда старик медленно потянулся к ручке молотка, но тут же вскрикнул от боли, так как Федор наступил ему на кисть.
– В чем дело? – возмутился сторож.
– В тапках поедешь, – резюмировал Климов. – Сколько можно ждать?
Схватив старика за шиворот, он без дальнейших церемоний выволок его на улицу и усадил в машину. Невозмутимый водитель покатил в отдел.
В кабинете сторож, пристегнутый к батарее и припертый неопровержимыми уликами и письменными показаниями подельника, достаточно убедительно пожимал плечами, показывая всем своим видом, что подобного факта в его биографии отродясь не было. Уже привезли с обыска наспех отмытые сапоги, провели очную ставку, но ранее не судимый старик отказывался признаваться в содеянном. Напрасно Лопотко без конца звонил с базы, угрожая не только выпить все спиртное, поесть плов и удовлетворить всех женщин, – следователь, который получил это дело, требовал признательных показаний или еще каких-то улик.
– Что тебе еще надо?! – возмущались опера. – Свидетелей, разве что, привести, которые советы давали, как нужно скакать по трупу? Ты понимаешь, что у нас праздник сегодня? Арестовывай! Завтра он в убийстве Кеннеди признается! Да и зачем тебе его признания, для облегчения совести этого изверга?
Только когда вмешался Лоскутков, следователь согласился довольствоваться помощью опера, дежурившего в опергруппе.
– По коням! – скомандовал тогда Иваныч, и вся толпа радостно высыпала на улицу.
