Kitabı oku: «Дневник провинциального сыщика. Почти документальная повесть», sayfa 7
Праздник удался
Как и ожидали разыскники, на базе их встретили радостно, хотя без возмущений тоже не обошлось. В основном они исходили от Лопотко и повара по имени Данет Обиджанович. Первый устал развлекать многочисленных гостей преимущественно женского пола, а второй расстраивался, что плов, шурпу и другие восточные блюда придется разогревать, отчего они потеряют во вкусе. Только старик-сторож счастливо улыбался и без конца пожимал всем приезжим руки, из чего стало ясно, что только он из присутствующих продегустировал горячительные напитки и отведал экзотических блюд. Остальные, глотая слюну, не смогли начать торжество без товарищей, хотя Лепестков по телефону без конца приказывал:
– Начинайте без нас!
База отдыха местного НИИ показалась операм раем после городской суеты с дешевыми кафе и намного уютней лесополосы, как правило, захламленной бытовым мусором, в обилии разбросанным отдыхающими. Относительно теплая погода для этого времени года, чистота, свежий воздух, отсутствие посторонних глаз, множество полезных строений, включающих крытую столовую, бильярдную и спальные помещения в отдельно стоящих домиках, изобилие вкусной еды, выпивки, присутствие прекрасных дам, а главное, отсутствие значительных вложений – все это настраивало на полноценный культурный отдых с отрывом от жуткой действительности. На столе стояла настоящая фарфоровая посуда, предоставленная сторожем, стеклянные бокалы, рюмки, ложки, вилки и даже ножи. Не успели опера перекурить с дороги, как Данет Обиджанович пригласил всех к столу, после чего началась раздача горячих закусок. Когда бокалы были наполнены, Лоскутков на правах старшего встал и, немного смущаясь, произнес тост:
– Друзья мои, товарищи офицеры и гости! Позвольте вас от всей души поздравить с Днем работников уголовного розыска! К сожалению, нечасто нам удается в такой теплой и торжественной остановке отдохнуть от трудовой суеты – преступные элементы не дремлют, мешаются нам под ногами…
Говорить он старался пафосно, хотя и с легкой иронией, сбивчиво – лишь бы что-то сказать, как полагается в данной ситуации начальнику, ибо Иваныч как истинный трудяга красноречием не блистал. Добавив еще несколько общих фраз о пользе и важности дел, которые несет на своем горбу уголовный розыск, Лоскутков наконец-то позволил осушить бокалы, после чего с облегчением занял навязанное ему место во главе стола.
Не успели голодные и усталые опера хоть немного закусить, как со своего места подскочил почти никому не знакомый до этого крепкий симпатичный парень с живыми выразительными глазами и задорным лицом.
– Я таки тут впегвые, – комично косил он под еврея, – но уже имею, что сказать… Называйте меня пгосто Лёня. Тружусь на почве борьбы с наркотиками в областном ОБНОНе. Хоть, как и у всех вас, с утра во рту маковой соломки не было, но мне так кажется, что, прежде чем насытить желудок, нам необходимо разрешить кое-какие формальности, касающиеся организации сегодняшнего торжественного вечера. Например, почему все наши прекрасные дамы сгрудились кучей в одной половине стола, хотя напитки и еда распределены уважаемым Данетом Обиджановичем, как-таки нетрудно заметить, вполне равномерно? И почему нам таки не выбрать достойного тамаду, чтобы столь знаменательный праздник не обратился в банальную попойку? Разве я не пгав, дорогие коллеги?
– Конечно, пгав! – послышалось со всех сторон.
– И таки кого же мы выберем тамадой?
– Вас, уважаемый!
– Слушаюсь и повинуюсь, – торжественно приложив руки к груди, согласился Лёня. – А раз так, позвольте для начала внести некоторые изменения в рекогносцировку нашего стола: уважаемые дамы, прошу организованно встать со своих мест, прихватив столовые приборы, и переместиться таким образом, чтобы случайно оказаться между кавалерами, которые вам более-менее симпатичны. Мужики, вы тоже проявляйте инициативу, видите – наши прекрасные феи в растерянности!
Прекрасные феи только притворялись, что были в растерянности, – после недолгой суматохи с перемещениями наметанный глаз любого опера без особого труда определил, кто с кем стремился познакомиться поближе. Особым успехом пользовался, конечно, Лопотко, за ним – тамада Лёня, Велиев. Никто обделен симпатичной соседкой не остался, даже Данет Обиджанович, которого силой усадили за стол, уже общался с маленькой пухленькой девушкой, до этого охотно оказывающей ему помощь в раздаче пищи.
– Другое дело, – сделал заключение Лёня, – а то я в таких условиях работать не могу. Наполним наши бокалы и по традиции поднимем за тех, кого сегодня нет с нами в этот светлый праздник. За тех, кто в борьбе с преступностью или по другим причинам безвременно ушел из жизни, но, находясь в лучшем мире, может смотреть и радоваться за нас, живущих, продолжающих общее благородное дело!
Незнакомый большинству обноновец невольно вызывал симпатию за свою то шутливую театральность, то серьезность, когда это было необходимо. Его выразительные голубые глаза, мимика и жесты выдавали не только способность управлять застольем, но и, возможно, руководить серьезным коллективом. «Наверное, какой-нибудь начальничек», – подумал Климов.
Третий тост, отличающийся шутливой витиеватостью, Лёня предложил выпить за прекрасных дам. Разумеется – офицеры стоя. И только потом дал немного перекусить. Во время предоставленной паузы мужики поближе познакомились с соседками, похвалив восточную кухню, поговорив об удачно сложившейся погоде, хорошем вечере и о том, «как здорово, что все мы здесь сегодня собрались».
– И таки не пора ли перекурить? – предложил Лёня. – По многочисленным просьбам товарищей.
Снова загремели стулья – все как по команде, вышли из-за стола и направились к выходу, доставая сигареты. Возле разогреваемого казана стали кружком, с удовольствием вдыхая аромат костра, и закурили. Разумеется, не все. Лепестков, Велиев, Воронов и некоторые другие опера не имели этой дурной привычки. Соседка Климова, представившаяся за столом Валей, тоже подошла и попросила сигарету.
– Я вообще-то не курю, – виновато пояснила она, – так, только когда выпью.
– Бывает, – согласился Федор, вежливо щелкнув зажигалкой.
– Я слышала, ваш отдел сегодня убийство раскрыл?
– Да так, бытовуха.
– А что там было?
– Ну, двое алкашей третьего завалили, – неохотно пояснил Федор по причине близости стола, не желая раскрывать подробностей.
– У вас такая интересная работа!
– А вы где работаете? – постарался Климов сменить тему.
– Да я так… В библиотеке.
– У вас тоже интересная работа. Наверное, много книг прочитали…
– Да, и в основном детективы. Как мне всегда хотелось стать сыщиком! Расскажите что-нибудь о своей работе, например, как вы раскрыли сегодняшнее убийство.
– Это только в книгах все интересно, – возразил Федор, вспоминая истерзанный труп и никчемный мотив преступления, – на самом деле все гораздо обыденнее. И не так запутано, как в детективах.
– Вы, наверное, тоже детективы любите, – предположила Валя.
– Как ни странно, я их не читаю, – честно признался Федор. – Предпочитаю классику или исторические романы.
– Странно, – удивилась она, хотя и без тени разочарования.
В этот момент к ним подошел тамада Лёня со своей соседкой по столу.
– А мы к вам знакомиться! – весело выпалил Лёня, протягивая руку Федору.
– Федор. Климов Федор.
– А меня вы таки уже знаете – Лёня! Леонид Леонидович. Если нужна фамилия – Трофимов. Будем друзьями.
– А это моя подруга Люся, – пояснила Валя.
– Очень приятно, – искренне ответил Климов. Ему действительно было приятно, что этот веселый усатый богатырь, пожимающий его мелкую ладонь огромной ручищей, абсолютно не теряющийся в чужой компании, явно обладающий здоровым чувством юмора и интеллектом, так просто решил подружиться. Хотя, конечно, это, скорее всего, Люся предложила своему новому знакомому подойти к подруге.
– Здорово вы все организовали, – сказал Лёня, – давно так круто милицейские праздники не отмечал. А День уголовного розыска я и вовсе впервые, у нас ведь свой – День ОБНОНа.
– Да мы тоже, можно сказать, впервые с таким размахом… До этого скромно как-то… Нужно будет на будущее взять на вооружение.
Трофимов рассказал, что работает в ОБНОНе не так давно, а до этого трудился в специальном подразделении, что-то вроде милицейской разведки. Оперативники этой службы были полностью законспирированы, поэтому в лицо их легальные сотрудники почти не знали, хотя работали частенько в тесном взаимодействии. Это знакомство двух таких разных внешне и в большей степени внутренне людей получилось знаковым, ибо с этого момента они в дальнейшем не только тесно взаимодействовали, работали в паре, но и стали близкими друзьями. Ведь в оперативных подразделениях напарниками просто так не становятся – работа требует как тесного и слаженного взаимодействия, понимания друг друга с полуслова, так и максимального доверия. А с Трофимовым Федор в разведку бы пошел. Впрочем, об этом позже.
Вдоволь наевшись и изрядно выпив, присутствующие на вечере постепенно разбрелись по базе, занимая помещения. Многие, правда, не рассчитали своих сил, отчего более трезвые товарищи бережно уложили их спать. Позже Данет Обиджанович упрекал оперов в том, что более стойкие на этот счет дамы в одиночестве сидели у его очага или бесцельно бродили по базе, вынужденные общаться между собой. Самому чудо-повару поэтому пришлось взять на себя роль еще и массовика-затейника, с которой он, как человек восточный, успешно справился.
Утром Климов встал несколько раньше, чтобы успеть приехать вовремя на работу, но сразу же обнаружил, что никто на нее и не торопится. Проснувшийся народ медленно собирался в столовой, где было можно умыться и выпить чаю или кофе.
То, что сторож вновь был навеселе, Климова ничуть не удивило, но опера… Многие из присутствующих уже успели опохмелиться и с аппетитом доедали вчерашний плов. Компания наших друзей так же вчетвером заняла место за столом.
– А где Иваныч? – машинально спросил Климов, зная, что тот бы этого не одобрил.
– Уехали с Велиевым в отдел на разведку, – доложил пьяный и веселый Лопотко. – Позвонят оттуда, как обстановка. Должны же мы хоть раз в году расслабиться!
Климов понимал, что это нарушение традиций – хоть умри от водки, но на работе будь как стекло, однако не мог противиться расслабляющей обстановке.
– Да ладно, выпьем по маленькой! – подлил масла в огонь Лёня.
«Наверное, областные опера приходят на работу, когда им вздумается, – подумал Федор, – а у нас могут быть проблемы… В то же время Иваныч почему-то не стал никого будить, а поехал в райотдел с Велиевым, значит, считает, что ничего страшного в этом нет…»
Противиться коллективу, конечно, Федор не стал. Опера выпили и закусили, почувствовав снова прилив нездоровой энергии. Многие даже перестарались. Впрочем, телефонный звонок Лепесткова на базу быстро отрезвил личный состав уголовного розыска:
– Быстро собирайтесь и в отдел, – ругался Иваныч, – шеф очень злой и собирает всех на планерку. Прослышал, наверное, про наши похождения… Хочет проверить на трезвость. Машины выехали.
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! – в сердцах воскликнул Воронов.
– А что, начальник сильно у вас строгий? – спросил расстроенный Лёня. – А то у меня созрел один небольшой планчик в отношении нас с тобой… Не нужно идти в райотдел с перегаром…
– А что делать?
– Да срубим пару «палок», пока суть да дело, а потом скажешь, что преступления раскрывал с утра пораньше, вот и не пришел. Логично?
– Логично, но еще пару «палок» срубить ведь надо как-то?
– Это уже моя забота. Главное – в суточную сводку25 попасть, чтобы никто не подкопался. Пойдем по территории, посетим пару притонов, а может, и одного хватит – уж двух наркоманов с поличным как-нибудь надыбаем! Будет ли твой шеф после этого принюхиваться, пил ты или нет?
– Думаю, что нет, – согласился Климов.
На притоне
Характеризуя Корзуна, следует заметить, что Анатолия Васильевича назначили начальником строящегося нового отдела милиции, беря во внимание прежде всего его способности в хозяйственной деятельности, в чем он в очередной раз преуспел – в короткий срок отдел был выстроен, облагорожен и начал функционировать всего через полгода. Будучи до этого участковым, Корзун достаточно неплохо разбирался в милицейской работе, но в основном старался не вмешиваться в дела уголовного розыска, переложив все на плечи зама. Сам же он продолжал решать чисто хозяйственные вопросы и только по крайней необходимости или из спортивного интереса мог иногда в чем-то лично и поучаствовать, как, например, в раскрытии убийства на улице 5 Августа.
В отделе его любили за простоту, доступность, человечность – нужно было совершить что-то сверхъестественно – порочащее, чтобы Анатолий Васильевич наказал или уволил своего сотрудника. В этом отношении показателен один случай с участковым Зайцевым, которого разбирали однажды на суде офицерской чести за то, что он «…будучи в нетрезвом состоянии, вышел во двор девятиэтажного дома по улице Мокроусова и, громко крича, начал вызывать свою любовницу М. Вместо нее из подъезда вышел гражданин К., являющийся ее мужем. В результате внезапно возникших неприязненных взаимоотношений между ними произошла ссора…».
– Короче, – оторвался от текста Корзун, – Зайцев начистил морду невиновному человеку, и спасибо, что тот написал на него заявление не в прокуратуру, а мне… Какие будут предложения?
Красный как рак и реально расстроенный Зайцев стоял перед коллективом, смущенно опустив глаза, словно первоклассник, а в это время по залу с разных сторон пробивались то тут, то там приглушенные смешки.
– Я серьезно спрашиваю! – привел всех в чувство Анатолий Васильевич. – Понимаю, что Зайцев отличный участковый, но его поступок никак не вяжется с офицерской честью! Какие будут предложения?
Никто не решался выступить в качестве судьи своему, хоть и оступившемуся, но товарищу. И только когда все поняли, что без предложений собрание будет длиться бесконечно долго, кто-то робко с задних рядов предложил:
– Объявить замечание…
– Замечание? – возмутился Корзун. – Кто сказал, «замечание»?! Да за это минимум – служебное несоответствие! А по-хорошему – гнать надо из органов в шею! Посерьезней, товарищи.
Прошло еще несколько минут тягостного молчания, из которого стало ясно, что больше никаких предложений от коллектива не поступит даже через час.
Корзун, хоть и неуверенно, но все же еще раз попытался призвать коллектив к сознательности, а когда понял, что бесполезно, неожиданно смягчившись, произнес:
– Ладно, пусть будет замечание. А ты, Зайцев, запомни, что судят тебя сейчас не за то, что напился, не за то, что имеешь любовницу при наличии жены, не за то, что избил ее мужа, а за то, что ты… ЗАСВЕТИЛСЯ! Засветился как последний простофиля, а не офицер милиции!
Трофимов привел Федора в дом, расположенный рядом с отделом милиции («Чтобы далеко не ходить, – пояснил он, – а то времени мало»…), бесшумно зашел в подъезд и принюхался возле квартиры на первом этаже. Затем знаками приказал Климову тихо подняться на второй этаж, еще раз глубоко затянулся воздухом, многозначительно поднял вверх указательный палец и так же тихо взошел по ступенькам.
– Варят! – радостно констатировал он.
Федор, конечно, понял, что варят вытяжку из маковой соломы26, но что делать дальше, он не знал. Часто в отдел поступали звонки от анонимных и не анонимных граждан, требовавших унять наркоманов, которые готовят в квартире наркотики, удушая соседей специфическим запахом растворителя, являющегося непременным ингредиентом этого непростого процесса, и в таких случаях дежурный посылал по указанному адресу опергруппу. Естественно, сотрудники, у которых в дежурные сутки и без того хватало забот, просто – напросто звонили в дверь и заходили в квартиру, когда все улики были уже уничтожены. В крайнем случае забирали присутствующих на освидетельствование и редко пытались доказать наличие преступления, не имея в этом достаточного опыта, хотя от оперов уголовного розыска и требовали «наркопалки». И вот сейчас у Федора появилась реальная возможность приблизиться с помощью профессионального обноновца к тактике раскрытия таких преступлений.
– Заходим «на плечах», – шепотом инструктировал Лёня.
– Как это?
– Видишь ли, – терпеливо объяснял Трофимов, – сейчас хозяин квартиры варит солому. Скорее всего, делает это он не только для себя – так удобнее. А когда вытяжка будет готова, к нему и придут остальные. У них свои условные стуки. Он им откроет – а мы следом: «Стоять, не двигаться!» Вещдоки целы – что и требовалось доказать! Только пошустрее.
Ожидать долго не пришлось – минут через десять квартиру посетили двое изможденных молодых людей, которые сначала осмотрелись, затем прислушались, после чего начали выстукивать несложную мелодию «Спартак – чемпион» по двери притона.
– Кто? – раздался оттуда осторожный голос.
– Воробей.
Послышался скрежет замков, во время которого Лёня и Федор напряглись, приготовившись к рывку, а когда наркоманы стали заходить, то быстро и почти бесшумно ворвались в квартиру. В нос ударил резкий специфический запах растворителя.
– Стоять! – скомандовал Трофимов. – Руки в гору!
Растерянные и испуганные наркоманы прижались к стене в коридоре, а Лёня бросился на кухню.
– Присмотри за ними! – прозвучала оттуда его запоздалая реплика – Климов и так понимал, что его задача вспомогательная.
На кухне все загремело, посыпалось, потом упало что-то тяжелое, после чего послышался сдавленный стон.
– Заводи их сюда, – снова приказал Лёня.
В грязной, обшарпанной кухне на плите горела пустая газовая конфорка, а металлическая миска с желтым налетом по краям, по всем признакам до этого подогреваемая пламенем, валялась на полу. Возле батареи у окна, держась за худосочный голый живот двумя руками, с обиженной гримасой на лице лежал, по-видимому, хозяин квартиры.
– Что, Зеленый, – бережно поднимая миску с пола, констатировал Лёня, – не пропали твои труды даром – зелье на месте!
Наркоман жалобно посмотрел на оперов и поник.
– Выплеснуть хотел, стервец! – не то оправдываясь за применение силы, а, скорее таким образом инструктируя Федора, как нужно действовать в подобной ситуации, театрально возмущался Лёня.
Наркоманы стояли у стены, боясь не то что шелохнуться – вздохнуть.
– А вы понятыми будете, – безапелляционно приказал Трофимов (Федор подумал, что это шутка), – если, конечно, с собой чего не принесли… Федя, обыщи их повнимательней! Да не только в карманах – трусы пусть снимают, носки…
Испуганные наркоманы начали выворачивать карманы, задирать рубахи, показывать интимные места. Федор тщательно прощупал их одежду, после чего доложил, что ничего, кроме сигарет, зажигалок и нескольких мелких монет, им не обнаружено. Климов не так часто имел дело с наркоманами, и после воров, грабителей и убийц, на которых он успел за короткий период службы насмотреться вдоволь, они ему показались скорее потерпевшими.
– Хватит притворяться! Вставай и показывай, что у тебя еще припрятано, – предложил Трофимов хозяину квартиры по кличке Зеленый.
– Нет у меня больше ничего… – поднимаясь с пола, жалобно доложил тот.
– Верю, – согласился Лёня. – А знаешь почему? Сам брехун… Лучше выдай добровольно. А впрочем, на уголовное дело и этого хватит. Федя, пригласи-ка понятых. Только соседей справа не зови, там алкаши живут – потом на суд замучаемся вытаскивать. Сверху кого-нибудь. Он им уже изрядно надоел.
Федор поспешил к выходу, но в темном узком коридоре случайно пнул ногой какой-то шелестящий пакетик. Оказалось, что это сухая маковая солома.
– А говорил – больше нет ничего! – обрадовался Лёня. – Да тут стакана два будет! Попал ты парень на полную катушку.
– Не мое это! – искренне возмутился Зеленый.
– А что, мое, что ли? – усмехнулся Лёня.
– Это они принесли! – указывая на гостей, догадался Зеленый.
– Где это лежало? – спросил Трофимов у Федора.
– В коридоре на полу.
– Ну, тогда вполне возможно, – согласился Лёня. – Скинули, значит. И таки кто будет грузиться на солому?
Наркоманы отчаянно посмотрели друг на друга, потом как по команде, опустили глаза в пол, из чего следовало, что добровольно никто на себя такую ответственность брать не станет.
– Я спрашиваю, кто будет грузиться?! – грозно повторил Лёня. – Пока я не начал грузить…
– Зеленый, – жалобно обратился один из них к хозяину квартиры, – тебе все равно грузиться. Возьми на себя…
– Еще чего! – возмутился Зеленый. – «Зеленка», может, и не потянет на дело, а пара стаканов выше крыши будет! Сами грузитесь…
– Зеленый прав, – миролюбиво согласился Лёня, – торг здесь не уместен. Так что решайте меж собой.
– Я не собираюсь – это не мое, – неожиданно осмелел один из наркоманов и с вызовом посмотрел на своего товарища. – У меня и так «условно»…
– А мне что, легче от этого? Закроют сейчас – и сиди сутки на кумаре.
– А меня не закроют, что ли?!
– Так ведь ты покупал!
– А нес кто?!
– Все, хватит торговаться! – остудил страсти Лёня. – Минута на решение, а то оба загрузитесь! Вы меня знаете. Получите групповуху как миленькие. Если все мирно будет, обещаю не закрывать до суда. Идет?
– Идет, – хоть и без энтузиазма, но как-то сразу согласились наркоманы.
– Ну, побыстрее только, а то мы с напарником еще не обедали.
Когда Федор привел понятых, солома уже находилась в кармане у наркомана по кличке Бармен. И Зеленый, и Бармен охотно рассказали понятым, где и при каких обстоятельствах у них оказался наркотик. Лёня составлял протокол осмотра, а Федор записывал их показания на бумагу. Бармен даже упомянул, что купил злосчастный мак у Ботвинника, но Трофимов вовремя шепнул другу, чтобы он этого пока не записывал. «А то придется сейчас и к сбытчику ехать… А будет там что или нет – неизвестно… Если что, потом дополнительно опросим».
Быстро записав показания понятых и третьего наркомана как свидетеля Трофимов тепло попрощался со всеми, предупредив, чтобы по первому зову бежали к следователю («А то закрою!»), после чего опера с изъятыми вещдоками покинули вонючую квартиру.
– А что, – спросил сразу на улице Федор, – «зеленка» в миске и вправду может не потянуть на уголовное дело?
– Потянет однозначно, – пояснил Лёня.
– А почему же ты заставил этих грузиться, ведь Зеленому и так…
– Во-первых, в нашем деле всегда должна торжествовать справедливость, – перебил Лёня, – а во-вторых, «палки», дружище… Мы срубили две «палки», как и хотели. А по твоему сценарию у нас была бы только одна… Теперь главное, чтобы наши фамилии фигурировали в сводке происшествий за сутки – и ни у какого Корзуна не поднимется рука, вернее язык, корить нас за напрасно прожитое время.
И действительно, когда Анатолий Васильевич встретил Климова и Трофимова в райотделе, то на вопрос, почему утром Федор не явился на планерку, Лёня за него небрежно ответил:
– Да так, пару наркоманов накрыли… Сейчас оформим материал и на экспертизу наркоту повезем. За вашим отделом пойдет.
Корзун благодарно пожал операм руки, не скрывая радости, – по наркотикам ОМ-1 «палок» недобирал.
– Молодцы! Отвезете на экспертизу и отдыхайте!
– Ну, что я говорил?! – хитро улыбался Лёня, когда они поехали в ЭКУ27. – Теперь быстренько сбагрим эти гнусные мешочки и отметим! А то что-то опять во рту пересохло… Все-таки плов острым был.
