Kitabı oku: «Где дом твой, киллер?», sayfa 5
Гамбург, Франкфурт
Среда – пятница
9:30. 20 мая 2015 г., среда. В машине.
Генри настраивает навигатор:
– Расстояние до Гамбурга небольшое, около ста – ста двадцати километров. Мы могли бы проехать по автобану номер один меньше чем за час. Но выезд из Бремена и въезд в Гамбург муторные – без навигатора я бы запутался.
– А где мы остановимся в Гамбурге? Сколько времени там пробудем?
– Возьмем номер в «Холидей Инн Экспресс». Это в самом центре, на Симон-фон Утрехт штрассе. До Репербана пять минут ходьбы, судя по рекламе и отзывам проживающих. Думаю, что будет удобно – имеется платная парковка. Номер на двоих стоит в районе сотни евро.
11:30. Отель «Холидей Инн экспресс».
Марта поставила машину на стоянке в отеле, выбрала номер – стандартный, без излишеств. В номере, оглянувшись на Генри, спрашивает нерешительно:
– Хочешь отдохнуть с дороги?
– Да, можно немного. Потом пойдем пообедаем и погуляем по Репербану.
– Прекрасно, я ни разу еще не была там.
Уходит в ванную. Генри звонит Фридриху:
– Привет, я уже в Гамбурге. Когда можно зайти?
Голос Фридриха:
– Приходи завтра утром.
Генри опять звонит по телефону:
– Читали про убийство в Меце? Меня вычислили там. Уверен, что кто-то прослушал запись нашего разговора и засек номер. Убили ни в чем не повинную женщину, пытали – хотели узнать обо мне. Ищите крота. Не найдете, он будет информировать Ибрагима о моих передвижениях – от клиента откажусь.
– Не беспокойся, найдем.
13:00. На улице.
Ресторан обнаружили рядом с отелем, на той же улице – заведение со скромным названием «Восточный ресторан». Марта, повернувшись к Генри:
– Немного восточной экзотики нам не помешает.
Ресторан как ресторан. Ничего особенного, тем более экзотичного. Генри объясняет Марте:
– Ограничусь обычной добротной немецкой едой, не люблю экзотичные восточные блюда. Правда, какая экзотика в суши? Это подают чуть ли ни в каждом приличном ресторане. И возьму ягодный пудинг «Роте грютце» с вишней, смородиной, фруктовым соком и сливками.
Марта помимо салатов и первого заказывает суши.
14:30. На улице у ресторана.
Генри, в ходе разговора:
– На Репербане я бывал несколько раз.
– Гулял или по делам?
– И так, и сяк.
Опять возникают воспоминания.
Лето 2013 г. Дешевый отель.
Генри звонит по телефону:
– Есть дополнительные сведения?
– Да, мы взломали его медицинское дело. У него сильные проблемы с сердцем. Посмотри, как это можно использовать. Помни: сорок – если просто завершишь работу, сто – если акция не вызовет никаких подозрений. Смотри сам.
– Дайте перечень его лекарств.
– Пришлем. И дополнительные рекомендации. Но не задерживай дело. Ты и так уже изучаешь объект целую неделю. Как планируешь акцию?
– Все достаточно обыденно. Фирма клиента имеет вполне легальные коммерческие интересы в Пакистане. Но помимо этого имеются и сомнительные поставки. У него стареющая жена, молодящаяся любовница – секретарша его приятеля. Дочь и сын живут в Париже, прожигают деньги отца. Каждый вторник он бывает вечером у любовницы. Там я его и буду ждать.
20:45. 2013 г. Улица в тихом предместье Гамбурга.
Генри сидит во взятой им на окраине машине, в тридцати метрах от двухэтажного домика секретарши.
Объект – солидный шестидесятилетний бизнесмен – подъезжает на такси, как обычно, в девять вечера. Улица предместья пустая. Такси отъезжает, и Генри сразу ставит свою машину на это же место, останавливаясь задней дверцей к клиенту. Объект изумленно замирает на мгновение, хочет понять, в чем дело. Генри выскакивает из машины и заталкивает его на заднее сидение.
– Сидеть. Вам придется ответить на несколько вопросов. Я из МАД. Нас интересуют ваши связи с Пакистаном.
Объект широко раскрывает рот, не может ничего произнести – хватается за сердце. Для солидного коммерсанта с рыльцем в пуху интерес Службы военной контрразведки – удар по нервам и сердцу. На это Генри и рассчитывал:
– Примите таблетки, вам будет лучше.
Вытащил из сумки коробочку, высыпал на его ладонь горсточку таблеток и подал бутылочку с водой. Клиент, как загипнотизированный, проглотил всю горсть и запил водой.
– Кажется, нам придется отложить беседу. Мы встретимся, когда вы будете себя лучше чувствовать.
Вытащил его из машины и подвел к двери. Объект автоматически вынимает из кармана ключ, вставляет в замочную скважину. Генри возвращается к машине и уезжает.
На следующий день Генри развернул газету «Hamburger Morgenpost». В разделе сплетен и скандалов крупными буквами: «Солидный предприниматель найден мертвым на лестнице в чужом доме». Ни фотографии, ни указания фамилии. Ниже: «Возможна связь предпринимателя с дамой, проживающей в этом доме. По информации из надежных источников, смерть наступила из-за передозировки сильнодействующих лекарственных препаратов».
14:35. 20 мая 2015 г., среда. Гамбург, Репербан.
Через пять минут вышли к театру «Империал» на Репербане. Марта остановилась и разглядывает афиши:
– Генри, смотри, сегодня дают «Мышеловку» по Агате Кристи.
– Ну и что? Я не любитель театра. Может быть, мне не приходилось бывать на выступлении хорошей труппы, но страсти, разыгрываемые на сцене, всегда кажутся надуманными, эмоции – фальшивыми.
– Пойдем в театр! Мы еще нигде не были. И вообще, я давно не была в театре.
На лице у Генри недовольство, но все равно, видимо, придется соглашаться.
– Ладно. По делам мне только завтра. А сегодня нечем заполнить вечер. Не в казино же идти. Агату Кристи я всегда любил, но «Мышеловку» не помню.
Подходят к кассе, Марта покупает билеты. И тут же заволновалась:
– В чем же я пойду в театр? И в чем пойдешь ты?
– Я не собираюсь переодеваться, это не миланская опера. А ты? У тебя ведь есть хороший костюм, ты говорила.
– Да, и новые туфли надену.
Все равно не успокоилась – и прическа у нее плохая, и рубашка Генри совсем не свежая:
– Почему ты путешествуешь без чемодана?
– Я же тебе говорил, что чемодан в машине, в Кёльне. Куплю я рубашку. А ты иди в парикмахерскую.
Лицо Марты сразу прояснилось. Послала воздушный поцелуй и отправилась в ближайшую парикмахерскую.
15:30. У парикмахерской Генри в новой рубашке ждет Марту.
Марта появилась с новой прической, улыбается. Не спеша идут по Репербану. Дошли до Кёнигштрассе, вернулись и постояли у казино. Марта смотрит на Генри:
– Пойдем после театра, поиграем немного?
– Нет. Сегодня играть не хочется.
17:00. Номер в отеле.
Генри переоделся за несколько минут. Марта меняет свой облик каждые две-три минуты. Надела брючный костюм, примерила туфли, долго смотрела в зеркало, требует от Генри сказать, идет ли ей. Осталась неудовлетворенной, два раза переоделась в разные платья, меняет кофточки, настроение меняется вместе с платьями. В результате она оказывается все в том же самом брючном костюме, чего, однако, и следовало ожидать.
– Ты замуж собираешься или на выпускной бал в школе?
– А тебе все равно, как я выгляжу?
19:30. Театр.
Посмотрев спектакль, обмениваются мнениями уже на улице. Марта, воодушевленно пытается объяснить Генри, что конкретно ей понравилось:
– Я в университете участвовала в нескольких постановках, но это был, конечно, совсем другой уровень. А здесь я просто в восторге от игры артистов. Знаешь, я все время подозревала разных персонажей. Считала убийцей то Кристофера, то майора Меткалфа, то даже миссис Кейсуэлл. А сержанта Троттера даже не заподозрила.
– А я все время думал: могли ли гости этого пансиона, благовоспитанные англичане, имеющие определенные нравственные принципы, убить? Да, видно, что могли в особых обстоятельствах. Но невозможно распознать убийцу, некого было априори отбрасывать.
Я внимательно смотрел на каждого из этих лощеных англичан, собравшихся как бы случайно в приветливом пансионате. Думал, что было бы с ними, попади они в ситуацию случайного человека в благожелательной, но отчужденной Европе? Да то же, что постоянно происходило с молодыми джентльменами, попавшими из патриархальных условий небольшого поместья викторианской Англии в будни африканской или азиатской колонии. Становились бы решительными, жесткими, жесткими до «оправданной» жестокости. Терялись бы сантименты и наращивалась броня практицизма и оправдания любых действий настоятельными потребностями суровой действительности.
Генри всю дорогу до гостиницы не мог оторваться от своих размышлений. То ли он делает? Может ли уйти из этой круговерти «акций», бегства, периодических «залеганий на дно» во все новых уголках Европы? Так и придется тащить свой крест до Греции, до уютного ресторанчика? Или ресторан в Греции – всего лишь мечта? Что его ждет в ближайший год? Арест и тюрьма, пуля охранника или полиции?
20.30. Отель и ресторан.
В отеле Марта переоделась и потащила Генри в ресторан, размышляя вслух, что они будут делать завтра. Генри же не удосужился сказать ей, что завтра они уезжают. Куда? Пока не ясно. Слишком часто он не знает, куда и с кем поедет завтра.
В ресторане Генри, как всегда, солидно поел – благо, что основательную немецкую еду можно было спокойно запивать не менее основательным немецким пивом. Марта свою порцию почти не тронула.
– Почему ты так мало ешь? Как ты поддерживаешь свои силы? Ведь ешь, как птичка божия. Как у тебя потом хватает сил на секс?
Марта рассмеялась:
– Главное, чтобы у тебя сил было побольше!
9.00. 21 мая 2015 г., четверг.
После завтрака за шведским столом Генри обращается к Марте:
– Я должен отлучиться на час-два, а тебе советую походить по магазинам.
– Генри, что за дела у тебя здесь?
– Мои дела. Я ведь тебе говорил еще в Шмалленберге, что мне нужно в Гамбург.
– Хорошо, деньги у меня еще есть, назло тебе все истрачу сегодня.
– Хорошо, «ла бриют», трать на здоровье, у тебя их не так много. Встречаемся здесь же, через два часа.
10:00. У Фридриха в конторе.
Небольшое помещение. Фридрих – мужчина неопределенного возраста.
– Добрался? Без приключений?
Передает Генри паспорт и небольшую пачку других документов:
– Вот, комплект на имя Генри Полонски, родившегося в Гамбурге.
Генри внимательно просматривает документы.
– Все в порядке, будь спокоен. Ты же знаешь, у меня полный контакт с нужными людьми. Мои документы «настоящие», еще никогда не вызывали подозрений. И цена для постоянных клиентов божеская.
Генри передает Фридриху конверт:
– Здесь пять тысяч. Спасибо, Фридрих.
Фридрих смеется:
– И когда тебя ждать в следующий раз?
– Надеюсь, не скоро.
11:00. Номер в отеле.
Генри звонит по телефону:
– Привет, есть новости?
– Клиент ждет в Венеции, отель «Мореско».
– Крота нашли?
– Не волнуйся, ищем и найдем.
Марта вернулась почти без покупок, если не считать мелочи для макияжа. Показала Генри маленький сверток:
– Видишь, я тоже не всегда трачу деньги.
Генри не ответил, буднично заметил:
– Пообедаем и едем в Венецию.
– Почему в Венецию? Хотя это отлично. Давно хотела посмотреть Собор Святого Марка, Дворец дожей, каналы… Как поедем?
– Маршрут я уже выбрал. Поедем через Франкфурт, Нюрнберг, Мюнхен и далее мимо Инсбрука, через Верону.
– Зачем Франкфурт? Может быть, сразу через Мюнхен?
– Так надо.
– Вечно у тебя секреты.
Но не стала возражать. Рассчиталась за отель, и оба пошли обедать во все тот же «East Restaurant».
13:00. В машине Марты.
Мелькает указатель: «До Франкфурта 450 километров». Чередуются свертки: на Ганновер, Кассель и, наконец, Франкфурт. Остановились в первом попавшемся отеле, где была парковка.
18:00. «Леонардо отель» на Мюнхенер штрассе.
Номера дешевые, не очень-то шикарные, но для одной ночи приемлемые.
Из отеля сразу пошли искать ресторан, чтобы поужинать. Ближайшим был американизированный «Latin Palace Chango». Марта:
– Смотри, сколько народу, и сплошная молодежь. И музыка отвязная.
– Нет, слишком тесно и шумно. Мне не нравится.
Двинулись дальше по Мюнхенер штрассе. Зашли в непрезентабельный «Merkez Doner Haus».
Марта скорчила недовольную физиономию. Генри, примирительно:
– Не хочу засиживаться в ресторане, чтобы успеть прогуляться по вечернему Франкфурту.
Марта успокоилась.
19:00. В ресторане.
За время поездки Генри и Марта успели нагулять хороший аппетит, ужинают молча.
Когда принесли десерт, Генри заметил:
– Мы ведь во Франкфурте. Ты не хотела бы завтра повидаться с отцом?
– Зачем? Я его видела в марте, он заезжал к нам на мой день рождения. Тогда и подарил машину.
– Так тебя поэтому назвали Марта?
– Да, это мамина причуда. Хорошо хоть, что я не родилась в октябре. Интересно, как бы она меня тогда назвала?
– Очевидно, Октябрина.
– Да, только этого мне не хватало.
– Так позвони отцу, скажи, что ты хотела бы увидеть его завтра утром.
– Генри, зачем тебе нужен мой папаша?
– Почему мне? Мне он вовсе не нужен. Он нужен тебе. Вернее, вы нужны друг другу.
– Я ему точно не нужна. Иначе он не бросил бы нас с мамой.
– Ты не права. Сама говорила: «Он подлизывается ко мне». Зачем, спрашивается, ему это? Разве ты ему чем-то можешь помочь? Тебе не верится, что это обычная мужская привязанность к дочери? Тем более такой красивой и взрослой. И он приезжает к вам на твой день рождения.
– Ну уж, «красивой». Никто не называл меня красивой.
– Для меня ты красивая. А для отца, наверняка, ты самая красивая в Германии.
– Генри, я не понимаю, чего ты от меня хочешь, к чему этот разговор?
– Знаешь, я пытался понять, почему у тебя такая неустроенная жизнь.
– Неправда, устроенная. Я вполне довольна своей жизнью.
– Не перебивай меня, я же тебя не перебиваю. Снова повторю: неустроенная жизнь. Поэтому ты хватаешься за коктейли, проигрываешь деньги в казино, все время бежишь из дома, не имеешь постоянного друга. Тебе не хватало семейного покоя, мужчины в доме. Ты отказалась от постоянных встреч с отцом. А он любит тебя.
– Да уж, «любит».
– А что, – я не знаю, какие там у него доходы, но купить взрослой дочери на день рождения такую машину не каждый бы себе позволил. Сама ты и за десять лет не смогла бы скопить на нее деньги.
– Обошлась бы без такой машины.
– Смеешься? Тебе нравится красивая жизнь: модная одежда, новенькая машина, хорошие отели. Я видел, как ты скривилась, когда увидела наш номер.
– Ну и что, красивая жизнь всем нравится.
– Не буду спорить, всем. Так что давай, звони отцу. Но я не собираюсь с ним видеться.
Марта, удивленно:
– Почему?
– Незачем это. Сегодня мы с тобой рядом, а что будет завтра, я не знаю. Подумает, что ты привела претендента на твою руку.
– Интересная мысль.
Почти рассмеялась:
– А что, я не против рассмотреть такое предложение, если оно будет.
– Давай, давай, звони. И включи звук. Я хочу слышать.
– Дай хоть доесть десерт.
20:00. Там же.
Звонок Марты для барона Вилленберга такая неожиданность, что, после того как она назвала себя, барон запнулся и замолчал на несколько секунд.
– Да, доченька. Ты где, дома?
– Я во Франкфурте, проездом. Мы могли бы завтра утром встретиться?
– Конечно, но я бы мог и сейчас к тебе приехать. Где ты остановилась? Не хочешь переночевать у меня дома? У меня никого из посторонних в доме нет.
– Нет, мне это неудобно. Я не одна, со мной друг. Давай завтра.
– Где? Ты могла бы приехать ко мне в банк? Или мне подъехать к тебе?
– Я приеду в банк. Я знаю адрес.
– Хорошо, жду тебя между девятью и десятью. Тебе это удобно?
– Да, подойдет. Пока.
– Целую тебя, дочка.
Марта отключила телефон, посмотрела на Генри:
– Доволен?
– Да, все нормально. Судя по интонациям, он был рад услышать твой голос.
– Да, и думает, наверное, что я приехала за деньгами.
– Ни в коем случае не проси. Говори, что у тебя все нормально, просто захотелось увидеть отца. А теперь забудь все до завтрашнего утра. Пойдем, погуляем по городу.
20:30. Мюнхенер штрассе.
Генри и Марта медленно идут по Мюнхенер штрассе к центру. По дороге зашли в «Maxie Eisen bar», постояли у стойки, выпили по коктейлю. Генри скривился – коктейль слишком слабый и сладкий, но Марте понравился.
Прошли до площади Вилли Брандта. Генри остановился, глядя на оперный театр. Марта энергично замотала головой:
– Я не одета для театра. А возвращаться, переодеваться – не хочется.
Дошли до большого перекрестка и остановились. Генри уже хотел возвращаться, но Марта потащила его вперед: на узенькую Мюнцгассе, которая перешла в такую же узкую и коротенькую Лимпургергассе, выводящую на площадь Ромерберг. Марта преобразилась в экскурсовода:
– Это моя любимая площадь. Сюда мы часто бегали студентками. Этот уголок старинного Франкфурта полностью восстановлен после американских бомбардировок.
Действительно, центр старинного и средневекового Франкфурта выглядит вечером сказочно. Марта ведет Генри в середину площади, к фонтану юстиции:
– Смотри, Генри, все вокруг – это дома пятнадцатого – восемнадцатого веков и даже раньше. Видишь – Старая Ратуша, ее называют Рёмер, и отсюда пошло название площади. Готический костел четырнадцатого века святого Леонарда. Красная с зеленым куполом башня церкви святого Николая. А чуть дальше, за домами, виднеется Франкфуртский кафедральный собор.
Марта поворачивает Генри из стороны в сторону:
– В этом здании жил Гёте, теперь здесь его музей. Здесь, в Рёмере, со времен династии Штауфенов, то есть с двенадцатого века, короновали кайзеров.
Она продолжает что-то говорить чуть ли не о каждом доме вокруг, но мысли Генри уже убежали вдаль, к Венеции, и он не очень прислушивается к ее словам.
– Генри, ты же не слушаешь совсем, для кого я распинаюсь?
– Извини, дорогая, я что-то устал. Давай вернемся, завтра будет тяжелый день.
23:00. Номер в отеле.
Легли было в разные кровати. Марта неожиданно встала, подошла к Генри, как была в ночной рубашке, поцеловала в лобик:
– Спокойной ночи, милый, отдыхай.
Генри не смог этого стерпеть, схватил ее и привлек к себе.
9:00. 22 мая 2015 г., пятница.
После шведского стола Генри говорит Марте:
– Рассчитайся за номер и забирай машину с парковки.
Марта ведет машину к банку. Здание солидное, и около него даже имеется свободное место для парковки. Марта выходит из машины, машет Генри рукой:
– Я на несколько минут.
Упорхнула. Генри стал рассматривать на карте дорогу до Венеции, проверяя, успеют ли пройти весь путь за день.
Марта вернулась минут через пятнадцать. Генри молча заводит машину и едет, выбирая дорогу на автостраду номер три.
Марта посидела, поерзала на месте:
– Почему ты не спрашиваешь, как мы поговорили с отцом?
– Сама расскажешь, когда захочешь. Значит, он уже отец, а не папаша?
– Знаешь, я пока сама не пойму ничего. Мне что-то жалко его стало.
– Жалко? Барон, банкир, кажется состоятельный. И тебе его жалко?
– Да, старенький он. Ему уже шестьдесят, а встречается с молодыми девицами. Тяжело ему, наверное, приходится.
– Радоваться нужно за него, что хватает сил на девиц.
– Ерунду ты говоришь. Да, он предлагал мне деньги, вытащил тысячу евро, но я отказалась, сказала, что друг обеспечен. Ведь это правда? Тогда он сказал, что ликвидирует минус на моем счете и будет снова пересылать деньги на счет. А я обещала заезжать хотя бы раз в месяц.
– Вот видишь, прогресс. Отец всегда остается отцом.
– Тебе-то откуда знать? У тебя, уверена, нет детей.
– Да, и детей нет, и отца никогда не видел.
– Как это?
– Он ушел из дома, когда мне было чуть больше шести месяцев. Но не будем об этом. Не хочу вспоминать этого поляка.
– Ладно. Еще он снова предлагал устроить меня куда-нибудь на работу. Говорит, что приятелей у него достаточно. А я ему сказала, что только не на пшеницу с овсом. Знаешь, мы после этого впервые посмеялись вместе. Он даже решился обнять меня на прощанье.
– Вот видишь, он тоже стесняется показать тебе свои чувства, но все же решился.
Марта замолчала. Возможно, пытается разобраться в своих чувствах.
Генри удалось, наконец, выбраться на автобан номер три и прибавить скорость. Впереди Нюрнберг, Мюнхен и так далее до Венеции.
Венеция
Пятница – воскресенье
12:00. 22 мая 2015 г., пятница.
Миновали сверток на Нюрнберг. Мчатся по автобану 9. Никаких пересечений, прекрасная скорость. Объехали Мюнхен по окружной дороге и выехали на 13-ю дорогу, которая должна была вывести на 11-ю. Утро хмурое, но по сторонам все просматривается далеко. Марта, увидев великолепные виды долины реки Изар, воскликнула:
– Давай, остановимся где-нибудь.
– Ладно, все равно обедать пора.
Машина пересекает Изар по новенькому мосту и въезжает на плотину «Сильвенстайн» у одноименного водохранилища. Еще несколько минут, и машина в поселке Jager fon Fall.
Генри ворчит:
– Проехали весь поселок, три отеля и ни одного кафе.
Еще несколько километров, и перед новым мостом через Изар обнаруживается микроскопический поселок Фордеррисс, состоящий из четырех домов. В самом большом из них – отель с кафе.
14:00. В кафе.
Генри заказывает обед. Марта звонит по телефону. Неожиданно встревожилась, включила громкий звук. Слышен голос баронессы:
– Я сама собиралась позвонить тебе. Несколько часов назад приезжали два молодых человека ближневосточной наружности. Представились твоими знакомыми, сожалели, что не застали, и спросили, где ты сейчас. Я, естественно, сказала, что ты была в Гамбурге, а сейчас едешь в Венецию. Кстати, твой отец звонил утром, рассказал о вашей встрече. Молодые люди поблагодарили и уехали. Несколько странно, все-таки у тебя удивительные знакомства. Но я посчитала необходимым поставить тебя в известность.
– Спасибо, мама. У тебя все в порядке? Бай.
И тут же набросилась на Генри:
– Нет у меня таких знакомых. Почему ищут не тебя, а меня. Кто они такие?
Генри сделал удивленное лицо:
– Не имею ни малейшего представления. Может быть, ты познакомилась с ними в Кёльне, когда была подшофе?
Марта еще что-то проворчала и успокоилась, по крайней мере внешне.
Генри взвесил обстановку: «Не дай бог, еще и Эльза Вилленберг пострадает. Теперь люди Ибрагима знают о его поездке в Венецию. Мало того, что будут предприняты дополнительные меры безопасности, они могут помешать вообще доехать до Венеции. Отныне этого следует ждать в любой момент. Парочка, которая в Германии, не догонит, но Ибрагим, конечно, должен послать людей навстречу».
От тяжелых мыслей оторвал хозяин, пригласивший к столу. Людей в обеденном зале очень мало и хозяин подсел поболтать:
– Сейчас две группы пошли в горы, поэтому почти никого здесь нет. Ведь окрестные места чудесные. Много дичи. Нет, стрелять здесь нельзя даже по лицензии, а когда-то все короли Баварии охотились в этих местах. Собственно, этот дом принадлежал до 1919 года короне. И в нашем поселке в семье королевского лесника родился знаменитый поэт Людвиг Тома. Как? Вы не читали его стихи?
Хозяин притащил целую связку потрепанных журналов «Симплициссимус» и подшивки газеты «Miesbacher Anzeiger» за 1918–1919 годы. Порывшись в них, начал тыкать то в одно место, то в другое. Стихи и полемические статейки Тома везде обведены красным карандашом. Любезности ради Генри взял подшивку. Текст, однако, вызывал у него явную неприязнь, с улыбкой вернул все хозяину:
– Я не очень увлекаюсь стихами. Лучше я отдамся чревоугодию.
Быстро закончил есть. Воспользовался тем, что Марта продолжает ковырять вилкой в своей тарелке, и вышел на веранду.
Веранда отеля.
Генри звонит в «контору»:
– Ибрагим знает, что я выехал за ним в Венецию. Считаю, что продолжать акцию бессмысленно. Охрана будет наготове. К нему непрерывно поступает информация обо мне и моих связях.
– За операцию мы уже получили деньги в полном объеме, и ее прерывать нельзя. Это значительно подорвет наш авторитет. Крота мы определили, обработали, и он сдал нам все что требовалось. Кстати, в полицию Марселя он ничего не передавал. Можешь быть спокоен: он больше не встретится ни на твоем, ни на нашем пути.
– Меня это не утешает. Ибрагиму новая информация не нужна. И я беспокоюсь о своих знакомых. Я говорил вам об убийстве женщины в окрестностях Меца. Это работа его людей. После этого они наводили в Германии справки о моих передвижениях. Они знают мою новую фамилию, знают марку машины. Я выхожу из дела.
– Мы готовы тебе передать почти все, что нам оплачено – девяносто тысяч, включая твой аванс, оставляя себе только десять. Но ты должен завершить акцию.
– Я подумаю.
– Нечего здесь думать, пора действовать. Не забывай, сейчас идет речь о нашем престиже. Заказчики и так недовольны, что дело затянули.
– Ладно, справлюсь. Конечно, Ибрагим предупрежден, но и я тоже знаю, что он предупрежден. Мои семьдесят пять тысяч сразу переведете в Прагу. И я ухожу в отпуск на три недели.
– Хорошо, не сомневайся.
Марта завершила, наконец, обед, расплатилась, попрощавшись с хозяином вышла к Генри на веранду:
– Ты ушел, даже кофе не выпил, что-то не понравилось?
– Смотреть не хотелось на этого антисемита.
– Почему антисемита? Он ни слова не сказал против евреев.
– А ты читала то, что он мне подсунул?
– А что там?
– Статейка этого Тома. Как будто в «Фёлькишер беобахтер» окунулся. Почитала бы ты, как он говорит о Берлине: «Смесь галицийского еврейского местечка и нью-йоркского гангстерского квартала». И это не самое худшее, что он пишет. Я еще сдержался, а нужно было бы начистить хозяину фейс.
– Странно, ты такой выдержанный, а тут взъелся. Ты разве еврей?
– А нужно быть евреем, чтобы антисемитизм не нравился? Нет, у меня отец поляк, по крайней мере, мама так говорила, а мать француженка. Ее я, к сожалению, похоронил пять лет назад.
Оба уже садятся в машину. Генри переложил кейс на колени Марте, набрал секретный код и, не вынимая пистолет, чтобы не напугать Марту, положил его поверх остальных вещей, оставив кейс полуоткрытым.
14:50. В машине.
Марта почти сразу задремала – устроилась, откинувшись на спинку кресла.
Дорога идет после очередного моста через Изар по берегу реки. Через десяток километров, у Вальгау, перешли на прекрасное шоссе 11, но еще через десять минут, уже на шоссе E533, скорость пришлось резко снизить.
Несколько раз пересекли Изар и его притоки. Пошел дождь. Хмурилось с утра, но теперь появились черные тучи, и начался усиливающийся ливень. Путь до Миттенвальда – какие-то несчастные шесть километров – преодолели за пятнадцать минут. Потом дорога все сильнее забирает в гору – знаменитый перевал, через который во все времена потоки солдат и караваны торговцев шли в благословенную долину реки Инн. Машина движется еще медленнее. На дороге не осталось автомобилей – вероятно, все попрятались в близлежащих поселках. И это вполне оправданно – скользкая дорога, сильный дождь, никакого удовольствия от сказочных окрестных ландшафтов.
Не доезжая километр до границы с Австрией, Генри увидел впереди стоящую у дороги машину. Из нее вышел человек в плаще и поднял руку. Возможно, просит помощи. Затормозил около него, хотел выйти, но застыл, увидев перед глазами наставленный пистолет. Из машины напротив раздался голос по-арабски:
– Это он?
Человек в плаще откликнулся, тоже на арабском: – Да, и с ним баба. Сможешь позабавиться с ней.
Расхохотался, на мгновение оглянувшись ко второму, выходящему из машины. Генри использовал это движение – автоматически выхватил из дипломата пистолет и не задумываясь выстрелил ему в голову. Выскакивая из машины, видит краем глаза, как тот медленно падает, одновременно стреляет во второго. Подбежал и сделал контрольный выстрел в голову. Теперь можно вернуться к первому – но он лежит неподвижно, пуля прошла через ухо и вышла с другой стороны.
Из машины в это время выбралась Марта. Ничего не соображая, глядит то на двух лежащих на дороге мужчин, то на Генри, все еще стоящего с пистолетом в руке.
– Генри, что это? Почему?..
Боится произнести недостающие слова, но Генри все равно некогда отвечать. Справа крутой откос – подхватил первого за руки и сбросил его вниз. Второй лежит неудобно, лицом вниз, руки оказались под ним. Генри берет его за левую ногу, тоже тащит к откосу и отправляет вслед за товарищем.
– Генри, это ты убил их? За что? Так нельзя!
– А ты хотела бы, чтобы сперва убили меня, а потом изнасиловали тебя и тоже убили?
Аккуратно поддел носком ботинка лежащий на асфальте пистолет бандита и скинул его туда же под откос.
– Перестань реветь. Сейчас ты можешь развернуться и уехать назад, к маме. Либо можешь продолжить путь со мной. Если отправляешься домой, я уеду на машине этих бандитов.
– Нет, мне страшно. Я с тобой.
– Тогда садись в машину, незачем мокнуть под дождем. Завел вторую машину, подкатил к откосу и отправил вниз. Вернувшись, объяснил Марте:
– Машину и тела обнаружат только завтра, когда мы будем уже в Италии. Дождь будет до утра, смоет все следы нашего автомобиля и кровь.
Марта никак не отреагировала, продолжает всхлипывать, но под шум дождя задремала.
Дорога в Италию кажется бесконечной. Генри молчит все время, пока от Шарница машина спускается в долину реки Инн. Еще десять минут до Инсбрука, а дальше чуть больше двухсот километров до Вероны по дорогам А13 и А22. Заправился на ближайшей заправке, дал возможность Марте немного походить ногами после длительной поездки. Ужинать рано, выпили только по стаканчику кофе и сходили по очереди в туалет.
Снова в путь. От Инсбрука до Больцано дорога тоже горная, но великолепная. Дождя нет, покрытие сухое, мощный мотор позволяет поддерживать хорошую скорость.
В стороне остаются Больцано, Тренто, справа вдали – бесконечная гладь озера Гарда. Машина движется максимально быстро, появляется указатель съезда на Верону.
Марта давно проснулась, увидела слово Верона:
– Давай заедем, посмотрим балкон, с которого Джульетта разговаривала с Ромео.
– Не получится, мы сегодня должны приехать в Венецию. До Венеции сто десять километров, и еще нужно успеть устроиться в отель. В Верону заглянем на обратном пути.
18:20. Венеция.
Машину поставили в многоэтажном паркинге гаража «Autorimessa comunale» на Piazzale Roma, что прямо после въезда в островную часть Венеции. Примерно тридцать евро в сутки – нормальная цена. Почти рядом нашли «Hotel Santa Chiara». Недорогой для Италии, удобно, что рядом два канала, в том числе Гранд-канал, и можно легко получить на сутки моторную лодку.
В номере Генри смотрит по карте Венеции в Интернете окрестности отеля «Мореско». Он совсем рядом – на канале Рио Нуово.
– Гулять начнем завтра утром. А пока нужно отдохнуть после длительной поездки, поужинать. Да и нервишки твои успокоить.
Однако вместо отдыха Марта сразу после душа пристала:
– Генри, я не понимаю, как можно так спокойно убить человека, даже двух?
– Я же тебе сказал, если бы я не избавился от них, сейчас мы оба лежали бы мокрые, окровавленные на камнях этого откоса. Скорее всего, и твоя прекрасная машина валялась бы где-то рядом.
– Но почему у тебя пистолет? Как ты решился стрелять?
– Разве я тебе не упоминал, что четыре года отслужил по контракту во французском Иностранном легионе. Поверь, мне приходилось видеть более страшные события и самому в них участвовать – в обстановке, когда или тебя убьют, или ты прикончишь врага. А эти бандиты – наши враги.
