«Яма» kitabından alıntılar, sayfa 8
Да! Еще бы! Тебе везет!.. У тебя все самые лучшие гости. Ты с ними делаешь, что хочешь, а у меня всё – либо старики, либо грудные младенцы. Не везет мне. Одни сопливые, другие желторотые. Вот
свиданья. Но в дверях он останавливается
Она попадает из одного места в другое, из пятого в десятое… Наконец след находится у вас, и главное, – подумайте! – в моем околотке! Что я могу поделать? – Господин Кербеш, но ведь она же совершеннолетняя, – говорит хозяйка. – Оне совершеннолетние, – подтверждает Исай Саввич. – Оне дали расписку, что по доброй воле… Эмма Эдуардовна произносит басом, с холодной уверенностью: – Ей-богу, она здесь как за родную дочь. – Да ведь я не об этом говорю, – досадливо морщится околоточный. – Вы вникните в мое положение… Ведь это служба. Господи, и без того неприятностей не
жаждой жизни, какой тоской по мгновенной
Зло это не неизбежное, а непреоборимое.
Впоследствии, когда паровая тяга убила конный извоз, лихое ямщичье племя понемногу растеряло свои буйные замашки и молодецкие обычаи, перешло к другим занятиям, распалось и разбрелось.
А все-таки мой совет вам: вы эту девицу лучше сплавьте куда-нибудь заблаговременно. Конечно, ваше дело, но как хороший знакомый – предупреждаю-с. Он уходит. Когда его шаги затихают на лестнице и хлопает за ним парадная дверь, Эмма Эдуардовна фыркает носом и говорит презрительно: – Фараон! Хочет и здесь и там взять деньги… Понемногу все расползаются из комнаты. В доме темно. Сладко пахнет полуувядшей осокой. Тишина.
И что самое удивительное, она взяла всего два урока у специалистки, а остальному научилась по самоучителю, руководясь только приложенными к нему рисунками. Она не ухитрялась выработать цветов более чем на рубль в неделю, но и эти деньги были ее гордостью, и на первый же вырученный полтинник она купила Лихонину мундштук для курения
Сразу видно сову по полету, доброго молодца по соплям!
развязному, недоступному и небрежному виду и по
