«Яма» kitabından alıntılar, sayfa 9
встретят отказа. Нетерпеливо платят вперед деньги и на публичной кровати,
среди общего молчания самым фатовским тоном, обращаясь
Но нам они лгут потому, что мы сами этого от них требуем, потому что мы лезем в их совсем чуждые нам души со своими глупыми приемами и расспросами, потому, наконец, что они нас втайне считают большими дураками и бестолковыми притворщиками.
– Да. Такой помолится-помолится, потом зарежет, а потом умоет руки и поставит свечу перед образом, – сказал Рамзес.
Поиграл в доброту, да и за щеку!
– Можно быть богом, можно быть и глистом, солитером – это все равно.
Однажды вышел такой случай, что девицы чуть не с благоговейным ужасом услыхали, что Тамара умеет бегло говорить по-французски и по-немецки. В ней есть какая-то внутренняя сдержанная сила. Несмотря на ее внешнюю кротость и сговорчивость, все в заведении относятся к ней с почтением и осторожностью: и хозяйка, и подруги, и обе экономки, и даже швейцар, этот истинный султан дома терпимости, всеобщая гроза и герой.
Среди девиц у нее всегда есть фаворитка, которую она терзает своей требовательной любовью и фантастической ревностью. И это гораздо тяжелее, чем побои.
Через несколько минут во всех комнатах заведения пахнет паленым волосом, борно-тимоловым мылом, дешевым одеколоном. Девицы одеваются к вечеру.
немного юбку, сохраняя рассеянный и независимый вид девицы из порядочного дома. – Здравствуйте, барышня, – сказал он. – Здравствуйте, – отрывисто ответила Люба. – Как вы поживаете? – Спасибо, благодарю вас. Угостите покурит! – Извините – некурящий. – Вот так-так. Мужчина и вдруг не курит. Ну так угостите лафитом с лимонадом. Ужас как люблю лафит с лимона
