Kitabı oku: «Охота на военкора. Раненый Алеппо», sayfa 4
– Нас ждут великие дела! – звонко рапортовал офицер, подходя к лежавшим журналистам. – Сон сегодня отменяется! Сейчас все быстренько умываемся, приводим себя в порядок, завтракаем, чем Бог послал, и вперёд. Тарик уже обзвонился, они едут к нам, дорога на Алеппо свободна. Будем прорываться. Так что встаём и быстро собираемся. Кому и что не понятно?
– Давно всё понятно, – медленно вставая с места, отозвался Виктор. – Надеюсь, в Алеппо у нас будет возможность выспаться и технику в порядок привести?
– Там видно будет, – уверенно заявил командир, – дай только до Алеппо добраться. Там и отдохнём.
– Да уж, покой нам только снится, – доставая из рюкзака полотенце и мыльные принадлежности, согласился Вадим.
– Всё, кончай безудержный трёп! Собирайтесь, а я к «начпроду», на счёт завтрака гоношить, – поправляя на ходу форму, прокричал полковник.
Завтрак длился недолго. Полусонные солдатские повара медленно разливали горячий чай в пластиковые стаканы и предлагали каждому самостоятельно положить себе порцию гречневой каши из стоявшей прямо на стойке большой кастрюли. Илья от каши отказался, она была с тушенкой, а взамен нее взял сразу два больших стакана чая. Его коллеги составили вместе три пластмассовых стола, как в обычной придорожной кафешке, чтобы есть всем вместе. И когда все расселись, полковник выложил из холодильника, стоявшего неподалёку, три полулитровые пластиковые бутылки со сгущенным молоком, несколько пачек российского печенья, добротный шмат сала и четыре крупные луковицы.
– Завтракаем сегодня по-царски! – смакуя, произнёс он.
– О-о, сало! – заголосили журналисты, – и лучок!
– Так, Клим! – скомандовал офицер, – давай ты лук будешь чисть, а я сало порежу. Ибо…Сало такой продукт, который никому доверять нельзя.
– Да-а…сало – наш стратегический запас! – веселился Алексей.
– И каша гречневая хороша! – поддержал Виктор.
– А ты почему без каши? – аккуратно разрезая сало, поинтересовался полковник у Ильи.
– Он мясо не ест, – ответил Виктор.
– Ах, да…забыл совсем. Ты же веган у нас, – съязвил довольный офицер.
– Не веган, конечно, потому что птицу и рыбу я ем. Только мясо не употребляю уже больше трёх лет, – поняв иронию полковника, защищался Илья.
– А курица и рыба, это не мясо что ли? – продолжил полковник.
– Курица – это птица. Рыба – это рыба. – улыбаясь, объяснял Илья, – а мясо – это мясо. Баранину, свинину, говядину, крольчатину…кошатину с собачатиной я не ем. Всё остальное, пожалуйста, с превеликим удовольствием. Особенно, собственного приготовления или свежевыловленное. На рыбалке, например, поймаешь добрую щуку и ушицу из неё…. объедение!
– Тогда вот тебе добрый кусок сала, – полковник на ноже протянул Илье самый толстый кусок – это же не мясо.
– И даже не кошатина, – пошутил Алексей.
– Нет, сало я тоже не буду, спасибо!
– С такой едой ты к концу командировки ноги протянешь, – сокрушался полковник, – чем я тебя в Алеппо кормить буду? Ты это прекращай. Надо есть, мы ведь на войне, а на военных, путешествующих и больных пост, как известно не распространяется. Тем более для нас, у которых вообще всё в кучу. Бери сало, говорю тебе!
– Да не хочу я, – уверенно отказал Илья, – чаю попью со сгущёнкой, и будь здоров!
– Ну, как хочешь. Нам больше достанется! Кому еще кусочек?
Плотно подкрепившись, журналисты убрали за собой пластиковую посуду, вернули столы на свои места и всем составом вышли на улицу. Идиллию разрушил рёв моторов: из-за угла терминала выехал внедорожник сопровождения, а вслед за ним и белый минивэн. Машины быстро подъехали к главному входу, у которого стояли журналисты, и резко, скрипя тормозами, остановились. Из внедорожника вышел все так же напомаженный и набриолиненный Тарик с распростёртыми объятиями:
– Хелоу, май фрэнд! – улыбался он.
– Мархаба, Тарик! Мархаба!!! – приветствовали его Леонид с Алексеем.
– Мархаба! – включился в приветственные «обнимашки» полковник.
– Что такое мархаба? – поинтересовался Илья у расплывшегося в улыбке Виктора.
– Здравствуй, по-сирийски – обнимая Тарика, громко ответил он.
– Мархаба! Мархаба! – пожимая руку, а потом и дружески обнимая Тарика, приветствовал Илья.
Обняв всех приехавших сирийцев и объяснив жестами каждому, как их рады видеть, репортёры быстро покидали свои вещи в автомобили, надели бронежилеты с касками и расселись по своим местам.
– Так, так, этот здесь, – подсчитывал полковник. – А Клим где?
– Здесь я, товарищ полковник, – отозвался с заднего сиденья репортёр.
– Тебя из-за мешка совсем не видно, – оправдался офицер.
– Меня мешок прикроет, если что…
– Никаких, что! – оборвал его офицер. – Тарик сказал, что дорога свободна. Бородачей всю ночь долбили: куча трупов, и штурм сорвали. В общем, дорога свободна, сейчас вмиг домчим до Алеппо, а там в гостиницу, и готовиться к работе.
– Скорей бы уже добраться до места, – отозвался из-за рюкзака Клим.
– Всё, Тарик, поехали! – громко скомандовал полковник и несколько раз махнул рукой, чтобы сирийцы из машины сопровождения увидели – яла! Яла! Яла!!!
–Давай, давай! – вторили ему журналисты.
***
Машины ехали мимо обугленных развалин, ни одного уцелевшего здания. Некоторые остовы домой дымились до сих пор, подтверждая, что совсем недавно здесь шли ожесточённые бои. Совершив очередной вираж, минивэн подъехал к еще одному посту.
– Через двести метров Алеппо, – заголосил полковник. – Подъезжаем, хлопчики!
– Это не может не радовать! – согласились журналисты.
– Только каски пока не снимайте! Справа боевичьё, до их позиций меньше километра. Там как раз находится район Салах Ад-Дин, и именно оттуда они пытались прорваться сегодня ночью.
– В касках, так в касках, – согласился с офицером Алексей.
– Как же без каски-то? – поддержал Леонид, – да только толку-то от этой каски? Разве что для самоуспокоения…
– Хватит тут философию разводить! – приказным тоном оборвал полковник. – Сказал, все в касках, значит, в касках… И точка!
– На хрен мы вообще в этот Алеппо едем? – вдруг запричитал молодой оператор.
– Проснулся? – ехидно обратился к нему полковник. – Спи давай, уже приехали.
– Поспишь тут с вами… То каски, то танки, то ещё какая-нибудь шляпа…
Автобус тем временем быстро проехал мимо вооруженного автоматом военного, который, судя по всему, дежурил на блокпосте при въезде в город, и подъехал к памятнику, на постаменте которого красовался советский МИГ-21, устремлённый в небо. Машина была вся посечена осколками, а вместо хвоста – алюминиевый скелет.
– Вот мы и приехали, ребятишки, – констатировал полковник, – этот самолет находится на территории военных академий. Здесь уже несколько лет идут бои. «Бородачи» их занимают, потом сирийская армия их отбивает, потом опять отступает с позиций…И так каждый раз. Прошлой ночью, судя по всему, тоже бились за эту землю. Говорят, «нусрята» сейчас заняли большую часть академии, осталась лишь узкая полоска, по которой мы сейчас с вами въезжаем в город.
– Очень интересная ситуация, – вмешался Алексей, – то есть нам повезло, и мы попали в самое яблочко?
– Да! – согласился полковник, – в геморрой мы с вами попали…
Минут через пятнадцать машины въехали на огороженную и хорошо охраняемую территорию гостиницы «Аль-Шахба». Монументальное, построенное в лучших советских традициях восьмидесятых годов прошлого столетия, здание тянулось ввысь на двадцать два этажа. Вероятней всего, до войны это была самая статусная в городе гостиница. Но сейчас даже этот, некогда пятизвёздочный, шедевр архитектуры был усеян осколочными ранами. Следы от разрывов мин и снарядов, а кое-где выбитые или потрескавшиеся стёкла, даже с первого взгляда предупреждали об опасности.
Выгрузились очень быстро и дружно заняли несколько диванов в холе гостиницы. Полковник тем временем суетился на рецепции, выясняя у персонала ситуацию с дальнейшим проживанием в этих стенах.
– Я тебе английским языком объясняю, – распалялся он, тыча пальцем сначала себе в грудь, потом указывая на сидящих журналистов, – садык ты бестолковый: мне… ми… Понимашь, ми! Ай эм, то есть… Вонт… Лив ин Шахба. Андэстэнд?
– Ес, мистер! – примерно на таком же суржике, отвечал сирийский портье.
– Андестенд, значит? – воодушевился офицер. – Файф намбе, пять номеров мне надо… Фо ту намба, понимаешь? Пять двухместных номеров нам надо, – тыча перед собой всей пятерней, а потом, поднимая лишь два пальца, объяснял он… – Так, англичане! – громко обратился он к репортёрам, – кто там на английском лопочет, идите, переводите…
Алексей отложил в сторонку свой ноутбук, встал и направился к полковнику.
– В чём проблема, товарищ акыд? – игриво поинтересовался он.
– Объясни ему, что нам надо пять двухместных номеров…. И скажи, что мы идём по брони губернатора. Он лично должен был зарезервировать за нами пять двухместных.
– Он говорит, что номера готовы и ждут нас. Можем заселяться – отрапортовал Алексей.
– Давай всех сюда, номера будем распределять! – приказал полковник.
– Слушаюсь, товарищ акыд! – веселился Алексей.
– Так! Посерьёзней, давай, Лёша…
– Куда уж серьёзней, товарищ полковник? на войне всё-таки, – отходя от стойки рецепции, ерничал репортёр. – Парни! Давайте все сюда, номера распределять будем.
Журналисты, как по команде, оторвались от своих телефонов и устремились к офицеру.
– Я, естественно с Витей жить буду! – заключил Илья. – Дайте нам номер, и мы пойдем размещаться…. На стойке лежали несколько конвертов с написанными ручкой цифрами.
– Я буду жить на восемнадцатом этаже, – заявил полковник, отодвигая один из конвертов. – Со мной в номере будет жить переводчик Сомар, он приедет позже. А вы сами разбирайтесь, кто с кем жить будет. Только список составьте, кто, где и мне потом отдадите.
– О-о! Девятнадцать ноль три, – воскликнул Илья, беря свой конверт, в котором лежали две магнитные карты от входных дверей, – в нём мы с Витей будем жить. Вот тебе ключ, пошли заселяться.
Через полчаса в холл гостиницы стали спускаться российские журналисты. В домашних тапочка, в шортах и майках, без бронежилетов и телевизионной аппаратуры они походили на обычных туристов, коими кишат привычные курорты Турции или Египта. Ребята рассаживались на мягких диванах, подключали свои мобильники к «всемирной паутине» и погружались в мир интернет-новостей и сетевого общения.
В этот момент в холл вошли трое российских военных в камуфляжах и с автоматами наперевес: круглолицый полковник невысокого роста, худощавый майор и за ними медленно плёлся старший лейтенант. Увидев журналистов, все трое подошли к ним и поочерёдно уселись на свободный диван. На их лицах читался неподдельный испуг.
– Мужики… – начал негромко круглолицый полковник, – «бородатые» вертолёт сбили… Он замолчал, словно подбирая слова. – Наш вертолёт… На котором мы сюда прилетели…
– В смысле, наш вертолёт? – после непродолжительной паузы обратился к военному Виктор.
– Двести двенадцатый борт? Ми – восьмой, на котором мы прилетели в Алеппо, на обратном пути завалили духи?
В гостиницу вошел переводчик Сомар. С вытаращенными глазами, он быстро приблизился к группе журналистов и военных с оружием:
– Вы рассказали, товарищ полковник?
– Да, Сомар, как раз сейчас довожу…
– Это какой-то шок! У меня глаза полны слёз, – на восточный манер стал лебезить переводчик.
– Этот тот самый борт, который вчера нас вёз? – поинтересовался Илья.
Да, парни… – едва слышно говорил полковник, – то самый борт… Они привезли нас и полетели обратно. На борт поднялись два контрактника…совсем молодые парни. Один из них еще так пристально посмотрел на меня, словно прощаясь… Пилоты даже винты не выключали, торопились обратно на базу… Через десять минут их сбили в провинции Идлиб… В новостях уже показывают во всю…. Как наших парней эти твари расстреливают… Никто не выжил… Басмачи всех добили….
– Вот твари! – глядя в свой телефон, крикнул Лёня, – они уже в интернет выложили расправу… Ублюдки!
ШТУРМ АЛЕППО
– Командир?! – полушепотом обратился телохранитель к спящему Вахиду. – Командир?!
– Что ты хочешь? – Вахид открыл глаза.
– Приехали наши спецы, говорят, вертушку русских завалили.
– Завалили, говоришь? – с трудом прохрипел Вахид. – Пусть ждут, сейчас выйду… и, это… пришли ко мне кого-то…мне умыться и собраться надо, – глядя на свои окровавленные руки, приказал «палач».
Через несколько минут в его шатёр вошли четверо с двумя большими бидонами; в одном была горячая вода, в другом – холодная. Они поставили воду рядом с Вахидом, быстро вышли, и буквально через мгновение появились вновь с медными ковшами для обливания и полотенцами в руках.
– Где генерал Рахим? – сердито поинтересовался Вахид.
– Он в своём шатре, командир! – отчеканил самый молодой из обслуги.
– Сейчас день или ночь? Ничего не понимаю я в этой пещере…Сколько вообще времени? – мыля руки, возмущался Вахид.
– Почти час дня, командир, – докладывал молодой, – генерал Рахим уже встал и скоро выйдет в большой шатёр. Приглашает вас…
– Долго мы вчера отдыхали?
– Около трёх часов ночи мы проводили вас в этот шатёр. Генерал приказал устроить здесь всё для вас, командир.
– Для меня? – наслаждался тёплой водой Вахид. – Для меня, это хорошо. А есть в общем шатре будем?
– Да, командир! Там все накрыто для вас.
– Мне мой телохранитель сказал, что мои спецы прибыли.
– Возле большого шатра вас ждут, – отчеканил молодой, выливая на Вахида очередной ковш тёплой воды.
– Скажешь, чтобы зашли ко мне как вымоюсь, понял?
– Всё понял, командир!
Через полчаса Вахид сидел в мягком невысоком кресле, обложенный подушками, и потягивал кальян.
– Я войду, командир? – бодрым голосом поинтересовался бородач.
– Заходи, заходи, дорогой! Чем порадуешь? – Вахид указал рукой на кресло.
– Мы сделали всё, как ты велел! – усаживаясь, докладывал бородач, – русскую вертушку положили, как по написанному. В ней было пятеро военных: трое летунов и два «контрабаса». Всех уделали. Они даже пикнуть не успели. Местные разделали русских, как баранов. Я приказал развезти части по деревням, чтобы хоронить некого было. Сейчас все телевизоры рассказывают, как мы завалили Ми – восьмой русских, даже видео с места событий крутят. Там один из местных снимал на свой телефон. В общем, все кричат и визжат от нашей работы.
– Это хороший визг, – одобрительно покачал головой Вахид. – Когда все визжат, особенно русские, я спокоен… А что русские? Пытались вытащить своих с места падения?
– Мы всё сделали очень быстро и сразу уехали оттуда. Местные говорят, что слышали рев двигателей самолётов. Но никто не бомбил место падения. Думаю, скоро русские начнут мстить за свой вертолёт…
– Пусть знают, с кем воюют! – надменно прервал его Вахид. – Мы им ещё и здесь ловушку устроим. И правильно, что вы быстро убрались с того места, друг мой. Сейчас русские там всю округу выжгут. Ты, кстати, документы этих шакалов привёз?
– Да, вот они, – он протянул окровавленные удостоверения.
– А-а-ах, белоголовые! – с ненавистью разглядывая фотографии, шипел Вахид. – Допрыгались? Покатались на вертолёте, и хватит. В этом небе мы хозяева! Он швырнул несколько удостоверений в едва тлеющий костёр, в котором доходили угли для кальяна. – А эти фотки, – Вахид крутил в руках фотографию белокурой девушки и несколько семейных снимков, изъятые у погибших российских военных, – я оставлю на память.
– А теперь бери своих ястребов и отдыхайте, как следует. Я уже приказал своему помощнику, чтобы устроил всё по высшему разряду: баб берите, каких хотите и сколько хотите. В Хандарате у генерала большой запас имеется, говорят, даже русские есть, – злорадно распоряжался Вахид. – Завтра утром вам хорошо заплатят за сбитую вертушку, я уже дал команду своему казначею. В общем, гуляйте пока… Потом к вам еще будет важное задание.
Бородач глубоко затянулся предложенным Вахидом кальяном и гордый вышел из шатра. Через минуту за ним последовал и сам командир, но он сразу вошел в большой шатёр, где его уже ждал довольный генерал Рахим.
– Брат мой, заходи! – расплылся в улыбке генерал. – Присаживайся, дорогой! Вот аргиля для тебя, только что заварили. Такая шиша, прям все мысли на место встанут!
– Спасибо, генерал! Аргиля сейчас – самое нужное! – радовался Вахид. – Вдобавок и хорошие новости с утра тоже радуют.
– Да-а, слышал, слышал, – одобрительно кивал Рахим. – Навели шороху твои люди, весь мир захлёбывается от новостей. Слава Аллаху!
– Заплатить бы им надо, генерал, – игриво говорил Вахид, – девки хорошие у тебя найдутся?
– Такими орденами у меня все подвалы забиты, – хохотал генерал, – пусть берут на свой вкус. Для твоих героев самых лучших подберут. Сам пробовать не буду, им отдам!
– Это правильно, генерал, пусть поиграют красиво. А деньги я им потом дам, когда Алеппо возьмём. Сразу со всеми рассчитаемся…
– И нам за такое дело ордена полагаются, – генерал подмигнул Вахиду, – такую операцию провернули, все на ушах. Так что вечером ещё парочку белокурых красавиц встретим, не каждый день все-таки русские вертолёты валим. А пока угощайся, брат! Сейчас мои ястребы придут, будем планировать штурм….
– Идите и сорвите с неверных их головы, как это делаю я! – кричал генерал, обращаясь к собравшимся в пещере командирам. В ту же секунду он махнул рукой, и его помощники отсекли головы пятерым пленным сирийским солдатам. – И пусть реки крови зальют этот город! Пусть захлебнётся Алеппо кровью неверных! И не будет пощады никому, потому что всевышний не терпит изменников… И скажите своим солдатам, что они несут очищение. Пусть головы неверных висят на каждом заборе, на каждом свободном шесте! И пусть весь мир видит нашу силу и нашу победу. Только нашу победу! Вы, братья мои, несёте исцеление. Так лечите же этих шакалов от их блуда! Аллаху не нужны их продажные души! Идите и рвите их сердца, режьте их печень и принесите мне голову самого главного их генерала, и я покажу вам, как истинный воин разделывает мозг своего врага…. И когда мы возьмём этот город и зальём его кровью неверных, мы пустим туда стаи голодных псов…, и они будут рвать трупы убитых вами шайтанов, чтобы все они, как один отправились в ад!.. – Аллах Акбар! – закричал он.
– Аллах Акбар! – взревела толпа. Этот неистовый рёв вырывался из пещеры, словно вой гигантского дракона, будоража окрестности.
Чуть больше сотни полевых командиров жадно глотали каждое слово своего генерала, то и дело поднимая вверх огромные кинжалы, издавая при этом дикий рык. Палачи в этот момент вскрывали тела только что обезглавленных солдат, доставали еще бившиеся сердца и рвали их зубами, приводя в неистовый восторг хрипящую толпу. Вахид тоже был здесь. Он стоял по правую руку от генерала, то и дело взмахивая своим тесаком, на котором оставались запёкшиеся сгустки крови. Генерал продолжал что-то кричать, но Вахид его уже не слушал. Словно дикий лев, он смотрел на орудовавших палачей, ревя вместе с остальными после каждого призыва генерала.
– Палач!.. Палач! – услышал он обращение генерала. – Скажи им что-нибудь перед боем…
– Братья мои! – прокричал Вахид толпе, подняв тесак над головой. – Сегодня мы войдем в этот город и избавим его от шайтанов!
– Аллах Акбар! – ревели бородачи.
– Сегодня мы вырвем у этого города его поганое сердце и скормим его бродячим псам! И мы наведем порядок в древнем Халебе и сотрём из памяти весь позор, которым неверные заполонили наши священные улицы.
– Смерть неверным! – кричала толпа. – Рвать их сердца!..
– В нашем Халебе полно русских, – кричал Вахид, – я хочу, чтобы вы, братья мои, принесли мне их головы. Мы сложим их в кучу на главной площади и покажем всему миру их истинные лица!
– Аллах Акбар! Аллах Акбар! – вторили ему.
– Эти документы, – он достал из кармана и поднял над головой окровавленные фотографии и удостоверения убитых российских пилотов сбитого недавно вертолёта, – принесли мне мои люди. Они взяли их у русских собак, которые летали на вертолётах и бомбили нас с вами. Мои люди убили их и разорвали на части. Я хочу, чтобы и вы с вашими людьми принесли мне кучу таких бумаг. И тогда мы покажем всему миру, чего стоит истинный мусульманин… Аллах Акбар!
И снова рёв беснующихся мужчин вырвался из пещеры. Автоматные очереди при входе дополнили картину…Через несколько минут генерал вдруг поднял правую руку вверх и все, как по команде, замолчали.
– Молитесь, братья мои…молитесь! – потребовал он. – Аллах ждёт нас! Выступаем в назначенный час. Каждый из вас знает свою задачу… Отправляйтесь к своим людям, и пусть каждый внесет свой вклад в нашу общую победу! Аллах Акбар!…
Вахид руководил штурмом из убежища, находившегося в глубоком подвале массивного здания. К нему стекалась целая сеть подземных ходов, прорытых рабами на улицах одного из пригородных поселков на юге Алеппо. По этим узким лазам, словно муравьи бегали вооруженные «бородачи», поставляя сведения о ситуации на линии фронта. Главарь сидел на высоком мягком кресле возле дубового стола, на котором лежала подробная карта города, вся разрисованная какими-то разноцветными линиями, кружками и квадратами. Возле него стояли, сидели, и даже лежали на кушетке или на полу неподалёку в камуфляжах и «арафатках» на головах, вооруженные люди. Одни внимательно смотрели в карту, словно пытаясь разглядеть на ней какие-то детали, другие с такими же серьёзными лицами выслушивали доклады забегавших в помещение посыльных, а потом, обращаясь к приближённым Вахида, тыкали пальцем в карту. Большинство из присутствующих здесь курили кальян. Клубы дыма толстым слоем укутывали весь потолок длинного подвального помещения. Общий гул дополняли хрипящие рации, которые были у каждого вояки. Вахид тоже пыхтел кальяном, не вынимая трубки изо рта. Периодически он отдавал какие-то команды, потом требовал, чтобы помощник вносил на карту какие-то изменения или выслушивал доклады и предложения своих военачальников.
– Больше огня! Больше! – орал он охрипшим голосом одному из прибежавших посыльных. – Скажи Хусаму, чтобы закидал своими минами Рамуси так, чтобы ни одна собака не пробежала. И пусть не требует от меня подкрепления…Нет у меня для него подкрепления! Русские и так бомбят, не затыкаясь. Я так понимаю, пятисотками кидают?
– Да, командир! – доложил один из приближённых. – На правом фланге наше наступление захлебнулось… Русская авиация разнесла позиции во время штурма. Били точно по нашему «правому крылу» … Потери огромные…
– Слышал? – громко обратился Вахид к посыльному. – Беги к Хусами, скажи, что я требую усилить минометный огонь… И пусть побольше шайтан-труб по фронту расставит! Жгите их всех!!! Я понятно объясняю??
– Да, командир! Уже бегу к Хусаму….
– Сулим, что происходит справа? – обратился он к помощнику. – Почему связи нет?
– Посыльных не было с начала атаки… Думаю, русские самолёты не дают нашим подняться… В небе много беспилотников, они фиксируют все наши передвижения…и атакуют…
– Атаковать должны мы, – недовольно, выдыхая дым, прервал Вахид. – Отправляй человека на правый фланг, пусть поднимает всех, кто остался, на штурм. Да примет Аллах их души!
В этот момент наверху прогремел мощный взрыв, от которого задрожал потолок, пуская рябь на зависавших клубах дыма, а со стен посыпалась штукатурка. Все на мгновение замолчали, оглядываясь по сторонам, словно выискивая, с какой стороны возможно обрушение.
– Здесь стены толстые, командир, – успокоил кто-то из собравшихся за столом, – «пятисотку» выдержат.
– А полуторатонную, что? – зло спросил Вахид. – От полуторатонной бомбы все в этом подвале поляжем?
– Возможно и такое – медленно, едва слышно, ответил он – но только в том случае, если попадут точно в цель…
– Аллах каждому отмерял его путь – брезгливо начал Вахид – если нам суждено остаться в этом подвале, так тому и быть. Но… Сначала мы прорвём кольцо на Рамуси и выйдем к нашим братьям в восточной части города. Слушайте все сюда! Приказываю все силы…Все резервы, какие есть поднимать в бой! Все… Слышите меня? Все силы вперёд! Время пришло…Наше время пришло!
– Аллах Акбар! – закричали «бородачи» и, в едином порыве поднявшись со своих мест, начали быстро покидать помещение.
На своих местах остались лишь Вахид, его телохранитель и еще два приближенных командира. Все они тянули кальян и молча смотрели на карту….
***
– Мужики! – обратился Алексей к сидящим рядом журналистам. – Знаете, что происходило, когда мы пытались первый раз въехать в Алеппо?
– Что могло происходить? – негодовал молодой оператор. – Задница происходила… В которую привез наш акыд…
– Совершенно верно! – ехидно согласился Алексей. – Тарик сейчас рассказал, что в момент, когда мы подъехали к городу, боевики начали активное наступление. Говорят, десять тысяч «духов» прибыли из Идлиба и пошли на выручку своим бородатым братьям из Восточного Алеппо. В общем, пытались прорваться через юг, как раз в районе Рамуси, где мы ехали. С Востока тоже долбили, а мы оказались между ними.
– Да, парни, – включился в беседу переводчик Сомар, – сейчас по телеку передают, что большие силы боевиков штурмовали южные окраины Алеппо. Из Идлиба пришло большое подкрепление… Говорят, что, возможно, кто-то из них сбил наш вертолёт. – Сомар смотрел на экран телевизора и переводил всё, что там говорили. – Какой-то очень известный полевой командир руководил штурмом… А, вот! Короче, известный наёмник, по имени «Палач», вот как его зовут. Он привел большое подкрепление. Их главная задача, прорвать кольцо и воссоединиться с группировкой, зажатой в восточной части Алеппо… Говорят, что у них очень много сил, и они прекрасно вооружены… – О-о-о! – вдруг замолчал Сомар, внимательно слушая диктора… – В общем, он говорит, что основное направление удара пришлось как раз на район, по которому вы ехали… Но прорваться им не удалось – русские ВКС отбили атаку…
– Наши красавцы! – воодушевился Виктор.
– Ага! – ухмыльнулся молодой, хорошо по нам не пальнули.
– Короче говоря, – продолжил Сомар, – не меньше тысячи боевиков убиты… И это только лишь те тела, которые удалось посчитать на месте боя… Но дорога перекрыта. Въехать в Алеппо или выехать из него невозможно!..
– Мы в блокаде, парни! – громко заключил Илья. – А там ничего не говорят, будет ли новый штурм?
– Сейчас, подожди, – напрягся Сомар… – В общем, город в осаде. Боевики в Восточном Алеппо тоже понесли большие потери, но дорогу Рамуси им удалось отбить у сирийской армии. Так что выбраться из города пока невозможно.
В этот момент стеклянные стены гостиничного холла задрожали от взрыва…
– Наши бьют! – со знанием дела заключил Виктор.
Через секунду еще один хлопок, поток другой, третий…
– Это «пятисотки» рвутся, – спокойно сказал Лёня, – тяжелые бомбардировщики мочат духов вокруг Алеппо. Долбят конкретно, судя по всему. И пока наши их долбят, думаю, можно спать спокойно.
– Правильно, Лёнчик! – воодушевился Илья. – Вот если они прекратят рваться, тогда нужно будет вещи собирать… Война, ничего не поделаешь….
ПЕРВЫЙ РАБОЧИЙ ДЕНЬ
Илья проснулся от громкого хлопка. Стёкла задрожали, и раскатистый гул от далёкого взрыва ворвался в гостиничный номер, где поселились репортёр и его оператор Виктор. Одно из окон из-за жары было открыто, но сам номер зашторен ещё с вечера плотной тёмной тканью. На своей кровати, справа от открытого окна, сидел Виктор, проверял исправность видеокамеры: готовился к предстоящим съёмкам. Сразу после взрыва он резко встал с кровати, подошел к разрыву между двумя половинами шторы, оттуда торчала рама открытого окна, и осторожно выглянул в него, пытаясь отыскать место падения бомбы. Боковым зрением он заметил, что Илья проснулся:
– Всю ночь долбят, слышал? – обратился он к репортёру.
– Да-а, – прохрипел спросонья Илья. – Если так каждую ночь долбать будут, хрен мы выспимся когда-нибудь.
– Зато живыми останемся, – раздвигая штору чуть шире, усмехнулся Виктор. – Плотно кладут, как по заказу. Работают, видимо, по окраинам Алеппо, как раз по тем местам, где мы въезжали в город. Я всю ночь не спал, подпрыгивал от каждого взрыва. В какой-то момент даже слышал гул летящих бомбардировщиков… тяжелых бомбардировщиков. Наша дальняя авиация лупила боевиков, засевших по окраинам.
– Я тоже слышал, как наши этих чертей бородатых с землёй ровняли. Кстати, ночью еще и Грады где-то на окраине работали. Тоже, наверное, боевичьё гоняли.
– Грады вон там работали, – Витя ткнул пальцем в щель между шторами – я, когда услышал, посмотрел направление. Причем работали совсем недалеко от нас. Там, наверное, передовая находится. Не исключено, что бородачи на прорыв опять пошли, поэтому по ним решили Градами работать. В том же районе, кстати, и стрелковый бой слышен был: крупнокалиберные пулемёты били без умолку.
В ту же секунду ещё один мощный хлопок прервал размышления оператора. Виктор резко задернул шторы и сел на свою кровать. Через мгновение раздался еще один хлопок, за ним второй и через секундный интервал третий.
– Вот этот бью-ю-ют! – с опаской произнёс Виктор. – Надеюсь, сегодня мы не в тот район поедем снимать…
–Да… Не хотелось бы под своими же бомбами голову сложить, – съязвил Илья.
– Это, кстати, мощные бомбы рвутся: пятисоткилограммовые, не меньше – со знанием дела заключил оператор. – И судя по всему, где-то совсем близко рвутся. Скорей всего, на самых окраинах.
– Мы въезжали в Алеппо с юга, – подошел к окну и слегка раздвинул шторы Илья, – как раз в тот момент, когда в город прорывались тысячи боевиков. Значит, наша дальня авиация долбит именно по ним. И пусть закатают этих бесов в землю, чтоб не вылезали больше никогда.
– Хорошо бы…Да только не так это всё просто, – заключил Виктор, протирая широкоугольную линзу, – зароют этих чертей, им на смену придут другие. Сколько таких одурманенных баранов по миру шатается, не сосчитать.
Через несколько минут канонада за окном прекратилась, и в комнате воцарилась тишина.
Слава богу, все утихомирились, – думал Илья, – может, теперь поспать удастся? Витя, наверное, спать больше не планирует, а я вот вздремнул бы ещё часок другой. Но только журналист закрыл глаза, как на улице, прямо под окнами гостиницы, раздался скрежет динамиков, а чуть позже громкое покашливание и хриплое: «Алла Акбар!» Потом непродолжительная арабская речь, словно кто-то неведомый проверял исправность звуковых колонок. Опять сиплое покашливание, и, наконец, уверенное «Аллаху Акбар!». Затем снова «Аллаху Акбар!». И ещё раз, но уже гораздо громче и уверенней.
– Пять утра! Они там совсем что ли с ума спятили? Всю ночь их бомбами утюжили, а под утро они концерт закатывают?
– Пять утра, – степенно заключил Виктор, – утренний намаз… Правоверный мусульманин обязан встать с первыми лучами солнца и помолиться – закон!
