Kitabı oku: «Распадаясь», sayfa 5
9. Последнее пристанище душ
Перед Гансом стояла следующая задача: обойти весь город, заглянуть под каждый камень, но найти Лилиан. Полиция начала её поиски, но Шнайдер не особо в неё верил, так как знал, что дальше кольца благополучных районов они заходить скорее всего не будут. Он и сам немного побаивался заходить туда в одиночку, но что поделать? Сердце подсказывало ему, что она жива, а мозг был напряжен полностью. Он использовал все свои силы, чтобы додуматься, где могла затеряться маленькая девочка в огромном монструозном городе.
Выйдя от Катода, Ганс встал посреди площади и закрыл глаза. Мысленный взор его поднялся в небеса и оглядел город. Но вот незадача, районы перемещались в его воображении, перетекали один в другой. Коварная нехватка концентрации – вечный враг молодого человека. Он сжал кулаки
– Да будь это все проклято. Даже сейчас не могу нормально думать. Почему я никогда не могу сосредоточиться? Дурень, – бормотал он себе под нос.
– Сигаретку, – спросил голос рядом с ним. Ганс огляделся.
– Здравствуйте, доктор. Не надо, не курю.
– Как доктор, я должен отговаривать людей от курения, но тебе, я вижу, оно сейчас нужно. Было бы виски, предложил его, – Герберт Ньюман улыбнулся и взглянул на небо, – первый раз за последние недели иду домой, а не в больнице ночую. Редкая возможность. Хотя… скорее всего через часик-другой вызовут.
– Как вы думаете, доктор, куда в Городе могла затеряться девушка на грани нервного срыва?
– Ты про Лилиан? – Он нахмурился и почесал подбородок, – она так и не пришла на второй прием. Из того, что я понял, она очень умная и сдержанная. Но вот, что меня интересует, у неё сильная воля к жизни?
– Вы намекаете…
– На суицид? Да, вполне возможно.
– Нет, она не такая. Лилиан по отвесной стене готова забраться при необходимости. Даже на экзамене, когда у неё пропала память, она какое-то время еще пыталась писать, отказывалась отступать, пришлось её выгонять, – он улыбнулся, – Она всегда ищет решение. Даже в такой ситуации как та, в которой она оказалась. Вы можете подумать, что я просто расхваливаю её. Но вы встретили Лилиан, когда она уже была в плачевном состоянии, а я прожил с ней всю жизнь. Для вас это лишь клочок. Понимаете, одно дело справиться с внешним врагом: трудностями, препятствиями, неудачами. Другое – с врагом внутренним. Она не знает, куда податься и что делать. Фух, надо же, вот это я речь загнул!
– Если она и правда такая, какой ты её описал, Ганс, то вряд ли ей что-то угрожает, – попытался утешить его доктор, но Гансу утешения были не нужны, он сам себя вдохновил своей репликой.
Но вдруг в сердце кольнуло дурное предчувствие, и ядовитая мысль червем забралась в голову.
– Если только… Знаете, док, я в последнее время её совершенно не узнаю.
– Человек меняется в тяжелой ситуации. Либо открывается с новой стороны. Если уж сигареты тебе ни к чему, попробуй зеленый чай, может помочь.
– Спасибо, док.
– Береги себя, – Ньюман пошел своей дорогой, Ганс пошел своей.
Ганс пришел к началу. К Неоновому дракону. Он сел на скамейку и стал наблюдать за городом, погружающимся в ночь. Ветер гулял по пустынным улицам. Ганс закрыл глаза. Свежий вечерний воздух дарил спокойствие. Сильный порыв ветра словно прошел сквозь плоть Ганса, обволакивая кости. В кафе нанятый музыкант играл мелодию, казавшуюся такой мистической и странной. Разыгралось воображение.
Снова перед глазами его выстроился город, но в немного другом смысле. Ветер, что проходил сейчас сквозь него, гулял повсюду, видел каждого человека, запомнил каждый дом и каждый шорох. Если бы у воздуха, сквозь который проходит тысяча звуковых волн, десятки тел, была память, то он бы мог ей поделиться. Ганс представил это. Ветер шептал в его воображении:
«Рано утром, когда солнечные лучи лишь слегка выглядывали из-за горизонта, девушка, запершая свою квартиру изнутри, спустилась вниз через окно. Она пошла на север, к предгорьям, шатаясь и страшась каждой тени. Она поднимается вверх по склону и идет туда, где провела детство…»
Ганс открыл глаза. Вдалеке виднелась тень старой заброшенной церкви, места, где они с Лилиан любили играть в прятки, будучи детьми. Место, которое он не учел в своих размышлениях.
– Так не далеко и в мистику поверить, – пробурчал Ганс и отправился в путь.
Темными дворами он быстрым шел шагом, все дальше удаляясь к границе города. Дома становились все кривее: ровные кирпичные дома центра города сменились старыми неказистыми деревянными домами, то просевшими, то наклонившимися. На небольших клочках земли у домов были расставлены пугала. словно мертвые стояли в темноте. В один момент, при переходе на новую улицу, холодок пробежал по шее Ганса. Он остановился и прислушался. Что-то не так. Пару секунд он стоял в задумчивости. А потом он понял и сердце его сжалось от осознания: когда он шел слышались шаги от двух пар ног, хоть и с совсем небольшим отставанием. Некто шел сзади него, причем достаточно близко.
Он начал поворачиваться и увидел, что на него летит чья-то фигура, в руке которой сверкает металл. Секунда, способная спасти жизнь. Ганс прыгнул вправо. Упав в лужу, он тут же потянулся рукой к кобуре револьвера. Нападающий, пролетевший на метра полтора вперед, повернулся и двинулся к нему. Пол и возраст его определить невозможно: все тело скрыто под одеждой, лицо закрыто маской, а глаза – очками. Он был одет в полностью черное, но на правой руке была повязка красного цвета с четырьмя черепами, исходящими из одной шеи. Он снова бросился к Гансу, но тот в свою очередь выстрелил из оружия. Не попал, зато сбил с толку и дал лишнюю секунду вскочить и разорвать дистанцию.
Ганс направил пистолет на нападающего:
– В следующий раз, я промахиваться не стану.
Они какое-тор время не отводили друг от друга глаз, ловя каждое движение. Пугала во дворах превратились в немых зрителей «гладиаторского» сражения нового времени. Ганс постепенно наращивал дистанцию, готовясь в случае нового нападения убегать, так как на деле он не был уверен, что попадет.
– Так, – Сказал Ганс, пытаясь придать своему голосу максимальную уверенность, – теперь ты отправишься со мной в полицию. Возьмут тебя под белые ручки.
– Жалкий пес оккультистов. Ваше время прошло, – послышался хриплый голос, – вас будут отлавливать по одному и вырезать.
– Оккультистов?! Психопат, я не с ними.
– Не ври. Нас не обмануть. Наши глаза повсюду. Наше время пришло. Ты замазан.
– А ты говоришь, как придурок, – передразнил его Ганс от возмущения.
Психопат хотел рвануться на него. Но Ганс нажал на курок. Нападающий сразу остановился.
– Ай-ай. Ты не в том состоянии, чтобы угрожать мне или нападать. Теперь отвечай, кто вы?
– Не дождешься, собака, – прохрипел тот.
– Да что тебе собаки сделали? Покусали в детстве что ли? – Ганс звучал все увереннее, – говори, давай. Это вы напали на Катода?
– Хе-хе, эту честь у нас украли.
– Кто? Ты знаешь? Говори немедленно!
Психопат замер, а потом резко рванул в сторону и скрылся с такой скоростью, что Ганс даже не успел среагировать. Дальнейший путь студент шел с невероятной осторожностью, опасаясь повторного нападения. Кто знает, чтобы чувствовал он, зная, что в ту ночь спасся от последователя кровавого культа, Алайсиаги, который еще много лет будет держать в страхе весь Город. Их называли первыми предвестниками «чумы крови». Именно о них говорил Ирокез, навещая Катода в больнице.
Путь в предгорья шел по тропе, усыпанной гигантскими валунами, которые, по легенде, были троллями, обращенными в камень и ждущими пробуждения. И вот перед Гансом предстало здание старой церкви. Верующих осталось не так много на свете, большая часть из них ходило ныне в небольшую церквушку в черте города. Некогда большой храм опустел. Для Ганса это был символ перемен: старые порядки, некогда казавшиеся незыблемыми, уходят в прошлое. Древесина, из которой была построена церковь, почернела от времени, из-за этого церковь напоминала черное пятно на реальности.
Ганс подошел ко входу и прислушался: в церкви было тихо, но вот со стороны гор доносились шаги и виднелся тусклый огонек фонаря. Ганс держал наготове свой револьвер на случай повторного нападения, хотя разум подсказывал ему, что убийца не стал бы идти на него с подсветкой, становясь отличной мишенью.
К церквушке, кряхтя и охая, вышел старичок, держащий в руке керосиновый фонарь. Ганс вышел к нему из укрытия: он прятался в портале церкви. Сначала он выставил вперед свое оружие, однако быстро смягчился и опустил его. Секунду и старик, и юноша молча смотрели на друг друга, стоя в полночной тиши, в которой раздавалась только песня сверчков. На юге неоновыми огнями пылал город, бросая немного дополнительного света на людей у церкви.
– Кто вы? – синхронно спросили они друг друга.
– Сначала вы, – настоял студент.
– Ладно-ладно. Успокойтесь молодой человек. Я местный смотритель.
– Смотритель? Чего? За чем здесь присматривать.
– Чтобы заблудшие души не сбегали из желтого городка.
– Тааа-а-ак, поясните. Что еще за желтый городок?
– Ох, давно вы газет не читали, юноша? Это старая усадьба, переделанная под дом душевнобольных. Там нашли себе последнее пристанище души, потерявшие путь. Всех больных перевели из городских больниц сюда.
– Это давно было-то?
– Полгода как.
– Ничего себе, я и не слышал. Послушайте, – одна мысль вдруг пришла ему в голову, – Отведите меня туда, пожалуйста. Я ищу одного человека.
– Все уже спят. Давайте с утра.
– Дело срочное. Если понадобится, я привлеку полицию.
– Ладно-ладно, пойдемте. Я разбужу для вас администратора.
Вдвоем они продолжили путь в предгорья, к желтому городку.
– А в чем вообще заключается ваша работа? – полюбопытствовал Ганс.
– Я смотритель. Слежу, чтобы больные не сбегали.
– А вы не боитесь их? Сумасшедшие бывают крайне агрессивными, а вы даже не вооружены.
– Меня они не трогают. Почему, не знаю. Есть у меня шарм особенный что ли. Тем более, агрессивные сбегают у нас не так часто, им и в городке хорошо. В любом случае, мне нравится гулять по ночам.
– Знаете, на меня только что напал психопат. Но не думаю, что он сбежал от вас…
Ганс рассказал ему про нападение, на что старик только пожал плечами. Подошли к усадьбе. Вокруг одного главного здания, где когда-то давно жили владельцы, находилось еще несколько маленьких домов. Все было выкрашено в желтый цвет. Юноша остался ждать в приемной. Через некоторая время пришла женщина преклонного возраста в белых одеждах. Ганс изложил ей суть дела. Женщина молча кивнула и ушла, оставив студента одного. Вскоре она вернулась. С ней была она. Лилиан. Девушка шла с широко распахнутыми глазами.
– Ганс. Что ты делаешь здесь? – спросила она.
– Пришел за тобой, – он подошел к Лилиан, после чего обратился к врачихе, – зачем было забирать её? Она совершенно нормальная.
– Я сама пришла, – перебила его подруга. Ганс уставился на её с недоуменным выражением лица. Она продолжала, – я надеялась найти помощь и покой, а попала в преисподнюю. Забери меня, прошу!
– Для этого я здесь. Пойдем.
Лилиан не была буйным или опасным пациентом, как сказала женщина. Девушку отпустили под расписку Ганса. Они стояли во дворе.
– Это был ад, – рассказывала Лилиан, – да, много людей спокойных, но остальные… При мне один пациент откусил пол ладони сестре. А как они воют по ночам, ты бы слышал.
– Не, сейчас тут довольно тихо.
– Это луна не видна просто.
Через несколько минут, словно в подтверждение ее слов, небо слегка расчистилось, и предгорья залил лунный свет. Сначала послышались первые слабые стоны, их было немного, но они нарастали, пока не превратились в крики, которые цепной реакцией пробуждали других душевнобольных и вызывали новые стенания. Так луна, вечный гость ночного неба влияет на человечество, не дает покоя. Даже самый здоровый разумом и сильный волей человек не в силах устоять перед её коварными чарами.
– Это их последний приют, но и здесь нет покоя душам. У многих луна разрывает некогда разбитое и сшитое заново сердце. Для кого-то минувшая война идет до сих пор. Тридцать лет спустя. Некоторых из них водят в церковь по воскресениям, но мало помогает.
– Неудивительно. Это все равно, что пытаться выбить одну выдумку другой. Разве принесет покой вера, которая обещает тебе вечные страдания после смерти в случае малейшей ошибки? Пойдем, дорогая.
Когда, идя по тропе к городу, они проходили мимо церкви, Лилиан неожиданно остановилась и повернулась к входу.
– Давай зайдем туда. Сто лет не были, – попросила она.
Ганс нехотя согласился. Благодаря тому, что сюда водили пациентов больницы, внутри стало чище. Латанный алтарь уже не валялся на полу, а был поставлен. Сквозь разбитые витражи внутрь проникал серебряный лунный свет. Они уселись на скамеечку.
– Все кажется таким мистическим, – дивилась Лилиан.
– Все работа нашего мозга. Мы не можем воспринимать мир чисто с реалистичной точки зрения. Придумываем себе несуществующих друзей и врагов.
– А мне после посещения оккультистов и больницы стало казаться, что люди, наоборот, всеми силами стараются игнорировать необычность вокруг нас. Пропажи людей в Красном здании. Огни на заброшенном маяке на острове. Призраки домов…
– И тем не менее, все это бредни. В нашей скучной жизни нам так не хватает чего-то необычного, что не остается ничего иного, как придумать монстра или духа, – спокойно рассуждал Ганс в привычной манере.
Лилиан резко повернулась к нему.
– Твой скептицизм меня уже достал, – выпалила она.
Она пригнулась и неожиданно бросилась на него, повалив на пол. Она встала над ним и вцепилась ногтями в плечи.
– Ты чего?! – прокричал Ганс, но Лилиан вместо ответа бросилась к его лицу с раскрытым ртом.
Он сумел вовремя отвернуть голову, чтобы не получить серьезного ранения, но взбесившаяся девушка успела до крови укусить его за ухо. От боли Ганс забыл про приличия и сбросил девушку с себя. После чего вскочил. Он оперся на алтарь и отдышался. На полу перед ним лежала, свернувшись в клубок, Лилиан, она плакала. Он подошел к ней, присел и стал гладить по голове.
– Все хорошо. Все хорошо. С кем не бывает? А за мое ухо не расстраивайся, не откусила, да у меня и второе осталось на всякий случай. Пойдем, мы все ждем тебя дома.
Он помог ей встать. Вместе он отправились в Город. К тому моменту, как они вошли в центральную часть города, уже занялся рассвет. Проходя мимо больницы доктора Ньюмана, они остановились, увидав там толпу людей.
– Что здесь происходит? – спросила успокоившаяся Лилиан.
– Ничего хорошо, думается мне, – ответил Ганс.
