Kitabı oku: «Игра на грани фола», sayfa 7
Глава 22
Две машины с копченовскими боевиками остановились в переулке за рестораном «Жареный какаду». Основу ударной группы составляли бывшие герои рингов, помостов и беговых дорожек.
Пикину было поручено, войти в ресторан и принести Хану глубокие извинения в связи с неприбытием Копченого на рандеву. В качестве обстоятельства, послужившего причиной временной отсрочки переговоров на высшем уровне, Пика должен был красочно и убедительно описать мучительные страдания Копченого в связи с приступом мочекаменной болезни и его вынужденное постельное бытиё. Сообщение о том, что главный источник головной боли испытывает серьезные проблемы в такой пикантной области, безусловно должно было доставить Хану удовольствие и успокоить его. Во время осуществления Пикой его дипломатической миссии боевики скрытно подтягивались к ресторану и занимали позиции возле машин хановской кавалькады. При выходе делегации Хана из «Жареной птички» копченовские ребята должны были начать шинковать из автоматов изрядно отдохнувших в заведении конкурентов.
Пикин ушел в сторону ресторана, но боевики остались сидеть в машинах, не торопясь занимать определенные планом позиции.
Два десятка ажурных плафонов многоярусной люстры отражались в натертом до блеска светлом буковом паркете. Жалюзи цвета слоновой кости прикрывали окна. В ведерке со льдом мерзла бутылка с шампанским.
Миловидная стройная официантка, подстриженная под китайскую пагоду, хлопотала возле столика, и по ее томной улыбке было видно, что это не единственная услуга, которую она может оказать. Бросая на Хана цепкие взгляды, она пыталась определить, какое впечатление производила на него ее успешная попытка втиснуться в безумно узкие джинсы.
Однако Хану было не до шалостей. Он нетерпеливо поглядывал на часы. Судя по пунктуальности, у Копченого точно королей в роду не было. Срок истек, и еще десять минут сверху набежало. Хан начал нервничать и позволил себе до начала встречи немного расслабиться. Приятная смуглость коньяка, напоминала шоколадные тела томных красавиц. Но напряжение не спадало, и неприятные мысли, как занозы в голове, отдающие в задницу заставляли его ерзать, оставляя равнодушным к роскошно накрытому столу. Он уже начал мучительно соображать, сколько еще можно ждать без риска, нанести ущерб собственной репутации, когда в банкетный зал вошел Руслан и сообщил, что к нему явился представитель Копченого, некий Алексей Пикин. Хан удовлетворенно хмыкнул: нет, его не разотрешь, как плевок на тротуаре. Понимают, что не долго будет жить наглец, который посмеет его продинамить.
Хан с огромным удовольствием и каменным лицом выслушал Пику. Вслух пожелал Копченому скорого выздоровления, а про себя мучительной и не менее скорой кончины от мочеизлияния в голову. Затем снисходительно пригласил посла за стол. Приглашение не выглядело очень радушным, но Пикин его принял. События развивались в благоприятном направлении. Чем больше выпьют эти горные орлы, тем легче будет с ними справиться. Пика получил прямые указания Блокнота, если предложат, от застолья не отказываться и всячески пытаться его затянуть. Он откинулся на мягкую спинку высокого стула и немного опустился вниз, вытянув ноги и приняв полулежащее положение. Эта непринужденная вальяжная поза несколько смягчала неудобства, связанные с этим тяжеленным дурацким бронежилетом. Эта штуковина стесняла движения, ему казалось, что его неловкость бросается в глаза. Впрочем, ощущение дискомфорта было вполне естественным, поскольку Пикин обычно в бронежилетах по ресторанам не ходил. Но сегодня, по настоянию Копченого, стальные корсеты одели все члены группы терминаторов. Что ж Вася знает, что делает. Пикин его искренне уважал, признавая, что на его фоне все другие авторитеты, и крутые, и не очень не более чем массовка.
Хан кивнул Руслану:
– Пусть джигиты отдыхают, только сильно не напиваются.
Как доложили, Пикин прибыл один, в ресторане и возле него подозрительных скоплений молодых мужчин не наблюдалось. Почему бы в таком случае и не провести часок другой в приличном заведении.
Пикин все еще продолжал извиняться за своего шефа, заверяя, что тот в ближайшее время сам выйдет на Хана и договорится о новой встрече. И чем больше он распинался о том, как неудобно Василию Яковлевичу подводить такого уважаемого человека, и что тот страдает от этого не меньше, чем от физической боли, тем лучше становилось настроение у Хана. "Шавки трусливые", – с удовольствием и с удовлетворением констатировал Хан.
– Ладно, хватит об этом. Передай Васе, что извинения приняты. Давай выпьем за удачу, дорогой.
Он протянул свой бокал в сторону Пики, который смотрел на роскошно сервированный стол, как комбайнер на некошеное поле. Чистый хрустальный звон соприкоснувшихся фужеров стал прощальным аккордом для поднявших их мужчин. Мощный взрыв расшвырял по банкетному залу фрагменты изысканных салатов вперемежку с кровавыми останками Хана и его мнимого агента Пики, в чьем бронежилете броню коварно подменили взрывчаткой. Огромная люстра рухнула вниз и раздавила официантку и Руслана, в тот момент, когда он травил ей соленые анекдоты, а она, проявляя глубокое чувство юмора, хохотала как гиена. Светлый паркет потемнел и покрылся кровавыми лужами.
Когда осиротевшая толпа горцев бросилась к своим импортным железным коням в неистовом желании настичь врага и отомстить, начали взрываться подцепленные к днищу автомобилей гранаты с веревочками, намотанными на кардан. Спустя мгновение площадь перед рестораном, усеянная обломками, в дыму и огне напоминала зону боевых действий.
Глава 23
Рублев рассказал Порошиной всю предысторию его появления на вечеринке. Они стояли на лестничной клетке перед квартирой Порошиной. Александру надо было срочно спускаться вниз, чтобы не упустить из виду владельца "Фольксвагена". Однако сделать это было невероятно трудно. Величественное обаяние этой женщины обволакивало его томной паутиной, и так хотелось превратиться в безвольную жертву этого очаровательного паука.
– Алла Викторовна, я был безумно рад вас сегодня увидеть. После нашей встречи я часто думал о вас.
– Сочиняли новые вопросы в связи необходимостью уточнения моих показаний?
– Нет, просто хотелось встретиться с вами.
– Что значит, хотелось, оперуполномоченный Рублев? Это диктовалось интересами следствия?
– Нет, я хотел встретиться с вами, как частное лицо.
– Хотели, но не сумели. И что же вам помешало?
– Крест, который вы поставили на личной жизни.
– У вас хорошая память.
– Не очень. Но это я запомнил.
– И что же, если бы не эти шпионские страсти, мы бы больше не увидались? Наша встреча сегодня нелепая случайность.
– Счастливая.
– Вы уверены?
– Абсолютно. Я бы обязательно посетил вас в ближайшее время, я очень этого хотел и рискнул бы попробовать доказать вам, что ваши неутешительные обобщения относительно всех мужчин преждевременны.
– Вы самоуверенный мальчик. Впрочем, надо дать вам шанс. Зайдете?
– Видит бог, моя душа рвется к вам в гости, но тело должно исполнить свой профессиональный долг. Мне обязательно необходимо выяснить, кто навестил квартиру нашего покойника. У меня к вам огромная просьба. Позвоните по телефону сто двадцать один три нуля девять. Пусть пришлют срочно машину для наблюдения и ждут меня у въезда под арку. Боюсь только, они могут не успеть, и объект раствориться в неизвестном направлении. Ну все, бегу. Телефон запомнили?
– Александр, а вы принимаете помощь гражданского населения?
– Что вы имеете в виду?
– Воспользуемся моей машиной.
– Вы ангел, но не хотел бы доставлять вам беспокойство.
– У нас нет времени на ваши протокольные любезности.
Порошина решительно направилась к лифту.
Когда они вышли из подъезда, Рублев облегченно вздохнул: "Фольксваген" был на месте. Через десять минут он уже садился в синий "Сааб", пригнанный Аллой из расположенного прямо во дворе многоярусного гаража.
– Алла Викторовна, огромное вам спасибо. Машина сегодня же будет у вас.
– Вы хотите сказать, что я вам больше сегодня не нужна и должна оставить отважного детектива в покое.
– Я не могу вами рисковать. Кто знает, на кого я сегодня вышел. Может это профессиональный киллер, а может быть он не один. Меня могут заметить и попытаться избавиться.
– Навряд ли они заподозрят хвост в машине, в которой за рулем женщина.
– Интересная мысль. Какая у вас хватка. Может пойдете к нам опером?
– Я подумаю над вашим предложением.
– Алла Викторовна, я ценю вашу отвагу и желание помочь, но прошу вас подняться к себе. Это не игрушки. Это опасно и даже очень.
Он потянулся через Порошину к дверце, намереваясь деликатно, но решительно выдавить очаровательного добровольного помощника полиции из собственной машины. Он уже приоткрыл дверцу и начал легонько подталкивать к ней Порошину, когда к "Фольксвагену" подошла стройная женщина в замшевой куртке с поясом и узких брюках. Она была без головного убора, пышную копну волос игриво лохматили легкие порывы ветра. Разглядеть лицо не удалось. Было далеко, да и освещение от ближайшего фонарного столба падало на женщину сзади. Незнакомка скрылась в машине, "Фольксваген" тронулся с места.
Порошина решительно оттолкнула Александра, захлопнула дверцу и включила зажигание.
– Я думаю, эта милая девушка не станет отстреливаться. Вы не очень опрометчиво бежали с поля боя? Мне кажется, этого ужасного киллера вы могли взять голыми руками, исключительно силой вашего неотразимого обаяния.
Она зашла слишком далеко и сразу осознала это, но слова уже вылетели. У ней было такое ощущение, что она сорвала кольцо у гранаты, и сейчас раздастся взрыв.
– Зря резвитесь, гражданка Порошина, – с обидой произнес уязвленный Рублев.
Он не собирался делиться со своей неожиданной напарницей версией, которую он в настоящий момент рассматривал в качестве основной. А согласно этой версии женщина из «Фольксвагена» была опасной штучкой.
– Я все равно не имел права находиться в квартире Голицына. А потом кто знает, что скрывается за мирным фасадом этой девочки.
– Ага, автомат под курткой и в штанах граната, – хихикнула Порошина.
«Сааб» въехал под арку вслед за «Фольксвагеном» и последовал на некотором отдалении за ним по ночным улицам московским улицам.
– А что, по-вашему, понадобилось этой мадам в квартире убитого, – Александр попытался снять некстати возникшее и неприятное напряжение между ними.
– Наверно, эта девушка любовница Голицына, у которой остались ключи от его квартиры. А придти она к нему могла по разным причинам: забрать свои вещи, взять что-нибудь на память. А может, она его безумно любила и просто хотела немного побыть в доме, где она была счастлива и любима.
Рублев вынужден был признать, что Алла рассуждает вполне правдоподобно. В самом деле, владелица «Фольксвагена» могла быть либо заказчицей убийства или его непосредственной исполнительницей, либо той женщиной, из-за которой Голицына убили.
– Ваша лирическая натура подсказывает вам самый романтический и безобидный вариант, – он промолчал о своих выводах, – Скорей всего эта девица искала баксы или важные документы, а вовсе не нежные знаки большой и чистой любви.
– Тем более, что таковой в природе не бывает, в чем наш милый детектив абсолютно уверен.
– Я этого не говорил.
– Это радует. Меня тошнит от мужского цинизма.
Алла уверенно и профессионально вела машину, не отпуская «Фольксваген» более чем на 50 метров. Впрочем, последний не предпринимал никаких попыток оторваться. Было уже начало первого, когда они въехали на территорию одного из спальных районов столицы. «Фольксваген» остановился у двенадцатиэтажного трех подъездного панельного дома. Незнакомка скрылась в среднем подъезде, через несколько минут в одном из окон девятого этажа вспыхнул свет. Рублев подошел к «Фольксвагену», заглянул в салон, записал номер. Блокнот и ручка всегда были наготове в одном из карманов. Рублев далеко не во всем соответствовал идеальному образу оперативника, сформированному в массовом сознании обывателей популярной детективами Марининой и Дашковой. В частности, способность к быстрому, точному и прочному запоминанию информации не являлась сильной стороной его личности. Завтра он вполне мог и не вспомнить номер этого «Фольксвагена». Память Рублева очень часто давала сбои на фамилии, номера телефонов, названия фирм, характеристики оружия и автомобильной техники, а то, что он в свои тридцать лет практически ничего не помнил из того, что изучал в ВУЗе, его даже не огорчало, с этим он смирился. «Неужели можно верить во все эти восторги о неограниченных интеллектуальных возможностях любого человека, – порой задумывался Рублев, – Какой-то француз сказал, вся Вселенная заключена в человеческом разуме и при этом не заполняет его целиком. Этот умник явно заблуждался, во всяком случае, он имел ввиду не мою тыкву».
– Куда теперь? – спросила Порошина, когда он вернулся.
– До ближайшего метро.
– Не болтайте чепухи. Я отвезу вас.
– Ни в коем случае. Я и так отнял у вас уйму времени. Я не должен был позволять вам участвовать в этом. Но, тем не менее, я очень вам благодарен.
Он взял ее руку и прикоснулся к ней губами.
– Вы удивительная женщина.
– Дежурный комплимент как благодарность за оказанную услугу, – она повернула к нему лицо.
Огромные карие глаза искрились тепло и лукаво. Такой она была просто опасно привлекательна. Он чувствовал, как уже горит бикфордов шнур его терпения, и настырный огонек, жужжа, будто пчелка, приближается к бруску динамита, заложенного в фундамент его сдержанности.
– Вы действительно мне очень нравитесь, – он приблизился и наклонился к ней, – Голицын умер не напрасно.
Их губы соприкоснулись.
– Что вы такое говорите? – прошептала она, откликаясь легкой дрожью на летучие поцелуи, которыми он покрывал ее лицо.
– В поисках его убийцы я нашел вас, – он прижал ее к себе и они утонули в омуте долгого поцелуя.
Синий "Сааб" не скоро тронулся с места. Он проследовал мимо ближайшей станции метро и все последующих, не останавливаясь.
На другой день Рублев сильно опоздал на работу. Оправдываясь перед начальством, Александр заявил, что проспал, так как не услышал, как звенит будильник. Что ж, в этом не было ничего удивительного, ведь его безотказный старенький будильник напрасно надрывался в другом конце Москвы.
Глава 24
Денис не спеша потягивал янтарное пиво из высокого бокала, запивая им тонко нарезанную розовую осетрину. Морщины тягостных мыслей и забот бороздили его высокий лоб. Под навесом, являющемся открытым аппендиксом небольшого кафе, стояло несколько столиков, в углу дымился мангал, за которым колдовал голый по пояс в коротких шортах и белом колпаке усатый шашлычник. Денис расстегнул верхние пуговицы рубашки и закатил рукава. Было тепло, но не жарко, свежо и безветренно. Один из тех редких дней, которые бывают на стыке лета с весной или осенью, когда чувствуешь себя комфортно, не изнывая от жары и не ощущая мерзкие уколы холода. Он снял номер в хорошей, но не фешенебельной гостинице, и пытался вести себя скромно и сдержанно, чтобы не привлекать лишнего и опасного внимания со стороны окружающих. Впрочем, он даже не расстраивался, когда представлял, что не мог себе позволить оттянутся по полной, обладая такой кучей баксов. В конце концов, даже если бы он не был в бегах, навряд ли было бы разумным снимать целый этаж в пятизвездочном отеле, нанимать гарем девочек и наполнять бассейны шампанским. В этой стране особо шиковать вредно, сразу найдутся серьезные господа, которые вежливо, но сурово, попросят поделиться.
А вообще, это сытое безделье его уже начинало тяготить. Денис никогда не был трудоголиком и склонен был считать себя человеком ленивым. Но жесткие правила предпринимательской деятельности заставляли работать интенсивно и много. В сплошной круговерти деловых встреч, бесконечной и тонкой возни с налогами и ценовой политикой, поиска выгодных поставщиков, интриг против конкурентов, контактов с мафией и властями, а также сопровождающих его профессиональную деятельность многочисленных кофе-брейков, фуршетов и презентаций он безумно мечтал расслабиться и отдохнуть. Купить билет куда попало и сойти на дальней станции в траву по пояс. С того момента, как он дорос в "Наяде" до ранга коммерческого директора, то есть в течении более чем двух лет, он не мог себе позволить не то что отпуска, но даже обычного выходного. Ни он, ни шеф не видели ему полноценной замены, и его даже кратковременное отсутствие могло обернуться для "Наяды" существенным экономическим уроном. Цена непринятия своевременного и правильного решения была слишком велика. В бизнесе, если ты промедлил, значит проиграл и оказался отброшенным назад.
Денис уставал, недосыпал, но всегда оставался в тонусе. А теперь, когда он в середине весны оказался в этой летней сказке, Денис после трех проведенных здесь дней устал. Устал валяться до полудня в постели, бесцельно шататься по тихому, утопающему в свежей зелени городу, медленно напиваться в уютных кафе и дорогих ресторанах.
Все закономерно. Хочешь быстрее жить – поставь себе какую-нибудь цель и достигай ее. Хочешь жить медленно – живи бесцельно. Он начал испытывать психологический дискомфорт. После ужаса последних недель, напоенных смертельной опасностью, наступило затишье. Но наслаждаться им мешало острое ощущение, что это затишье в любой момент могло взорваться новой бедой и опасностью.
Поначалу Денис не мог понять, кто был способен его заказать. В последнее время он зацепил своей несговорчивостью несколько крупных торговых фирм. Его пьянила борьба за рынок сбыта, игра на динамике цен. Ставя свои торговые точки на 10 метров ближе к станции метрополитена или снижая пусть на копейки стоимость он наносил серьезные финансовые потери конкурентам. Да, он был удачливым предпринимателем, но ведь за это не убивают. Впрочем, криминальная хроника убедительно свидетельствовала, что именно за это и убивают. Затраты на физическое устранение конкурента быстро окупались. В новой России 1990-х стремительно набирал обороты бизнес во всех его проявлениях. Люди быстро усвоили, что у этой игры нет правил, кроме одного – выживает сильнейший. В стране воцарился криминальный беспредел. Постепенно Денис пришел к выводу, что его вероятнее всего заказал помощник Генерального по сбыту Сергей Ляпов. Ляпов был типичным представителем оффисного планктона, которые, не горя желанием много работать, тем не менее, страстно желают получить кусок от общего пирога и занять лучшее место под солнцем. Занимаясь реализацией готовой продукции, Ляпов баловался не только откатами, но не брезговал и банальным мошенничеством, подлогами и торговлей воздухом. Про таких говорят, если продаст яйцо, то желтка внутри не окажется. Их девиз: «Чужое не возьмёшь – своего не будет.» В последние месяцы Денис был неприятно озадачен немотивированным снижением прибыли. В принципе общеизвестно, что владельцы бизнеса теряют в среднем 5% прибыли из-за того, что их сотрудники воруют. Делают это по-разному: официанты лакомятся икрой для гостей, а парикмахеры крадут дорогие шампуни из салонов красоты. Но последние месяцы убытки стали ощутимо превышать допустимые нормы. Фирма «Наяда» занималась производством и сбытом эксклюзивных товаров самой разной направленности. Вот очки для собак сразу стали хитом, который на пике популярности приносил порядка пяти миллионов долларов в год, да и сейчас неплохо продаётся. Осталось ответить на вопрос, зачем рыбе зонтик… точнее собаке очки? Но это, конечно же, хозяевам виднее. На самом деле, эти очки покупала армия США, чтобы защитить глаза маленьких четверолапых солдат во время песчаных штормов в Ираке. Умная подставка для яиц, оснащенная модулем Wi-Fi и синхронизированная со смартфоном, сообщает, сколько яиц осталось в холодильнике, а также сигнализирует об истечение их срока годности. Подводные телефоны для ванной, всплывающие при входящих звонках, рюкзаки с капюшоном. Неплохой доход приносила серия уникальных унитазов, особо востребованным среди которых были: унитаз с аквариумными рыбками в бачке и унитаз для дачников и фермеров, который не смывает фекалии в канализацию, а при помощи химикатов перерабатывает их в удобрения. Но особой популярностью пользовался многофункциональный комбайн «Облегчение», который поднимает крышку, когда кто-то заходит в туалет, оснащен системами подогрева сидения и нейтрализации резких запахов, функцией биде, интимной сушкой с теплым воздухом, возможностью воспроизведения любого медиаконтента с проекцией на потолок. На слабую определяемость себестоимости подобной продукции идеально ложилась намеренное завышение цен. Высокая цена позволяло получать сверхприбыль и в короткий срок отбить инвестиции. Практическое отсутствие обоснованной зависимости цены от себестоимости позволяло Ляпову иметь под рукой свой огородик с нехилым урожаем. Кроме того, как выяснил Денис, Ляпов использовал раскрученный бренд «Наяды», для сбыта всякой дребедени, производимой в его подпольной артели руками иммигрантов. Таблетки «Гламурин», гарантирующие получение оргазма во сне, мазь «Парвалгин», обеспечивающая достижение таково же эффекта, но уже путем втирания данной субстанции в член, само завязывающиеся без узлов магнитные шнурки, солнечный прикуриватель, занавеска для ванны с карманами для гаджетов. Вот неполный перечень лжефирменных товаров, выброшенных на ранок Ляповым с этикетками «Наяды». Эта дичь быстро продавалась, и также быстро разочаровывала наивных покупателей, что могло нанести ощутимый урон имиджу «Наяды». Денис готовил материалы, разоблачающие Ляпова, для доклада совету директоров. По всей видимости Ляпов почуял неладное и предпринял упреждающие меры. Разоблачения боятся все, кроме стриптизёрш. Да Денис уцелел, но как жить дальше: залечь на дно и любоваться красотами подводного царства, а можно всплыть и шарахнуть по вражескому дредноуту из всех орудий. Но, когда ищешь мести, рой две могилы – одну для своего врага, вторую для себя.
В любом случае надо на что-то решаться. Нельзя было сидеть, сложа руки. Надо было что-то делать, но Денис не знал что. И это угнетало и нервировало. Надо взять себя в руки. Нельзя, чтобы страх управлял разумом.
Можно было махнуть за границу. Например, в Прагу, где экономический беспредел не уступал российскому. Денис вспомнил знакомого, соорудившего там банальную пирамиду а-ля Мавроди. Уравновешенные и рассудительные чехи плохо знали новейшую историю России и понесли свои сбережения в чудо-банк, гарантировавший на момент его открытия 27% годовых. Размер дивидендов рос вместе с ростов числа акционеров. В офисах банка выстраивались длиннющие очереди, желающих выгодно пристроить свои деньги. Наблюдая за этой аферой, приятно было лишний раз убедиться в том, что дураки есть не только у нас, а умные не только на Западе.
– Что такой грустный сидишь? – шашлычных дел мастер поставил перед Денисом тарелку с шампуром.
Ароматный, сочный, розовый шашлык, с золотисто-красными прожаренными краями безусловно заслуживал немедленного и полного уничтожения.
– Сидишь, молчишь, скучаешь.
– Заскучаешь тут, у тебя, отец, ни музыки, ни варьете, – вяло отмахнулся Денис.
– Я так и думал, что тебе девочка надо, – оказывается, виртуоз мангала по совместительству был еще и сутенером в этом милом предприятии общественного питания. – У нас есть такой женщина, сочный, как ананас, румяный, пухленький, пальчики оближешь!
– Ты что, отец съесть мне ее предлагаешь?
– Зачем есть? Тебе что шашлыка мало, я тебе еще сделаю. Ты думаешь тебе предлагают ишака в бурдюке?
– Кота в мешке.
– Ну да. Подожди, я сейчас фотки принесу. Наши женщины – чистый золото, сам увидишь.
– Нет, спасибо. Я верю, что ваши девушки просто очаровательны. Но увы, я сейчас не могу позволить себе устраивать в городе Сочи знойные ночи.
– Попей боржомчик, гранат погрызи, помогает – сочувственно посоветовал шашлычник, превратно и не в пользу Дениса истолковавший причину его воздержания.
– Спасибо за советы и шашлык. Это просто фантастика. Дай мне еще палочку и бутылку «Ркацители».
– Будет сделано, дорогой, – воскликнул польщенный кулинар и направился к мангалу.
Позавчера вечером Денис пришел на Главпочтамп и по коду позвонил из автомата Людмиле. Она ответила и он сразу положил трубку. Главное, что с девочкой все в порядке. Он скучал по ней и боялся за нее.
По сути он был эгоистом и со временем даже самого себя перестал пытаться убедить в обратном. Апатия была скрыта глянцем внешней бесшабашности, веселости, видимого участия, и заподозрить в этом милашке законченного себялюбца было практически невозможно.
Попытки заставить его взять какие-либо обязательства перед женщиной гарантировали преждевременную кончину любых отношений с ней. Впрочем, чаще всего это были лишь хорошенькие куколки, которые надоедали задолго до рассвета.
Сейчас он остро тосковал по другому человеку, одиночество было в тягость. Как оказалось, он человек сильных страстей, способен на глубокие чувства, но все время был застегнут на все пуговицы. Человек, в конце концов, становится счастливым, когда приобретает жизненный опыт и с ним понимание того, что счастье вовсе не постоянный карнавал жизни.
Мафия возможно не оставила попыток сделать информацию о его гибели соответствующей действительности. Так хотелось поставить клизму этому сброду, чтобы побегали под страхом обделать штаны.
Люди Копченого могли выйти на Люду, хотя об их близких отношениях почти никто не знал. Он боялся типичного исхода этого кошмара, когда водитель отделывается легким испугом, а все увечья получают пассажиры. Он гнал от себя эту мысль, но тревожные картины продолжали проникать в его воображение, как капельки воды, просочившиеся из плохо закрытого крана.
Вчера он позвонил снова, услышал ее голос и ответил гудком повешенной трубки.
Денис расправился со второй порцией шашлыка, допил изумрудно-янтарный "Ркацители" и, ощущая приятное и легкое опьянение, вышел на тротуар широкой ведущей к центру города улицы. Уже начало темнеть, но, по-прежнему, было тепло и безветренно. Он шел, не спеша, по вечернему городу вроде бы наугад и бесцельно, но с каждым шагом медленно приближаясь к Главпочтамту.
Над головой висела луна в дымчатом чепчике облаков. Уже сверкали звезды, как живые бриллианты. На город опускалась теплая ночь, в душе воцарилась ночь без рассвета.
