«Путешествие из Петербурга в Москву» kitabından alıntılar, sayfa 7
Побуждения к добродетелям общественным нередко имеют начало свое в тщеславии и любочестии.
Нет, мой друг! Я пью и ем не для того только, чтоб быть живу, но для того, что в том нахожу немалое услаждение чувств. И покаюся тебе, как отцу духовному, я лучше ночь просижу с пригоженькою девочкою и усну упоенный сладострастием в объятиях ее, нежели, зарывшись в еврейские или арабские буквы, в цыфири или египетские иероглифы, потщуся отделить дух мой от тела и рыскать в пространных полях бредоумствований, подобен древним и новым духовным витязям.
- В неделе-то, барин, шесть дней, а мы шесть раз в неделю ходим на барщину; да под вечером возим вставшее в лесу сено на господский двор, коли погода хороша; а бабы и девки для прогулки ходят по праздникам в лес по грибы да по ягоды. Дай бог, - крестяся, - чтоб под вечер сегодня дождик пошел. Барин, коли есть у тебя свои мужички, так они того же у господа молят.
- У меня, мой друг, мужиков нет, и для того никто меня не клянет. Велика ли у тебя семья?
- Три сына и три дочки. Первинькому-то десятый годок.
- Как же ты успеваешь доставать хлеб, коли только праздник имеешь свободным?
- Не одни праздники, и ночь наша. Не ленись наш брат, то с голоду не умрет. Видишь ли, одна лошадь отдыхает; а как эта устанет, возьмусь за другую; дело-то и споро.
Старайтеся паче всего во всех деяниях ваших заслужить собственное своё почтение, дабы, обращая во уединении взоры свои во внутрь себя, не токмо не могли вы раскаяваться о содеянном, но взирали бы на себя с благоговением.
(наставление отца сыновьям)
Мы дивимся и ныне ещё огромности египетских зданий. Неуподобительные пирамиды через долгое время доказывать будут смелое в созидании египтян зодчество. Но длля чего сии столь нелепые кучи камней были уготованы? На погребение надменных фараонов. Кичливые сии властители, жадая бессмертия, и по кончине хотели отличествовати внешностию своею от народа своего. И так огромность зданий, бесполезных обществу, суть явные доказательства его порабощения. В остатках погибших градов, где общее блаженство некогда водворялось, обрящем развалины училищ, больниц, гостиниц, водоводов, позорищ и тому подобныхзданий; но во градах же, где известнее было "я", а не "мы", находим остатки великолепных царских чертогов, пространных конюшен, жилища зверей. Сравните то и другое: выбор наш не будет затруднителен.
Но что обретаем в самой славе завоеваний? Звук, гремление, надутость, истощение.
Писатель - воплощённая совесть России - видел идеал человека в борце, живущем действительными интересами народа.
Враг самодержавия, своим "Путешествием" Радищев выступил и против реакционных течений общественной мысли, которые не помогали воспитанию человека-"делателя", отвлекали от социальной борьбы, уводили "в поля бредоумствований"(масонство).
Человека подстерегает ежечасно опасность стать рабом: так лучше смерть, чем рабство... Вот какова она, екатерининская Россия, распахнутая нашему взору Радищевым.
Итак, умеренность во страсти есть благо; шествие во стезе средою есть надёжно. Чрезвычайность во страсти есть гибель; бесстрастие есть нравстенная смерть.
О истина! колико ты тяжка чувствительному сердцу, когда ты бываешь в укоризну.
