Kitabı oku: «Гонобобель», sayfa 3

День пятый. Парижанка

Шишкеев встал ни свет ни заря, быстренько умылся и рванул на завтрак. Ресторан был пуст, Витька был первым посетителем. Раскланявшись с улыбчивым администратором, он на скорую руку перекусил и вернулся в номер, уж очень ему не хотелось встречаться с немецким семейством. На пляж тоже идти было нельзя, потому что Горст с женой и племянницей будет там ровно в девять тридцать со всей своей немецкой пунктуальностью. Чтобы чем-нибудь занять день, Витька решил съездить в Салоники за подарками для домашних. Он заказал по телефону машину и стал собираться. В холле отеля к нему подошел распорядитель.

– Господин Шишкеев, вы не будете возражать, если вместе с вами до торгового центра доедет мадам Дюваль?

Витька был не в духе «Ну тупые, какая мне на хрен разница, Дюваль или еще какая-нибудь мадам Бланк. Я что, с ней знаком?»

– Нет, не возражаю.

Он вышел на улицу, мерседес с логотипом отеля стоял у центрального входа, за рулем сидел знакомый водитель. Около машины его поджидала женщина лет сорока, стройная, русоволосая, совсем не симпатичная, в легоньком льняном платье, бежевых балетках и с модной сумкой в руке. Она как бы воплощала в себе основные принципы французской моды – минимум косметики, вещи должны украшать фигуру, важно качество, а не количество, минимум аксессуаров, и, конечно же, женщина должна быть ухоженной. Шишкеев открыл заднюю дверь, приглашая ее в машину. Она мило улыбнулась и поблагодарила:

– Спасибо за понимание.

– Не за что. Надеюсь, поездка будет приятной.

Утром было еще не жарко, и водитель не стал включать кондиционер, он просто опустил стекло. Витька с удовольствием вдыхал ароматы Греции. Молчание становилось неловким, и мадам ненавязчиво его нарушила:

– Надеюсь, не очень вас стеснила?

– Ну что вы, забудьте.

Она протянула ему руку:

– Меня зовут Колет.

Шишкеев, от греха подальше, руку целовать не стал, а слегка сжал ее в своей ладони.

– Виктор.

– О, легко запомнить, вы тезка великого Гюго.

Колет решила, что пришло время познакомиться поближе. Слегка грассируя, она рассказала, что родом из Парижа, и сейчас она с мужем и двумя детьми живет в собственном доме в престижном районе Гарш на западе от столицы, и еще у них квартира на улице Бельшас, на берегу Сены, недалеко от музея Орсе, имеющего репутацию культурного центра современного Парижа. У мужа бизнес на севере Франции, он производит кальвадос.

– Так что, Виктор, если увидите бутылку Boulard или Pere Magloire, знайте, это продукция нашего семейства.

Витька задумался: «Франция, Франция, чем же ты знаменита – французы построили Эйфелеву башню, Версаль, собор Парижской Богоматери, написали про трех мушкетеров, придумали минет, французский поцелуй, и еще вспомнился французский насморк».

– Да, Колет, поистине Франция великая страна.

Все французы немножко националисты, и от такой похвалы парижанка слегка зарделась.

Немного не доехав до города, они остановились у крупного торгового центра Mediterranean Cosmos. Это был самый большой торговый центр в округе, кроме большого количества магазинов и ресторанов там имелся парк аттракционов и даже собственная церковь.

Шишкееву было интересно, как организована работа центра, он опытным взглядом сразу замечал недочеты и интересные моменты, которые можно было бы взять на вооружение. Колет держала его за полного лоха и таскала из бутика в бутик, рассказывая о торговых марках. Часа через полтора они сдулись, обвешанные разнокалиберными пакетами с покупками, сели в маленьком ресторанчике перекусить. Колет, как истинная француженка, передала инициативу Шишкееву. Он сделал немудреный заказ и, чтобы доставить удовольствие новой знакомой, попросил принести бутылку Les Cornuds с полей Кот-дю-Рон, урожая 2009 года. Пообедали они с удовольствием, Колет восхищалась вином и, как истинная француженка, позволила Витьке оплатить чек.

Покупки загрузили в багажник, водитель поинтересовался планами.

– Прикажете в отель?

Колет взяла Виктора за руку и просящим тоном, кокетничая, попросила:

– Виктор, в Салониках есть знаменитый археологический музей. Раз уж мы здесь, давайте туда съездим.

Страх от возможной встречи с бодибилдершей еще не прошел, и Шишкеев был рад возможности оттянуть возвращение в отель.

– Конечно, Колет, с удовольствием, ведь археология таит столько неожиданностей, говорят, во время раскопок египетских пирамид в одной из гробниц был найден паспорт гражданина Таджикистана.

Парижанка стеба не оценила.

До музея добирались недолго, чтобы попасть в здание, пришлось постоять в очереди. Ожидание было не напрасным, экспозиция впечатляла – от эпохи неолита до римского периода. Особо интересными были великолепные золотые украшения древней Македонии – тончайшей работы золотые венки и ларцы со знаменитой многолучевой македонской звездой.

Назад возвращались уже вечером. У Шишкеева было чудное настроение, такое бывает в море, когда до возвращения домой остается меньше, чем уже отпахали, Витька подсчитал – без сегодняшнего дня остается один день и день перелета. Колет как бы невзначай спросила:

– Виктор, что собираетесь делать вечером?

Витька ответил честно, без задней мысли:

– Занесу пакеты в номер и пойду поужинаю.

– А с кем вы сегодня ужинаете?

– Ни с кем, один.

Колет искренне удивилась:

– Разве так можно? У нас во Франции говорят, что ужинать в одиночку так же безнравственно, как какать вдвоем!

Ужинали они вместе, ресторан был полупустой, на них никто не обращал внимания. Со стороны можно было подумать, что это супружеская пара мило беседует о своем. Шишкеев откинулся на спинку стула и потягивал из бокала розовое вино, он чувствовал себя в полной безопасности, оказывается, женщина может быть просто приятелем.

– Виктор, здесь такие чудные закаты, а у меня из номера вид на парк, может, спустимся на пляж, понаблюдаем за закатом?

Слова «закат» и «пляж» произвели должный эффект.

– Только не пляж! Колет, я приглашаю вас к себе, с террасы отличный вид на море.

И, не давая ей опомниться, он взял ее за руку и вывел из ресторана. Куда угодно, только не на пляж. Сидя в удобных креслах на террасе, они наблюдали, как море постепенно заглатывает солнце. Опустились сумерки, где-то внизу пели цикады, Колет накрыла своей рукой его руку и, призывно глядя ему в глаза, прошептала:

– Мне так одиноко, муж прилетит только через три дня.

Витька воспринял это как предательство, но исправить ничего уже не мог.

Все случилось как бы невзначай, как будто она сказала спасибо за вечер и ушла. Оставшись один, Шишкеев пытался анализировать: ну, во-первых, развеян миф об особом французском сексе, во-вторых, она явно не читала «Пышку» Мопассана и «Эммануэль» Эммануэль Арсан, и выразить свое отношение к происшедшему можно было одной фразой – «Да был я в вашем Париже, ничего интересного там нет!»

IPhone заиграл привычную мелодию, Витька схватил телефон и радостно прокричал:

– Привет, любимая!

– Ну слава Богу, хоть настроение появилось.

– Я сегодня был в Салониках, купил всем подарки.

– Тещу не забыл?

– Забудешь ее. Кстати, скажи ей, чтобы к моему приезду приготовила пуркеле.

За долгие годы совместной жизни он не заметил, как пристрастился к еврейской кухне, а пуркеле – курочку в кисло-сладком соусе – он любил особо.

– Не волнуйся, сделает, ждем тебя, целую.

День шестой. Соотечественница

Витька проснулся в прекрасном расположении духа. Вышел на веранду, потянулся, подставил тело под ласковые утренние лучи рассветного солнца и во весь голос запел: «Утро красит нежным светом стены древнего Кремля…» Душа пела, до чего же здорово – завтра домой! Он чуть не прозевал завтрак. Быстро сполоснув лицо и почистив зубы, он спустился в ресторан. Время завтрака заканчивалось, и в ресторане почти никого не осталось. У Шишкеева разыгрался аппетит, он навалил себе в тарелку разного сыра, разной колбасы, отрезал внушительных размеров краюху от каравая домашней выпечки, набрал десерты, от одного вида которых выделялась слюна, и фрукты в собственном соку. Заставив стол провизией, он приступил к трапезе. Подошла официантка.

– Вам помочь?

Витька не понял, чего она имеет в виду, и внес ясность:

– Не так уж и много, сам справлюсь.

Доел все, ничего не оставил, приятную сытость щедро залил свежевыжатым соком. Ковыряясь в зубах зубочисткой, он подумал, что неплохо бы было перед приездом домой привести себя в порядок.

Из ресторана он прямиком направился в спа-центр, в вестибюле его остановила незнакомая женщина.

– Товарищ, не подскажете, как пройти на пляж?

Витька расхохотался.

– А почему вы решили, что я русский?

Женщина то ли обиделась, то ли растерялась:

– А вы что, не русский?

Вот она, тайна, достойная Мальчиша-Кибальчиша, как же все-таки русские безошибочно узнают друг друга на чужбине.

– Да русский я, русский.

Витька оглядел бабу, про таких обычно говорят, зачуханка или никакушка. Вот вроде все при ней, а в общем и целом кошмар. Ему почему-то стало обидно и за эту девку и за страну вообще.

– Извините, вас как величать?

– Соня.

– А меня Виктор.

– А по отчеству?

– Васильевич, но это лишнее. Я хочу вам, Соня предложить, перед тем как пойти на пляж, посетить спа-центр. Я тоже иду туда, так что не волнуйтесь. Да, еще, процедуры могут стоить дорого, но вы не беспокойтесь, можете воспользоваться моей картой.

– Что вы, Виктор Васильевич, чего-чего, а денег у меня куча!

В салоне Шишкеев подробно объяснил, что нужно сделать с Соней, благо она английского не знала и ожидала, глупо улыбаясь. Их развели в разные стороны. Через полтора часа Витька, отмассажированый, подстриженный, с идеальным маникюром, сидя в уютном кресле, поджидал новую знакомую. Минут через сорок появилась идеально ухоженная красавица лет тридцати, слегка раскосые глаза, доставшиеся ей от предков-хантов, добавляли особого шарма. Она вытащила из сумки толстую пачку денег купюрами по пятьсот евро и протянула кассиру, видимо, денег у нее была действительно куча. Тому стало плохо, столько наличных денег он никогда не видел. Витька радостно наблюдал за греком в коме, знай наших, Европа нищая! Они вышли к фонтану, Витька внимательно разглядывал Соню, ну практически Галатея, единственно не своими руками, но идея-то моя.

– Ну что, Виктор Васильевич, теперь на пляж?

Шишкеев критически осмотрел гардероб красавицы, он находился в кричащем диссонансе с ее новой внешностью.

– Нет, Сонечка, я бы вам посоветовал сменить гардероб. Если хотите, я вам помогу.

– Спасибо, я и сама думала, только не знаю где и с языком проблемы.

– Отлично, давайте начнем прямо здесь.

Витька взял ее огромную, цвета бирюзы шляпу и выбросил в мусорный вазон.

– А теперь по магазинам, начнем с обуви.

Они вышли на набережную марины и прошли в обувной бутик. Шишкеев помог ей с выбором, Соня купила модные кожаные сандалии, две пары балеток и красивые голубые туфли из замши на низком каблуке. Расплачивалась она теперь, доставая из сумки по одной купюре. Витька одобрительно кивал головой.

– Ну, Сонечка, а теперь купальники, шорты, майки и платья! И заметьте, никаких шляп.

Они обошли практически все магазины на набережной, радостная Соня тащила по десятку пакетов и сумок в каждой руке, от Витькиной помощи отказалась.

– Соня, посмотрите, прекрасный ресторанчик, давайте пообедаем.

Два кресла она завалила покупками, в оставшиеся два они сели. Принесли аперитив, сделав несколько глотков, Шишкеев, более не в силах сдерживать любопытство, шутливо поинтересовался:

– Откуда вы, прекрасная незнакомка, может быть, вы дочь арабского шейха?

– Почти угадали.

Рассказывала Соня долго и невесело. Родом она была из города Пыть-Ях, что в переводе с хантыйского языка означает «Люди у воды», рядом протекала река Большой Балык. Населения не больше сорока тысяч, а после начала добычи нефти местных практически не осталось. Государство приравняло Пыть-Ях к районам Крайнего Севера. Девочка она была целеустремленная, выучилась на бухгалтера в нефтеюганском техникуме, а потом окончила Тюменский государственный университет по специальности «экономист». Вернулась в Пыть-Ях и устроилась на нефтеперерабатывающий завод. Со временем стала главным экономистом, а потом и финансовым директором. С работой все было в порядке, а вот с личной жизнью полный раздрай. Все приличные мужики или женаты, или вахтовики-налетчики, остальные умудрялись оставлять немаленькие зарплаты в питейных заведениях, не выезжая за пределы городка. Нет, конечно, какие-то романы у нее были, но все несерьезные, а возраст поджимает, рожать надо, а как без мужа-то? Вот такая нескладуха – красавица, денег куры не клюют, а счастья нет. Витька так проникся ее бедой, что слушал со слезами на глазах. Соня была счастлива, ее, может быть, впервые в жизни кто-то выслушал, да еще и пожалел, – настоящая русская баба.

– Соня, я завтра улетаю, так что если чего еще нужно, говори, не стесняйся.

– Виктор Васильевич, я хотела подругам сувениры купить. Сама не справлюсь.

Подошел официант, не обращая внимания на Витькины протесты, она расплатилась и оставила щедрые чаевые в стиле «сдачи не надо» – настоящая русская баба.

Зашли в сувенирную лавку, накупили оливкового масла в сувенирных бутылочках, натуральное мыло, оливки разного засола и, конечно же, магнитики. Подруг у Сони, по всему видно, было много, Шишкеев взял две тяжеленые сумки, и они пошли в отель.

– Соня, а ты как нашла это место?

– А мой директор здесь в прошлом году с женой отдыхал, вот он меня в приказном порядке сюда и отправил, чтоб не чахла над бумагами.

В холле отеля был ювелирный бутик, мимо, конечно же, не прошли.

– Виктор Васильевич, помогите выбрать часики, а то у нас, кроме китайских подделок, ничего нет.

Внимательно изучив витрину, он обратил ее внимание на дорогие швейцарские часы Breguet.

– Если цена не смущает, то выбор прекрасный.

Соня не задумываясь тыкнула пальцем в часы и отсчитала деньги. Довольная продавщица скакала вокруг нее и без умолку что-то щебетала.

– Виктор Васильевич, чего она хочет?

– Она хочет, чтобы ты еще чего-нибудь купила.

Соня освоилась и еще раз тыкнула пальцем часы, это оказался морской хронометр Ulysse Nardin в корпусе из розового золота. Она быстро отсчитала двенадцать тысяч евро, взяла коробку с часами и протянула Шишкееву.

– Соня, даже не думайте! Сейчас мы вернем деньги. Сонечка, милая, поверьте, у меня есть хорошие часы, и не одни.

– Это же подарок, от чистого сердца.

Она смотрела на него полными слез глазами. Витька понял, что это тот случай, когда лучше взять, чем объяснять, почему не можешь.

На выходе из бутика он зацепился ногой за ступеньку, падая, он держал сумки на весу, чтоб не побить бутылочки с маслом, подорвал спину и рухнул. Боль пронзила поясницу. Вокруг собрался народ, предлагая помощь. Соня с перепуганным лицом никого к Витьке не подпускала, взвалила его на себя, собрала все сумки и потащила все это к лифту – настоящая русская баба.

Горничная помогла открыть апартаменты и уложить Шишкеева на кровать. Лежал он несчастный и недвижимый, шевелил только пальцами рук и глазами. Еле слышно он прошептал:

– Врача.

– Никаких врачей, я сейчас, – уверенно ответила Соня, как будто в ее жизни такое случалось каждый день. Она сбегала к себе в номер и принесла какой-то флакон.

– Что это?

– Это настойка на пантах, кедровых орешках и еще много на чем, сейчас я вас быстренько на ноги поставлю.

Она налила грамм пятьдесят в стакан и дала Витьке выпить, он почему-то ей доверял и пойло проглотил.

– А теперь придется немного потерпеть.

Соня очень аккуратно, как с младенца, сняла с него рубашку и шорты. Плеснула на спину лечебной жидкости и самоотверженно начала втирать, она его врачевала так, как мать выхаживает своего ребенка, – настоящая русская баба. Особо тщательно обрабатывала поясницу, спустила Витьке трусы и разминала ладонями и локтями. Как ни странно, боль начала отступать.

– Теперь медленно повернитесь на спину, уберем ушиб с груди.

Шишкеев самостоятельно перевернулся, Соня, плеснув в ладонь настойку, начала методично втирать в его волосатую грудь. Боль ушла, Витька блаженствовал, движения ее рук становились все менее жесткими. Женская природа Соньки и чудодейственная микстура сделали свое дело, между ног у Шишкеева медленно, но уверенно поднимался перископ. Руки уже не растирали, а скорее ласкали, медленно опускаясь все ниже и ниже. Видимо, по законам Крайнего Севера, кто больного вылечил, тот его и танцует. Витька не сопротивлялся, он благоразумно решил, что после всего того, что с ним здесь происходило, отказать соотечественнице было бы просто непатриотично.

Сонька любила жарко и долго, но все же с учетом недавней травмы. Немного отдохнув, она поцеловала его в лоб, как ребенка.

– Вам нужно поспать.

Витька уснул еще до того, как она ушла. Жаль Соньку, ведь пропадет это диво дивное на бескрайних просторах Сибири. Больше он ее в своей жизни не видел – настоящая русская баба. Разбудил его звонок жены.

– Ну что, небось чемодан собираешь?

– Нет, сплю.

И опять рухнул в объятия Морфея.

Вяленький цветочек

Шишкеев вставал с кровати не спеша, спина все еще немного ныла. Зазвонил местный телефон.

– Господин Шишкеев, машина в аэропорт будет ожидать в одиннадцать часов у главного входа.

– Спасибо, буду вовремя.

Наступил долгожданный день, Витька собирал чемодан. Сначала он разложил на кровати чемодан, а потом рядом с ним вещи и подарки. Вниз уложил обувь и несессер с туалетными принадлежностями, затем подарки, а сверху вещи, разглаживая каждую складочку, оставшуюся сибирскую настойку завернул в трусы. Закрыл чемодан и проверил, ровно ли закрылась молния. Да, флотская прививка аккуратностью – это на всю жизнь!

Напоследок посидел на веранде, любуясь морем. Ровно в половине одиннадцатого он спустился в холл, нужно было произвести окончательный расчет. Аппарат, потрескивая, привычно списал деньги с карты, персонал, дежурно улыбаясь, пожелал доброго пути. Чемодан был уже в машине, и Витьку больше ничего здесь не держало. Он с радостью захлопнул дверь мерседеса, за рулем был все тот же цыганистый грек.

– Можно ехать?

– Да, только когда будем проезжать Кардию, заедем в церковь Святого Спиридона.

До церкви доехали быстро, будний день, рабочее время, церковь была пуста. Шишкеев попросил водителя найти настоятеля. Минут через пятнадцать появился служитель культа, внушительных размеров, с иссиня-черной курчавой бородой, в длинной рясе и скуфье.

– Как к вам обращаться, батюшка?

– Зови отец Агафоник, – пророкотал тот густым басом.

– Благословите, отец Агафоник.

Поп размашисто осенил его крестом и протянул руку, Витька покорно ткнулся в нее лбом.

– Отец Агафоник, я хотел бы сделать подношение вашей церкви.

Шишкеев протянул батюшке коробку с часами, подаренную Соней. Домой ее не привезешь, а так лучшего применения и нет. Поп коробочку открыл, и глаза его загорелись.

– Богоугодное дело творишь, сын мой.

Витька знал, теперь отец Агафоник ему точно не откажет, и он со смиренной рожей попросил:

– Не исповедаете, батюшка?

Крепко сжимая в могучей руке подарок, поп благосклонно ответил:

– Долг мой – помогать заблудшим.

Вывалил ему Витька все, что с ним происходило, ничего не утаивая.

– Каешься ли в содеянном, сын мой?

– Каюсь, батюшка.

И застыл в поклоне. Отец Агафоник накрыл его епитрахией, на греческом языке прочитал разрешительную молитву, дал поцеловать крест и Святое Евангелие и допустил к причастию.

Непроходящее в последнее время беспокойство пропало напрочь, Витька вышел из церкви абсолютно обезгрешенным.

Все-таки великое дело вера!

Все процедуры в аэропорту прошли быстро и незаметно, Шишкеев купил в Duty free бутылку греческого вина и бутылку анисовой водки. Посадка прошла вовремя, он удобно расположился в кресле, все мысли были о доме, о семье.

Пулково встречало пятью фаллическими образованиями на крыше аэропорта и проливным дождем. Простоял минут сорок на пограничном контроле, и столько же ждал багаж. Здравствуй, Родина!

Пройдя по зеленому таможенному коридору, Витька вышел в зал прилетов. Его встречала жена, он увидел ее сразу. Стройная, улыбающаяся, неотразимая в своей зрелой красоте, она тоже заметила его и помахала рукой. Он так спешил к ней, что сломал колесо на чемодане. Они молча обнялись, Витька крепко прижал к себе жену и вдыхал аромат недавно вымытых волос, это был его любимый запах. До дома доехали молча, просто держась за руки, для настоящего чувства слова – помеха.

Дома его ждал сюрприз, приезд совпал с еврейским Новым годом. За столом его ожидало все большущее семейство. Сидели допоздна, весело, с песнями, стол ломился, особенно вкусным было пуркеле, теща постаралась. Витька был доволен, все было как всегда, вилка слева, нож справа, коньяк в изящной рюмке – это был его дом, и это была его жизнь.

Гости разошлись, многочисленные тетушки убрали со стола, помыли посуду, навели порядок. В доме воцарилась тишина, и Витька наконец остался наедине с женой. Шишкеев в спальне разбирал чемодан, из ванной комнаты вышла жена, она была в короткой шелковой ночнушке. Дина подошла сзади, обняла мужа за шею и томным голосом спросила:

– Тебе помочь?

Шишкеев понял – исполнение супружеского долга в обязательной программе.

– Да ну его к черту, завтра разберу.

Он пнул чемодан, поцеловал жену и пошел принять душ. Стоя под горячими струями воды, Витька обратил внимание на состояние своего мужского достоинства, это маленькое скукоженное существо явно не собиралось трудиться. Вот так, просила жена привезти цветочек аленький, а я привез цветочек вяленький.

– Я не понял, это что, бунт на корабле?

Маленький предатель никак не отреагировал.

– Ну понимаю, досталось тебе, но войди в мое положение!

Вытираясь, Шишкеев сделал последнее предупреждение.

– Смотри у меня, лоботряс, опозоришь, сделаю обрезание.

В спальне Витька отхлебнул из заветного флакона и протянул его Дине:

– Разотри мне, пожалуйста, поясницу.

Дина растирала его нежно, с любовью, и уже через несколько минут они слились воедино. То ли строгое предупреждение, то ли чудное сибирское снадобье, то ли любовь, а может, и все разом, но результат превзошел ожидания. Разомлевшая жена прислонилась щекой к его плечу.

– Нужно почаще отправлять тебя одного, воздержание явно идет тебе на пользу.

Но Витька ее уже не слышал, он спал, и был это глубокий, безмятежный сон человека с отпущенными грехами и исполненным супружеским долгом.