«Раковый корпус» kitabından alıntılar, sayfa 45
Одна страсть , захватив нас,изменяет все прочие страсти.
Всегда считал Вадим лучшей характеристикой жизни, если не хватает дня, так занят. Но вот что-то стало ему дня хватать и даже оставаться, а не хватало — жизни.
Кого позвать мне?.. С кем мне поделиться
Той грустной радостью, что я остался жив?
Тебе не красивого надо, тебе хорошего надо.
На белом свете все живут. Белый свет всем один.
Он — понял. Он понял, как это прекрасно: купить женщине украшение и приколоть к груди, набросить на шею. Пока не знал, не помнил — он был не виноват. Но сейчас он так пронзительно это понял, что с этой минуты, кажется, уже не мог прийти к Веге, ничего ей не подаря.
Когда глаза неотрывно-неотрывно смотрят друг в друга, появляется совсем новое качество: увидишь такое, что при беглом скольжении не открывается. Глаза как будто теряют защитную цветную оболочку, и всю правду выбрызгивают без слов, не могут её удержать.— Как вы могли так горячо меня уверять, что уколы — нужны, но я не пойму их смысла? А что там понимать? Гормонотерапия — что там понимать?Это, конечно, было нечестно: вот так застигнуть беззащитные глаза. Но только так и можно было спросить по-настоящему. Что-то в них запрыгало, растерялось.И доктор Гангарт — нет, Вега — убрала глаза.Как утягивают с поля не до конца разбитую роту.
Солнце уже завернуло на сторону перевязочной. Прямо сюда оно не попадало, но два окна светились ярко, а ещё часть потолка была занята большим световым пятном, отразившимся от чего-то. Было очень светло, и к тому же чисто, тихо.Хорошо было в комнате.Открылась дверь, не видимая Олегу, но вошла кто-то другая, не та.Вошла, почти не стуча туфлями, не выстукивая каблучками своего „я“.И Олег догадался.Никто больше так не ходил. Её и не хватало в этой комнате, её одной.Вега!Да, она. Она вступила в его поле зрения. Так просто вошла, будто незадолго отсюда вышла.— Да где же вы были, Вера Корнильевна?.. — улыбался Олег.Он не вскликнул это, он спросил негромко, счастливо. И не поднимаясь сесть, хотя не был привязан к столу.До конца стало в комнате тихо, светло, хорошо.А у Веги был свой вопрос, тоже в улыбке:— Вы — бунтуете?
Беда в другом: вот милая женщина со светло-кофейными глазами. Такое светящееся лицо. С ней так приятно разговаривать. Но ведь никогда невозможно будет её поцеловать. И когда он вернётся в свою глушь, ему даже поверить будет нельзя, что он сидел рядом вплоть вот с такой светящейся женщиной, и она хотела его, Костоглотова, спасти во что бы то ни стало!Но именно спасти его она и не может.
Однако, она вертела в пальцах безымянный ненадписанный флакон, пытаясь его открыть, чтобы понюхать, — и Костоглотов вмешался. Обе жёсткие горсти сразу он наложил на её руки и отвёл ту, которая хотела вытянуть пробку.Вечное это сочетание рук, неизбежное продолжение разговора…
