«Раковый корпус» kitabından alıntılar, sayfa 5
А его - убили на фронте.
И дальше эта война могла быть какой угодно: справедливой, героической, отечественной, священной, для нее это была последняя война. Война, на которой вместе с женихом убили и ее.
Обязательное громковещание, почему-то зачтённое у нас повсюду как признак широты культуры, есть, напротив, признак культурной отсталости, поощрение умственной лени...
...дурак любит учить, а умный любит учиться.
Первые двадцать пять лет будешь жить как человек.Вторые двадцать пять будешь работать как лошадь.Третьи двадцать пять будешь гавкать как собака.И ещё двадцать пять над тобой,как над обезьяной,смеяться будут.
Чтобы стакан воды нагреть говорением, надо тихо говорить две тысячи лет, а громко кричать - семьдесят пять лет. И то, если из стакана тепло не будет уходить. Вот и учитывайте, какая польза в болтовне.
Не сегодня, так в день какой-то другой — и Вега, тоже и Вега, легконогая, воодушевлённая, с кофейно-светлыми глазами, вся чуждая земному праху — и она же выносит на эту веранду свою воздушную, нежную, прелестную — но постель.Птица — не живёт без гнезда, женщина — не живёт без постели.Будь ты трижды нетленна, будь ты трижды возвышенна — но куда ж тебе деться от восьми неизбежных ночных часов?От засыпаний.От просыпаний.
И через оставленную клетку кожи живота, а потом через прослойки и органы, которым названия не знал сам обладатель, через туловище жабы-опухоли, через желудок или кишки, через кровь, идущую по артериям и венам, через лимфу, через клетки, через позвоночник и малые кости, и ещё через прослойки, сосуды и кожу там, на спине, потом через настил топчана, четырехсантиметровые доски пола, через лаги, через засыпку и дальше, дальше, уходя в самый каменный фундамент или в землю, — полились жёсткие рентгеновские лучи, не представимые человеческому уму вздрагивающие векторы электрического и магнитного полей, или более понятные снаряды-кванты, разрывающие и решетящие всё, что попадалось им на пути.
покрутила Зоя головой, и из той же большой оранжевой сумки достала и развернула вышивание: небольшой кусочек, натянутый на пяльцы, на нём уже вышитый зелёный журавль, а лиса и кувшин только нарисованы.Костоглотов смотрел, как на диво:— Вышиваете??— Чему вы удивляетесь?— Не представлял, что сейчас и студентка мединститута — может вынуть рукоделие.— Вы не видели, как девушки вышивают?— Кроме, может быть, самого раннего детства. В двадцатые годы. И то уже считалось буржуазным. За это б вас на комсомольском собрании выхлестали.— Сейчас это очень распространено. А вы не видели?Он покрутил головой.— И осуждаете?— Что вы! Это так мило, уютно. Я любуюсь.Она клала стежок к стежку, давая ему полюбоваться. Она смотрела в вышивание, а он — на неё. В жёлтом свете лампы отсвечивали призолотой её ресницы. И отзолачивал открытый уголок платья.— Вы — пчёлка с чёлкой, — прошептал он.
Если ты не умеешь использовать минуту, ты зря проведёшь и час, и день, и всю жизнь.
Не та звезда, от которой свет идёт, когда сама она уже погасла. А та, которая светит, ещё в полную силу светит, но никому её свет уже не виден и не нужен.
