Крестьяне с землёй, с природой общаются, оттуда нравственное берут. Интеллигенты — с высшей работой мысли. А эти — всю жизнь в мёртвых стенах мёртвыми станками мёртвые вещи делают — откуда им что придёт?
– А ты – не устанавливал?
Нержин терялся. Принято было, что устанавливали советскую власть отцы, что тогда, в семнадцатом-восемнадцатом, было это особенно торжественно или особенно обдумывалось каждым.
Усмешка явственней обозначалась на губах Спиридона:
– Ты-то устанавливал – не заметил? – донимал он.
– Не заметил, – шептал Нержин, перебирая в памяти три года своего фронтового командования.
– Так вот и бывает... Сеем рожь, а вырастает лебеда...
Столько на земле культур! языков! стран! и в каждой стране столько умных людей и еще больше умных книжек – какой дурак все это будет читать?! Как это ты приводил? – «То, что с трудом великим измыслили знатоки, раскрывается другими, еще большими знатоками, как призрачное», да?
Прав был Ленин, и в виде исключения также и Троцкий прав: если без суда не расстреливать – вообще ничего невозможно сделать в истории.
Без Хемингуэя тридцать лет я прожил, еще поживу немножко. Мне и так жизнь растерзали. Дай мне - ограничиться!! Дай мне хоть направиться куда-то...
Разве вежливыми словами выразишь вой ущемленного? Именно сейчас, облачась в лагерное и едучи в лагерь, Нержин и сам ощущал, что возвращается к важному элементу мужской свободы: каждое пятое слово ставить матерное.
Ничего не даёт нам безплатно ни наука, ни жизнь.
Всем давать - мужу не останется.
Он лежал навзничь и, как всякий простой смертный, ощущал, что мир многолюден, жесток и что жить в нём - нелегко.
Они были в том счастливом возрасте, когда их ещё принято было считать молодыми, но никто уже не тянул танцевать.