Kitabı oku: «Школьные годы чудесные», sayfa 6
Глава I
II
. Десятилетка в Трёхреченске
В центре России
За пять лет, Глеб сменил шесть общеобразовательных школ. Везде повторялась одна и та же картина – полное неприятие со стороны педагогов и явная нелюбовь одноклассников.
Чуть позже Глеб понял, что его не любили не только собаки и дети, но и девушки вкупе с юными женщинами. Взрослые и пожилые матроны, из которых почти целиком состоял учительский корпус, тоже относились к нему с большим недоверием. Осознав возникшее положение дел, он научился платить им всем той же монетой.
Такое отношение окружающих преследовало его и в быту. Стоило Глебу зайти в магазин, как возле него тотчас появлялся хмурый работник торговли. Продавец ходил за ним по пятам. Он усердно следил за тем, как бы этот сомнительный юноша, что-то не спёр. Мало ли, что он выглядит интеллигентно. От таких шибко умных можно ожидать всёго, что угодно.
В мелких киосках, что стояли на улице, обнаружились свои заморочки. Любой, даже самый дешёвый товар, продавец держал при себе до последнего. Он отдавал его Глебу, лишь после того, как тот клал на прилавок нужную сумму. Мол, ещё убежит негодяй, чего доброго.
Любые вахтерши всегда преграждали дорогу и настоятельно требовали предъявить какой-нибудь пропуск. Так было даже в тех многочисленных случаях, когда все остальные проходили свободно.
Зато его обожали седые старушки, ехавшие в переполненном транспорте. Особенно если ему, каким-то неведомым чудом, удавалось занять сидячее место. Едва они входили в салон, как тут же бросались к мальчишке, словно к давно где-то потерянному и, наконец, вновь обретённому внуку. Он всегда поднимался с сидения и стоял возле «бабушки», как её кровный родственник.
В конце концов, Глеб вместе с мамой и папой оказался в областном центре великой России, в городе под названьем – Трёхреченск. Мама и папа немного подумали и решили остановиться здесь на долгие годы. Выбор места жительства объяснялся лишь тем, что все предки родителя были из этих краёв.
Однако, по дороге к исторической родине кое-что изменилось. Неожиданно для себя и других, любимый отец паренька вдруг многое понял совсем по-другому. Он осознал, что больше не любит жену, и тихо исчез неизвестно куда.
В этот раз, Глеб и его любимая мама поселились в двухкомнатной панельной «хрущёвке» с проходной «главной» комнатой. Мало-помалу всё кое-как устаканилось. Началась у них спокойная мирная жизнь.
Правда, место, где они, наконец, очутились, оказалось бывшим рабочим посёлком. Так что, население в нём было в основном, пролетарским, где-то процентов на восемьдесят. Оставшуюся часть местных жителей представляли собой торгаши и, как говорили в советские годы – «деклассированные элементы нашего общества».
Рослые старшеклассники там развлекались так, как могли. Время от времени, они сбивались в крупные кодлы и устраивали шумные рейды по дальним окраинам жилого района. Большие оболтусы шастали группами по соседним дворам и лупили всех незнакомых подростков, которые попадали им в руки.
Однажды и Глеба включили в такую компанию. Он стоял на пустой тёмной улице и разговаривал со школьным приятелем. Неожиданно рядом появилась целая свора сильно возбуждённых подростков.
Нужно сказать, что двум пацанам повезло. Среди десятка агрессивных юнцов, нашлась пара мальчишек, знающих Глеба. Благодаря такому знакомству, бить их не стали, а просто потащили за собой.
Отказаться от сомнительной чести было, увы, невозможно. Тогда бы эти «друзья» отмолотили «отступников» так, чтобы стало другим неповадно. К счастью, в тот знаменательный рейд незнакомцы им нигде не попались. Прогулявшись без толку по ночному району, заводилы вояжа печально вздохнули, и разошлись по домам.
Дня через два, компания, «поймавшая» Глеба, целиком состояла из приятелей по школе и классу. Поэтому, он оказался идти вместе с ними. Паренёк объяснил это тем, что его мама больна, и что ему нужно сидеть возле неё.
За это он получил по морде от старых знакомых и был с позором отпущен себе восвояси. Как ни странно, но после этого случая в «походы» его больше «не звали». Друзья лишь молча хмурили брови и проходили мимо него, как мимо неодушевлённого дерева.
В четырнадцать лет, Глеб сам нарвался на «соседнюю» кодлу. Он возвращался домой с тренировки по настольному теннису и «попал под раздачу». Возле подъезда его тормознула группа совершенно незнакомых подростков.
Один из них шагнул прямо к Глебу. Размахнулся и, не говоря ни единого слова, врезал ему по башке. Бил он короткой доской толщиной приблизительно в дюйм. Куски древесины с оглушительным треском разлетелись в разные стороны.
В черепе Глеба что-то вдруг хлопнуло, в глазах потемнело. Он сильно качнулся, но всё-таки устоял на ногах. Только это его и спасло от избиенья ногами. Кроме того, такая «противоударность» слегка удивила всех напавших. Начались словесные разборки обычного типа.
– Чё ты тут делаешь? – спросил кто-то из кодлы: – Чё тебе надо? Ах, ты живёшь в этом доме, а такого-то знаешь? – ну и так далее и тому подобное.
От дальнейших увечий Глеба спасли знакомые ребята из школы. Те самые, что месяц назад начистили ему морду только за то, что он отказался влиться в ряды их славного рейда.
Хотя, скорее всего, тут дело было вовсе не в нём, а том, что всю эту зону они считали своей территорией. Так что, не позволяли, неизвестно кому, вершить суд и расправу. Для таких громких дел и их кулаков вполне доставало.
Как бы то ни было, но они находились с другой стороны большого двора. Оттуда увидели шесть-семь чужаков и примчались сюда разбираться. Хозяева не стали вступать в разговоры, а немедленно кинулись мутузить пришельцев.
Пока две разные кодлы выясняли свои отношения, Глеб ощупал огромную шишку, выросшую на его голове. Он медленно развернулся и, немного качаясь, поплёлся домой.
В нашей стране принято поздравлять тех сограждан, что отправляется в школу, с наступлением осени. То есть, широко отмечается Первое сентября, так называемый, «праздник образования».
Хотя, как говорят преподаватели, делать это перед началом учебного года, совершенно нелепо. Всё равно, что радоваться за бедную лошадь в связи с тем, что начались весенне-полевые работы.
Если хорошенько задуматься, то они правы в таком утверждении. У несчастных людей заканчивается продолжительный отпуск и начинаются монотонные рабочие будни. У их подопечных наступает пора муштры и зубрёжки. Сами теперь понимаете, что и те и другие, стараются хотя бы немного, разнообразить столь скучный процесс.
Про учителей ничего говорить здесь не будем, а вот про школяров Глеб мог бы кое-что рассказать. Как-никак он занимался в школе целых две пятилетки. Причём, как говориться на зонах, от звонка до звонка.
Первые два-три года дети только привыкают к непривычной им обстановке и очень бояться всех взрослых. Потом, ученики постепенно взрослеют, сильно наглеют, и начинают строить всем различные козни. Благодаря чему, с ними случаются весьма необычные вещи.
Карп из пруда
Пришло лето первого года жизни в Трёхреченске. Наступили каникулы и Глеба отослали в деревню к бабушке с дедушкой по линии папы. Жили старики в глухой сибирской тайге, в деревне Елань.
Сельские пацаны, считали Глеба чужим и не принимали в компанию. К счастью пацаны не били мальчишку. Видимо, они не трогали гостя из уважения к его славному предку. Между прочим, авторитет у деда в районе был о-го-го. Дай Бог каждому взрослому.
Когда-то давно, с краю села был выкопан большой круглый пруд. В нём весной скапливалась талая влага, необходимая для тушенья пожаров. Местная ребятня постоянно сидела там с удочкой.
Имелась возле Елани и небольшая река, где было полно разной рыбы и другой водной живности: лягушек, перловиц и раков. Только туда нужно было идти, около трёх километров по просеке, прорубленной в тёмном лесу. Малыши туда одни боялись соваться. Вдруг наткнёшься на волка или медведя.
Как-то раз, Глеб пришёл посмотреть на процесс рыбной ловли, но ему очень быстро надоела такая забава. Сидеть на пустом берегу и пялиться на чужой поплавок оказалось на удивление скучно. А тут ещё и мальчишки начали его задирать. Гость не хотел с ними драться. Он просто встал и ушёл.
В один чудный день, неожиданно для себя, Глеб забрался в старый сарай. Он полазил по полкам, где среди всякого хлама отыскался моток толстой лески с огромным, ржавым крючком. Паренёк вышел наружу. У дверей нашлась хворостина, прислонённая кем-то к стене. Видимо, бабушка ёй гоняла гусей.
Глеб пошарил глазами вокруг. Как, нельзя кстати, ему попалась затычка от винной бутылки. Мальчишка взял обгорелую спичку, вставил её в длинную пробку и получился самый простой поплавок. Затем, паренёк привязал к сухой ветке леску. Свернул готовую удочку и бодрой походкой двинулся вглубь большого двора.
Он подошёл к куче компоста, лежавшей возле открытого хлева. Там обнаружилась толстая курица, копавшая лапами мусор. Не замечая парнишку, она рылась в домашних отбросах. Глеб шагнул ближе и стал наблюдать.
Квочка ткнулась в навоз и вытащила из него огромного, толстого, ярко-красного выползня. Она держала его за самый кончик хвоста. Тот извивался, и изо всех сил старался вырваться из мощных тисков.
Дёрнув головкой, птица подкинула вверх червяка, запрокинула голову и широко распахнула маленький клюв. Поймав пресмыкающееся, она постаралась его проглотить. К сожалению рябы, добыча оказалось так велика, что почти половина осталась снаружи.
Со стороны было видно, что жадная курица подавилась очень богатым куском. Судорожно дёргая шеей, она закатила глаза и упорно пыталась протолкнуть в пищевод большое земное животное.
Пока птица боролась с неподатливой жертвой, Глеб рванулся вперёд. Он подбежал к ничего не замечавшей охотнице, и схватил её за оба крыла. Курица так испугалась, что застыла, как камень.
Мальчишка сунул квочку подмышку и прижал локтем к боку. Взяв её левой ладонью за горло, он тихонечко сжал сильные пальцы. Ряба не дёргалась и не пыталась удрать.
Правой рукой Глеб осторожно схватил червяка за кончик хвоста, точащий снаружи, и аккуратно вытянул его из открытого клюва. К удивленью подростка, выползень оказался жив и здоров. Он, как ни в чём не бывало, продолжал извиваться.
Глеб опустил на землю застывшую курицу. Птица тотчас очнулась от ступора. Она отбежала метра на три и, недовольно ероша пёстрые перья, громко заквохтала. Мол, лишилась такой вкусной еды.
Паренёк огляделся по сторонам. На земле лежал пустой коробок из-под спичек. Глеб положил в него червяка, взял самодельную рыбацкую снасть и вихрем помчался к пруду.
Сидевшая на берегу, ребятня увидела грубую удочку и принялась хохотать во всё горло. Не обращая внимания на злые насмешки, сыпавшиеся с разных сторон, Глеб размотал толстую леску.
Он вынул из коробка красного выползня, добытого у курицы с боем. С удивительной ловкостью, паренёк насадил червяка на крючок. Совсем по-рыбацки, поплевал на наживку и забросил в мутную воду.
Поплавок коснулся глади пруда. Тут же последовал клёв. Не раздумывая ни единой секунды, Глеб рванул удочку вверх. Выдернутая из мокрой стихии, блестящая рыбина взвилась над гладью пруда, пролетела два метра и упала на берег. Сверкая на солнце серебряным боком, она забилась в зелёной траве.
Паренёк обалдел от нежданной удачи. На его ржавом крючке висел крупный карп, сантиметров сорок длиной. Глеб волоком оттащил рыбину подальше от кромки воды. Он встал во весь рост и огляделся по сторонам. Ребята молча стояли вокруг. Все смотрели на богатый улов, открыв от изумления рты.
Не снимая добычу с крючка, Глеб намотал леску на убогую удочку. Он взял рыбу за жабры, поднял с земли и повертел добычу перед собой, словно оценивая величину и упитанность рыбы. Благосклонно кивнув, мальчишка громко сказал: – На ужин нам хватит!
Затем, повернулся и уверенной чемпионской походкой направился к дому дедушки с бабушкой. Нужно сказать, что больше к пруду Глеб никогда не ходил. Тем более, с удочкой.
Новые брюки для школы
Жила семья Глеба тогда очень бедно. Нужно сказать, что в советское время, все остальные сограждане, мало чем отличались от них. Хотя, если хорошо оглядеться вокруг, можно было найти богачей. Только они не выставляли свой высокий достаток всем на показ. Не то что, сейчас.
Однажды, отец получил приличную премию, но в семейный бюджет деньги он не отдал. Решил купить себе новые брюки. Мама слегка поскандалила и привела кучу доводов в пользу более необходимых расходов.
Отец был непреклонен: – Я, как-никак инженер, постоянно встречаюсь с высоким начальством. Не могу же я щеголять в таких потёртых штанах.
– Ничего они не потёртые! – возражала возбуждённая мама: – Вполне приличные брюки.
– Ты совсем не следишь, за тем, как одет твой супруг. По-твоему, я должен ходить в ланжовых портках?
– Каких? – удивилась маманя.
– Так мой отец говорил про плохую одежду. Это штаны, сшитые из грубой дерюги. Снимешь их, поставишь в угол избы, там они всю ночь и стоят.
Разговор родителей ни к чему не привёл. Каждый остался при своём особенном мнении.
Через день, отец вернулся с работы и торжественно положил перед женой плотный пакет. Сидевшая возле стола, Любовь Фёдоровна развернула бумагу. Под ней оказалась прекрасная ткань тёмно-синего колера. Она ласкала взгляд окружающих не только глубоким, насыщенным цветом, но и отличной фактурой.
Маманя развернула покупку и стала рассматривать, удерживая её перед собой. Брюки оказались на удивленье хорошими. Легкая, полушерстяная материя во всём отвечала даже самым взыскательным требованиям.
– Отличная вещь. – вынужденно согласилась маманя.
Отец тут же снял старые брюки, взял новые и натянул на себя. Он слегка повертелся перед зеркалом древнего шкафа, давно покрытое чёрными точками. Тимофей Иванович осмотрел себя с разных сторон, и убеждённо сказал: – Они чуть длинноваты. Нужно немного обрезать и снова подшить.
Мама принесла две табуретки и поставила их посреди комнаты. На одну она уселась сама, а на другую попросила подняться супруга. Он без возражений исполнил приказ и застыл, словно статуя на небольшом постаменте.
Осмотрев низ замечательных брюк, мама вынесла строгий вердикт: – Да, слегка длинноваты, но отрезать их не надо. Ткань только что сошла со станка и может дать большую усадку. Давай их сначала, прополоскаем в воде и посмотрим, как она себя поведёт?
– После стирки они уже не будут смотреться, как новые. Сотрудники скажут, что я сбегал на барахолку и поношенные шмотки купил.
– Ну, походи пока так, а после стирки решим, что с ними делать и как?
– Что же, я буду, как петушок мохноногий ходить? – вскинулся гордый отец.
– Давай я материю внутрь подверну, или сделаю манжеты снаружи.
– Манжеты давно уже мужчины не носят, а если вовнутрь подвернуть, брюки будут плохо лежать на ботинках.
– Ничего страшного, походишь и так.
– А я говорю, отрезай! – настаивал упрямый отец.
Мама долго ещё препиралась, но, в конце концов, всё же, сдалась. Она отчекрыжила «лишнюю» ткань и снова подшила прекрасные брюки.
Отец померил обновку, посмотрел на себя в мутноватое зеркало и удовлетворённо кивнул: – Теперь всё, как надо. – сказал он благодарно супруге.
Лето в тот год выдалось очень дождливым. Почти ежедневно, всё небо вдруг заволакивало чёрными, тяжёлыми тучами. Начинал грохотать оглушительный гром. Молнии, длинною в полнеба, сверкали одна за другой. На землю обрушивался настоящий тропический ливень. По улицам города мчались потоки грязной, бурлящей воды.
Во время очередного буйства стихии, отец совершенно случайно оказался на улице. Дождь его застал ещё утром, когда он стоял на остановке трамвая по дороге на службу.
Даже пары минут оказалось достаточным, что бы он вымок до нитки. В переполненном душном вагоне отец очень быстро обсох. Нейлоновая рубашка выглядела отлично отглаженной, а брюки с лавсановой нитью сохранили безупречные стрелки. Отец пришёл на работу, как ни в чём, ни бывало.
Так уж случилось, что весь продолжительный день он ездил по предприятиям города. Все, с кем ему приходилось общаться, вели себя удивительным образом. Они, как один человек, обращали внимание на его дорогую обновку. Все откровенно глазели на папу.
Отец просто раздувался от гордости. Мол, надо же, какие, отличные брюки теперь у него. От этого, как ему показалось, его речь становилась особенно значимой, а слова более вескими.
Вечером, после работы, отец вернулся домой. Он выглядел очень усталым, но чрезвычайно довольным. Всё-таки, в течение долгого дня, он находился в центре внимания множества разных людей.
Мама была уже дома. Взглянув на отца, она с интересом спросила: – Ты зачем подвернул свои новые брюки? На улице всё давно уже высохло.
Отец удивлённо глянул на ноги. Оказалось, что брюки ему не доставали до щиколоток. Они открывали нескромному взору не только ботинки, но и цветные носки, которые были видны на половину длины.
Отец помолчал и с ужасом выдавил: – А я-то всё думал, что это все смотрят на меня на работе? Да и на улице кое-кто оборачивался. Мне казалось, что им мои брюки очень понравились.
– Ты, что под дождь утром попал? – спросила огорчённая мама.
Отец обречёно кивнул.
– Я же говорила тебе, что ткань может сесть после того, как намокнет, нужно её подвернуть.
– Может быть, удастся пришить то, что ты недавно оттяпала? – робко поинтересовался отец.
– Ты велел мне оставить в запас не больше пяти сантиметров. – напомнила мама отцу: – Даже если пришить, как подворот, тот материал, что отрезали, то брюки станут длиннее всего на три пальца. Едва ли они прикроют голяшки.
– А если сделать из ткани манжеты? – сделал последнюю попытку отец.
– Всё равно твои брюки окажутся не такими, как нужно. В таких коротких портках, только рыбу ловить! – подытожила мама и без всякого перехода начала причитать: – Если бы я тебя дурака не послушала, можно было штанины отпустить до конца, а подворот сделать из другой, какой-нибудь ткани.
А если бы и тогда не хватило длины, я бы их отпустила, насколько возможно, подшила бы всё по-фабричному и отнесла в комиссионку. Может быть, какой-нибудь коротконогий мужик и взял бы твои дурацкие брюки. Все, какие-то деньги назад получили.
– Может быть, Глеб их поносит? – предложил удручённый отец.
– Будет время, попробую их перешить. – в сердцах бросила мама.
Через неделю, мама слегка успокоилась. Она достала портняжью оснастку и начала переделывать папины брюки на сына. Был Глеб ту пору значительно ниже и тоньше отца. Поэтому, работы там оказалось удивительно много.
Всё воскресенье мама возилась со швейной машинкой. Сын же весь день был, как корова на привязи. На улице стояло прекрасное летнее время. Все одноклассники загорали на пляже, а он постоянно снимал и одевал синие брюки.
Ближе к вечеру, бесконечные примерки закончились. Мама осмотрела сыночка с разных сторон и удовлетворённо сказала: – Хорошо получилось, прекрасно сидят на тебе.
Глеб собирался снять дорогую обновку, надеть старые джинсы и умчаться на улицу.
– Иди прямо в них! – одёрнула его любимая мама. – Ни к чему им пылиться на вешалке. Вечно бережёшь новые вещи, для какого-то особого случая.
Паренёк не стал спорить с мамой и рванулся за дверь, как стоял, в новых синих штанах.
Во дворе никого из приятелей и одноклассников не было. Лишь седые старушки сидели на лавочках возле подъездов. Глеб побродил около дома и двинулся к школе. Вдруг, он встретит кого-нибудь там?
Пыль над поляной стояла высоким плотным столбом. Все пацаны из окрестных дворов шумно гоняли в футбол. Народу оказалось полно, значительно больше, чем должно находиться в двух полных командах. Хорошо, что поле было большое.
Степенной походкой Глеб двинулся к «своей» половине площадки. Возле неё кипела настоящая схватка. Вдруг из толпы игроков вылетел старенький кожаный мяч. Скользнув по рукам вратаря, спортивный снаряд юркнул в угол ворот.
– Гол! – завопили противники и, громко галдя, побежали к центральному кругу.
– Заходи скорее за нас! – наперебой закричали пареньку одноклассники. – У нас на одного меньше, чем у врагов!
– Не могу! – возразил Глеб друзьям и указал на новые брюки.
Футболисты окинули его восторженным взглядом и немедля затихли. Все сразу отметили, что такая дорогая одежда предназначена для торжественных случаев, а не для беготни по пыльной земле.
– Встань на ворота! – наконец решил капитан: – А вратарь пойдёт в защитную линию: – все друзья закивали. Мол, поторчишь здесь столбом, что с тобою случиться, в штрафной?
Глеб подумал о том, что нельзя подводить одноклассников в тяжёлый момент. Сам погибай, а друзей выручай. Обречено вздохнув, он согласился, и игра немедля продолжилась.
Минут через пять, паренёк совершенно забыл о своих новых брюках и бросался на мяч, словно лев на свежее мясо. Несколько раз он спас ворота от верного гола. Усиленная ещё одним игроком, команда смело рванулась вперёд. Счёт сначала сравнялся, а затем и стал расти в противоположную сторону.
Напряжённейший матч уже приближался к концу. Вдруг чужой нападающий вышел к нашим воротам один на один. Глеб бросился к форварду, отбил кожаный мяч, споткнулся и неловко упал на колено.
Раздался подозрительный треск. Паренёк поднялся на ноги и посмотрел на свои новые брюки. Чуть выше правой голени зияли четыре большие прорехи. Плотная ткань слегка разошлась. Со стороны могло показаться, будто её распороли острые тигриные когти.
Все футболисты одновременно смолкли. Все хорошо понимали, что товарищу предстоит приличная взбучка от предков. Забыв о команде, Глеб развернулся и понуро поплёлся домой. По дороге назад, он хорошенько очистил синие брюки от пыли и следов от мяча.
Как назло, Глеб забыл взять ключи. Пришлось позвонить в наружную дверь. Открыла сыну его любимая мама. Под её отчаянным взглядом паренёк только и смог прошептать: – Случайно упал…
Спустя пару недель, мама слегка успокоилась и перешила многострадальные брюки. Вышла синяя юбка для её младшей сестры, которая на недельку приехала к ним. К сожалению, прекрасная вещь продержалась очень недолго.
Через несколько дней, гостья вернулась домой в горьких слезах. Обновка была сзади измазана, разноцветными полосами яркой эмали. Со слов плачущей девушки все с огорченьем узнали, что она так увлеклась болтовнёй с ухажёром, что села на лавочку, которую недавно покрасили.
Несмотря на большие старания, Глеб не смог отчистить материю от густой масляной краски. Не помогал ни один, из имевшихся у них растворителей: ни уайтспирт, ни толуол, ни ацетон, ни бензин.
Можно было, конечно, выкроить из оставшейся ткани ещё, что-нибудь нужное в бедном хозяйстве. Например, прихватки для кухни. Только, у любимой мамочки Глеба уже не было сил возиться с невезучими брюками.
