Kitabı oku: «Сонечка. Часть-3», sayfa 3

11

Тем временем, пока Иванов, Антипова и Хвостов делали свои дела, в кабинет к Макову и Дуровой постучали.

– Да, войдите! – крикнула Дурова. Дверь открылась – и в кабинет вошла невысокая, пышнотелая и кудрявая женщина средних лет. Её лицо и глаза были добродушными, а голос мягким.

– Здравствуйте! – сказала она. – Мне бы следователя, который ведёт дело о гибели Софии Цаплиной.

– Следователя пока нет, но вы можете рассказать всё нам, так как мы тоже работаем по данному делу, – предложила Дурова.

– Хорошо! – согласилась посетительница. – Простите, а с кем я разговариваю?

– Старший лейтенант Дурова, Анна Николаевна, – представилась Дурова, показав удостоверение.

– Гуляева, Людмила Игнатьевна, – назвалась женщина. – Вот мой паспорт.

Дурова взяла паспорт, чтобы списать данные, и пригласила Гуляеву к своему столу.

– Итак, что вы хотите нам сообщить? – спросила Дурова.

– Если честно не знаю, с чего начать, – призналась Гуляева. Однако, собравшись с мыслями, начала свой нелёгкий и печальный рассказ.

– Начну, пожалуй, с того, что я была для Сони крёстной матерью, любила её и считаю нужным защитить её доброе имя. – начало уже заинтриговало обоих сыщиков.

– И отчего вы хотите защитить имя вашей крестницы? – с интересом спросила Дурова.

– От той мерзости и грязи, в которой изваляли Соню её мать, Елена Цаплина и её любовник, Валерий Гончаров, и по чьей вине Соня погибла. – услышанное слегка удивило Дурову.

– А на основании чего вы обвиняете в гибели Сони мать и её, как вы выразились, любовника? – спросила она.

– Сейчас я вам всё расскажу, – сказала Гуляева и продолжила рассказ. – В начале весны, в середине марта (числа не помню) Сонечка попросилась ко мне в гости. Я всегда была рада её видеть, тем более, были выходные – почему бы не повидаться! Я согласилась. Соня пришла к нам с мужем в субботу, к шести часам вечера. Мы сели ужинать… Однако после ужина Соня попросила меня поговорить с ней наедине. Муж вышел с собакой, а мы остались дома… И вот тогда Соня мне рассказала, как её прошлым летом изнасиловал сожитель её матери, Валерий Гончаров.

– Как вы сказали? Изнасиловал? – спросила Дурова, не поверив ушам.

– Ну да! – уверенно сказала Гуляева. – Во всяком случаи, так мне сказала Соня. А что?

– Ничего страшного, продолжайте, пожалуйста! – ответила Дурова. – При каких обстоятельствах произошло изнасилование?

– Как мне рассказала Соня, всё произошло так: был жаркий день – и Соня дома ходила в шортиках и в топе. Она гладила бельё, смотря при этом телевизор. Валера сидел рядом на диване и бесстыдно рассматривал Соню. Её это стало бесить, и Соня тогда сказала Валере: «может, мне догола раздеться, чтобы тебе было бы интереснее меня разглядывать?». По словам Сони, она так хотела пристыдить Валеру, а вышло иначе – он её раздел и изнасиловал. А когда Соня попыталась пожаловаться матери на это всё, Валера наврал Лене, что это Соня ввела распутно и сама его соблазнила… Ну не бред? Итог – Лена выпорола Соню, и их отношения окончательно расстроились.

– Скажите, Людмила Игнатьевна, – обратился Маков, – а это был единичный случай, когда вашу крестницу изнасиловали?

– Соня мне говорила, что это повторялось всё то время, что они жили вместе, – ответила Гуляева. – В конце разговора Соня передала мне свой дневник, где всё написано более подробно и о том, о чём я только что рассказала, и о многом, чём ещё, и попросила, чтобы передала его в милицию, если что-то с ней случится. – Гуляева достала маленькую синюю тетрадь и передала её Дуровой. – Ещё Соня очень сильно меня попросила, чтобы я сохранила наш разговор в тайне, дабы ей не стало хуже. Я думаю, она боялась повторной порки от матери, и потому я той ничего не рассказала.

– Разрешите полюбопытствовать? – спросил Маков, беря дневник для ознакомления.

– Да, конечно! – ответила Гуляева, и Маков стал читать.

– Скажите, Людмила Игнатьевна, а Соня не могла всё это сочинить? – спросила Дурова.

– Нет! – твёрдо сказала Гуляева. – Соня физически врать не умела: ей было проще сознаться в своих каких-то проделках, чем как-то изворачиваться. Да и зачем?

– Ревность матери к её мужчине или обида на неё за что-то… – предположила Дурова.

– Нет, это точно не про Соню! – также твёрдо сказала Гуляева. – Я Соню знаю с годовалого возраста и на моей памяти это был всегда разумный и добродушный человечек, с которым не было каких-либо серьёзных проблем. Да, бывало, в детстве она и пошалить могла, и похулиганить, но при этом и меру знала, и где это можно делать, а где нельзя. А чтоб надолго затаить на кого-то обиду – тоже вряд ли: Соня, конечно, могла и обидеться, и вспылить, но она и быстро отходила от этого… По крайней мере, я не могу вспомнить случая, чтобы Соня на что-то на долго обиделась.

– А вас не насторожили слова Сони «если что-то со мной случится»? – спросила Дурова.

– Насторожили, – ответила Гуляева. – Я спросила её, что она имела ввиду? Она мне сказала: «Я боюсь, или они меня в гроб вгонят, или я туда сама лягу».

– То есть, погибшая ещё тогда говорила о своей смерти? – спросил Маков, прервав чтение. – Да, – с горечью сказала Гуляева и заплакала. Маков дал ей воды. Попив и слегка успокоившись, она продолжила. – Я умоляла Соню, чтоб она не брала греха на душу, а переезжала к нам, раз так всё плохо. Она сказала, что если будет сильно невмоготу, она так и сделает. А я, дура, тем и успокоилась, а нет бы, чтоб самой побежать по опекам, по судам, чтоб они там разобрались, что к чему, и, если нужно, лишили бы Лену родительских прав.

– Даже так? – удивившись, спросила Дурова. – Неужели Елена Цаплина была такой плохой матерью?

– Честно говоря, я и не знаю, что сказать… – замялась Гуляева. – Понимаете, передо мной как два разных человека: одна Лена – та, которую я знала до её романа с Валерием, как хорошую подругу и куму, а также любящую и заботливую мать… По крайней мере, я так думала. А когда Лена сошлась с Валерием, она изменилась до неузнаваемости! У неё Валера был всегда на первом месте в разговоре со мной, а потом уже Соня. Сначала я понимала Лену: нажилась без мужчины и, слава богу, встретила, как я думала, хорошего человека, влюбилась, вот он у неё и на первом месте… Однако, когда я увидела Валерия, придя как-то раз к Елене в гости, то он мне почему-то не понравился: вроде милый и обходительный, но в тоже время какой-то скользкий тип. Помню, я тогда Лене прямо сказала, что он у неё надолго не задержится. Она ответила: «насколько задержится – всё моё». Да, Валерий околдовал, овладел Леной абсолютно! Правда, я не предполагала тогда, чем всё кончится. И только после разговора с Соней, а потом, услышав, как Лена материла её на поминках за то, что Соня погибла, а к ней теперь милиция приходит, как на работу, и, прочитав Сонин дневник, я увидела, что Лена её совсем не любила.

– Большое спасибо вам, Людмила Игнатьевна за показания, – сказала Дурова. – Вы можете быть свободны.

Гуляева с усталым взглядом кивнула, встала и уже собралась выходить, когда в дверь вошли Иванов и Хвостов.

– О! я вижу, у нас гости! – слегка иронично заметил Иванов. – Здравствуйте!

– Здравствуйте! – ответила Гуляева.

– Да, Пал Саныч! – ответил Маков. – Вот, свидетель Гуляева, Людмила Игнатьевна, крёстная Софии Цаплиной, пришла дать показания по нашему делу, даже вещдок предоставила – дневник погибшей. – обратившись к Гуляевой. – Это наш следователь, Павел Александрович Иванов.

– Примите мои соболезнования, – сказал Иванов. Гуляева благодарно кивнула. – Что ж, давайте побеседуем!

– А мы уже, Пал Саныч, побеседовали, – сказала Дурова.

– О, как хорошо! – воскликнул Иванов. – Тогда до свидания, Людмила Игнатьевна.

– Всего доброго! – сказала Гуляева и вышла из кабинета.