Kitabı oku: «Проект ВИЛ», sayfa 20
В мареве впереди показалась какая-то точка. Она быстро росла и уже через несколько секунд стало ясно, что это машина. Она быстро приближалась. Я прислонил руку ко лбу, закрываясь от солнца и постарался получше её рассмотреть. Это оказался обычный полицейский джип. Подъезжая к нам, он сбавил скорость и остановился на дорожной разметке. За рулём сидел грузный сержант в расстёгнутой патрульной рубашке. Он с любопытством смотрел на нас, не убирая толстые руки с руля. С соседнего сиденья наружу выбрался его напарник – старичок, хотя держался он молодцом, если судить по выправке. У него было круглое брюшко и живые, быстро бегающие глаза. Он мельком взглянул на уже еле заметное пожарище далеко позади и всплеснул руками.
– Батюшки! На кого ж вы похожи! Это ж что ж с вами там было!
Голос у него был мягкий, бархатный. Он подошёл ближе и с жалостью взглянул на Алину.
– Ох, натерпелись вы, погляжу! Давайте быстренько в машину. Вы ж сейчас ужаритесь тут!
– Да нет, – пробормотал я, слегка пошатываясь от жары и плохо соображая. – Нас встретить должны. Мы тут это, заблудились.
Старичок вскинул густые брови.
– Встретить? Дык это мы и должны вас встретить, соколик! Ты ж Еремеев? А это милое создание – Трамикс, верно?
Ничего больше не сказав, я полез в машину. Старичок проворно открыл Алине дверь с другой стороны. Толстый сержант подал мне бутылку воды. Пластик был холодный, на нём образовался конденсат. Я тут же передал Алине бутылку, она поспешно открутила крышку и стала жадно пить. Водитель взглянул на меня через зеркало заднего вида и подал мне ещё одну бутылку. Я ощущал, как прохладная жидкость быстро бежит по пищеводу и охлаждает разгорячённое тело. В голове чуть прояснилось и будущее уже не представлялось исключительно в мрачных тонах. Старичок забрался в машину, легко вздохнул и повернул к нам доброе лицо.
– Кто-нибудь ещё есть? – спросил он, не отрываясь глядя мне в глаза. – Ждём ещё кого-нибудь?
Я отвёл взгляд и покачала головой. Старичок хмыкнул и тоже отвернулся. Машина ловко развернулась и поехала обратно, набрав высокую скорость. Старичок покрутил ручку рации. Прибор ответил помехами и он оставил её в покое. Окна были закрыты, кондиционер разгонял по салону вожделенную прохладу.
– Ничего, сейчас приедем, намоетесь, начиститесь. Одёжку вам подберём, – он вновь взял рацию и нажал кнопку. – Василий! Двоих забрали. Найди Софию там. Пусть одежду какую найдёт. А то спасённых наших приодеть надо. Приодеть, говорю! При-о-деть. Не надеть, а приодеть! Ага, давай.
Рация отвечала непонятным прерывистым бормотанием и бульканьем, понятным только тем, кто часто имеет дело с этими старинными приборами. Довольно крякнув, старичок вернул рацию на место. Всем видом он и толстый водитель показывали, что нет ничего странного ни в том, что им пришлось забирать двух оборванцев с дороги, ни в том, что у них под боком вдруг взлетела на воздух какая-то база. И, судя по всему, никто после этого взрыва не выжил. Творилось что-то странное и я не хотел вопросами сообщать им, что я не в курсе происходящего. Всё это ощущалось, как будто этих двоих заменили инопланетяне и у них плохо получается пародировать людей, а мы с Алиной вынуждены им подыгрывать.
Скоро мы свернули под указатель, который из-за размышлений я пропустил и не успел прочитать. Машина въехала в небольшой городок. Даже скорее в большую деревню. По бокам тянулись двух- и трёхэтажные жёлтые домики с облупившейся штукатуркой. На тротуарах росли высокие деревья. Между домами угадывались обширные дворики со скамейками и старинными качелями. Кое-где играли ребятишки, по тротуарам гуляли мамы с колясками. Алина во все глаза смотрела на происходящее снаружи. Наверное, она никогда не видела жизни за пределами элитных кварталов, небоскрёбов и столицы. Признаться, я тоже смотрел на жителей с некоторым недоумением. Пока в крупных городах и вокруг корпоративных объектов шла настоящая резня, здесь жизнь шла своим чередом. В этом городишке, который, скорее всего, давно перестали наносить на официальные карты, жизнь не обращала внимания на неурядицы большого мира и тихонько цвела, как цветок, пробивающийся сквозь толщу асфальта.
Но, конечно, это было только первое впечатление. Проведи здесь недельку-другую и сразу вспомнишь, почему люди бежали из незаконных поселений, жизнь в которых официально запретили десятки лет назад. Загрязнение, отравленный воздух, умирающие леса, отсутствие работы, медицины, нормальных продуктов. Этот мир не просто отличался от городов с чудесами медицины, синтетической пищей и относительно чистым воздухом. Он являлся его антиподом. Тем не менее, здесь жили люди, которым было некуда податься и они старались наладить свою жизнь, как это только возможно. Власти устали гонять этих людей и тоже свыклись с их долей. Поэтому здесь и существовали какая-никакая полиция и официальная власть на случай, если государству или корпорациям понадобится что-нибудь от этих людей. Например, сделать грязную работу при строительстве пункта аварийной связи корпорации «Нова Вита». О потери которой, конечно, здесь никто не сожалел.
Машина проехала мимо давно закрытого и полуразвалившегося гипермаркета и остановилась у здания местной полиции: четырёхэтажного небольшого дома в форме башенки вездесущего жёлтого цвета. Оба копа проворно выбрались из машины и привычно открыли нам двери. На крыльце здания с развалившимися ступеньками нас встречали ещё один коп – худой высокий парень и толстая женщина в переднике и чепчике. Наверное, это были Василий и София. Женщина явно была не в духе.
– Палыч! – крикнула она так, что с крыши испуганно вспорхнули голуби. – Ты думай хоть иногда, а! Одежду ему достань. А размеру-то какого одежду? Какого размеру, я тебя спрашиваю! На меня? Или вон, на Василия?
В подтверждение она кивнула на Василия. Форма на нём висела, как на пугале. Василий оставался невозмутим и спокойно смотрел на прибывших. Наш старичок смутился, что-то пробормотал и указал на нас с Алиной. Алина неотрывно смотрела на большую женщину немигающими глазами и зачем-то взяла меня за руку. София смерила нас недоверчивым взглядом и скрылась в дверях.
– Сейчас всё найдёт, – успокаивал нас старичок. – Пойдёмте, ребятушки, пойдёмте.
Он вёл нас по прохладным и полутёмным коридорам участка. Вокруг стояла тишина, только доносились звуки улицы через открытые окна. Под ногами скрипели старинный дощатый пол. Лёгкий ветерок колыхал занавески и задувал в лица приятный прохладный сквознячок. По пути полицейский бормотал извиняющимся тоном, что женщины у них давно не служат, поэтому женская душевая в большом запустении, но вот мужская – в полном порядке. Он всё лепетал и лепетал, про еду, которую принесут и про одежду, и опять про еду. И про постели. И про еду. И про то, как у них тут хорошо.
Наконец, мы подошли к душевой. Расшаркиваясь, старичок удалился, я отправил Алину в душ, а сам сел в раздевалке на пахнущую плесенью деревянную скамейку. Почему-то я не захотел идти в душ вместе с ней. Я взял в руки одно из двух подготовленных полотенец, откинулся назад, упёршись спиной в стену и стал рассматривать ряды металлических ящиков для личных вещей. Бо́льшая часть явно не использовалась уже много лет. Я лениво рассматривал каждый скол и трещину старинной кафельной плитки на стене. Думать ни о чём не хотелось, потому что тогда точно станут закрадываться мысли, что происходит что-то ужасное. Хотелось, как тогда, на привале перед штурмом, забыть обо всём этом и думать только о приятном вечере. Тогда я обещал Алине, что после флешки всё закончится. Но, возразила она мне тогда, я им нужен. А нужны ли они мне? В этом городишке люди явно целы. Может, у них не всё в порядке с головой, но на людей не кидаются: уже хорошо. Выкинуть к чёрту эти телефоны, а ещё лучше – разломать. И остаться здесь, вдвоём.
Дверь открылась и вошла София. Глаза взглянули на меня с теплотой и сочувствием. Видно, что её грозный вид при первой встрече был вызван исключительно нерасторопностью старичка. Она вручила мне стопку пахнущей свежестью одежды.
– Для вас и для девушки, – она кивнула в сторону шума воды и вытерла руки о передник. – Вы как помоетесь, приходите через дорогу. Там постели чистые, я покушать вам сделаю. Ага. Приходите.
Она важно и неспешно удалилась, как крейсер, разворачивающийся в бухте. Послышалось шлёпанье босых ног по кафелю. Я обернулся. Алина шла, завёрнутая в полотенце и на ходу промакивала другим полотенцем волосы. Она улыбалась мне и мелко-мелко дрожала. В ответ на мой встревоженный смех она рассмеялась.
– Всё хорошо, Борь. Замёрзла просто, сейчас согреюсь. Бегом в душ! Это мне?
Она указала на стопку одежду. Я кивнул и поспешил в душевую. Там было серо, а единственная лампочка под потолком плохо освещала помещение. Я содрал с себя вонючие лохмотья и швырнул их в угол, туда же, где уже валялась грязная одежда Алины. Я подставил лицо душу и повернул оба крана одновременно.
Поток ледяной воды тут же вытравил из меня всю меланхолию. Я охнул, потом, кажется, выругался и попытался определить какой кран покрутить, чтобы вода стала теплее. Вскоре выяснилось, что никакой: горячая вода отсутствовала и то ли это так местные решили над нами подшутить, то ли для них наличие только холодной воды было нормой и делом совершенно обычным. Помаленьку, я привык к ледяному душу и помылся, подставляя струям то одну, то другую часть тела.
Алины в раздевалке не оказалось, я наспех вытерся махровым полотенцем, надел рубашку и брюки, которые были мне почти как раз, вышел в коридор и прислушался. Вокруг всё так же было тихо. Где-то далеко, на улице, лаяла осипшая собака. Поблизости кто-то щёлкал по клавишам клавиатуры компьютера. Ещё слышалось невнятное монотонное бормотание: телевизор или, может быть, какие-нибудь ролики в Интернете. Я тихонько шёл по направлению к выходу, скрипя старенькими досками на полу.
Я вышел в широкое помещение с выходом на улицу. Слева располагалась дежурка, огороженная стеклом с толстенным слоем пыли на нём. Напротив стояло два протёртых диванчика. На одном из них дремал старичок-полицейский, сложив руки на круглом животе и вытянув ноги. У стены стоял старый телеэкран. Передавали репортаж. Ведущая с пустым взглядом сообщала, что ситуация нормализуется и, по оценкам властей, им понадобится ещё два-три дня, чтобы всё окончательно пришло в норму. Позади неё показывали видеоряд. Среди аккуратных, явно посаженных, лесов и полей правильной формы зияла внушительных размеров воронка. По её краям догорали остатки каких-то полимерных строений. Надпись под видеорядом гласила, что это последствия очередного орбитального удара по мятежникам в поселении Парадизум. «Парадизум, – подумал я. – Это же элитное поселение Терра Нова!».
Ну улице уже медленно вечерело. Солнце клонилось к закату и вот-вот готово было скрыться за кромками деревьев. Летняя жара по-тихоньку отступала, отдавая место прохладе вечернего воздуха. Крыши и далёкие перьевые облака, подсветило розовым, в воздухе появились насекомые, очнувшиеся после дневного зноя. Улица пустовала, только в дальнем конце громко говорили какие-то старушки и посмеивались над чем-то. Где-то звякнул велосипедный звонок.
Напротив полицейского участка располагалось небольшое одноэтажное бревенчатое здание, окрашенное облупившейся голубой краской. Старые окна, ещё с деревянными рамами, слегка покосились. Рядом с дверью, в траве, стояла прислонённая к стене выцветшая табличка «Почта». Над ней деловито кружили толстые шмели, перелетая с цветка на цветок. Из дома вкусно пахло едой.
Сразу понятно, что почта располагалась здесь очень давно. Наверно, ещё до эпохи дронов-доставщиков. Теперь это был просто жилой дом. Напротив входа стояла растрескавшаяся стойка, за которой сложили дрова, поставили занавешенный шкаф и закинули туда же всякую домашнюю утварь. Справа за приоткрытой дверью кто-то говорил. Я пошёл на голос. В угловой комнате, за большим круглым столом, накрытым белой скатертью, сидела Алина и громко смеялась. Распущенные волосы уже почти высохли и смешно торчали во все стороны, как будто она одуванчик. Перед ней стояли блюда с настоящими пирожками, были разложены настоящие свежие овощи, блестевшие капельками влаги, от них пахло свежестью. Дышали жаром две большие тарелки с борщом. Тут же стояло блюдо с отварной картошкой и каким-то тушёным мясом. Мельком я подумал, что это всё выращено на местной отравленной почве, но потом покосился на Софию, которая стояла тут же и чуть ли не светилась здоровьем. Когда я вошёл, обе замолчали и посмотрели на меня, продолжая улыбаться. Чуть за Алиной, на маленькой тумбочке, тоже накрытой скатертью, стоял старый включенный ноутбук.
– Кушайте, кушайте, – София сделала движение к двери, собираясь уйти. – Я вам в соседней комнате постелила. Алиночка сказала, что вы вместе, так я вам одну кровать застелила. Большую. У нас тепло, так что окна не закрывайте. От мошкары сеточку на окно повесьте и фумигатор воткните. Если что: я в другой половине дома буду, да. Пойду Палыча толкну: послал он за вашими или нет. А если связаться с кем или что – ноутбук я принесла вам.
Я проводил её взглядом и вопросительно посмотрел на Алину. Она по-прежнему улыбалась.
– С ними связались и сказали, что мы очень важные, – сказала Алина, чуть понизив голос.
– Интересно, как ВИЛ убедил этих людей помогать ему? Тут в провинции обычно все сами по себе.
– Сиа уничтожил почти все поселения Терра Нова.
– Что?! Как?! Зачем?
Алина кивнула на ноутбук, где была открыта новостная лента. Я переставил его на стол, машинально взял пирожок и стал читать. Сиа уничтожил «Связь-4», чтобы люди не вернули контроль над спутниками, это ясно. Но затем, орбитальной пушкой, он уничтожил элитные поселения, погубив почти всех руководителей и самые лояльные им силы. Вкупе со всеми остальными жителями. Снабжение лунной колонии полностью прекратилось, что, как говорят, приведёт к гибели всего населения от голода и нехватки воздуха, так как вся автоматика, в том числе и по выработке кислорода, там тоже теперь отключена. То есть, опять же, не только правители, но и их семьи и служащие погибнут. И семьи служащих. Изолировал лунную колонию, опять же, Сиа.
Это было самое страшное, но не самое удивительное из того, что произошло за время нашего отсутствия в столице. По центральным каналам и на самых крупных ресурсах Интернета транслировались речи ВИЛа. Все блокировки сняли и даже самые радикальные, самые отбитые группировки вторили его тезисам, убеждая, что путь коммунизма единственно верный. Многие лидеры за эти сутки сделали заявления в его поддержку. Они сообщали, что отзывают оставшиеся войска и готовы на примирение с мятежниками для постройки лучшего будущего. Старые порядки теперь считались омерзительными и достойными всякого порицания. Сообщалось, что те, кто встал на пути прогресса, уже уничтожены или будут уничтожены в ближайшее время. Среди этих, последних заявлений, мне попалась на глаза любительская запись, на которой толпа на улице разрывает на куски своего бывшего кумира – Аннет Солнечную. На фоне, на большом рекламном экране, в этот момент транслировались её оргии с чиновниками и обсуждение всевозможных незаконных схем. Вообще, таких материалов, где сильные мира сего признаются в своих грехах, было поразительно много. Я вспомнил, как Сиа уговаривал наших союзников помочь нам в передачи ему контроля поддельными записями и как показывал липовую запись нашего с ним разговора Вахтенбергу.
Я всё читал и читал. В какой-то момент мне вообще показалось, что всё это сон. Что этого просто не может быть. Весь мир спятил и теперь изо всех сил делал вид, что всё нормально. Что ничего страшного не произошло. Но весь мир ведь не может сойти с ума, верно? Если тебе кажется, что весь мир спятил, то, скорее всего, сошёл с ума лишь ты один.
Кто-то тронул меня за плечи. По лёгкому прикосновению пальцев и смешному, еле слышному сопению было ясно, что это Алина. Я наконец оторвался от ноутбука. За окном уже лежали сумерки, небо было только чуть подсвечено на западе уже скрывшимся за горизонтом солнцем. Стояла тишина, только сверчки пели свои песни где-то в темноте. Я закрыл ноутбук.
– Невероятно, – сказал я и поднял на неё глаза. – Что-то странное творится. Что-то невообразимое.
– Давай дождёмся завтра, Борь. Нужно всё узнать от наших. И я хочу связаться с папой. Я беспокоюсь.
Она обняла меня за шею. Её полосы щекотали мне лицо, от неё пахло мылом и цветами. Мрачных мыслей было столько, что не знаешь, за какую хвататься. И в итоге, не хотелось хвататься не за одну из них. Я обхватил её руку и стал прислушиваться к трели насекомых за окном. Через какое-то время Алина отпустила меня и прилегла на небольшой диванчик, который стоял тут же. Спать не хотелось. Читать, анализировать или пытаться что-то сделать – тоже. Так я и сидел, попивая чай время от времени. Судя по шорохам, Алина тоже не спала. Она то вставала, то ложилась обратно. Иногда мы начинали говорить о том, что нас ждёт дальше. Но так как никто из нас не представлял что происходит за пределами этого домика, то все эти разговоры были бессмысленны. Но мы оба хотели не просто связаться с ВИЛом. Мы хотели оставить всё это позади. По крайней мере, мне так казалось. И я надеялся, что и Алина так думает.
Уже забрезжил рассвет, когда на крыльце послышались громкие шаги. Кто-то нарочито громко топал, кашлял, кряхтел, видимо, пытаясь нас разбудить и таким образом не напугать своим визитом. Решив, что пошумел достаточно, этот некто вошёл в комнату.
Это оказался старичок-полицейский. Палыч, как его называла София. Он заискивающе улыбался, но сразу оправился, когда увидел, что мы не спим.
– Там это, ваши звонили опять, – хмыкнул Палыч. – Вертолёт за вами пришлют. Через часок тут будут. Вы, ежели вам надо чего, вы говорите. А через полчасика я зайду за вами и поедем за город, а то такую дуру нам тут посадить негде будет.
Он удовлетворённо кивнул и тут же повернулся уходить, не дожидаясь ответа.
– Постойте, – я встал со своего места. – А вам не кажется это всё странным?
– Что именно? – они удивлённо вскинул кустистые брови над ясными добрыми глазами.
– То, что происходит, – терпеливо ответил я. – Рядом с вами что-то взрывается, потом вам звонят, из самой столицы, просят забрать выживших ни с того, ни с сего. По телевизору вдруг все признаются, что были неправы. А всех, ну или почти всех, жирдяев и бандитов уничтожают вместе с прислугой?
Палыч пожал плечами.
– А мне-то что до этого? Мы тут всегда жили, знаете, сами по себе больше. Если про нас вспоминали, значит что-то нужно от нас. А когда взять с нас стало нечего, так вообще забывать стали. Вон, только когда этот бункер строили, тогда вспомнили: руки рабочие были нужны. Но и за работу отплатили хорошо, нечего сказать. Навороченные штуки для больницы дали, компьютеры. Семена живучие. А что до того, что они переобулись со своей политикой прямо в прыжке, дык это не в первый раз. Нам-то чего? Ну перебили одни толстосумы других, ну и что? Ну стали мы теперь коммунизм строить. Хуже ведь точно не будет, правда? Хуже ведь уже просто некуда было. И не обижаемся на большие города: там же не только сволочь живёт всякая, но и обычные люди. Так что мы и не переживаем. И вам не советуем. Вы хорошие люди, это сразу видно. Вы к нам возвращайтесь. Вам же нравится у нас. Вижу, что нравится, – Палыч подмигнул мне. – Домик найдём вам, поможем. В общем, вы тут собирайтесь, а я скоро загляну за вами.
Когда я с ним говорил, краем глаза заметил, что Алина с кем-то говорила по телефону. Связь восстановилась: она смогла связаться с отцом. Влад Трамикс был жив-здоров, но со слов Алины, голос отца показался ей весьма озабоченным и уставшим. Он отказался говорить подробности о происходящим, лишь ограничился тем, что с ним и его женой всё в порядке. Убедившись, что самой Алине ничего не угрожает, он отключился, сославшись на крайнюю занятость. Чуть позже я убедился, что оба мои телефона тоже заработали. Но я решил не звонить ВИЛу, раз уж он в курсе, что мы живы и послал за нами: не звонит сам, значит не считает это необходимым. Он вообще не любил выполнять пустые действия. Поэтому я решил не беспокоить его лишними звонками, будучи абсолютно уверенным, что дел у ВИЛа сейчас хватает. Дождёмся личной встречи.
Собирать нам оказалось нечего, так что вскоре мы вышли на улицу, не дожидаясь эскорта. Воздух был свеж и прохладен. Солнце медленно поднималось из-за полумёртвого леса. На траве блестели капельки росы, земля была влажная и мягкая. Алина обхватила свои плечи руками и рассеянно улыбалась. Над городом висел еле заметный туман, больше похожий на дымку. Где-то надрывно кричал невидимый петух. Я с шумом вдохнул чистый утренний воздух.
Из полицейского участка вышел Палыч и, заметив нас, весело помахал нам. Следом за ним вышел круглый водитель-полицейский, на ходу что-то жуя. Он тоже нам махнул и, вперевалку, как будто он моряк, подошёл к своей машине и стал протирать лобовое стекло от росы тряпочкой, смешно привставая на цыпочки. Я с удовольствием осмотрелся вокруг себя и поморщился: голова была тяжёлая и слегка гудела. Всё-таки нужно было поспать, пока представилась возможность. Словно прочитав мои мысли, Алина сладко зевнула.
Скоро мы уже ехали в патрульной машине с той же компанией, с которой вчера приехали в этот, наверно уже давно безымянный, город. Старичок что-то говорил, но я почти не слышал его, только рассеянно кивал, когда он, судя по интонации, что-то спрашивал. Всё время я смотрел в окно, на пролетающие жёлтые двухэтажные дома, на сонных утренних прохожих, на бабушек, которые возились с внуками во дворах. Где-то вдалеке из высокой трубы к голубому небу стал подниматься сизый дым: похоже, заработало какое-то местное производство. И мне совсем не хотелось отсюда уезжать. Рядом засмеялась Алина над очередной шутейкой Палыча.
Машину затрясло больше обычного и я посмотрел вперёд. Мы ехали практически по полю, колея еле угадывалась в высокой траве. Проехав метров сто, машина остановилась. Солнце уже поднялось и выпарило росу. Здесь пахло травой и летним теплом. В траве зашуршала невидимая зверушка и ретировалась в сторону темнеющего вдалеке леса.
– Скоро прилетят уже, – успокоил Палыч.
И правда, вскоре к шелесту листьев и стрекотанию кузнечиков добавился едва заметный гул. Он нарастал и уже почти заглушал всё вокруг. Казалось, что вот-вот появится его источник, но ещё долго в безоблачном небе ничего не было видно. Наконец, появилась быстро растущая точка. Это оказался транспортный вертолёт «Красных линий», окрашенный в корпоративные цвета. Рёв двигателя стал нестерпимым. Поток воздуха прибивал траву к земле и пускал по ней волны, как если бы в пруд бросили камень. В глаза летели стебли, лепестки и прочий сор. Полицейские сели в машину позади нас и захлопнули дверцы. Алина схватилась на меня, я пошире расставил ноги, чтобы не упасть.
Когда вертолёт приземлился, пилот мельком посмотрел в нашу сторону и отвернулся. На нём был пилотный шлем с тонированным визором, так что рассмотреть его лицо не получалось. Дверца открылась автоматически. Внутри никого не оказалось: ряд пустых сидений вдоль обшивки. Я оглянулся. Старичок изо всех сил махал нам рукой, кажется, в его глазах блестели слёзы. Толстяк-водитель смотрел с любопытством, как в момент нашей первой встречи. Я помахал им в ответ и мы сели в вертолёт. Дверцы за нами сразу же закрылись.
Шум двигателя усилился, лопасти завращались быстрее и вертолёт, чуть качнувшись, оторвался от земли. Полицейская машина резко нырнула куда-то вниз и стала совсем маленькой. Вертолёт накренился вперёд и полетел, набирая скорость. Дверь в кабину была закрыта, разговаривать при таком шуме было невозможно и я стал смотреть в окно.
Далеко внизу проплывали ровные квадраты заросших полей, островки рыжего, мёртвого леса. Иногда попадались настоящие цветущие островки из настоящих живых деревьев, как тот, который был рядом с городом, где нас так радушно встретили. Пару раз на горизонте я замечал чёрные столбы густого дыма. Наверное, это следы ударов орбитального оружия. Каждый раз я чуть дёргал Алину за рукав и кивал ей на иллюминатор, она безучастно кивала, лишь мельком взглянув. Чем ближе мы подлетали к столице, тем она больше вновь замыкалась в себе, становилась неразговорчивой.
Ещё когда мы были над пригородом стало ясно, что мы почти дома. Над столицей висел смок, на месте многих производств и корпоративных объектов остались только пепелища. Пожаров не было, баррикад и блокпостов – тоже. С высоты удалось заметить только парочку. Зато получалось разглядеть ровные колонны, перемещающиеся по городу. Кажется, униформа у них была разных цветов, равно как и расцветка техники, но никаких следов боёв рассмотреть не получалось. В столице тоже творилось что-то странное.
