«Дорога уходит в даль… В рассветный час. Весна» kitabından alıntılar, sayfa 10
Пока «подпоручик» ест хлеб и осторожно, медленно наслаждается, разделяя мясо на волокна, Павел Григорьевич снова обращается к мальчикам:
— Мать этой девочки тоже работает. И тоже, бывает, сидит без хлеба… А Юлька больная, не может ходить. И бывают такие злыдни, что им и больную не жалко обидеть… Ведь бывают?
Мальчики скромно молчат.
— Значит, я даю вам приказ: охраняйте Юльку, не давайте ее в обиду. (c)
Сдерживаемые слезы, как люди, запертые в доме на ключ, толкаются, ищут выхода: щиплют глаза, щекочут горло, даже отдаются иголочками в пальцах
— Вот что я тебе скажу, дурачок! — Поль говорит очень серьезно. — Не ходи по улицам с таким лицом, будто ты ищешь, где тот костер, на котором тебя могут сжечь, или где тот ребенок, которого ты можешь выловить из реки! На кострах сейчас никого не сжигают, а плавать ты ведь не умеешь?— Не умею…Поль тихонько смеется:— Надо начинать с малого. Маленькое геройство — думаешь, это легко? Например, у тебя болят зубы или живот, или тебя ужалила оса, или даже просто у тебя тесные ботинки, жмут… Можно захныкать и испортить всем настроение, а ты улыбайся! Думаешь, это пустяк? О-ля-ля! Попробуй!— Ну, такое… — фыркаю я с пренебрежением.— А что, слишком легко? Ты хочешь потруднее? Так исполняй свой долг — это самое трудное в жизни. У нас, французов, есть поговорка: «Делай что должен, и будь что будет!» Этому человек учится смолоду, даже с детства, — начинает с малых дел и доходит до подвига. Пожарный выносит людей из огня — он исполняет свой долг. Твой дедушка перевязывал раненых под выстрелами — он тоже исполнял свой долг… В общем, вот тебе мое последнее слово: по дороге на костер смотри себе под ноги — не толкни старую женщину, не урони на землю ребенка, не отдави лапу собаке…
Мы пляшем! Сейчас мы побежим искать «учительниц» для товарищей Пини… Мы пляшем, хотя вокруг нас все теснее и ближе смыкается холодная, злая жизнь, хотя нам еще целых шесть лет надо учиться в нерадостном, мрачном институте…
Ничего! Мы одолеем эту учебу! Мы осилим зло и несправедливость! Мы еще увидим новую жизнь!..
Вот так и мой папа… Он не курит. Ест, не глядя и не замечая, что дадут. Ни вина, ни водки папа в рот не берет, всегда говорит о себе: «Мне достаточно съесть сардинку и посмотреть издали на бутылку с лимонадом — и я уже распьяным-пьяно-пьяный!..» Ну что подарить такому чудаку, как мой папа?
Завивая мамины локоны, пан Теодор все время восхищался маминой красотой:
– Урода! Ах, яка урода!
Я было хотела обидеться за свою маму, но оказалось, что по-польски «урода» означает прелесть, очарование!
Продолжая уверять, что мама первая «урода» во всем городе, пан Теодор сделал ей замысловатую прическу и ушел. Мама надела новое платье, отделанное букетиками искусственных фиалок. Она вправду была очень красива!
Наконец мама говорит ему очень решительно:
— Хорошо. Хочешь помогать? Сбегай на кухню и посмотри, есть я там или нет?
Не поняв шутки — ведь он еще маленький! — Сенечка, счастливый тем, что ему дали поручение, устремляется на кухню.
Через минуту он возвращается и растерянно докладывает:
— А тебя на кухне нету… — Но тут же, широко улыбнувшись, он соображает: — Мамочка, ты же вот она! Здесь!
Все- вперед, все- в даль! Идешь- не падай, упал- встань, расшибся- не хнычь. Все- вперед! Все- в даль!
"... Нельзя уважать человека, который во всем — до последнего пустяка — зависит от тебя. Замерзнет, если ты не сошьешь ему шубы. Умрет с голоду, если ты его не накормишь. Вырастет болваном, если ты не будешь платить за его ученье..."
– Видишь это полосатое? – говорит он внуку. – Так это зеберь… – И, обращаясь уже к моей маме, старичок добавляет: – Этот зеберь, я вам скажу, мадам, – это пункт в пункт человеческая жизня… Черная полоса – горе, а за ней белая полоса – радость, и так до самой смерти! И потому, когда начинается белая полоса, надо идти по ней медленно, тупу-тупутупочки, надо пить ее маленькими глотками, как вино…
