Kitabı oku: «Лия Брайнс – профессор магЗоологии, или Всем женщинам свойственны недостатки…», sayfa 2
Как итог, у толстячка Гаса возникли послеоперационные осложнения, а у хозяйки – повтор приступа удушья и никакой совести. Гаса нашли на помойке мальчишки и просто принесли его к стенам нашей магАкадемии (это первая мысль, пришедшая им в головы), зная об академическом зверинце. И они не прогадали.
Мы вместе с Лариной и сменяющимися по очереди помощниками обрабатывали гнойные раны и выходили прекрасный экземпляр Медленного Фори по имени Гас. Дамочка была оштрафована. К сожалению, других мер наказания законом не предвидено, но теперь она под контролем сборища опеки над магживотными, и, думается мне, они не несут ей счастья и радости с пирогами, а, наоборот, в их арсенале бесконечные нравоучения и претензии, а еще они мастера по вызову раздражения и изжоги.
Толстячок Гас лениво спускался по стволу к своей личной закрытой кормушке. Ее соорудили специально для него, чтобы Зик и Дик не обделили его едой, слишком они уж шустрые в сравнении с Гасом. Несмотря на его медлительность, в нем живет недюжий ум и воздушная сила, которой он умело пользуется в добывании пропитания. Остатки сверчков я вывалила кучкой прямо перед носом Львиных Игрунок, не обращая внимания на давящее присутствие представителя аристократического рода. Я снова взяла его за руку и потянула на выход, забрав с собой пустые ведра, сто раз напомнив себе не забыть запереть клетку. Закончив свой бубнеж, я произнесла четко, уже обращаясь к мужчине без имени:
– Остался последний вольер.
Незнакомец кивнул и отобрал пустые ведра, самостоятельно донес их до места с аристократичной изящностью, где забрал последнее ведро с надписью «черепаха».
Аристократ с явным вопросом в глазах посмотрел на меня, ожидая пояснений, а я немного растерялась под этим взглядом, даже как-то стыдно стало за свою чрезмерную жалостливость. По-моему, у меня даже щеки покраснели, но все же я решила пояснить:
– Да, Изольда – Сухопутная Земляная Черепаха и последствие моей второй и уже последней экспедиции. Так уж вышло, что Изольда тоже осталась жить под моим присмотром.
– А как так уж вышло, можно полюбопытствовать? Наверное, совершенно случайно? – ехидно спросил мужской эталон из Высшего Света.
– Это совсем неинтересная история, – я попыталась свернуть тему.
– Позвольте мне самому судить, – произнес незнакомец.
Пришлось уступить ему и рассказать, что с самого начала Изольду еще совсем крохой забрал себе другой участник экспедиции на Трофянистых островах. У нас с данным коллегой и представителем научного круга дружного общения не сложилось, и назло мне Карл Ходинкс забрал себе незрелую особь черепахи в качестве трофея. Я его предупреждала, что делать этого не стоит. Но Карл посчитал себя умнее и решил доказать глупой рыжей неопытной молодушке, что сухопутные Черепахи могут подстраиваться под обстоятельства жизни и расти только до того уровня, в котором им комфортно существовать. Он был уверен, что если держать детеныша черепахи в маленьком аквариуме, то она не вырастет.
– И что же у него вышло? – уточнил аристократ.
– Гипотеза не подтвердилась, – пожав плечами, ответила я. – Сейчас наглядно убедитесь.
Мы проследовали в последний вольер, где жила Изольда. Он был почти таким же, как и у Огненной Полосатой Гиены: с открытым небом, с травяным покровом, малочисленными кустарниками и водопадом с питьевой водой. За прутьями клетки вальяжно вышагивала огромная коричневая черепаха, она была в два раза выше и больше Бэллы. Изольда, вытянув шею, неторопливо жевала траву, а вокруг нее летали комья влажной земли, которые по очереди задорно шмякались в траву под властью отпечатка земли черепахи, а затем снова поднимались в воздух и повторяли все заново: Изольда так игралась.
Заходить к Изольде несколько опасно. Несмотря на ее абсолютную травоядность, она имела мощные челюсти, способные раскусить человеческий череп, как леденец. Поэтому и безопасность была соответствующая, даже для меня. Я отодвинула засов у места кормления со своей стороны, вывалила для Изольды кашу из фруктов, овощей, сдобренные дополнительными элементами, в чистое корыто и надежно задвинула засов. Только потом я открыла доступ со стороны Изольды специальным рычагом. Огромная Черепаха скосила на меня мутно-болотного цвета глаз, но все равно продолжила метать комки грязи и меланхолично пережевывать листья кустарника. Видимо, это занятие приносило большее удовольствие, и прекращать его черепаха не собиралась даже ради вкусного корма.
– То, что Карлу Ходинксу не хватило места для леди Изольды, я понял, а почему же она попала именно в Ваши руки? – спросил не представившейся до сих пор мне мужчина.
Я полагала, что это просто изощренная месть и от униженного Карла, потому что я оказалась права, и от ректора Горского Университета, после того, как он узнал, что я удачно устроилась в Великолитанскую магАкадемию, лишив его дополнительной прибыли от моего брата. А чтобы хоть как-то насолить мне, они отправили Изольду вслед за мной. Но хитросплетения наших отношений с университетом и его преподавателями останутся при мне, поэтому, не вдаваясь в подробности, я скорбным тоном ответила:
– Униженная мужская гордость и не на такое способна.
Такого объяснения мужчине оказалось достаточно. Ведра были возвращены в кладовку, сторожу Бинксли вынесено предупреждение, чтобы не травил Зика и Дика своим вонючим табаком. Теперь, стоя перед выходом из академического зверинца, я поправила свои очки и выжидательное уставилась на безымянного аристократа, но говорить пришлось первой:
– Итак. Вы познакомились со всеми нашими немногочисленными подопечными. По-моему, настало время и для знакомства с человеком, который целых два часа следует неотступно за мной, носит ведра и задает вопросы, а я даже не знаю, как к нему обращаться.
Мужчина весело хмыкнул на мою отповедь и шутливо поклонился. Наконец, лощенный брюнет соизволил представиться:
– Перед Вами профессор Брайнс, Серхио Кроуэлл собственной персоной.
Не знаю уж, какой реакции от меня ожидал «Серхио Кроуэлл собственной персоной», но его имя мне ни о чем не говорило, поэтому я продолжала молчать и хлопать ресницами в явном недоумении.
– Что ж, со мной такое впервые, когда столь красивая девушка не знает моего имени, – заключил Серхио, немного растеряно потирая нижнюю губу тонкими пальцами, но радостного запала, кажется, не растерял.
– Что Вы хотите от меня, сэр Кроуэлл? – начиная раздражаться спросила я, снова посмотрев на часы. Домой хотелось все больше.
– Профессор Брайнс, я собираюсь сделать предложение, от которого Вы не сможете отказаться, – произнес Серхио низким волнующим голосом.
О-о-о, это вряд ли… только вчера меня заинтересовала Обычная Луговая Улитка и новое увлечение в Дамских Салонах. Их специалисты утверждают, что слизь такой улитки обладает омолаживающим эффектом. Посетительницы тратят баснословные деньги на маски для лица, в состав которых входит слизь этих наимилейших склизких созданий. Мои теоретические умозаключения, что слизь не обладает подходящими микроэлементами для остановки регресса кожного покрова, не возымели эффекта. Маленький, совсем крошечный, конфликт среди представителей прекрасной половины человечества, произошедший в салоне, где мне требовалось подстричь кончики рыжих волос, показал, что мои бездоказательные слова не произвели должного эффекта, а лишь только смешки и новые сплетни за спиной. И теперь мне хотелось иметь на руках аргументы более весомые, чем теория. К тому же, вечер четверга – подходящее для эксперимента время, поэтому я закономерно спросила:
– У Вас где-то спрятана Обычная Луговая Улитка? – задумчиво спросила я и даже бегло осмотрела имеющиеся карманы штанов и пиджака сэра Кроуэлла. Но, к сожалению, нигде не предполагалось наличие хоть какого-то предмета.
– Раз нет Улитки, – продолжала я говорить, – вряд ли Ваше предложение меня заинтересует.
Я попыталась ретироваться от привлекательного, но очень странного аристократа – Серхио Кроуэлла. Но мужчина решил иначе, он подхватил меня за локоток и последовал рядом со мной прямиком на выход с территории магАкадемии.
– Я бы не стал на вашем месте так скоропалительно принимать решения, – твердо сказал Серхио. – Я Вас провожу. Вы же живете где-то недалеко? Заодно и поведаю некоторые подробности моего предложения. Я уверен, профессор Брайнс, Вы передумаете!
Отвечать я не стала. Хочет провожать – пусть провожает, хочет что-то рассказать – пусть делает это, но быстрее.
Мы вдвоем чинно вышли с проходной магАкадемии, я махнула рукой встречающему и провожающему сторожу и повела высокого спутника по центральной улице вниз, в сторону своей уютной квартирки.
На фоне его рассказа я рассматривала полюбившуюся мне (уже год как) центральную улочку с мощеной дорогой и высокими каменными зданиями со стрельчатыми сводами. Почему-то именно эта архитектурная форма была доминирующей во всем Гордоне. Она повторялась везде, где только могла: в окнах, арках, дверных проемах, подчеркивая особенность столицы Великолитании.
Центральный район был уютный и опрятный – где-то спрятался жилой дом, а где-то втиснулся маленький собор Всем Стихиям, откуда пахнет приятными благовониями и слышны песнопения служащих. В крошечных кафетериях уже открыли настежь окна, и любопытным прохожим видны накрытые белые столики и пока еще свободные стулья, ожидающие своих посетителей.
Центральная улица упиралась в мое самое любимое место для чтения, оно было довольно популярным в столице, и не только мне нравилось огромное дерево Сиреневой Яблони, вокруг которого располагались удобные лавочки. Вокруг Древнего Древня образовалась маленькая площадь, где любили проводить время жители и гости столицы, а главная причина для этого – спасительная тень.
Еще чуть-чуть – и наступит лето. Период цветения уже подходит к концу, и сиреневые лепестки уже усыпали всю мощеную площадь и до сих пор продолжали это красивое действо вместе с ветром – посланником воздушной стихии.
Я села на освободившуюся лавочку, за мной присел и Серхио, давая мне возможность подумать об услышанном.
Серхио прав, его рассказ заставил меня передумать. Оказывается, сэр Кроуэлл – наследный монополист дирижаблестроения и обладатель колоссального состояния. Одно из его увлечений – благотворительность в научную деятельность. В последней экспедиции, которую финансировал сэр Кроуэлл, обнаружилось нечто весьма интригующее и доселе неизведанное. Я сомневалась, что они могли обнаружить что-то новое, возможно, слегка забытое старое. Но для того чтобы это опознать, Серхио Кроуэллу порекомендовали обратиться ко мне как к самому юному эксперту в магЗоологии и хорошему специалисту.
– Меня брали в поход всего два раза, сэр Кроуэлл. Вы же догадываетесь почему? – уточнила я на всякий случай, может, ему мало инцидента с юбкой, и поправила съехавшие на кончик носа круглые черепаховые очки.
– Да, я успел удостовериться о причинах собственными глазами и был полностью очарован. Но я уверен – это не станет помехой. Нельзя вывозить случайную находку из привычного места обитания, чтобы не нарушить ход развития и не подвергать опасности команду и людей. Мне легче снарядить еще одну экспедицию и доставить Вас туда, – ответил сэр Кроуэлл, легко пожав плечами.
Как будто потратить сотни тысяч трелингов для него – это то же, что и почистить идеально ровные и белые зубы.
– А что удалось обнаружить, Вы мне, конечно же, не сообщите… – пробормотала я, попробовав утолить свое любопытство еще раз.
– Только после Вашего согласия на участие и подписания со мной контракта. И я Вам поведаю абсолютно все, что мне известно! – сказал Серхио, подмигнув голубым глазом в обрамлении черных ресниц и продолжал говорить с невыразительной полуулыбкой.
– В остальном, профессор Брайнс, предстоит разобраться уже на месте, – заключил сэр Кроуэлл, аристократ и по совместительству «дирижаблестроительный змей – искуситель».
– Мне надо подумать, – ответила я очень тихо.
Вторя моим словам, воздух подцепил мою кудрявую прядку волос. Она вместе с сиреневыми лепестками попала в маленький воздушный вихрь, соблазняя и увлекая за собой в игру: «Посмотри, что ты теряешь?! – Ничего! – Соглашайся…». Но я была не приучена совершать поступки необдуманно, поэтому я встала с теплого местечка и отрешенно пошла в сторону своего дома, блуждая в своих мыслях так, что даже забыла попрощаться с мужчиной. А он – нет, сзади прилетел его голос:
– Я надеюсь на ваш положительный ответ! Зайду за ним в понедельник вечером.
Я слабо кивнула, совершенно не принимая во внимание, что сэр Кроуэлл вряд ли это увидит. Я тихо наблюдала, как мои синие туфельки топчут аккуратную каменную брусчатку и лепестки с Сиреневой Яблони, и размышляла. С одной стороны – поехать в увлекательное путешествие очень хотелось, а с другой стороны – я же не могу бросить своих студентов и зверинец, который за год оброс новыми подопечными. Да и как же брат? Я обещала на летние каникулы навестить его и погостить недельку-другую.
Я прошла мимо высоких окон Центральной Библиотеки, в которых были видны многоэтажные стеллажи с корешками книг. Близкое расположение библиотеки к жилью сыграло основную роль при выборе моего надежного пристанища. Я шмыгнула мышкой через дорогу, к двери напротив гордонсокого общественного здания, но из-за рассеянности не посмотрела по сторонам улицы. Ловкий и юркий юноша-газетчик на велосипеде в последний момент умудрился не сбить меня и не покалечиться самому, а вовремя объехать. Резко затормозив, он обратился ко мне с яростью:
– Смотри по сторонам или поменяй очки, раз в этих ни черта не видно!
Мог бы – сплюнул. Я осталась стоять, растерянно прижимая к себе свой портфельчик с трудами профессора Черингстона. Принимая свою неправоту, я промямлила:
– Простите.
Я поспешила скрыться за дверью, пока еще кто-нибудь не начал учить меня внимательности и расторопности. Знали бы они, как я сама хотела меньше влипать в неловкие ситуации и быть более принадлежной к обычной жизни, а не к книжной.
Я жила на пятом этаже, под самой крышей, в двухкомнатной квартирке с маленькой кухней, но зато с большими окнами, выходящими как раз на сиреневую яблоню, и даже магАкадемия попадала в поле зрение. Вид из окна был просто изумительный: покатые черепичные крыши, на которых стояли разнообразные каменные творения мастеров под покровительством стихии земли, а из окна моей маленькой спальни было видно библиотеку и ее немногочисленных посетителей. Квартирка была очень уютная. Ее хозяйка вышла замуж и решила сдавать в аренду свое жилье. Мне очень повезло успеть первой обратиться по газетному объявлению и подписать контракт на проживание. Здесь было все что нужно – где спать, где есть, где мыться, где работать и где хранить книги. Гостиная была по совместительству и кабинетом, и лабораторией. Безусловно, с моим везением здесь я не держу ничего опасного (только микроскоп и несколько реагентов для покраски исследуемого материала), огромный шкаф для скопленной литературы и, конечно же, большой цветастый диван. Еще маленький письменный стол, где я записывала свои труды, когда на меня нападало озарение. Хотя чаще всего желание что-либо записать на меня находило за кухонным столом и за приемом пищи, поэтому там тоже хранятся писчие принадлежности – бумага и черновики. И сейчас, открыв дверь, я решила немного подкрепиться и все хорошенько обдумать. Уже на кухне соорудила себе большой «двухэтажный» бутерброд, где внутри было все, что удалось найти в сохраняющем шкафу – от колбасы до огурца, а налив себе чаю и сев за стол, я решила, что сначала посоветуюсь с братом по поводу поездки. Для этого надо было встать пораньше и до начала лекции у студентов отправить ему письмо. Что уж скрывать, я хотела в экспедицию. Очень соблазнительно представлялось предстоящее путешествие. Серхио был сто раз прав, и я приложу все усилия, чтобы попасть в число участников. Даже если их открытие окажется не таким уж и открытием, то все равно нельзя упускать возможность своими глазами увидеть животный мир Гидая. И, конечно, необходимо договориться с руководством магАкадемии, но не думаю, что с этим будут какие-либо проблемы. До конца учебного года осталось меньше месяца, столько же времени займет и подготовка сэра Кроуэлла к экспедиции. Ректору, сэру Сакольсону, даже искать замену на мои часы не понадобится, я успею самостоятельно принять экзамен и проставить зачеты учащимся, а пересдать студенты смогут и другим преподавателям нашей дружной кафедры.
Запихнув последний кусочек своего ужина и допив последний глоток чая, я посмотрела на свои часики – отлично, я еще успеваю. Я захватила с собой рюкзак, в который сложила стерильные баночки и ватку, сменила синие туфельки на резиновые сапоги по колено, подхватила рукой сачок и отправилась на ловлю – на ловлю улиток! У меня была цель – со всей уверенностью опровергнуть уловку продающих процедуру омоложения в салонах для Леди и неЛеди. Может, отправить в газету мою статью? Меньше научных выражений в доказательствах для интересного чтения и, возможно, дамочки перестанут тратить кучу трелингов на такую ерунду. Стоит попробовать донести свои идеи до общественности.
Гордо выйдя из дома и поправив очки, я отправилась к ближайшему каналу, где протекала река Темра. Она разделяла наш город на районы искусственным путем для удобства и легкого ориентирования населения. Путь мне предстоял неблизкий, но до чего же мне было любопытно…
Глава 2.
Солнце, уже по-летнему горячее, пекло мне в рыжий затылок, а ноги в резиновых сапогах натерлись до кровавых мозолей, но я не сдавалась. В итоге, мои старания увенчались успехом. Я, наконец, добралась до моста ремесленников, установленного через Темру, который разделял центральный район и ремесловый район.
Самой судьбой и унаследованным упорством мне было уготовано обнаружить Обычную Луговую Улитку. Берег реки был обложен камнями и плитами вблизи моста, что затрудняло мои поиски, но пройдя вдоль канала еще какое-то время, я нашла подходящее место обитания необходимого мне экземпляра. После непродолжительных поисков в неудобной позе в густой траве я обнаружила ее – Улитку, большого и крупного представителя класса брюхоногих. От радости я даже подпрыгнула и горько застонала от вспышки боли в натертых сапогами ногах. Я посадила моллюска в стерильную баночку и принялась ждать. Мне не нужен сам живой экземпляр, да и мучить лишний раз животное не в моих правилах, мне необходима была только слизь данного индивида зоологического мира. Пока улитка пачкала стеклянные стенки, я сняла к черту резиновые сапоги, наплевав на все предосторожности и озабоченные взгляды со стороны жителей столицы. И вообще, зачем я взяла с собой сачок?!
Я устроилась поудобнее на своем рюкзаке и с блаженством вытянула ноги. Запах, исходящий от канала, конечно, специфичный. Пахло затхлой водой, землей, немного рыбой, но хотя бы не нечистотами.
Солнце все еще было у меня за спиной и припекало голову, но сейчас было то время, когда оно заглядывало в окна домов. Создавалось такое впечатление, что в доме напротив жило собственное маленькое солнце, и оно выглядывало из каждого окошка, чтобы подсмотреть и полюбопытствовать, что же происходит на гордонских улицах.
Мосты в Гордоне служили своеобразными разделителями: один район заканчивается, и начинается другой. По одну сторону моста располагался академический район, или, как его еще называли жители, центральный, а по другую сторону начинался район ремесленников, где можно купить или продать все, что душе угодно. Такие явные разграничения и выделения районов по специальностям довольно удобны для ориентирования. Также в районе ремесленников располагался большой и единственный в столице транспортный узел. Здесь располагались не только вокзалы с междугородними путеводками, но и огромный причал для дирижаблей, который даже с такого приятного места обитания Обычной Луговой Улитки возвышался над столицей и всем своим видом напоминал о недавнем соблазнительном предложении.
Две высоченные, величественные башни, соединенные между собой несколькими мостами-перемычками – Причал и Верфь – являлись одними из столичных достопримечательностей, туда даже водили детей на небольшие экскурсии, но принадлежали они, как сегодня выяснилось, сэру Кроуэллу – обаятельному аристократу во всех предшествующих поколениях.
У башен сейчас было пришвартовано несколько гигантских многопалубных дирижаблей и пару маленьких однопалубных, вероятно, частных.
Если быть честной, то за все свои куцые экспедиции и путешествия я ни разу не летала на этих дорогостоящих средствах передвижения. Междугородние путеводки были гораздо дешевле. Дольше, но дешевле, и выбор мой всегда падал на наземный транспорт. Но когда смотришь на такую летающую махину, как эта, то хочется попробовать испытать эти, наверняка, захватывающие ощущения самой.
Маленькие однопалубные дирижабли обычно использовались в разных личных целях, а вот такие гигантские многопалубные «монстры» перевозили по расписанию пассажиров или грузы на другой конец света.
Интересно, я склонна к воздушной болезни или нет?! Чаще всего этим страдали люди с отпечатком земляной стихией, а абсолютно защищены от данного недуга только носители отпечатка воздуха.
В этот момент улитка решила показать мне, что она не из робкого десятка и сидеть ей в замкнутом пространстве надоело, поэтому вокруг нее начали собираться крохотные искрящиеся на солнце капельки. Все верно, улитка относится к водной стихии. Маленькие капельки стремились стать одной большой каплей мести. Но чтобы слизь осталась слизью без лишних примесей воды, я шустро извлекла невольницу и посадила ее обратно, откуда взяла. Она, конечно, поблагодарила меня, посадив собираемую влагу мне на нос. Но эти издержки профессии я терпеливо снесла, аккуратно вытерев последствия эксперимента носовым платочком. Пробормотав благодарность за неоценимый вклад в научное исследование, я запечатала баночку и посмотрела на сапоги с нескрываемой тоской. Я мысленно плюнула на общественное мнение и подобрала их с земли в руки. И уже с более подходящим настроением я двинулась в обратную дорогу, неся не пригодившийся сочок и сапоги, словно знамя научного мира. Я и так выглядела странно, но одной странностью меньше, одной больше – какая разница?
Поскольку я шла босой, то тщательно смотрела себе под ноги. Подозрительно, но со мной не произошло ничего нелепого. Может, потому что я этого просто не заметила, но буду надеяться, что в этот раз мне повезло.
Площадь Сиреневой Яблони в конце улицы я увидела, когда уже стало темно и ее лепестки уже казались не сиреневыми, а фиолетовыми. Они с охотой налипали на мои черные грязные натертые ноги.
Когда я их отмывала в своей маленькой ванной комнате, то была очень довольна, что вместо сотни кровавых мозолей на моих ногах было всего десять, и вспомню я о них только завтра, когда придется заново обуваться. Жалко, что в магАкадемии не поймут и не примут босого молодого профессора. Юность была простительна, а вот босоногость не совсем.
Пришло время окунуться в мир слизи и микроскопа. Натянув банный халат после скоростного мытья и устроив на носу свои очки, без которых я ничего не вижу, я погрузилась в исследование, где наглядно убедилась, что нет ни одного компонента, который мог хоть опосредованно влиять на регресс старения кожи. Единственное, что мне удалось обнаружить (без сомнения для меня приятное), что в состав входили переработанные выделения и сохранившие целостность микроэлементы. Ох, это будет чудесная новость: улучшению состоянию кожи стоило благодарить конечный результат пищеварения улитки. Это известие, конечно, не убавит спроса. Результат-то останется результатом, хоть и без омоложения, но увлажнение кожи и обогащение микроэлементами останется. Меня будет греть мысль, что именно наносят женщины и некоторые мужчины на свое лицо только ради внешнего содержимого, вместо того, чтобы наполнять внутренне.
Быстро написав свои умозаключения, я отправилась спать и быстро отключилась. Стоило мне лишь закрыть глаза, как сразу же я их открыла из-за неприятного звука, исходящего от настойчивого механического будильника, который я завела пораньше, чтобы везде успеть.
Вот и пятница наступила – последний рабочий день на учебной неделе, и сегодня мне предстояло многое сделать. Для начала мне стоило все-таки встать с постели, а потом уже пускай начинается эта пятница.
Я запихнула в себя сваренную утром мною лично овсяную кашу, вкусную, между прочим, и залила внутрь себя кофе. Со скоростью Солнечной Антилопы я натянула на себя тоненькие чулочки, строгий легкий костюм с длинной юбкой светло-серого цвета и яркую тонюсенькую синюю блузу. Собрала свои длинные непослушные и спутанные кудряшки в подобие высокой прически, чтобы они не мешали мне в течение дня.
Взяла с собой наспех написанную статью для одной из столичных газет, труды профессора Черингстона, которые я так и не дочитала, а также надежду, что мне хватит времени на все про все, и капельку удачи, чтобы удалось избежать все неловкие ситуации.
Перед тем как выйти из своего съемного убежища, я надела вчерашние синие туфельки (они самые разношенные и удобные), но даже в них моя грация оставляла желать лучшего, а мозоли плакали горючими слезами, и я вместе с ними. Я попрощалась со своими краснющими глазами в отражении зеркала. Несмотря на все мои ухищрения, двигалась я ломанной походкой от бедра, словно Равнинная Воздушная Козочка, и самые удобные туфельки не помогали. Я взяла курс в сторону издательства желтой газеты, где, как я надеялась, заинтересуются моей статьей с кодовым названием «Сила Слизи, или Красота отходов Улитки».
Утренний, но уже прогретый лучами солнца ветерок сразу дунул мне в лицо, пощекотав мои выбившиеся из прически волосы. Ветер попытался пробраться под одежду, и я, вздохнув, зажмурилась от удовольствия.
Город еще спал, но солнце давно уже встало и светило ярко и горячо. На улицах пока еще никого не видно, кроме уличных чистильщиков, которые с характерным шарканьем метлы собирали в кучи упавшие за вчерашний день лепестки Сиреневой Яблони. Лавки вокруг дерева были пусты. Лепестки, несмотря на старания столичных работников, резвились, играли в догонялки с ветром и солнечными лучами, и, в конце концов, опускались на городскую брусчатку. Жаль, что у меня не было времени наслаждаться уютной и очень редкой Гордонской тишиной. Я не стала дожидаться путеводку и звонко стучала каблучками по брусчатке, стараясь не сильно кривить лицо, когда было особенно больно.
Наконец, я добралась до несуразного для этого города здания. Работники газеты «Проверенный Сплетник» занимали маленький дом всего в два этажа с выкрашенными в приятный желтенький цвет стенами и квадратными окнами с резными наличниками. Никаких стрельчатых форм и арок, таких характерных для Гордона. Сквозь не зашторенные и большие окна на подходе было видно бодро снующих туда-сюда работников издания.
Пройдя в двухстворчатую деревянную дверь, я сразу оказалась в просторном общем помещении-кабинете с большим количеством рабочих столов, бумаг, стандартных механических печатных машинок на каждом рабочем месте. Здесь было много людей, должна заметить, очень громких людей.
– Нет, это ее любовник! Так сказала леди Эверди, – выкрикнул недовольный мужской голос
– Это ее отец! И соседка это подтвердила… – ответила тихая обладательница женского голоса.
Слушать спор сотрудников газеты, учитывая пикантную тему, мне не хотелось, а вот воспользоваться тем, что все внимание приковано к спорщикам – хотелось. Никем не замеченной я прошла в самый конец комнаты, где за мощным отдельно стоящим столом сидел огненный и широкоплечий, немного полноватый и лысый, но все-таки привлекательный, мужчина. Он был в кипельно-белой рубашке с закатанными рукавами, которые обнажали волосатые огромные ручищи. Как я поняла стихию? Да просто человек с отпечатком родной стихии чувствуется и воспринимается почти родным. Мужчина был не один в редакции с отпечатком огня, но он единственный был тих и спокоен, тем более в обсуждении чьей-то личной жизни никак не участвовал, поэтому и мой выбор пал на него.
Я постучала костяшками пальцев по деревянной поверхности стола. Мужчина соизволил поднять на меня свои голубые холодные глаза, взгляд которых пробирал сквозь кожный покров.
– Я секретарь профессора Брайнса, – соврала я. Он бы ни за что не поверил, что я и есть профессор Брайнс, поэтому я решила немного схитрить, а затем продолжила говорить:
– Он велел мне передать Вам этот материал.
Я достала несколько листов из своего видавшего все виды приключений портфельчика и протянула выбранному мной работнику газеты. Но тот продолжал грозно смотреть на меня и молчать. Мужчина показательно скрестил на груди свои волосатые руки, тем самым показывая, что он отказывается брать мою работу.
– Не понимаю, почему я должен брать материал какого-то там профессора? – грубовато ответил сэр.
Я не ожидала, что столкнусь с такой отрицательной реакцией со стороны желтого печатного издания. Раньше я имела дело только с научными изданиями, и в таких местах с руками отрывали все предоставленные мною материалы, а здесь я еще не успела себя хоть как-то зарекомендовать. Такое поведение вроде бы и оправдано, но в тоже время вызывает у меня некое неудовольствие, ведь бегло пробежать по нескольким листкам и сразу определиться с тем, подходит или нет, – минута времени. Что ж, ситуация, безусловно, новенькая, но до чего же любопытная…
– А Вам самому не интересно, почему какой-то там профессор предлагает материал именно Вашей газете, которая славится скандалами и любовными отношениями? – спросила я, склонив голову и пристально рассматривая мужчину с крупными чертами лица. В его внешности все было большим: и нос, и губы, и даже брови. От движения головой мои очки съехали набок, что полностью избавило меня от какого-либо шарма. Я моментально вернула очки обратно на нос и печально вздохнула, произнеся:
– Нет, так нет…
Пожав плечами и признавая свое поражение и его правоту, я стала убирать в свой портфель статью об улиточной слизи.
– Ладно, – недовольно буркнул мне журналист с отпечатком огня. – Положи на стол.
Он тут же потерял ко мне интерес, попутно достал чистый лист, вставил в печатную машинку и принялся довольно нажимать по клавишам. В кабинете стоял звук постукивания и трезвона аппарата.
Я послушно выполнила его указание, но еще добавила маленькую записку с номером счета на случай, если он все-таки отдаст статью в печать. К тому же свое вознаграждение хотелось бы получить. Я тихо ушла в полной тишине. На этот раз взгляды всех работников газеты были прикованы ко мне, они следили за мной с явным ошеломлением и изумлением – и это сбивало с толку, поскольку такому поведению я не находила оправданий, но решила не тратить время на размышления об этом.
