Kitabı oku: «Капкан для лисы», sayfa 3

Глава 3

Некий Семен Алексеевич Коростелев проживал на четвертом этаже, лифт, само собой, не предусмотрен. Мой дом трехэтажный, в нем и то лифт имелся… Когда я поднялась на третий этаж, едва не столкнулась с парнем: он спускался, весело насвистывая и на ходу пытался натянуть шапку. На вид ему было лет двадцать семь, темные волосы коротко подстрижены, на лице двухдневная щетина. Сама не знаю почему, но я шагнула к нему, жестом останавливая, приветливо улыбнулась и поинтересовалась:

– А вы не подскажете, в какой квартире Семен Коростелев живет?

Парень окинул меня внимательным взглядом, но вместо ответной улыбки заметно нахмурился. Такой реакции я уж точно не ожидала, и на всякий случай нахмурилась в ответ.

– А кто его спрашивает?

– Если не возражаете, скажу это ему лично, – ответила я, уже догадываясь, что поймала самого Семена.

– Как знаете, – пожал он плечами и попытался меня обойти, но я его остановила:

– Скажу, когда мы с вами поднимемся наверх и поговорим. Если вы, конечно, не хотите поделиться подробностями личной жизни с соседями.

Парень усмехнулся и кивнул:

– С ними не надо делиться – сами все знают. Но хорошо, давайте поднимемся.

Первым он начал подниматься на нужный нам четвертый этаж, я следом, слегка удивленная: как-то легко он согласился со мной поговорить. Семен открыл дверь, пропустил меня вперед и жестом показал, куда идти.

Сделав два шага, я оказалась в комнате с цветастым ковром, видавшем виды диваном и пузатым телевизором. К дивану в комплекте прилагалось кресло, испачканное чем-то зеленоватым. Совершив нелегкий выбор между скрипучим гигантом и его младшим заляпанным братом, я все же устроилась на диване и пообещала себе в следующий раз подобной ситуации избежать. Правда, пока не решила, как: носить с собой складной стул не очень удобно, да и сидеть на нем, собственно, тоже; кресло не подходило практически из тех же соображений. Можно брать с собой плед…

Хозяин квартиры устроился в кресле и прервал мои размышления:

– Ну, так о чем вы хотели со мной поговорить?

– О вас.

– Неужели? Так спрашивайте.

– Не скажу, что жалуюсь, но вы как-то слишком легко согласились говорить со мной, – поделилась я подозрениями, внимательно наблюдая за Семеном.

Парень пожал плечами:

– Вы похожи на девушку, которая не упустит своего. Так зачем все усложнять?

«А ты не похож на парня, который может сделать такие выводы» – язвительно отметила я, правда, мысленно, а вслух согласилась:

– Действительно. Вот бы все руководствовались подобными принципами.

– Некоторые простоту не жалуют.

– В том числе и я. Потому что по опыту знаю: за простотой чаще всего кроется подвох, Семен.

– Чаще всего, – он опять пожал плечами. Вид имел равнодушный, но пару раз я заметила, как он смотрел на часы.

– Торопитесь?

– Немного, так что если не возражаете…

– Ничуть, – перебила я. – Я здесь, потому что хочу поговорить об Анне Абрамовой.

– И зачем вам Анька? – если он и удивился, то виду не подал.

– Вы горели желанием поговорить, и я вас слушаю, Семен. Расскажите о ваших взаимоотношениях.

– Нормальные отношения, не хуже, чем у других.

– И долго они длились?

– Около двух лет, – сразу ответил он.

– И почему они завершились?

– Потому что я неподходящий парень, – усмехнулся Семен.

– Поясните?

– Анька хорошая девушка, правда. Мне повезло, что такую как она вообще встретил… среди моих знакомых, знаете ли, подобные ей не водятся. А за ней мне пришлось чуть ли не полгода бегать, а она даже не смотрела в мою сторону. Но потом вдруг завертелось, и вот мы вместе. Продержались два года, потом она ушла: не смогла мириться с моими дружками да гулянками. У нее самой дети на уме, дом, будущее…

– Не похоже, что вы раскаиваетесь, – заметила я.

– Жизнь продолжается, не все же по ней убиваться.

– Вы продолжаете общаться после разрыва?

– Нет.

– Расскажите мне об Анне?

– Что рассказать? – он вроде бы удивился такому вопросу. – Вроде я уже изложил все, про знакомство, расставание и типа того…

– То была история о ваших отношениях, – последнее я выделила. – Хоть и не особо подробная. А хочу слышать что-то о ней самой.

– Ну не знаю даже… добрая она, очень. На котах бездомных помешана, постоянно кормила всяких дворняг. Терпеть не могла, когда я врал: предпочитала слышать все как есть. Работу очень любила, детей своих просто обожала… она вообще старалась во всем и всех видеть только хорошее, такое редко сейчас можно встретить.

– Почему редко? В психушке каждый второй любвеобильный, – не согласилась я. Будь здесь Ромка, наверняка отругал бы за ехидство, но черт возьми, как еще реагировать?!

– Нет, Аня…

– Ангел?

– Может, и не ангел, но ничего плохого о ней сказать не могу. Хорошая девушка. Я бы хотел сказать, что стерва и бросила, но понимаю, что виноват сам.

Вот так странности пошли. Может, Семен робот?

– Потерять такое сокровище мог только глупец.

Семен как-то криво улыбнулся, но промолчал, и я продолжила:

– Оставим ее святость. У нее было много подруг?

– Она много работала, на друзей времени совсем не оставалось.

– Неужели вообще никого? – не поверила я.

– Возможно, она дружила с кем-то на работе, – неуверенно предположил парень.

– То есть, наверняка вы сказать не можете?

– Нет, – неохотно признался Семен. – Дома ее другом был я, в остальное время она пропадала либо в питомниках, либо в организациях благотворительных, либо на работе.

– Бывает и такое… – пробормотала я, сильно в этом сомневаясь. – А у вас не осталось совместных фотографий?

– Кажется, нет. А что?

– Неужели все выкинули?

– Да, – просто ответил Семен.

– И из облака удалили?! – не поверила я.

– Какого облака?

– С компьютера? – предприняла я вторую попытку. Если не облако, тогда должен быть у парня ноутбук? Или где там раньше фотографии хранились…

– В прошлом месяце мой ноут сгорел, заменил его на новую модель. Если фотки и есть, то из последних.

– Покажете мне?

Семен нахмурился, но возражать не стал, сходил за ноутбуков, включил его при мне, щелкунл несколько раз мышкой и вывел на экран фото: Крокодильша на фоне редкого леса крепко обнимала Семена, он развел руки по сторонам, что-то крича в камеру (наверняка фразу вроде «я король мира!»). Следующая фотография: парочка стоит прямо и улыбается в камеру.

– Давно это было? – поинтересовалась я.

– В прошлом году… Еще вопросы? Я бы рад поболтать еще, но мне на самом деле пора, ребята ждут, – вспомнил Семен, что торопится.

– Если появятся вопросы, я вас найду. А пока нет.

На мое «я вас найду» он поморщился.. И чем я так парню не приглянулась, интересно? Вместе мы покинули сначала квартиру, потом и подъезд, и там уже разошлись в разные стороны: я посеменила к Ромочке, который накуривал возле черной красавицы-Ауди, куда пошел Семен, мне было не интересно.

Я подошла к другу, выдернула сигарету из его рук и откинула в сторону: мы пообещали друг другу бороться с вредной привычкой. Хотя у меня таковой привычки и вовсе не было, курил один Ромка, но почему-то он заявил, что я тоже зависима.

– Ну? – недовольно поинтересовался он.

– Врет господин Коростелев, как сивый мерин. И даже не краснеет.

Мне пришлось коротко изложить беседу. В следующий раз возьму друга с собой, этак замучаешься пересказами заниматься.

– Вроде все укладывается в общую схему, – пожал плечами Ромка. – Почему ты думаешь, что парень врет? Его слова вполне соответствуют тому, что мы и так уже об Анне знаем.

– Врет, потому что все укладывается в общую схему.

– Слабый довод.

– Отлично, тогда вот тебе еще один: он нахмурился, едва меня увидел. Тебе не кажется это подозрительным? – сдвинула я брови.

– Ты не обязана всем нравится.

– Ромочка, я не успела ему нахамить и даже не ударила. Он должен был обомлеть от моей красоты и приготовиться бежать за мной на край света!

– Может, ему брюнетки нравятся?

– Ему не брюнетки нравятся, а Крокодильда с мышиного цвета волосами и блажью в голове. По крайней мере, он так утверждает.

– Ну влюблен парень, все дела… не всем слюни пускать при твоем светлом лике, – не желал Ромка сдаваться.

– Отлично. Тогда почему у нее нет друзей? А описание? Ты слышал, как он ее описывал? Общими фразами, которые сводились к чему-то вроде: «Анечка очень добрая, любит кошек, работу и вообще она добрая. И да, совсем забыл о ее доброте к кошкам. А уж какая она добрая!…».

– Успокойся, – поморщился Ромка.

– Так говорят только о тех, кого вообще не знают! – не хотела я отступать. Объяснить Ромке впечатления от беседы я как следует не могла, он там не присутствовал. Настораживало что-то в этом Семене… вроде и держался парень уверенно, но все же я ему не верила. Много странного было в его рассказе.

– Не обижайся, но мне кажется, ты просто придираешься. Ищешь любую возможность насолить Крокодильде… тьфу ты… Анне этой, в общем. Может, тебе лучше сгонять на Мальдивы на пару недель? А вернешься, Новый Год как раз, а? – подхалимски предложил этот иезуит.

– Ну уж нет, я эту лживую змею близко не подпущу к Макару. Она что-то скрывает, и будь я проклята, если это не так!

– Ты уверена, что это не банальная ревность?

– Ромочка, хватит молоть чепуху: я всегда уверена!

Ромка вздохнул тяжело, обреченно. И сдался:

– Твоей уверенности мне достаточно. Выясним все вместе, Сенька.

– Я так тебя люблю, – в доказательство я кинулась к нему в объятья и даже позволила погладить себя по волосам, что в обычное время непозволительная роскошь.

– Само собой, любишь.

В такие моменты он становился жутко самодовольным.

Следующим моим шагом стало изучение бывшего парня Крокодильды. Не знаю, почему, но интуиция моя не желала мириться и настойчиво кричала, что с парнем что-то не так. Как я и объяснила Ромке, общее впечатление от разговора вышло двояким: вроде, он не нервничал, но чувствовалось, врать ему не впервой. Я, например, тоже не нервничаю и плести могу что угодно. Наш разговор с Семеном прошел слишком легко, как будто парень меня поджидал. Неужели Крокодильда предупредила о моем появлении и попросила со мной побеседовать? Это бы многое объяснило… и мне категорически не понравился его рассказ: добрая, добрая, добрая… никогда я это слово не жаловала. Добрая – это же почти милая!

Семеная проверяла популярным и в большинстве случаев достоверным сейчас способом: изучила его страницы в социальных сетях. Фотографий с Крокодильдой там не нашлось, что неудивительно, раз они расстались. Зато лучших друзей я вычислила практически сразу: по шутливым комментариям и оценкам. Это очень сложная часть, приходилось постоянно включать фантазию и приписывать шутки там, где умственная отсталость налицо.

В итоге я выделила троих молодых людей одного с Семеном возраста.

Двое из них оказались женаты и даже успели обзавестись потомством, похоже, в последнее время они больше дружат в интернете, нежели при встречах. Остался некто Дмитрий Котов, практически на всех фотографиях позировавший с бутылкой пива. У него отсутствовал один передний зуб, но судя по тому, как широко он улыбался, данный экземпляр чувствовал себя необыкновенно привлекательным. Мужское эго воистину непоколебимо.

У Дмитрия Котова хранилась целая куча фотографий с Семеном, в том числе и трехгодичной давности. Семен представал на снимках далеко не в лучшем состоянии, неудивительно, что Крокодильда от него сбежала. В общем, если и был у Семена друг, который знал больше других, так это Дмитрий Котов.

Я громко позвала Ромку, который хозяйничал у гриля. Он появился через пять минут, облаченный в фартук. Выглядел при этом в высшей степени забавно, я не могла сдержать улыбку:

– Решил сменить вид деятельности?

– Просто у тебя на кухне столько техники, а ты туда даже не заходишь, – улыбнулся он в ответ.

– У меня есть кухня? – ахнула я.

– То помещение с кофе-машиной… забей. Чего звала?

Я повернула к нему ноутбук и ткнула в экран:

– Хочу, чтобы ты побеседовал вот с этим парнем.

– С ним? – изумился друг, приглядываясь к беззубому. – Это кто еще такой?!

– Это друг Семена, парня Крокодильши. Не сказать, что он умеет подбирать друзей… да и девушек в общем-то тоже. Но нам это не важно. Я бы сама с ним потолковала, но думаю, лучше будет, если парнем займешься ты.

– И о чем мне с ним беседовать?

– Как это о чем? О Крокодильше, конечно!

– Ты не слишком ли увлеклась?

– Это только начало!

Ромка еще некоторое время смотрел на фото и нехотя кивнул:

– Сегодня позже вечером и займусь. Через пять минут у нас ужин! – оповестил он и удалился на кухню.

– Для ужина еще рано, – напомнила я.

– Значит, обедо-ужин! – крикнул он уже с кухни.

Пока я листала фотографии, слышала, как Ромка болтает по телефону. Выясняет адрес Котова, надо полагать. Что ж, надеюсь, сегодня у нас появятся интересные новости.

Мы пообедо-ужинали с Ромашкой: друг пожарил два куска мяса на гриле, а улыбался так, словно как минимум готовил сарсуэлу. Кстати, от последней я бы точно не отказалась… Может, стоит поощрить Ромкино увлечение готовкой? Или отправить на кулинарные курсы?

После трапезы Ромка отбыл по заданию, а я нехотя собралась и поехала домой, то есть в отчий дом: субботние вечера давно стали у нас традицией. Вряд ли Ирина приготовит сарсуэлу, но наверняка это будет что-то очень вкусное. Как моя будущая победа.

Глава 4

Отчий дом встретил вымершим двором и непривычной пустотой. Ноябрь, чтоб его: пусто, холодно и бесснежно. Даже мамулины садовники умирают от скуки и не могут творить свои чудовищные шедевры из травы и кустарника. Но ничего, зима близко и скоро домашний сад обрастет ледяными скульптурами и снежными лабиринтами. Каждый развлекает себя как может, что тут сказать.

Я зашла домой, небрежно скинула шубу и покрутилась возле зеркала: для ужина я выбрала простое черное платье длиной чуть выше колена, а волосы собрала в высокий хвост. Просто и со вкусом, маме с папой понравится.

Но семейный ужин у Симбириных редко проходил без незваных гостей. Как и в этот раз – уже в коридоре я услышала гегемонию из искрящихся весельем голосов и смеха. Прошла в гостиную и едва не завопила от ужаса: на родительском диванчике восседала Крокодильда в компании моего Макара. Ушлая девица улыбалась и тянула загребущую руку в мамулину сторону, демонстрируя ей безвкусный булыжник на пальце.

А мама… мама сидела напротив не одна, а в компании Вишневского. Рядом с мерзким пиратом пристроил пятую точку мой бестолковый братец. Это слишком. Это очень-очень-очень плохо. У меня даже плана нет!

Я начала отступать. Но кто бы сомневался – далеко уйти не смогла, папуля поймал меня у и заблокировал все пути отхода.

– Доченька! Я так рад тебя видеть! – он меня обнял и поцеловал в щеку. – Хорошеешь с каждым днем, вылитая Маечка! – В домашнем образе папа всегда радушен и улыбчив, но я знала, есть у Симбирина Евгения Андреевича и другая сторона, с которой многие предпочли бы никогда не столкнуться. А кто столкнулся, уже не расскажет.

– Спасибо, пап.

– Только взгляд угрюмый. Случилось что?

«Ты бы узнал одним из первых» – подумала я.

А вслух заметила:

– Ну, глазками-то я в тебя пошла.

– Ехидство не к лицу красивой девушке, Сентябрина.

– А что к лицу?

Тут папуля ничего убедительного придумать не смог, посему решил сменить тему:

– К нам сегодня присоединится Андрей, – порадовал он, и потащил меня обратно в дом. Предупреждение вышло запоздалым, раз я сама успела разглядеть маньяка в нашей гостиной.

– Он разве не умер?

– Сентябрина!

– Поняла – надежды тщетны.

– Андрея пригласил твой брат, так что постарайся вести себя прилично. Тем более, Андрей только недавно вернулся, и мне бы не хотелось его пугать… он единственный сын Игоря, будет жаль, если он уедет, – несмотря на весь свой ум, проницательность и жесткость, папуля иной раз врубает сентиментальность на полную катушку. И ведь знает же наверняка, как именно Вишневский у нас появился, но виду не подает, наблюдает пока.

– Уедет он, как же, – буркнула я. – Поганой метлой теперь не выгонишь.

Родитель замечание комментировать не стал, приняв Соломоново решение игнорировать мои шутки. Мы как раз добрались до гостиной. В комнате воцарилась тишина: все пялились на меня. Мамуля с радостью, братец и его пиратский друг с любопытством, а Макар и его Крокодильша – с явной тревогой.

– Забыла нож в сумочке, – невинно пожала я плечами. Не люблю разочаровывать людей: они тут, понимаешь ли ждали, беспокоились… надо оправдать ожидания.

– Я привел Сентябрину, – заискивающе сообщил родитель.

Гости недружно поздоровались, напряжение с их физиономий никуда не делось. Лишь Вишневский начал скалиться по привычке.

– Что вы так смотрите? – не удержалась я, прошла вперед и плюхнулась в кресло напротив. – Боитесь, что у меня снайперская винтовка в платье спрятана? Или онемели от красоты?

Последняя фраза предназначалась Крокодильде, которая чем-чем, а красотой уж точно похвастать не могла. До меня ей уж точно далеко. Она это поняла и вцепилась в руку Макара, изобразив победную улыбку. Я ей подмигнула, намекая, что бой еще не окончен, а только начинается. Как говорится, можно проиграть мелкую битву, чтобы выиграть войну.

– Ээ… – не очень остроумно выдавил Макар, Вишневский на это достаточно громко усмехнулся, пробормотав что-то Марту. Детский сад.

– Сентябрина, ты знакома с Анечкой? – прощебетала мамуля, предпочитая игнорировать общую напряженность, которую до конца не понимала. Скоро она начнет обсуждать наступление новогодних праздников и планы нашего семейства на эти самые праздники.

– Мамуля, ты же знаешь: я руководствуюсь принципом не запоминать имена людей, которых я больше не увижу. Никогда.

– Нас пригласили на свадьбу, сестренка, – заметил братец.

– Март, если на свадьбе не будет толпы санитаров, чтобы за тобой приглядывать, то их совершенно точно надо будет пригласить, – напомнила я, заметив, что Макар с невестой с облегчением выдохнули. Наверное, по ошибке решили: раз я сказала слово «свадьба», значит, ее допущу. Наивные оба, а таким людям категорически нельзя сбиваться в пары. Один должен быть адекватным.

– Так и сделаем, сестрица, как раз и за тобой проследят.

– А какое платье ты хочешь, Аня? – вклинилась мамуля и разговор быстро перетек в обсуждение всякой свадебной чепухи, с новогодними праздниками я дала маху.

Оказалось, Крокодильда уже продумала все: от торта до списка гостей, что показалось мне любопытным: как давно они собираются женится? Или у нее с детства все заготовлено, как в подростковых комедиях? Что за безвкусица… слушать это невозможно, особенно под наглым взглядом Андрея Вишневского.

Я резко поднялась:

– Пойду поздороваюсь с Ириной! – и поспешила унести ноги. Мне необходима передышка, да и Ирина мне нравилась, она работала в нашей семье уже лет десять и очень дружила с мамой. А еще она симпатизировала Ромке – и как ее после этого не любить?

Поболтав с Ириной о Ромкиных кулинарных талантах и сарсуэле, я неохотно вернулась в гостиную. Оказалось, все успели разбрестись: то есть, Макар с Крокодильдой и мамулей остались на месте и вели все те унылые свадебные беседы, а вот остальные не выдержали и сделали ноги по моему примеру.

Я отступила назад, к лестнице. Повеселиться, зайдя в гостиную, или подняться наверх и потолковать с братцем наедине? Он может помочь с моим непростым делом… принять окончательное решение я не успела: кто-то весьма неинтеллигентно схватил меня за плечо и развернул к себе. Методом исключения (папуля бы себе такого не позволил, брат тоже вряд ли), я опознала Вишневского еще до того, как увидела, потому выставила руку для хлесткой пощечины. Но Андрей ловко увернулся, гад. Оскалился и поинтересовался:

– Ну что, ты подумала насчет пари?

– А у тебя любопытные рефлексы, – заметила я. – Многочисленные драки в барах и казино дают о себе знать?

– Твои мне тоже нравятся. И что теперь, устроим кулачный бой?

– Ты кажется зациклился: кулачный бой, пари… что же будет дальше? Дуэль? Тебе надо с кем-то это обсудить, – посоветовала я, высвобождая плечо и шагая назад.

– С тобой, например.

– Я не хочу ничего обсуждать.

– Почему?

– Ты мне противен. Это безвыигрышная ситуация.

– Но я обожаю выигрывать безвыигрышные ситуации, – Вишневский порывисто шагнул ко мне, его лицо оказалось близко, он сам… слишком близко, нас разделяли считанные миллиметры. Его голова опасно наклонилась в мою сторону… и я резко ушла вправо, поднырнула под руку и оказалась за его спиной.

– Ты только что пытался поцеловать меня? – рявкнула я, сама в это не веря.

– Нет! – он повернулся с пиратской улыбкой на губах.

– Тогда что? Врезать мне головой?

– Смотря что тебя больше возбуждает, моя сладкая. Я бы поставил на второе. Мне помнится, как ты…

– Фу.

Он пожал плечами, в его глазах плясали черти.

– Как можно быть настолько неприятной личностью? – фыркнула я.

– Настолько неприятной, что рядом со мной тебе не по себе?

– Фу! – повторила я, повернулась к лестнице и крикнула: – Март, когда будешь спускаться, захвати свою утку! Или ведро, меня тошнит!

– Дура! – послышалось сверху, голос принадлежал братцу.

Вишневский все еще терся рядом, я ткнула его локтем и буркнула:

– Отвали!

– Утка? – влез папуля, появившись из кабинета: – А я думал, у нас сегодня что-то с креветками. Ну вот… – Папа выглядел расстроенным, по непонятным причинам он утку не жаловал, как и любое мясо птицы в принципе. – Надо бы напомнить Ирине…

– Остановись, пап!

– Я думаю, креветки тоже будут, – пообещал Вишневский, хитро на меня поглядывая. Папуля перевел взгляд с меня на Андрея и почему-то улыбнулся.

– Господи, как я хочу домой! – закатила я глаза.

– Ирочка сказала, мы можем двигаться в сторону столовой, – появилась из гостиной мамуля. – Сентябрина, ты уже видела елку? На следующей неделе я приеду к тебе и мы что-нибудь придумаем и с твоей квартирой.

– Я уже придумала: купила ящик шампанского. Ромка обещал сделать башенную елку из бутылок, загорелся идеей.

Мамуля это проигнорировала и продолжила рассуждать об украшении моей квартиры. Недружным шагом мы двинулись в столовую. По дороге я задалась вопросом: почему каждый из членов семьи тащит на наш ужин кого попало, а мне такого не позволено? То есть, Ромка иногда меня сопровождал, но папуля друга недолюбливал и давал понять, что желает видеть меня в одиночестве. Ну и не то чтобы сам Ромка рвался в наш цирк… в общем, я решила, что в следующий раз без поддержки родственной души и ноги моей здесь не будет.

Мы расселись. Причем Март изменил традиции и пристроился по одну сторону стола со мной. Правда, между нами втиснулся Вишневский, наверняка специально. Счастливая парочка и мамуля оказались напротив, папа – как обычно, во главе стола.

– Похоже, утка отменяется, – заметил Симбирин-старший, заметно повеселев.

– Какая утка?! – ахнула мама, остальные обменялись недоуменными взглядами.

– Сентябрина сказала…

– Сентябрина вообще любит поговорить, – ожил Макар. Его глаза метали молнии: ясно, что Крокодилья невеста настучала о нашей девчачьей беседе.

– Виновна. Накажешь меня?

– Забуду.

– А мне нравится все, что ты говоришь, – шепнул сидящий рядом Вишневский. Меня передернуло от отвращения, я придвинулась к брату поближе.

К счастью, ненадолго все отвлеклись на салат. Только Вишневский жался все ближе, а я двигалась от него к Марту. В конце концов наше трио слилось в единую кучу, что не могло укрыться от папиного внимания:

– Почему рядом с моей дочерью все впадают в детство?

– Виновен! – признался Вишневский и даже не подумал отсесть подальше. В этом весь Андрей – ему все равно. Он, как Макар, не пытался произвести впечатление, не собирался вести себя как человек, которого пригласили на ужин в семью. Он вел себя, точно Андрей Вишневский десятилетней давности, тот же, что плевал на правила и поступал как вздумается и никогда этого не стеснялся.

Вот и сейчас… его рука совсем уж неприлично оказалась на моей ноге. Я посмотрела на Андрея убийственным взглядом, но тот лишь плечами пожал – мол, а что такого? Вишневский играл со мной во что-то, а я пока не разобралась, во что. Мы смотрели друг на друга, точно старые враги с неприличными мыслями в голове. И мне уж точно было не по себе от происходящего.

От Макара это не укрылось, он покраснел и придвинулся к невесте. Вместе они выглядели странно, как будто им некомфортно сидеть так близко. То ли напряженность обстановки сказывалась, то ли не все благополучно у них в раю. Макар понял, что совершил ошибку? Похоже на то. Я ведь сижу напротив, во всех смыслах более удачная партия. Красива, богата до неприличия, отец – солнышко, и чего еще парню в жизни надо? Самоутвердиться, вот что. А Крокодильная невеста чувствует все это, оттого тоже ерзает и мнется.

– Макар, ты нервничаешь? – Вишневский тоже заметил движение напротив.

– Что за глупости, – отмахнулся тот.

– Или тебе неловко?

– Андрей! – пискнула мамуля.

– Мы оба волнуемся о предстоящей свадьбе, правда, малыш? – прощебетала Крокодильша, глядя на Вишневского по-особенному злобно. Взгляд мне показался странным и вызывающим вопросы.

– Обожаю свадьбы.

– Особенно если жених и невеста в итоге доходят до алтаря, – поддакнула я.

– Нас сегодня слишком много, – пробормотал отец, мыслями он находился далеко от происходящего. Наверняка думал о проектах, инвестициях… в нашей семье главное –научиться не воспринимать происходящее всерьез.

Ирина появилась очень вовремя:

– А вот и ужин! – обрадовала она.

Все с готовностью схватились за столовые приборы. За едой разговор развалился: папуля с Макаром вяло обсуждали царящую политическую ситуацию, Крокодильда пялилась в тарелку, мама не нашла лучшего времени пристать к Марту с его лечением. Братец страдал от агорафобии и лечиться напрочь отказывался, аргументируя тем, что его все и так устраивает. Но сейчас, кажется, чувствовал себя неловко. Мама продолжала настаивать на новогодней вылазке, но Март никуда вылезать упорно не желал.

Вишневский же за неимением другого собеседника полез ко мне:

– Не хочешь прогуляться после ужина?

– Нет. И отодвинься уже от меня.

– Не могу. Всегда питал к тебе необъяснимую слабость, сама знаешь.

– Всегда – это семь лет назад? – скривилась я. – Вишневский, неужели ты влачил настолько жалкое существование, что тебе и вспомнить нечего, кроме слабости ко мне? Не заставляй меня плакать от жалости к тебе.

– Говорят, первая любовь не забывается, – невозмутимо пожал он плечами. – Наверное, поэтому все не могу выкинуть тебя из головы.

– Ромка хорошо стреляет. Одна пуля в лоб, и все проблемы решены, Андрей.

– Удивлен, что ты не сделала этого раньше. Почему, не расскажешь?

– Март! – повысила я голос. – Не хочешь поделиться книгами по превращению в растение с другом? Может, тогда он наконец заткнется?

– Извини, сестренка, я их выбросил, – усмехнулся братец и опять отвлекся на разговор с мамой. И сделал это нарочно.

Я беспомощно огляделась – ну почему никому нет дела до моей беды? Папа все с Макаром, Март с мамой… предательские Симбирины! Оставили на съедение пирату! Ну ничего, мне как раз надоело терпеть и вести себя прилично.

– Что ты сказал? – рявкнула я, стоило Андрею открыть рот.

Вскочила и залепила пощечину, в этот раз он не увернулся. Получилось хлестко и больно. Все вокруг сразу затихли, потеряв дар речи.

– Как ты мог?! – я вскинула взгляд на остальных и пояснила: – Андрей только что признался, что вожделел меня, когда мне было одиннадцать лет! Это ведь ненормально!

– Что? – ахнула мамуля, хватаясь за сердце.

– Сентябрина! – повысил голос папа. Он использовал это короткое «Сентябрина» каждый раз, когда не знал, что сказать. Хотя мог бы молча взять, да выпроводить нежеланного гостя, к примеру.

– Вожделел? Где ты откопала это слово? – задался вопросом малообразованный Март, явно наслаждаясь ситуацией. Семейные сборища выступали развлечением для брата-домоседа, а я рада была устроить для него шоу. Хотя сегодня я старалась не для Марта, а для себя.

– Тебе тогда было пятнадцать, – уточнил Вишневский, ничуть не смущаясь. Его щека покраснела от удара, а взгляд обещал расплату.

– Спятил?! – возмутился братец. – Да она в пятнадцать напоминала внучку Гитлера, по сравнению с теми временами сейчас с нами сидит ангел!

– Март, напрягать мозг, когда его нет – плохо, так и голова может разболеться!

– Спрошу у Ирины про десерт, – мама благополучно смылась.

А я последовала ее примеру, напоследок обозвав Вишневского мерзавцем. И слегка волновалась – а не перегнула ли я палку? Одно дело – пуля в плечо, справедливый удар, на который Андрей не отвечает, потому что и сам признает справедливость. Или готовит что-то серьезное… но пощечина может выбесить его сильнее, и черт его знает, как он на нее ответит. Я всегда любила игры, но отчего-то в этот раз не торопилась вступать в бой. Знала: потерь может быть очень много.

Зазвонил телефон, отвлекая от мыслей о Вишневском. Я посмотрела на экран: мне широко улыбался Ромка. Невольно я и сама заулыбалась и поспешила ответить на звонок:

– Ты меня спас, Ромочка!

– Все так плохо? – посочувствовал друг.

– Хуже не бывает, – заверила я. – Видел бы ты, что тут за компания собралась… неважно. Я так понимаю, у тебя есть что-то интересное? Прошу, порадуй меня, друг! Мне срочно, срочно, срочно нужно отвлечься.

– Успокойся, Сенька, сейчас все будет. Во-первых, хочу сказать, что всегда с подозрением относился к твоей интуиции, а в этот раз вообще в нее не поверил, но оказался не прав.

– Бальзам на мою душу, – порадовалась я.

– Я потолковал с беззубым другом Семена, Дмитрием Котовым. Тот еще тип, до сих пор дрожь берет… так вот, он понятия не имел, что Семен вообще с кем-то встречался.

Я присвистнула: не знаю, чего я ожидала, но чтобы такого…

– Неожиданно, да? Не думаю, что Семен смог скрыть подружку, с который по его словам у него были двухлетние отношения. Никакой Анны около него и близко не наблюдалось. Даже когда я предположил, что Семен ее просто скрывал, Котов отмел мою теорию одним махом: во-первых, полгода из нужного нам срока дружок сожительствовал с барышней, даже отдаленно не напоминающей нашу Анну, во-вторых, Котов чуть ли не каждый день обретается у дружка. Подружку бы уж точно заметил. Такие дела, Сенька.

– Спасибо, Ромочка! Думаю, сейчас я выясню подробности у самой Крокодильши.

– Она что, тоже у вас дома?!

– Ага.

– Не повезло ей, – посочувствовал Ромка. – Удачи тебе, любовь моя.

– Удача мне ни к чему, Ромочка, – привычно ответила я и повесила трубку.

Чтобы не привлекать лишнего внимания, быстро набрала сообщение крокодильей Анечке (ее номером я разжилась ранее):

«Я знаю, что ты скрываешь. Жду на крыльце».

Сама же вышла на улицу, накинув мамину легкую шубку, и закурила. Ждать пришлось недолго, через пять минут показалась мышиного цвета голова, а потом и вся Анна.