Kitabı oku: «Заповедь», sayfa 6
Отец Илья ринулся в гущу народа, пытаясь организовать хоть какое-нибудь подобие порядка, выталкивая на улицу сначала детей, потом женщин. Мужчины пришли в себя и стали помогать батюшке. Светлана продолжала метаться по храму, рыдая уж в голос.
Трещина из алтаря уже выползала наружу, посыпая оставшихся в храме людей мелкой пылью и каменным крошевом. Слышался стон и хруст рушащегося здания.
В суматохе никто не заметил, как отца Иннокентия оглушил первый большой камень, рухнувший с потолка. Священник упал, подмяв под себя Евангелие и Лучика.
С крыши уже вовсю сыпались кирпичи, деревянные балки – перекрытия, стены тоже пошли трещинами. Вот со страшным глухим гулом провалился и упал на пол колокол, утащив за собой начищенное паникадило1.
Весь пол в церкви был засыпан древним строительным мусором, а вокруг все продолжало стонать, рушиться и падать. Света в ужасе выскочила на улицу, перелезая через какие-то балки, кучи кирпичей и досок.
На улице Лучика тоже не было.
Пришедший в себя отец Иннокентий выбрался из завалов и первым делом бросился к Светлане.
– Где он? Где Лучик?
– Я не зна-аю! Я не могу его найти! – в ужасе прокричала Света.
– Я вытащил его из алтаря… А дальше не помню… – отец Иннокентий поморщился и потрогал голову. Вся голова, шея, ряса, все было залито кровью.
– Из алтаря? – думая, что ослышалась, спросила Света.
– Да. Это Лучик пришел в алтарь, сказал «аминь» и показал нам трещину в потолке. Только благодаря ему мы все спаслись…
– Значит, он еще где-то в церкви! – крикнула Светлана и, не слушая вразумляющих криков, бросилась в рушащийся храм, в белесый, пыльный, густой непрозрачный воздух.
А чуть раньше Лучик, никем не замеченный, кое-как выбрался из-под тела лежащего без сознания священника, и, не вставая на ноги, пополз на четвереньках к выходу. Очки он потерял при падении и теперь полз просто на свет. На его пути лежала большая деревянная икона Божией Матери. Другой бы обошел или переступил, но для Лучика это было непосильной задачей. Он вскарабкался на икону и прилег отдохнуть, оказавшись лицом к лицу с Младенцем Христом. Здесь, на иконе, его и придавила рухнувшая с потолка тяжелая деревянная балка. Она упала ровно посередине толстенького тельца, не давая малышу ни единого шанса на спасение.
Света сразу, почти у самого входа, увидела придавленное бревном тело сына. Он не дополз совсем чуть-чуть.
Она бросилась к нему, с размаху упала на колени и заглянула в глаза Лучика. Взгляд у малыша был необыкновенно осмысленный и все понимающий. На мгновение Господь снял с Лучика «проклятье» лишней хромосомы, и мальчик вполне четко произнес:
– Мама, аминь… – и закрыл глаза.
–Не-е-ет! – послышался из разрушенной церкви крик-вой раненой волчицы. – Не-ет!!!
Священники бросились внутрь. Увидев Свету и Лучика, лежащего на иконе и придавленного бревном, сразу все поняли. Молча, приподняв тяжёлую балку с двух сторон, откинули ее прочь. Взяли икону, как носилки, и вынесли на улицу. Света шла следом и думала, что теперь ее «солнечному мальчику» помогут. Она никак не могла поверить, что несколько минут назад услышала его голос в последний раз. Все пыталась поправить на нем теплую шапочку, одернуть курточку…
Отцы опустили икону на снег.
– Молитесь, – тихо сказал отец Иннокентий. Это Алеша всех нас спас. – он показал рукой на крохотного больного мальчика, безжизненно лежащего на иконе, прижимаясь щекой к Лику Божественного Младенца.
– Молитесь, – эхом повторил отец Илья. – Господь послал нам Ангела.
***
Новость о погибшем в разрушенном храме мальчике всколыхнула весь город. Да что там город, она цунами прокатилась по всей епархии, многие головы тогда с плеч полетели.
Церковь сразу же обросла лесами и люди принялись за ее восстановление. Прихожане помогали, кто чем мог. В основном, выносили из храма строительный мусор, кирпичи, бревна, грохочущие листы железа, некогда покрывавшие крышу храма… Расколотый колокол пришлось вытягивать из храма трактором.
Присланная владыкой бригада профессиональных строителей возилась где-то наверху, возле купола.
Губернатор области хотел устроить встречу со священниками и общиной, и вручить Свете медаль «за мужество» на Алешенькино имя. На встречу Света просто не пришла, никому ненужную побрякушку получил отец Иннокентий.
«Солнечного мальчика» похоронили в ограде церкви, под тремя стройными молодыми березками.
Из могильной плиты в изголовье рос небольшой мраморный черный крест. На кресте было изображение малыша и надпись – «Алешенька. Четыре года». Все.
На самой плите были выведены горькие слова самой Светланы:
«Спи, мой Лучик.
Мама рядом».
И она действительно всегда была рядом. Едва рассветало, сторож уже видел ее несчастную фигурку, почти лежащую на могилке. Вечером, когда все расходились и сторож навешивал на церковные двери большой замок, Света не уходила. Она оставалась в той же самой позе, и все что-то шептала, шептала…
Обросшая невероятными слухами и небылицами, весть о трагедии сделала свое дело. К могиле Лучика началось настоящее паломничество. Несли цветы, игрушки, иконочки. Молились.
Света молча смахивала подношения с могильной плиты, и, невидяще взглянув на «паломников» пустыми глазами, глухо говорила:
– Зачем все это? Живых любите! Живых…
Если кто-нибудь, набравшись мужества, подходил к ней и уговаривал пойти домой, она просто не слышала. На священников смотрела темным взглядом и молча отворачивалась…
Причащать и исповедовать Свету священники приходили прямо к могиле Алешеньки.
Полуслепая и хромая баба Тося приносила Свете еду. Только от нее осиротевшая мать принимала какую-то помощь.
Порой ее засыпало снегом, иногда накрапывал нудный мартовский дождик, Света не обращала на это никакого внимания. И никто никогда не слышал, чтобы она плакала.
Иногда она поднималась и шла в церковь. Выносила оттуда ведра с осыпавшейся штукатуркой или какие-нибудь обломки досок. Долго смотрела на них, как бы не понимая, ради чего погиб ее «солнечный мальчик».
Только один раз в ее помертвевших глазах мелькнул живой огонек. На могилу к Алешеньке пришла мама с «дауненком». Увидев их, Света с трудом поднялась, обошла могилу и приблизилась к маме солнечного ребенка.
– Дай, – с трудом проговорила она. – Дай подержать.
Подняла на руки тяжелое, толстенькое неуклюжее тельце, прижалась к нему, и, впервые со страшного дня обрушения храма, заплакала. От малыша пахло Лучиком…
Икону с кровью Алешеньки забрал к себе отец Иннокентий, Света не могла смотреть на нее. Остальные иконы разобрали по домам прихожане. Восстановят храм – вернут на место.
***
Однажды, рано утром, Света услышала возле дверей в храм гул голосов. Среди этого гула она различила свое имя и имя Лучика. Кое-как поднявшись, на одеревеневших ногах она поплелась в сторону храма. Вид у нее был страшный, как сказали бы люди (впрочем, так они и говорили) – краше в гроб кладут. Темные провалы глаз, черные синяки вокруг, когда-то каштановые с рыжинкой волнистые волосы повисли тусклыми, давно немытыми прядями вдоль впалых щек… Спина согнулась, руки и ноги превратились в сухие палочки. Из цветущей молодой женщины Света очень быстро стала старухой.
Она подошла к людям. Прихожане затихли и со страхом смотрели на нее. Света огляделась, и увидела стоящую на земле, прислоненную к стене храма, большую табличку с золотистыми буквами на темно-сером фоне:
"Нашему маленькому Ангелу Алешеньке
В благодарность за спасение
От прихожан церкви.
Царствие тебе Небесное, малыш!
Аминь."
Портрет Лучика и большой крест.
– Уберите. – глухо сказала Света, ни на кого не глядя. – Уберите, или разобью.
Никто не замечал, что оба священника давно стоят на крыльце и слушают разговор.
Света молча огляделась, подняла с земли большой обломок кирпича и подошла к табличке.
– Светочка, но почему? – загомонила толпа. – Мы хотим, чтобы Алешеньку запомнили!
– Зачем вам? – так же глухо и хрипло спросила Света. Оглядела прихожан и ткнула кирпичом в сторону большого старика с роскошной бородой.
– Вот вам – зачем? Когда мой Лучик споткнулся о край коврика и не мог подняться, вы перешагнули через него, как через камушек.
– Или вы? – повернулась Светлана к молодой женщине с ребенком на руках. – Не вы ли прогоняли моего Алешу от своей дочки, словно он блохастый уличный щенок? – Или вы? – обличительный кирпич развернулся в сторону бабы Нины, очень благочестивой и молчаливой старушки. – Не вы ли ущипнули моего Лучика, когда он подошел к вам? Я ведь видела. Так ущипнули, что он плакал, и синяк почти две недели не проходил. Ему было очень больно.
Почти каждому Света высказала все, что наболело. Священники плакали, слезы терялись в их густых бородах, но этого никто не видел.
– Любите живых… – тихо закончила Света.
В конце своей обличительной речи она широко размахнулась и бросила обломком в тоненькую дешевую табличку. Мраморная крошка брызнула в разные стороны, прихожане тоже шарахнулись подальше.
Светлана подняла с земли кусок памятной доски с уцелевшим словом «аминь». Это было последнее слово, которое сказал на земле ее малыш. Спрятала этот кусочек на груди и вернулась к могиле.
«Спи, мой Лучик,
Мама рядом»
Света погладила рукой надпись, поцеловала изображение Алешеньки на кресте и вдруг упала, не издав ни звука. Отец Иннокентий первым увидел неладное, и бросился к своей несчастной прихожанке…
***
Великий пост подходил к концу. Скоро счастливая и радостная Пасха.
А под березками жались друг к другу две могилы. И мама, как и обещала своему Лучику, была теперь всегда рядом.
Умерла Света от кровоизлияния в мозг. На ее могиле священники написали всего три слова:
ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ! АМИНЬ.
***
А молодая и красивая Света, крепко держа за руку абсолютно здорового очаровательного Лучика, смотрела сверху на отреставрированный храм и улыбалась. Она давно всем все простила.
