Kitabı oku: «Недоброе солнце», sayfa 6
Не понимая, чем это поможет, я подскочила к колбе. Было страшно прикасаться к стеклу, за которым били молнии, но смотреть на муки Нарина было страшнее. Стекло оказалось шершавым и теплым.
– Капитан, – тихо позвала я, – анур, вы слышите?
– По имени, Селена! Выиграй мне четыре минуты! Всего четыре минуты!
– Нарин! – громко позвала я. – Нарин! Услышь меня! Нарин, вернись сюда!
Тело дернулось. Лицо немного расслабилось. Даже спина, кажется, изменила свой невероятный изгиб на что-то менее болезненное.
– Получается! Уровень дитилазы растет. Продолжай!
И я звала. Громко, не обращая внимания на окружающее, на дрожь пола под ногами, на спазмы в горле. И Нарин реагировал. Его тело расслаблялось, хребет поднимался в изначальную позицию, хвост выписывал петли и волны. В какой-то миг молнии перестали сверкать. Валор замер на мгновение, а потом распахнул свои невероятные глаза и уставился на меня. Рывок и его лицо напротив моего. Бледные губы растянулись в хищной улыбке. На осунувшемся лице с четкими скулами и мрачным антуражем лучших ужастиков, клыкастая улыбка была очень пугающей. Я отшатнулась и чуть не упала на пол. Нарин медленным, плавным движением вернулся в «рабочее» положение. Сразу посыпались приказы. Прошло еще минут двенадцать, когда из системы раздался другой голос. Более резкий и пугающий.
– Сектор наш. Медуза и Грохот блокируют и проводят зачистку. Сумудин, отключай Нарина, пока мальчик не потерялся. Я вам потом обоим по ушам дам за самоуправство.
– Да, анур Палет. С огромным удовольствием, – медик с невероятным облегчением кинулся вводить команды на треснувшем экране планшета.
Из колбы начал медленно откачиваться газ. По мере уменьшения его количества, освещение в комнате становилось интенсивней. Нарин закрыл свои удивительные глаза, опустил руки вдоль тела. Гребень сложился (или втянулся, кто его знает, как оно устроено), когти стали короче. Медленно капитан «Парадокса» осел на дно колбы. Тааль ждал, пока весь газ откачают из емкости, потом через нишу вытащил валора и понес в подготовленную Сумудином медкапсулу. Ее сразу заполнило уже знакомое мне голубое желе. А я стояла и не могла осознать, что это все тут было. Наверно, я просто немного устала. Где-то в районе слова «капитально». Потом подумаю об этом. Может, завтра.
Когда голубое «желе» закрыло всего Нарина, его ресницы дрогнули и на потолок уставились совершенно обычные глаза. Да, синие, да, красивые, но без потустороннего блеска и света. Несколько взмахов ресниц и за моей спиной раздался скрежет. Огромные перекладины перед дверью разошлись, втянувшись в стену.
– Ядро распечатано! Ядро распечатано! – сообщил обычный механический голос системы.
Нарин закрыл глаза и обмяк. Я дернулась в сторону капсулы, но меня остановила рука Сумудина.
– Он спит. Просто спит. Это надолго. А у тебя только десять минут, чтобы добраться до своей каюты, – я почувствовала укол инъекции в плечо, медик развернул меня и передал в руки какого-то валора в голубой форме, ожидавшего за дверью. – Спокойных снов, Селена.
Меня бережно подхватил под локоть один из подчиненных Сумудина, направляясь на лифтовую площадку, но я успела услышать за спиной.
– Ты мне задолжал объяснения, – хмурый валор явно требовал какой-то информации от медика.
– Это не ко мне вопросы, вот как проснется, так… – двери лифта закрылись. Я очень смутно запомнила, как попала в свои комнаты. Помню, меня окутал знакомый запах ванили и корицы, и я отключилась.
Нарин
Весь день перед последним рывком мы обсуждали с Палетом порядок действий. Как ни крути, но учитывая расстановку сил, мы не укладывались быстрее, чем в 8 часов. Никак. Я просмотрел все варианты. Лучший прогноз составил семь часов сорок две минуты. Худший – девять и двенадцать минут. Это было нехорошо. Очень. Возможно, в нормальном состоянии я бы спокойно продержался эти восемь часов. Из этих данных Палет и исходил. Но не теперь. Следы выделяли в кровь определенную смесь веществ, мешая полноценной работе. Но я не мог сказать об этом. Не сейчас. Пришлось рискнуть. Сумудин был против. Он был зол. Но я обещал себе справиться.
Вторую половину дня пришлось потратить на «настройку». Мы спустились в общий зал военного корпуса, куда по очереди вызывались все эскадры, что будут завтра участвовать в боях. Под моим командованием были только опытные воины, с которыми мы уже не раз и не два проходили эту процедуру. Каждый из них доверял мне свою жизнь. Сказать по правде, только дважды у меня были случаи, когда настройка с подчиненным не прошла. Их тут же перевели на «Медузу». Так что команда была на сто процентов симбиотична.
Пилоты, штурманы, наводчики подходили ко мне по одному и смотрели в глаза. Было достаточно трех секунд для создания связи. Перерыв мы сделали только на ужин. Очень хотелось увидеть Селену. Но она не пришла. Ничего, мы с Сумдином подумали, что так будет даже лучше. Не самый лучший момент испытывать на прочность мой контроль. Разозлил Марано, демонстративно оставивший свободное место рядом с собой. Ничего, вот закончим с неотложными делами, и я популярно объясню этому сопляку, где границы проходят.
Подарок с секретом и извинения отправил через систему.
Настройку команды закончили только к середине ночи. Немного выбились из графика. А еще нужно было специальную ванну принять. Сумудин накачал меня всякой ерундой, которая, по его мнению, могла помочь, почти час полоскал в смеси и только после этого позволил отправиться на отдых.
Утром меня накрыло желание увидеть свою дарье. Срочно. А лучше, чувствовать ее рядом. Мы не закрепили связь, и я не чувствовал ее на расстоянии. А с учетом риска сегодняшней операции… Хочу ее видеть. И чувствовать. Сумудин был опять против. Хорошо, что капитан здесь я.
Все были готовы. Палет уже запускал свое Ядро, мои эскадры были выстроены в первоначальном порядке, команда ожидала начала операции. Запечатав капсулу Ядра, я старался не смотреть в сторону Селены, не зная, как отреагирую. Очень сильным было ощущение замешательства, а еще легкая радость и удовольствие при моем появлении. Хорошая комбинация. С этим можно будет работать. Ей нравилось со мной беседовать и, судя по всему, имеется нехилый такой шанс вызвать в ней страстный отклик на мое тело. Стоп. Не о том сейчас.
– Сумудин, все проверил?
– Дай мне три-ик!-секунды, анализ закончить. Все, норма, можешь заходить.
Я все же не удержался и бросил взгляд в сторону своей землянки. Красавица. Хорошо, что она рядом. Будет мне немного спокойнее хотя бы за это.
Встряхнулся, передернул плечами, разгоняя напряжение, дотронулся до стекла. Удар тока. Сознание разделилось…
Все шло согласно плану, я чувствовал присутствие Палета и прочную связь с армадой. Казалось, что я везде и в то же мгновение наблюдаю за всем со стороны. Конечно, с разбегу такого не добиться. Все же, почти 40 лет тренировок. И все равно было непросто. В какой-то момент я отвлекся и пропустил ловушку. Потеряли несколько судов. Боль и эхо от смертей были невыносимыми. На какую-то долю мгновения сознание заволокло красной дымкой. Пары секунд мне хватило, чтобы вернуться в работу и вытащить своих валор из капкана. Дальше подобных оплошностей я себе не позволял.
Когда случился первый сбой, я потерял связь с третьей эскадрой. Будто меня просто отрезали от них защитным полем. Сбой длился всего несколько секунд, но поймали его все. И Палет, и мои воины. Эскадру снесло на два градуса в сторону, пока я возвращался к управлению. Никто просто не ожидал. Когда произошло повторное отключение, пилоты были готовы и удержали заданный ранее курс. И Палет ускорил своих ребят. Это было рискованно. Такие долгие бои плохо сказывались как на технике, так и на самих пилотах. Но с другой стороны, если меня утянет, будет хуже. «Медуза» и «Грохот», фрегаты второго типа, начали зажимать кольцо. Все получалось просто отлично. Вот только мне бы еще минут десять.
В одно мгновение я оказался ослепшим и оглохшим. Я не чувствовал ни присутствия Палета, ни своей команды, ни «Парадокса», который большим облаком все время операции маячил за спиной. Не было ничего. После грохота сражений и треска орудий, после боли чужих ран и скрипа сминаемого металла, эта тишина была ужасающей. Я знал, что там мои валоры, что сейчас они почувствовали потерю связей и могут оказаться беззащитными перед воздействием толонцев. Недопустимо оставлять открытые для ментальной связи и воздействия разумы моих воинов! Я их единственный щит. Мне надо вернуться.
Вот только в темноте того пространства, где я оказался, не было ничего. Ни движения, ни единого фотона света, ни малейшего ощущения. Я пытался подавить собственную панику и страх за свою армаду, когда начались изменения. Меня ударило тонкой огненной плетью.
– Нарин! – кажется, я осознал, что у меня есть тело. В области от левого плеча до самого сердца почувствовалась серия микровзрывов. Будто меня попеременно били током в разных местах. Это приводило в чувство. – Нарин! Услышь меня! Нарин, вернись сюда!
Через несколько мгновения я смог осознать себя целиком. Электромагнитные импульсы разносились от сердца во все стороны, запуская нейронные связи. Я почувствовал руки, ноги, хвост и спину, которая раскалывалась от боли. Ничего, главное, что есть чему болеть. И все эти удары тока никак не прекращались. Еще через мгновения я смог открыть глаза и увидел ее. Дарье. Невероятное, лавиноподобное желание разбить стекло и взять ее, закрепить связь, сделать своей.
Потребовалось несколько долгих мгновений, чтобы вспомнить, где я и что происходит. Миг, и вспышкой вернулась связь с армадой. Мгновенная проверка показала, что за период моего беспамятства мы потеряли только одно судно. Толонцы были слабы и почти уже разбиты, чтобы успеть воспользоваться этой заминкой. «Медуза» и «Грохот» закрыли сектор. Закончили.
Меня принудительно отключили от системы. Как распечатывал Ядро, уже не помню.
Глава 11
Лени
Проснулась я с невероятным, ужасающим чувством голода. Что мне там медик вколол было малоинтересно. Уже давно заметила за судовыми врачами такую вредную привычку вводить то, что считали нужным по собственному решению. На нашей станции, пока мы исследования проводили, доктор тоже любила так делать. Сидишь ты завтракаешь, а тебе раз и инъекция в шею. То ли прививка от лихорадки, то ли витаминный коктейль. Мы даже практически уже и не вздрагивали от таких действий.
Но вот есть хотелось страшно. Я бы с удовольствием сейчас казан жаркого слопала, как наш Пал Петрович иногда готовил. Хотя здесь тоже кормили прилично. Быстренько приняв душ, отправилась в пищевой блок. К моей радости за столом сидел Сумудин с несколькими офицерами. Медик уже поел и просто беседовал с коллегами, потягивая что-то горячее из кружки. Заметив меня, он приветливо помахал рукой.
– Добрый день. Как самочувствие? – опять сияет, как пространственный маяк.
– Ничего. Только голодно очень. Как наши дела? Чем все в итоге закончилось вчера? – я с удовольствием попробовала сегодняшнее блюдо. Замечательное рагу. Горячее, сочное, пряное. То, что надо проглоту в моем лице.
– Все вполне хорошо. Мы достигли тех результатов, на которые рассчитывало командование. Осталась долгая, но менее затратная и опасная часть. Зачистка территории. В этом секторе четыре планеты, из них две пригодны для расположения толонских баз. Так что мы какое-то время будем здесь. Сколько – не знаю. Нарин проснется, тогда будет более понятно.
– Он все еще спит?
– Да, по прогнозу еще часов восемь-девять.
Я никогда не видела войны своими глазами, но моих знаний и образования было достаточно, чтобы понимать – без потерь бои невозможны. В ней нет ни благородства, ни красоты. Только боль, грохот и ужас. Я теперь была частью валорской команды, пусть не обычной, пусть другой расы, но все же. Не спросить я не могла.
– Погибшие?
– Тридцать восемь валор нашего экипажа и двадцать три у «Искры», «Медуза» и «Грохот» потеряли по двенадцать. Они подключились позже, там капитаны с менее развитыми способностями, – также тихо отозвался офицер с красными нашивками, сидящий с нами. – Когда капитан придет в сознание, будет прощальная церемония.
Все немного помолчали, предаваясь грустным мыслям. После завтрака мы с Сумудином прошлись по большому медотсеку, где в шестнадцати капсулах проходили лечение раненые валоры. Мимо капсул бегали работники в голубой форме, сравнивая показатели и устанавливая порядок инъекций. Несколько врачей делали перевязку, видимо повторную, тем, кому не требовалась помощь медицинской системы. Оставшись довольным работой своей команды, старший медик направился в свой кабинет. До нашего прихода там был Тааль. Кивнув нам, мастер покинул комнату. Здесь опять стояла огромная колба темного стекла. Теперь она вызывала во мне крайне негативные ассоциации. Даже передернуло слегка.
– Не надо так реагировать, – спокойно прокомментировал мою реакцию доктор, перекидывая данные с новенького планшета на свой рабочий компьютер, – эта капсула помогает сохранить жизнь моему народу. Конечно, она в какой-то степени – оружие войны. Вот только нам не сдержать мир без оружия. Ты умная, терри, должна понимать. Жизнь – не только цветочки-бантики. Всегда найдется кто-то, кто попытается поставить на колени другого. Мы не нападаем первыми. Толонцы разорили несколько наших колониальных планет, погубили множество моих сородичей. Война идет уже не один десяток лет. И только сейчас у нас появился шанс ее закончить. Мы просто хотим мира, Селена.
– Я верю. Но это трудно осознать. И после вчерашнего мне все же не очень уютно возле этой… капсулы.
– Ничего, воспринимай ее как антураж. Сама по себе она ничего не значит, – отмахнулся Сумудин. – Нарин там.
Мне указали на дальнюю медкапсулу.
Капитан был бледный, с остро выделяющимися скулами и темными кругами под глазами. Вчерашние события дались ему явно не без труда.
– Он будет в порядке?
– Если в целом, то да. Конечно, без последствий для него такие события не пройдут просто. Он же чувствует каждого. Боль, смерть. Его вчера убили тридцать восемь раз. Это не может быть просто забыто. Но он справится, поверь. Переживаешь за него? – Сумудин посмотрел на меня поверх своих экранов. Смогла только кивнуть. Что тут объяснять. Толком и сказать-то нечего, но переживаю. Это точно. – Иди сюда, еще раз тебя проверю.
Сумудин получал информацию из главного медотсека каждые полчаса и каждый час проверял Нарина. Кроме этого он проводил исследования с моей кровью. Я же большую часть времени просматривала валорскую Сеть и составляла скелет будущего исследования на базе полученной информации. Было решено сделать полноценный обзор, как на другие расы, и небольшую брошюру. Так что работа тоже была.
– А почему Нарин здесь, а не со всеми? – вдруг пришла мне в голову мысль.
– Причин несколько, как понимаешь. Во-первых, мы, конечно, доверяем команде, и все мои валоры проверены-перепроверенные, но мало ли. Вдруг кому-то в голову придет мысль чего-то добавить или убрать. В обычной практике такое бывает редко, но у Нарина совершенно иные реакции на лечение. Во-вторых, он сейчас полностью беззащитен. А, как ты сама поняла, он больше, чем просто капитан. Его запрещено оставлять одного. Либо я, либо Тааль.
Поздно вечером, когда Нарин очнулся (Сумудин попросил меня уйти, когда валор стал шевелиться), прошла церемония прощания с погибшими. Я впервые надела парадную форму.
Как и с рабочей одеждой, с размером вопросов не было. Серо-стальная тонкая блуза, длинный, до середины бедра, двубортный китель, зауженные брюки. Из обуви наиболее подходящими оказались все те же строгие черные шпильки. Образ был весьма сдержанный и лаконичный. Форма ощущалась очень непривычно, заставляя ровнее держать спину и высоко поднимать голову. Вот оно как, оказывается.
К моему удивлению, помимо голубых нашивок, на кителе появился прозрачно-голубой камушек, сантиметра два в диаметре. У Сумудина потом узнаю.
Прощание проходило на огромной площадке. Здесь я еще не была. Стены, как водится, были белого цвета, но сейчас на них проецировались изображения тех, в честь кого, собственно, мы здесь собрались. Офицеры стояли на возвышении с короткой стороны зала. Чуть впереди были Нарин, Сумудин и два первых помощника. Остальные одной шеренгой располагались вдоль стены. Мое место определили где-то ближе к центру. А впереди было море. Практически вся команда судна присутствовала. Бледнокожие валоры со светлыми волосами были одеты в форму, чуть более простую, темно-синюю, с широкой полосой своего подразделения по груди. Все стояли ровными линиями, по квадратам. Сразу видно, военные.
Речь произносил первый помощник, я ее почти не слушала. Что-то о доблести, верности и так далее. Каждому из погибших нашли несколько добрых слов. Я смотрела на капитана. Нарин стоял ровно, но два раза явно пошатнулся. Второй раз его плечом подпер Сумудин. Финалом траурного мероприятия стал залп из всех орудий. Капитан поднял руку и вместе со взмахом раздался оглушительный грохот. Казалось, «Парадокс» вздрогнул от самых нижних ярусов до последней антенны. Признаться, у самой коленки дрогнули, спасибо стоящему рядом офицеру, который проворно подхватил под локоть. Оказывается, капсула Ядра неслабо так глушила шум боя. Может, им меня просто жалко стало, вот и спрятали. Вероятнее всего. Восемь часов такого грохота я бы точно не вынесла.
После прощального ужина сразу отправилась к себе. Вечер был насыщенный, да еще сказывалась, видимо, пара лишних часов, которые были в здешних корабельных сутках. Несколько валорок пытались утянуть меня в общение, но я так вымоталась от впечатлений, что пришлось пообещать им визит вежливости. Уже у самых дверей почувствовала на себе внимательный взгляд. Нарин, утомленный, бледный, но непреклонный, стоял в компании трех офицеров. Они что-то обсуждали между собой, а капитан смотрел на меня. Даже не моргал. Мне показалось, что в глубине этих синих глаз что-то блестит, как искры. Едва заметный издали и невероятно обжигающий, опасный пламень. По телу пробежала дрожь от макушки до самых кончиков пальцев. Только это был не страх или злость. Меня прошибло небольшим разрядом предвкушения и обещания. Ой-ой. Надо уносить себя отсюда.
Очень надеялась, что сон поймает так же, как и в предыдущие вечера, сразу и мгновенно, но, видимо, не сегодня. Неизвестно сколько прокрутившись в кровати, решила, что срочно нужно какао. В моих запасах всегда было несколько порций этого сублимированного напитка. Читала, что раньше его делали из каких-то бобов. Сейчас это могли себе позволить только богатые любители редкости. Я на такие звания не претендовала, да и финансово была не столь беззаботная, вполне устраивал растворимый порошок с невероятным вкусом.
Взяв одну порцию, отправилась в пищевой блок. Смешав содержимое пакетика с кипятком, решила, что не хочу ни в каюту, ни оставаться здесь. В блоке не было много народу, всего двадцать-двадцать пять валор, но как-то хотелось побыть в более тесной компании. Сама с собой, к примеру. Подумалось про здешние смотровые площадки. Кивер подсказал, что их на «Парадоксе» пять. Три относились к полноценным смотровым залам на пару сотен человек. Еще было две, отмеченные как «камерные». Одна была совсем рядом. Это-то мне и нужно. Подхватив свою большую дымящуюся кружку, отправилась к лифту. Освещение уже сменилось на слабое, ночное.
Когда лифт открылся, я попала в полумрак и по инерции сделала несколько шагов внутрь.
Помещение совсем небольшое, вытянутой каплевидной формы. Вся широкая сторона «капли» являлась огромным полукруглым иллюминатором, в котором открывался вид на Космос. Возможно, стекло имело некоторую кратность, так как туманности казались слишком яркими и близкими. Внизу стояло два ряда кресел, по шесть, не больше. Свет был включен самый приглушенный, только небольшие длинные лампы на полу, чтобы избежать падения, и все. Полумрак немного разгонялся удивительными огнями близких звезд.
Всегда любила эти виды, еще с детства, а сейчас просто дыхание перехватило. Красотища! Сколько ни смотри, не насмотришься. Сколько цветов, оттенков, блеска.
Пораженная буйством красок, не сразу заметила в зале присутствующего. В первом ряду, в самом крайнем кресле кто-то сидел. Когда лифт с легким «дилинь» закрылся, еще один посетитель смотровой площадки поднялся. Это был капитан. Его черты лица освещались только с левой стороны, неверный свет множества небесных тел придал ему опасности. Мне стало не по себе. Захотелось сбежать.
– Простите, я не знала, что здесь кто-то есть. Я уйду…
– Нет! – от резкого, почти выкрика, вздрогнула, чуть не расплескав какао. Нарин качнулся в мою сторону, даже руку протянул. – Прошу вас, останьтесь. Пожалуйста.
Голос был очень просящий и какой-то тоскливый. Будто капитану больно или страшно остаться сейчас одному. Сердце екнуло. Как он пережил вчерашнее? Все же, помимо неприятной стычки в столовой, с ним было очень интересно и комфортно. Тем более, здесь больше никого. Может, и правда, остаться?
– Прошу вас, терри. Побудьте немного со мной, – Нарин не двигался, ожидая решение. Что ж, я-то уже пришла. И звезды прекрасны. Осторожно двинулась в сторону кресел. Когда я подошла, капитан предложил мне место рядом с тем, которое занимал ранее. – Присаживайтесь.
Заняв кресла, мы посидели немного в тишине. Было несколько неловко. Возможно, из-за вчерашних событий. Я тихонько отхлебнула какао, чем привлекла внимание.
– Что вы пьете? Мне незнаком запах.
– Это какао. Конечно, не настоящий, а дешевый растворимый вариант, но мне очень нравится. Хотите попробовать? – протянула кружку Нарину и поймала его взгляд. Валор смотрел очень внимательно и серьезно, но потом в один миг его лицо изменилось. Появилась задорная мальчишеская улыбка, сделавшая его значительно моложе. Казалось, что все тревоги и переживания прошедших дней стерлись. Не ожидая таких перемен, я не могла оторвать взгляда от мужчины.
Теплые ладони накрыли мою руку с кружкой. Они оказались немного шершавыми и закрывали всю мою кисть до самого запястья. От кончиков пальцев вверх по телу побежали толпы мурашек, и я слегка покраснела под внимательным взглядом синих глаз. Хорошо, что здесь темно. Не думаю, что слабый свет звезд позволит Нарину разглядеть мою реакцию. Стараясь, чтобы действия не выглядели бегством, осторожно отняла ладонь, оставляя ему какао. Все так же глядя на меня, Нарин медленно глотнул. Я чуть отстранилась, разрывая напряжение, и валор бросил взгляд в кружку.
– По мне чересчур сладко, но вкус интересный. Он имеет какие-то особые свойства?
– Количество сахара регулируется. Я люблю так. Говорят, настоящий вариант может поднимать настроение, помогает выработке соответствующего гормона. А это так, просто приятное питье.
– Как сказать. Мне, к примеру, вполне поднимает настроение. Хотя, может это не какао, а ваше присутствие, – тихо ответил Нарин, глядя на звезды за окном и потягивая напиток. Я замерла, почти не дыша. Со мной, кажется, флиртовали. Давно я приятностей в свой адрес не слушала от интересных мужчин. Пусть будет «показалось».
Немного посидели в тишине. В какой-то момент меня что-то щекотнуло по руке, отчего я дернулась. Нарин быстро обернулся на движение. Мы вдвоем смотрели на кисточку белого хвоста, перекинутого через подлокотник на мою сторону.
– Оу, прошу прощения, я не нарочно. Что-то он сегодня как чужой, – печально сказал валор, плавно утягивая конечность на свою сторону.
– Погодите, – поторопилась я, пока такая интересная часть тела не уползла. В темноте как-то проще быть решительной и немного нахальной. Запинаясь и замирая от собственной наглости, обратилась к собеседнику, не отводя взгляд от хвоста, замершего на полпути. – Никогда не видела хвост так близко, а мне так интересно… и… и я очень хочу посмотреть…а еще он когда вот так…
Я сделала в воздухе плавный взмах рукой, изображая волнообразные движения, и посмотрела на Нарина. Сейчас как оскорбится, вдруг хвост – это какая-то священная часть тела, а я поглазеть тут прошу. Однако на лице валора была плутоватая полуулыбка, и глаза немного блестели. Может, это звезды отражаются. Хвост медленно продолжил свое отступательное движение, и когда я уже почти расстроилась, вернулся назад, замерев на расстоянии вытянутой руки перед глазами. Немного подавшись вперед, я жадно разглядывала это чудо эволюции. Как это надо было разумно его использовать, чтобы природа сохранила такую деталь.
Видно, конечно, было не очень, но любопытство сильнее неудобств. Почти уткнувшись носом в замершую конечность, широко раскрытыми глазами я искала, куда там прячутся шипы. Сейчас были видны только небольшие темные острия, плотно прижатые к поверхности кожи. Как они исчезают? Вдруг хвост зашевелился, сделав медленное плавное движение. И еще раз. Как морская змейка. Я в восхищении открыла рот и даже, кажется, подняла руку. Поняла это, услыхав тихий смех сбоку от себя. Немного смутившись такой бурной реакции, вернулась вглубь кресла и хмуро глянула на Нарина. Он широко улыбался, а по краям глаз появились маленькие лучики морщинок.
– Прошу прощения, я немного…
– Вы ученый, терри Селена. Я понимаю, что вам любопытно. Изучайте, мне не жалко, – дружелюбно перебил оправдания капитан, и хвост лег мне на колени. С минуту недоверчиво глядела на валора, а потом, издав радостный писк, осторожно дотронулась до хвоста пальцем. Нарин снова тихонько засмеялся. – Смелее, терри. Он весь ваш.
Ну, раз так… Тем более, что мне очень понравилось обоснование. Да, я ученый. И вообще, это нужно для науки и для развития межрасовых отношений. Точно. Капитан умный, правильно придумал. Так оно и есть. Немного покивав и почти поверив, что это основная причина, я осторожно положила ладонь на подвижную конечность. Хвост оказался очень теплым, почти горячим. Аккуратно провела по доступной мне поверхности, почувствовала, как под кожей прячутся длинные, не короче моего пальца, шипы. Кожа на хвосте была чуть более жесткая, чем у меня. Как на подушечках рук у валора. Осмелев, немного приподняла хвост. Он оказался весьма увесистым. И все же, что с шипами?
– Сумудин вам не показывал свой хвост?
– Я не просила, – не отвлекаясь от изучения, ответила на тихий вопрос.
Осторожно провела пальцем по кончику торчащего шипа, каюсь, даже слегка поддела ногтем. В ответ на мои действия, шипы стали медленно подниматься. Распахнув глаза вовсю ширь, чтобы ничего не пропустить, я наблюдала, как кожа постепенно растягивается, создавая между шипами небольшую перепонку. Когда они были опущены, казалось, что кожа там такая же, как и везде, а сейчас было видно, что она много тоньше, почти прозрачная. Шипы медленно поднялись, создав вместе что-то похожее на веер, с торчащими концами. Забыв обо всем, коснулась перепонки, осторожно погладив упругую и тонкую кожу. Хвост тут же ускользнул из моих рук, а возле самого уха раздался судорожный вздох и валор произнес низким хрипловатым голосом:
– Поостерегитесь так делать, терри. Иначе утро встретите в моей постели. И меня даже не упрекнут, – бросив быстрый взгляд на Нарина, я отметила серьезное выражение лица и расширившиеся зрачки на фоне яркой синевы. Осознав смысл сказанного, немного вздрогнула и резковато встала, отойдя к окну. Заложив непослушные руки за спину, решила, что стоит ответить валору честностью на честность.
– Прошу прощения. Я просто заигралась, – беззаботное детское настроение, которое было всего минуту назад меня покинуло.
– Перестаньте извиняться, терри Селена. Я не зол и не обижен. Просто предупредил о возможных последствиях, – Нарин ответил уже совершенно обычным голосом и тоже поднялся. – И, кажется, я бессовестно расправился с вашим какао, пока вы были заняты научными изысканиями.
Невольно улыбнулась таким формулировкам. Да, я занималась научными изысканиями, а он расправлялся с моим напитком. Именно так все и было. Нарин остановился немного позади меня и указал на одну из туманностей в правой части окна.
– Это туманность Слезы Богини. Там находится моя родная планета, – подумав, я приняла тему для разговора.
– Расскажите мне о Валоре. Какая она?
– Уже совсем старая. Мы живем под куполом почти пять сотен лет. Две трети планеты – сплошная выжженная пустыня. Остальное все закрыто от пагубного воздействия нашей звезды. Раньше, когда я был ребенком, думал, что так живут все. Конечно, я видел снимки других планет, но осознал разницу и всю беду народа только когда отправился в свой первый полет. Когда я попал в зеленый мир тропических растений под открытым небом, мой привычный мир рухнул. Только…
Я вполуха слушала рассказ, чувствуя, как теплое дыхание немного шевелит мои волосы, и глядя на звезды. У Нарина был замечательный голос – негромкий, плавный, почти убаюкивающий. Вдруг, буквально перед самым моим носом на невероятной скорости пронеслась пара малых истребителей! В спокойное состояние нашего разговора они ворвались так внезапно и резко, что я отшатнулась от окна, чуть не упав. Меня поймала пара крепких рук и твердая грудь Нарина. Он осторожно, но крепко держал меня за плечи.
– Разведчики. Зачищают территорию. Не бойтесь, – произнесли над моей головой.
– Я просто не ожидала, – почувствовав некоторую неуместность такого тесного положения, попыталась отодвинуться, хотя признаться, так спокойно, уютно и защищено, я не чувствовала себя давно.
– Останьтесь так, – шепотом произнес Нарин, не давая отстраниться и мягко удерживая. Почему-то я точно знала, стоит дернуться – он сразу уберет руки. Наверное, именно поэтому я и осталась в той же позе.
Нарин
Я еле собрал воедино все свои физические и моральные силы, чтобы явиться на прощальную церемонию. Поедало чувство вины. Казалось, если бы я был внимательнее, если бы был лучше готов. Если бы… Уже пройдя через подобные стадии сожалений когда-то, прекрасно знал, что понадобится не один день и не один пересмотр записей боев для того, чтобы простить себя и признать – сделал все, что мог. Никогда у меня не получалось просто смириться с потерями.
Саму церемонию запомнил слабо. Ноги держали плохо, и боль в спине, несмотря на лекарства, была просто невыносимой. Помню, что в какой-то момент пошатнулся, потом оперся на Сумудина. Через несколько минут друг шепнул «сейчас», и я отдал команду для прощального залпа.
На ужине съел все, что медик положил в мою тарелку. Это мы уже проходили. Либо я ем, либо еще ночь в капсуле, а осмотры и лечение я терпеть не могу. Так что запихивал в рот все, что доктор считал нужным, и механически жевал, не чувствуя вкуса. Видел свою терри в парадной форме, которая невероятно шла ее темным волосам и смуглой коже. Только, казалось, она отгорожена от меня стеклом. Эмоций почти не улавливал. Внутри как будто была черная воронка, пустота. Сумудин сослался на истощение. А я решил, что она просто испугалась моего вчерашнего вида и изменила отношение. Напрасно, наверное, запер ее в Ядре. Но так хотелось, чтобы была рядом!
