Kitabı oku: «Котэ, любовь и дом с привидениями», sayfa 2
– Не умничай, блииин! Психолог драный… Нашелся тут… Три класса образования, а туда же – умничать! Дай колёсико, видишь, почти родной брат… загибается!
– Никаких колес! Пусть специалисты посмотрят! Вылечат и выпишут! Сникерс! Мы с тобой все равно сами в этом… ни шиша не понимаем! – волновался Спрут.
– Ну да… В натуре. Не догадался я тебя на лепилу выучить… – Сникерс опять сжался в позу эмбриона.
– Подожди, – Спрут сел рядом с ним на кровать и достал смартфон, – у тебя боль в правой части живота?
– Дааа…
– Усиливается при надавливании?
– Дааа…
– Тошнит?
– А то ты не знаешь, что я всю ночь, как баба беременная…
– Изжога есть?
– Да фиг его… Да.
– На язву желудка похоже, – диагностировал по Интернету Спрут, – лепилу надо.
– Нее. Нет и еще сто раз нет! Знаешь, что мы замутим? Тут недалеко, всего триста кэ-мэ отсюда, есть классный минеральный источник и хрень какая-то… водолечебница, вроде. Открой свой Интернет!
Спрут вздохнул, но послушался.
– Слышь, Сникерс, – хмуро сказал он, – у меня, кроме тебя, других братьев нет. Я не хочу, чтобы ты загнулся.
– Не загнусь. Отпускает, вроде, – Сникерс распрямился, – уффф…
– Просто колеса помогают. Но все время на анестезирующих нельзя сидеть…
– Слышь, ты че, моя нянька? Расслабься, братан. Что там, по минералке?
– Ну есть. Пансионат. Полудохлый. И источник, в натуре. Минералка из земли фигарит.
– А я о чем! – Сникерс рискнул попробовать сесть. Боли не было. Он приободрился, – я там покантуюсь. А дальше – как фишка ляжет.
Спрут снова вздохнул и стал звонить в полудохлый пансионат.
Глава 2. Всем в «Гнезде» медом мазано
Степан раз за разом листал фотоальбом, пересматривая изображения красивых девушек. Все прекрасны, все – отличные актрисы. Но…
Лиза подкралась сзади и обняла его.
– Степа в творческом поиске?
– Лизун, подожди, – Степан посадил ее к себе на колени, – Ты сама можешь показать пальчиком, кого бы поставила на роль своей прабабки?
Лиза озадаченно взглянула на него и стала перебирать фото…
– Вот.
– Нет! – Степан аккуратно поставил ее на пол и отошел к окну.
– В чем дело?
– А ты не понимаешь, ага? Это же моя бывшая жена, Ритка! Отличается тяжелым характером и легким поведением!
Лиза пожала плечами.
– Мне казалось, вы друзья.
– Друзья, но нам лучше держаться на расстоянии двух вышек сотовой связи. Марго – редкая стерва. Она будет меня провоцировать, подкалывать. Станет плевать на мои указания, как режиссера. Нет, только не Маргарита!
Собеседница молчала.
– Лизун, только не думай, что я – трус. Просто я – отличный стратег! И знаю Марго!
Лиза прошла по комнате.
– Степка, – мягко сказала она, – а ведь ты ее все еще любишь.
Степа возмущенно обернулся.
– Ты знаешь, как мы расходились? Сколько крови она у меня выпила? А как сейчас мужиков меняет?
Лиза пожала плечами.
– Не знаю. А это имеет значение? Кровь вы друг у друга пили, потому что у вас дикое притяжение… В сексуальном смысле. А разбежались, потому, что были молодые, глупые и не умели ладить друг с другом. На компромиссы идти, все такое.
Степа скрестил руки на груди.
– Лизка, ты меня не любишь?
– Я тебя очень люблю и хочу, чтобы ты был счастлив. И не обязательно со мной, – Лиза села на край стола, – честно говоря, у меня нет иллюзий на твой счет. Если бы ты хотел, то сделал бы мне предложение тысячу лет назад.
– Тогда зачем ты со мной живешь?
Лиза вздохнула и уставилась на яркие солнечные пятна.
– Лизун, ответь честно.
– Степ, ну я-то тебя люблю, понимаешь?
Вервольф, в белой олимпийке и черных джинсах, сидел на сломанном мостике и смотрел на отражение заката в реке.
Смартфон завибрировал. Мама.
– Да? – торопливо ответил парень. – Ага… Я сижу и жду твоего звонка! А ты все не перезваниваешь… Нет… Да, я же волнуюсь. Слава богу! Как на работу?! Зачем?! А, пересдачи… А что, никто другой с твоей кафедры не может? Ну, понятно! Ладно. Спасибо, что позвонила.
К Эдику вернулась обычная беззаботность.
Он спрыгнул на землю и уже собрался идти в пансионат, но тут смартфон опять завибрировал. Отец? Чего это они – один за одним-то?
– Что случилось?
– Все хорошо, сынок, не волнуйся, – успокоил Евгений Викторович, – просто соскучился. Мама привет передает, она завтра у литфака пересдачи принимать поедет…
– Я с ней только что говорил.
– Ага? – отец помялся и выпалил: – Ребенок, пожалуйста, пиши нам смс. Хоть маме, хоть мне. Как можно чаще пиши. Хорошо?
Эдик озадаченно потер лоб.
Конечно, волнуются.
Хоть и знают мало.
Половины не знают…
Да уж. Дороги судьбы порой причудливы и непредсказуемы. Вот взять его, Вервольфа. Родители – преподаватели. Сестра – медик. Как это он, мальчик из хорошей семьи, дошел до жизни такой?..
Загадка.
Закончив разговор с отцом, Вервольф влез на рассохшиеся доски и выпрямился.
Заброшенная турбаза при таком освещении казалась еще красивее и таинственнее.
Вервольф почувствовал себя подростком, сбежавшим из-под контроля родителей. Он сунул руки в карманы и направился к дому. Ощущение нарушения запрета подстегивало интерес…
Старый мост, ведущий от балкончика заброшенной турбазы прямиком в реку, дистрофически зашатался.
Эдик бойко шагал. Он не видел, как от колебаний моста по темной реке вдруг пошла рябь, появились пузыри… И всплыло нечто крупное, темное. Жуткое.
Течение повлекло неопознанный плавающий объект вниз, к поселку.
Красивая тридцатипятилетняя блондинка, «кровь с молоком», Марина Юрьевна Буйнова лихо заломила свою ковбойскую шляпу, отворила потихоньку калитку и, неожиданно зычным голосом, гаркнула:
– Полканыч!
Проходящие мимо ее дома рыбаки насторожились. Один из них, пожилой, но крепкий и шустрый, натянул картуз пониже.
– Чего стараешься, будто бы я тебя не узнала! – подбоченилась Марина. – Не проходи мимо, дело есть. На миллион.
– Опять баню ремонтировать? – деловым тоном уточнил Павел Александрович Полканов, а попросту – Пал Саныч или Полканыч.
– Тю! – хмыкнула Марина. – Бери выше! «Гнездо»!
Мужики переглянулись.
– Марусь, – озадаченно сказал один, – погодь… Это кому же жизнь не дорога?
– Иностранцы купили? – блеснула догадка у другого.
– Айда, я с вами до реки дойду, – решила Марина, – по пути расскажу. Полканыч! Ты деньги уважаешь?
– Погодь! – тот чинно подставил согнутую руку, Марина хохотнула и взяла его за локоть. – Я деньги уважаю, люблю и даже ревную их к другим людям! О, как!
– Там обещают доплатить за скорость. Предприниматели купили, уже народу номера сдали… А номеров-то и нет еще!
Дорога до реки занимала минут пять спокойного шага.
…Заросли плакучих ив, камыши, темная река наводили на мистические мысли о водяных и русалках.
Чуть выше по реке, за заброшенными фермами, начинался настоящий сказочный мир.
На фоне заката величественно темнела Гора Любви. Рядом, точно младшая сестричка возле старшей, ласково выглядывала Саргатская сопка. По всей долине раскинулся сосновый бор. Тихо журчала вода…
Где-то неуверенно подала голос кукушка. Ей подпел слаженный лягушачий хор.
С реки потянуло свежестью.
– На вечерней зорьке… самое то… сюда ходить, – расчувствованно проговорил Полканыч, – никого… Красота… Благодать!
– И мысли такие чистые, добрые приходят, – вторили ему приятели, – и на душе спокооооойно!
– Матушки мои! – ахнула Марина, зажимая рот ладонями и кивая на воду. – Это чего там?..
Полканыч проследил направление ее взгляда и выматерился.
– Марина, не смотри, там утопленник! Так, мужики, ловим!
Замелькали спиннинги. Полканыч уцепил крючком ткань, намотанную на утопленника. Тот замедлился и неторопливо развернулся по часовой стрелке. Отчаянно завизжала Марина…
– Не шуми, – Полканыч сматывал леску, – мужики, помогай!
Втроем они уцепили и пришвартовали труп к берегу.
– Ну, теперь и ментов не грех бы вызвать, – Полканыч извлек из кармана мобильный телефон.
Марина вновь отчаянно завизжала.
– Ну, что еще? – насторожились рыбаки. – Еще труп?
– Нет… – Марина дрожала, как осиновый лист. – В «Гнезде»… Господи! На втором этаже! Там что-то белое!
Мужчины подняли головы.
На сломанном балконе, переходящем в мостик, мелькнуло что-то, в сумерках похожее на привидение.
Светлое, непонятной формы.
Оно скользнуло по балкончику и исчезло за углом заброшенного дома.
Все четверо местных жителей переглянулись и перекрестились.
– Тасенька! – поднял указательный палец Полканыч. – Говорю же тебе! Нельзя тревожить покой ее родового Гнезда!
…Полицейские, понятые, следователь, эксперт… Марина со спутниками, еще любопытные… На тихом берегу собралось много людей.
– Так, не толпимся. Ничего интересного не будет! – увещевал молоденький участковый.
Эксперт с большими предосторожностями развернул мешковину и констатировал:
– Труп. Частично превратился в жировоск… Хммм. Одежда… Часы?! Я не рискну утверждать, но, похоже, это почти мумия! Вполне возможно, что его убили еще в Гражданскую войну! Ну или после… А может, после Великой Отечественной.
– Да ладно? – не поверили присутствующие. – Столько лет пробыл в воде?
– Как в холодильнике… Хотя нет, исключено. Но так сохраниться… Фактически, мумия… Очень, очень странно… Я бы сказал, что он находился где-то в холодном месте, где практически не было доступа кислорода… И, взгляните на ткань!
Следователь взглянул.
– Ничего себе. Следы цемента! Прямо итальянская мафия!
– Точно не в девяностые в цемент закатали? – нахмурился Полканыч.
– Нет. Одежда старомодная. Зато причина смерти, навскидку – открытая черепно-мозговая рана! – кивал эксперт.
Марина отошла подальше. Ее мутило.
Заселяясь в пансионат, бандиты вели себя по-разному. Сникерс капризничал. Спрут философски молчал.
Каменное здание, где им предстояло отдыхать и набираться сил, походило на детский сад, куда в свое время ходили веселые братья. Но ни того, ни другого ностальгия не охватила. Им хотелось красивой жизни и роскошных интерьеров. Отдых по системе «все включено» и прочие атрибуты миллионерского существования…
– А я хочу в тот домик, похожий на терем! – вредным тоном заныл Сникерс, входя в номер «люкс».
– Ты че, в натуре. Он же заброшенный! – Спрут втащил чемоданы. – Хотя клевый, базара нет.
– Вот дебилы, – Сникерс присел на край кровати, – эту муть ухорашивают, а реальная красота стоит не у дел.
– Ага. Там раньше ведьма жила. Тасенькой звали. Она до сих пор привидением там живет.
– У Тасеньки детей не было? Или это они дом забросили? – Сникерс прислонился к стене.
– Была у нее дочь Лиза. Приезжала сюда… Ненадолго. В то же лето посадили ее. Не знаю подробностей. В сороковые годы еще, – Спрут бросил олимпийку на вторую кровать.
Сникерс невесело улыбнулся.
– Ты и так удивительно осведомлен. Откуда?
– В Интернете любители заброшенных домов писали про эту турбазу. «Гнездо» она называется. Короче, когда чета Осинкиных приехала в это родовое гнездо, тут форменный беспредел начался! – Спрут снял с плеча рюкзак с ноутбуком.
– Осинкины – это кто?
– Лиза с мужем. Тимофеем, вроде. Хочешь, у местных поподробнее расспрошу. У них тут целый роман про графа Дракулу – эта легенда о Тасеньке и ее дочке… Валерка, тебе что, плохо? – Спрут обернулся и заметил подозрительную вялость в поведении брата.
– Да неее… Пошел я оформляться, – выпрямился старшенький.
– А может, пока вещи распакую, ты полежишь?
– Нет, – Сникерс вздохнул, – я к диетологу – хренологу – фуфлологу.
– Только трех надо пройти? – рассеянно уточнил Спрут, открывая первый рюкзак.
Сникерс хмыкнул и осторожно поднялся.
…На первом этаже его ждал сюрприз!
– Вот это да! – ахнул Сникерс, разглядывая фотоотчет-рекламу, – кто тут экскурсовод-то! В натуре, земля круглая!
Дорогой салон в центре города отличался уютной и расслабляющей обстановкой. Играла негромкая музыка. Мягкое освещение создавало эффект приватности, будто находишься в своей комнате, отгороженной от чужих глаз.
Марго возлежала на кушетке. Ей только что закончили очередную процедуру.
– Всё! Ура! Я пошла на ламинирование волос, – актриса села и потянулась, изгибаясь, как кошка.
Она всегда вела себя, будто на сцене.
Привычный ритм жизни нарушила трель смартфона. Марго забыла выключить звук.
– Боже… Кому от меня что понадобилось?
На дисплее светилось фото бывшего мужа.
– Степка, не сейчас, ты так не вовремя! – недовольно сообщила Марго.
– Неправда. Ты уже месяц как не снимаешься. А хочешь получить Оскара за лучшую женскую роль? – Степан, как всегда, говорил иронично.
Марго решила, что это – очередной подкол.
– Пошел ты лесом. У меня дел по горло! Вздохнуть некогда.
– Да ладно? И чем ты так занята?
– Котенок сам с собой тоже не поиграется, знаете ли…
– Не спеши, принцесса. Разве так разговаривают с режиссером, предлагающим тебе работу?
Марго пожала плечами.
– Роль интересная. Призрак… Ведьма, которая любила, страдала, манипулировала людьми… Даже после собственной смерти, – нажимал Степа, – тебе понравится.
Марго наигранно вздохнула.
– Ну, что с тобой делать! Приезжай, обсудим.
Глава 3. На подступах к «Гнезду»
Вековые сосны верхушками цепляли облака. С реки наползал туман.
Вервольф прошел мимо изгиба реки и направился к проезжей части. Внезапно дорогу преградили две крупные фигуры. Вервольф пожалел, что не взял с собой ствол. Он нырнул в кусты малины и бросился в спасительную пелену тумана…
Не помогло.
Его обложили, как дикого зверя. Окружили со всех сторон. И сейчас кольцо медленно сжималось – преследователи Вервольфа, переговариваясь между собой по сотовым, не спеша, приближались к нему.
«Безоружен!»
«Попался!»
Это звучало, как приговор.
Эдик выскочил на опушку. Прыгнул к совсем молоденькой сосенке – такие берут на саженцы… Решительно сломал ее.
– Ну, подходите, демоны драные. Или очкуете? – Эдик прокрутил импровизированное оружие в руках.
– Рыжий, снимаем его? – спросил один из участников охоты.
– Не вздумай, Кабан. Сникерс хочет сначала поговорить…
Кабан выматерился и перехватил ружье, как дубину.
…Вервольф отлично парировал удары и наносил ответные. Со стороны могло показаться, будто актеры в театре красиво фехтуют на палицах. Но Рыжий не желал смотреть представления. Он сделал отмашку…
Один Эдик против шести «качков».
Спустя пару минут жертву «месили», точно пытаясь втоптать в твердую землю. «Охотники» матерились. Вервольф молчал.
– Ты, тварь! Чего бегал?
– Ты на кого дерево поднял?
Вскоре окровавленный парень отключился.
– Стоп, пацаны. Убивать команды не было. Он зачем-то нужен Сникерсу! – из леса появился Спрут.
Пацаны остановились.
– Блин, а он, кажется, того… – озадаченно произнес Кабан. – Не дышит ни черта.
– Задышит. Тащите его в лес! – распорядился Спрут.
…Земля, несомненно, ускорилась. Иначе чем можно объяснить такую круговерть? Вервольф рискнул открыть глаза, его замутило. Затылок будто сдавили щипцами…
Парень попробовал шевельнуться.
Связан.
– Кабан, я не приказывал его гасить.
– Он не давался…
– Ясное дело! Все равно. Разве со своими так обращаются? Вервольф! Открывай глаза, побазарить надо.
– Оклемался?
Вервольф медленно повернулся на голос и увидел высокого, широкоплечего мужчину в жемчужно-сером деловом костюме. Да уж, его он бы узнал при любых обстоятельствах…
– Надо было тебе на фотках светануться! – покачал головой Сникерс. – Год же удачно шхерился. А тут спалился по дурости.
– Я не шхерился, – возразил Эдик, – я уволился.
– Ты же в курсе, да, от нас увольняются только с путевкой на кладбище.
Вервольф не ответил. Он попытался прислониться к дереву и как-то унять головокружение.
Кровь заливала лицо, и он не мог вытереть ее стянутыми руками. Парень стоял, прикрученный к сосне, как индеец к столбу пыток.
Сникерс кивнул подчиненным. Спрут шагнул вперед и с силой хлестнул Вервольфа ладонью по щеке.
Как ни странно, пощечина принесла облегчение. Земля обрела обычную скорость и перестала качаться.
– Что нужно? – спросил пленник.
– Думаю, как тебя лучше грохнуть… – Сникерс неторопливо осмотрелся. – Пободрее. Поинтереснее. Чтобы другим неповадно стало на вольные хлеба бегать.
– Так-то я однажды тебе жизнь спас, – напомнил Вервольф.
– Случайно. И то неизвестно, ты спецом на нож кинулся, или просто тот дебил промазал!
Вервольф сжал губы.
– Разве это по-людски, быть таким неблагодарным?
– Много базарить – команды не было, – Сникерс кивнул Спруту, тот с готовностью снова врезал Вервольфу по лицу.
Эдик понял, что пропал. Но единственное его оружие – умение договариваться – следовало использовать до последнего…
– Сникерс, подожди! А может, начнем всё с чистого листа? И скажем, типа совсем ничего не было? – привязанный к сосне парень сплюнул кровь на землю. – Может, будем считать, что я не уходил, а выполнял твое поручение?
– Бредишь, что ли? – хохотнул Спрут, занося кулак.
– О чем лепечешь, Волчонок, труп ты разговорчивый? – Сникерс жестом остановил Спрута.
– Здесь интересная тема… Для легального бизнеса. Этот полудохлый дом отдыха с минеральным источником – золотая жила. Только не все это понимают…
Сникерс задумчиво играл ключом от машины, подбрасывая его вверх.
– Тут я с тобой согласен. И что?
– Я могу его тебе добыть. Надо? – Вервольф состроил интригующее выражение лица. – Ты прикинь: разве лишний доход карман оттянет?
– Ты хочешь его отжать… Для меня? – подобрел Сникерс.
– Отчего бы нет? Я уже зам начальника этого пансионата! Считай, бизнес практически в наших руках!
– Не знаю… Не нравится мне твоя самостоятельность.
– Разве у тебя когда-то были проблемы по моей вине? – с укоризной уточнил Вервольф.
– Да нет… Просто ты много знаешь… И вдруг пропал со всех радаров. Похоже было на слив, понимаешь? Не дело это…
– Я больше не буду уходить без предупреждения, – тоном первоклассника заверил Эдик.
– Хммм… Ладно. Значит так, Вервольф. Вот смотри…
Сникерс достал монетку и раскладной нож.
– Если орел – тебе повезло, пойдешь работать. На благо нашего концерна. А если решка – то вот этим перышком… Кабан тебя на ремни порежет. А что от тебя останется, аккуратно закопаем здесь. Твоя кровь отлично удобрит почву, и скоро здесь зазеленеют березки… Ты знаешь, как березы любят расти на местах разложения трупов?
Вервольф пожал плечами.
– Итак, начинаем игру – считалку. Раз, два, три, четыре, пять, надо с Волком поиграть. Вынем режик из кармана, будем ножить, как барана… – нараспев проговорил Сникерс, подбрасывая монетку. – Три – четыре, ой-ей-ей…
Он зажал ее ладонями и таинственно посмотрел на связанного, беспомощного парня.
Вервольф невольно замер.
– Не вернешься ты домой! – закончил Сникерс.
– Как хочешь. Пусть тебе Рыжий и Кабан деньги из воздуха добывают, – Вервольф исподлобья глянул на него черными, как омут, глазами.
– Ладно, Вервольф. Не очкуй. Я сегодня добрый…
В следующий миг на разбитую голову Эдика обрушился сильнейший удар чем-то тяжелым. И наступила темнота.
– Ну и зачем? – с ласковым упреком спросил Сникерс. – Спрут, что за самодеятельность? Не будем мы его мочить. Это я так… В педагогических целях обстановку нагнетаю. Чтобы впредь неповадно было бегать.
– Да оклемается! – Спрут пощупал пульс бывшего подчиненного. – Вервольф у нас живучий. Все, пацаны, отбой и по коням.
– В натуре, – Сникерс сжал губы, – Слушай, что-то мне не айс. Поехали отсюда. Где у тебя тачка?
Шел сильный дождь.
Трасса казалась сплошной водной гладью.
Трое мужчин разного возраста сидели в легковом автомобиле. Серебристая Тойота, старая, местами ободранная, выглядела идеально грязной и неухоженной. В меру неприметной.
– А чего мы ждем? – спрашивал младший, ерзая на месте от нетерпения. Его в первый раз в жизни взяли на настоящую операцию…
– А ждем мы угнанную машину, ее ведет новая шоха Спрута, – степенно отозвался старший в группе, – они познакомились по Интернету… Короче, не вникай. Лучше смотри на дорогу, нам важно не прощелкать нашего клиента.
– Так, тихо! – поправил наушники водитель, – они созвонились. Базарят.
И вдруг…
Рассекая грязную воду, словно катер, из-за поворота возникла Мазда. Водитель болтал по телефону.
Удар!
Видимо, под лужами обнаружилось препятствие. Машина подскочила. Младший ахнул. Старший привстал. Третий сорвал наушники. Оттуда донесся отчаянный мат водителя терпящей крушение легковушки…
Мазда кувыркалась по скату на луг.
…Трое стояли над перевернутым автомобилем. Водитель – парень лет двадцати трех – потерял сознание и беспомощно лежал на разбитом стекле. Сквозь паутину трещин в окне медленно вытекала его кровь. И впитывалась в землю вместе со струями дождя.
– Нельзя его самим вытаскивать, – наставлял Старший, – можем еще больше повредить там все. Позвоночник, например. Ходить не сможет – и кто будет виноват?
– А так?.. Он же погибнет! Он весь в крови! – младший впервые видел такое трагичное событие. Он кусал губы и чуть не плакал.
– Подожди-ка, – Старший присел на корточки, – слышь, новенький, ты у матери один?
– У матери нас двое, я и сестра, – зачастил младший, пытаясь отвлечься, – а вот по отцу у меня есть брат. Кстати, в этом городе живет. Мы ни разу не виделись. У нас большая разница в возрасте. И вообще…
– Помолчи, – старший хитро прищурился, – глянь, ты на этого водилу смахиваешь. А станцевалось-то всё лучше, чем ждали!
…В реанимацию никого не пустили. «Захватчики» добросовестно дежурили в коридоре. Нетерпеливо переглядываясь.
…Вервольф вошел в двери больницы Эдиком Черных, а вышел – молодым отморозком Женей Жигайло. В кармане лежали водительские права с соответствующими данными. Лицо было сильно разбито. Голова повязана, кровь на рукаве…
Увидев своего нового подчиненного, Спрут присвистнул.
– Я в ДТП попал, – пояснил Эдик, – машину занесло на трассе. Поранился, разбился весь… Голова болит. Но не мог же я отдыхать в кроватке, зная, что меня люди ждут!
– Че-то ты шибко рисковый, – оценил Спрут, – судя по тачке, вроде, долбанулся не хило? Щас за рулем-то ехать сможешь?
Эдик кивнул и поморщился.
Знакомые шаги приближались. Котэ проснулся и незаметно выглянул из-под крыльца.
На этот раз сосисками не пахло.
Человеческие руки, такие знакомые и долгожданные, отодвинули доску и сунули под Дом какой-то маленький белый пакетик.
– Собаки, конечно, друзья человека… Но кот никогда не выдаст полиции, где спрятана наркота! – смеялся голос.
Котэ неторопливо вышел и направился туда. Проверить. Исследовать… Руки подхватили его под мягкое брюшко.
– Не смей, Котофеич. Никогда не трогай эту гадость. Это опасно! Понимаешь? Это смерть!
«Стр-р-ранно… Зачем же ты приносишь сюда эдакую гадость?» – усомнился Котэ.
Руки усадили его на крыльцо и погладили по спинке.
– Запомни, не подходи туда!
Руки установили доску, как заслон.
«Удивили… Будто доска может Мне помешать!» – фыркнул Котэ.
«Не вздумай понюхать, – хмуро запретил Дом, – это наркотики!»
Котэ вздрогнул и ушел к реке. Такие новости следовало обдумать в тишине.
Игорь Смеликов аккуратно застегнул рюкзак и сел обзванивать свою группу.
«Все вполне готовы к отъезду. Только Заноза развела прокрастинацию!» – подытожил он, отмечая студентов-археологов галочками.
Диана собиралась на раскопки, как в девятнадцатом веке собирались под венец. Она обзавелась кучей новых джинсов, мини-юбок, рубашек, футболок, водолазок и ветровок, сделала ламинирование волос…
– Игорь Валентинович! – звонко кричала кокетка в трубку руководителю группы, – а там холодно? Мне брать вязаное платье и мексиканское пончо?
– Нет. Июль, как-никак. Ветровки и свитера достаточно.
– А брать плащ-палатку?
– Нет.
– А плитку? На газовых баллончиках? Я бы вам варила… Я умею, не сомневайтесь!
– Диана, не придумывайте ерунду. И напоминаю, непременно избавьтесь от своего сумасшедшего маникюра со стразами!
Диана взглянула на обновленные гелевые ноготки и вздохнула.
– И никаких каблуков! Исключительно удобную обувь! – безжалостно добавил Смеликов.
– Ну, я же не дурочка, Игорь Валентинович! Естессно, надену удобную, раздолбанную, разношенную обувь!
Ехать решили на поезде. Бог с ними, с несколькими сутками, зато дешевле.
На вокзале собирались заранее. Десять парней и профессор Смеликов приехали в точно назначенное время. Диана, разумеется, опаздывала…
– Слава богу, что впереди еще час до прибытия поезда! – радовался Игорь. – Так, ребята, посчитаем рюкзаки. Денис, сходи за водой, купи на всех. Вот деньги, чек не забудь взять, это под отчет. Так, проверяем, не забыли ли билеты и паспорта!
Час пролетел незаметно.
Заноза так и не появилась.
Объявили поезд…
– Что делать? – растерянно спросил Денис.
– Будь она парнем, я бы сказал, что семеро одного не ждут. Но оставить девушку одну… Это не по-джентльменски! – профессор раз за разом набирал номер опаздывающей.
Та не отвечала.
– А вдруг с этой… Занозой… что-то случилось? – Денис тоже принялся ей звонить.
Безрезультатно.
«До отправления поезда осталось пять минут!» – сообщила диспетчер.
– Денис, вы пока занимайте места, а я… – профессор не договорил. Его смартфон затрясся от виброзвонка.
Диана!
– Диана Алексеевна? – взревел Смеликов.
– Я ступню подвернула и уже хромаю к вам! – бодро прокричала его вечная головная боль.
«До отправления поезда три минуты. Просьба провожающим…»
Вся группа уже ждала в вагоне.
Игорь нервно переминался с ноги на ногу на условленном месте возле расписания.
Диана влетела бойко и легко. Ни о какой хромоте речи не шло! Она шагала на лабутенах походкой модели. На плече висел крошечный модный рюкзачок. За ней спешил таксист с кучей сумок и пакетов…
– Вы меня обманули? – сдвинул брови Игорь. – Ладно. Идем скорее!
– Игорь Валентинович, ну, я просто ресницы наращивала! Я же не смогу там макияж поправлять, на раскопках!
«Жаль, что она мне не родственница! Хоть мог бы ее матери пожаловаться! Ну, почему не принято вызывать родителей в институт!» – тоскливо думал Игорь, вылетая на перрон.
Диана пыталась бежать, но…
Поезд плавно тронулся. Колеса ритмично стучали. Проводники выставили флажки.
– Я вижу, вы надели удобную, раздолбанную, разношенную обувь! – саркастически заметил профессор.
– Я эти туфли ношу столько, сколько люди не живут! Может, запрыгнем? – деловито предложила Диана, в такт колесам щелкая каблучками по асфальту и провожая взглядом мелькающие вагоны.
Поезд набирал ход.
– Да всё, – Игорь вздохнул, – надо билеты менять. На следующий.
– И только мы с вами… Один на один! – возликовала Диана.
Профессор ощутил себя загнанным в ловушку и ничего не ответил.
Лучи заходящего солнца слабо освещали сумрак бора.
Ощущалась вечерняя прохладная сырость.
Костя Вострецов бойко вырулил на новой «Мазде» и заторопился, стараясь успеть до темноты. Внезапно в душе шевельнулось беспокойство.
Костя съехал на обочину и остановился.
Сломанная тонкая сосенка. Много-много пятен крови.
«Это явно не к добру! Ох, все-таки нас спалили! Сникерс! Хана пришла, откуда не ждали… Хорошо бы сейчас перемотать вот этот весь трындец и перейти прямо к той части, где я уже в безопасности, пью виски с красоткой…»
Костя осторожно прошел по следам. Он примерно понимал, что может сейчас увидеть.
«Этого следовало ожидать… Хотя, кажется, нет, еще не трындец. Так, чисто подготовительные работы…»
Вервольф стоял, примотанный скотчем к дереву. Ровно-ровно. Волосы слиплись от крови. Глаза закрыты. Одежда в земле, траве и крови.
«Что с ним сделали? Кажется, не пристрелили? И не резали? Задушили, что ли? Но почему крови много? Ах, вот, голова пробита!»
Вострецов приблизился к связанному, отодвинул воротник куртки и осторожно коснулся шеи. Пульс прощупывался.
Почему-то Костя обрадовался, словно пленник был его давним другом. Он стал торопливо отрывать и отматывать скотч. Видимо, второпях причинил боль: Вервольф еле слышно протестующе застонал и открыл глаза.
– Ой, Эдик! – с облегчением выдохнул Костя, – ты живой? Ты стоять-то сможешь?
– Я и так… стою…
– В смысле, без дерева стоять сможешь? – Костя обхватил Эдика руками, опасаясь, что тот упадет.
– Ты… чего?
– Эдька, не разговаривай, вдруг нельзя! Я сейчас скорую вызову! Это тебя Сникерс так? Он где-то рядом? Ой, а они же ментам сообщат, да?
– Да… Не надо скорую. В пансионате медик. Нам полицию не надо… Все идет нормально.
– Ага? Это всё входит в программу местных развлечений? – съязвил Костя. – Так себе здесь массовики-затейники… Честно говоря…
На центральной аллее горели фонари. Дорога к каменному зданию отлично освещалась.
К деревянным домикам, где жили работники пансионата, шли узкие неосвещенные тропинки.
Костя поддерживал местного фельдшера – Леголасову Ариадну Рудольфовну – под локоть. Луч фонарика выхватывал торчащие из земли корни деревьев и стаи потревоженных комаров.
– Вот, наконец, и наша берлога! – Костя распахнул дверь в жилое помещение, где обитал вместе с Вервольфом.
На столе закипал электрический чайник. На подушке Эдика виднелись вмятины и следы крови.
И никого!
– Ты где? Вервольф! – перепуганно завопил Вострецов.
Воображение рисовало жуткие картины. Сникерс все-таки решил добить неслуха! Эдьку связали и утащили топить! Зарезали и оставили труп под кроватью! Повели на расстрел…
– Костя, не шуми, и так башка раскалывается! – донеслось из-за межкомнатной двери. – Я в душе.
– Что тут у нас? – добродушно улыбалась миловидная женщина.
– Я пока еще «кто», Ариадна Рудольфовна! Живой же! – Эдик в одном полотенце вышел из совмещенного санузла. – А дальше уж – как вы скажете.
Костя взглянул на левую руку Вервольфа и вздрогнул.
Татуировка – волк от локтя до плеча – без слов напомнила о том, что Костя долго и безуспешно старался забыть.
– Что такое, Андрей Михайлович? – невозмутимо продолжала щебетать Ариадна Рудольфовна. – Где так травмировались? На вас живого места нет!
– Я-то? Да так. На Горе Любви с березы шлепнулся.
– Да ладно, – удивилась местная жительница, – туда только ленточки завязывать лазят. На вечную верность. Или у вас девушка появилась?
– Тренировался заранее. Любовь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь! – Эдик подмигнул фельдшеру.
Ариадна Рудольфовна осмотрела его, проверила зрачки, координацию движений…
– Под вопросом сотрясение мозга. Отлежитесь недельку. Я вас понаблюдаю. Давайте, обработаем все повреждения. Господи, сколько ссадин! Вы как падали – десять раз от земли отскочили?
– Как вы догадались? – мило улыбался Вервольф. – Сам удивился! Прямо как мячик!
Леголасова поняла, что он не скажет правду, и занялась его ранами.
Недельку – это много.
Вервольф не мог позволить себе такой долгий больничный. Как только голова перестала кружиться, он вышел на работу.
Не успел Эдик открыть свой кабинет, как из соседней двери с табличкой «Шеф в раздумьях» высунулся начальник пансионата – Асин Николай Николаевич.
– Андрей Михалыч, – Асин недовольно оглядел подчиненного, – кто же вас на улицу выпустил?
– А что не так?
– Да выглядишь… Просто слов не подобрать… Только матом сформулировать! Голова перевязана, ссадины на лице… Антиреклама ты наша ходячая…
