Kitabı oku: «Любовные драмы русских принцесс. От Екатерины I до Николая II», sayfa 5

Ростопчин: «…Из всех сестёр будет выдана наименее удачно!»

Что же касается судьбы великой княжны, то после ухода в мир иной императрицы Екатерины Великой её решали император Павел I и его супруга императрица Мария Фёдоровна.

Существуют данные, свидетельствующие о том, что следующий жених уже объявился сам, объявился по инициативе венского двора. О том же, в частности, сообщается и в Википедии, где сделано предположение, что «австрийский дом, ввиду опасности, угрожавшей Австрии со стороны французской республики, искал всеми средствами сближения с Россией», с которой, впрочем, был в тесном союзе в ходе Русско-турецкой войны 1787–1791 годов.

Широко известно, как реагировал император Иосиф II на сообщение о нападении Османской империи на Россию. Он тут же написал императрице Екатерине Великой: «Получив известие, что один из слуг Ваших в Константинополе посажен в семибашенный замок, я, другой слуга Ваш, посылаю против мусульман всю мою армию».

Император Иосиф II был надёжным союзником России. Австрийские войска вместе с русскими не раз били турок. Достаточно сказать, что в знаменитых Фокшанском и Рымникском сражениях австрийские войска действовали под командованием Александра Васильевича Суворова. Но после смерти Иосифа II на престол вступил его младший брат Леопольд II – у Иосифа детей не было, – и союз дал трещину. Добивала Османскую империю в той войне Россия уже в одиночестве, а Леопольд вёл политику недружественную.

Леопольд умер 1 марта 1792 года, и на престол вступил его племянник император Франц I. Ему было суждено стать последним императором Священной Римской империи. 6 августа 1806 года она была упразднена окончательно.

Но в описываемый период империя ещё существовала и даже можно сказать процветала. Недаром же венский двор начал сватовство эрцгерцога палатина венгерского Иосифа к великой княжне Александре Павловне. По конституции Венгерского королевства, входившего в состав Священной Римской империи, была должность, высшая после короля, которая совмещала функции премьер-министра и верховного судьи королевства. Называли лицо царствующей фамилии, её занимающее, палатином, а иногда вице-королём.

В ту пору в австрийской армии служили братья императрицы Александры Фёдоровны Фердинанд и Александр. В 1798 году они прибыли в Петербург как представители императора Франца, который искал тесного союза с Россией в преддверии наполеоновской угрозы. Он-то и предложил своего брата эрцгерцога Иосифа в качестве жениха великой княжны Александры Павловны. Этот брак, по его мнению, мог упрочить союз против Наполеона.

Уже 2 февраля 1799 года состоялось обручение, по поводу которого был дан бал. На этот раз договор о свободе вероисповедания для Александры Павловны был подписан сразу.

Правда, Фёдор Васильевич Ростопчин не разделял общей эйфории и предупреждал императорскую чету: «Поверьте мне, что не к добру затеяли укреплять союз с австрийским двором узами крови… Из всех сестёр своих она (Александра Павловна. – А. Ш.) будет выдана наименее удачно. Ей нечего будет ждать, а детям её и подавно».

Но его не послушали, и уже 25 сентября был подписан высочайший указ о титуле Александры Павловны, по которому её после замужества следовало именовать: «Ея императорское высочество великая княгиня эрцгерцогиня австрийская».

Венчание и свадебные торжества состоялись 19 октября 1799 года.

Ну что ж, породниться с представителем Священной Римской империи было в какой-то степени выгодно. Священная Римская империя основана была в 962 году восточно-франкским королём Оттоном I Великим и считалась правопреемницей античной Римской империи и франкской империи Карла Великого. С 1512 года в названии произошло некоторое изменение. Она стала официально именоваться Священной Римской империей германской нации, правда, это добавление было малоупотребительно и таким образом малоизвестно.

Весной 1799 года эрцгерцогом австрийским Иосифом был подписан контракт о браке его с великой княжной Александрой Павловной.

Бракосочетание состоялось в Гатчине 19 октября 1799 года.

Пророчество уже ушедшей к тому времени в мир иной императрицы Екатерины II относительно судьбы её внучек начало сбываться…

В Википедии говорится: «В замужестве великая княгиня Александра Павловна прожила только 15 месяцев, испытав такие огорчения, которые могли бы сломить и всякую другую, сильнейшую и более приготовленную к борьбе натуру».

Но что же произошло? Ну, во-первых, конечно, переориентация с одного бракосочетания на другое дело далеко не простое. Забыть мечты о предыдущем женихе, воспитанные, кстати, государыней, было нелегко. Понадобилось несколько лет. Но ведь надо было полюбить или по крайней мере хоть как-то расположиться к жениху новому.

Иосиф Австрийский (палатин Венгрии). Художник М. Барабаш

Трудно сказать, что было на самом деле на душе у Александры Павловны. Она была спокойна, уравновешенна, казалось, что следует своим обязанностям великой княжны, и только. Расположение или любовь к жениху? Во всяком случае, неприязни не проглядывалось, избегала она и подозрений в равнодушии. Хотя многие понимали, что поступает так, потому что так надо.

И вот настал час расставания с Отечеством, пределы которого ей пока покидать не доводилось.

И тут она неожиданно обратилась к духовнику своих родителей Павла Петровича и Марии Фёдоровны – протоиерею Русской православной церкви Андрею Афанасьевичу Самборскому (1732–1815).

Великая княжна попросила его поехать с ней в королевство. В Википедии говорится, что «в 1782 году Екатерина II назначила протоиерея Андрея Самборского духовником цесаревича Павла Петровича и его супруги. В этом звании ему поручили сопровождать молодую чету в путешествии по Европе. После возвращения в Россию в 1783 году на Самборского императрицей собственноручно был возложен особый крест из синей финифти, осыпанный бриллиантами, на голубой ленте».

Императрица отметила добрую службу отца Андрея Самборского назначением законоучителем и преподавателем английского языка к великому князю Александру Павловичу и его брату Константину Павловичу, а позже и к великим княжнам – Александре, Елене и Марии Павловнам.

Самборский горячо принялся за дело. «Так как эта должность имеет важнейшее значение для нашего Отечества и, можно сказать, для всего человечества, – писал он супруге, – то я обязан пройти чрез самое строгое самоиспытание… Со всевозможным усердием и бдительностью должен я начать мою священную обязанность».

Священная обязанность! А не в окормлении ли нуждающихся заключается она? Да, Александра Павловна нуждалась в этом особенно. Ведь ей уже довелось пройти через испытания. И предстояли новые – отправиться в Венгрию, входившую в состав Священной Римской империи. Самборский согласился и стал духовником великой – теперь уже – княгини, ставшей палатиной венгерской. Кроме того, он был назначен настоятелем ей домовой церкви.

21 ноября 1799 года новобрачная чета выехала в Австрию.

Графиня Головина вспоминала, что Александра Павловна была грустна, а отец – император Павел I «беспрестанно повторял, что не увидит её более, что её приносят в жертву».

В Википедии на основе воспоминаний современников рассказывается:

«Первое появление Александры Павловны при венском дворе не предвещало ничего доброго. Император Франц I, поражённый сходством палатины со своей покойной первой супругой (Елисаветой, принцессой виртембергской, родной сестрой императрицы Марии Фёдоровны), не мог скрыть волнения от ревнивых взоров императрицы Терезии, которая возненавидела великую княгиню. Эрцгерцог Иосиф не мог оградить, по слабости характера, свою супругу от оскорблений новой родни. Обещания относительно свободы вероисповедания оказались ложными».

Снова вопросы вероисповедания выходили на первое место. Неслучайно Александра Павловна попросила сопровождать её именно протоиерея Самборского!

Прибыли в Буду, западную часть венгерской столицы Будапешта, располагавшуюся на правом берегу Дуная. Это как бы отдельный в ту пору город, название которого произошло от славянского «буда» – «дом, строение, селение». Город стоял на лесистых холмах и утопал в сочной яркой зелени. Всё красиво, всё прекрасно.

Палантин рассказывал супруге об истории города, о том, что в четырнадцатом веке Буда была столицей Венгрии, пока столицу не перенесли в шестнадцатом веке в Пожонь (ныне Братислава).

В семнадцатом веке Буда была захвачена Австрией и освобождена лишь в 1703 году. Наконец, в 1784 году она стала венгерской столицей, причём за год до того объединились в один город Пешт, Буда и Обуда. Так появился город Будапешт.

Невесело началась жизнь юной великой княгини, ставшей палатиной венгерской. Новая родня придиралось ко всему, к чему можно придраться, а тут ещё упорство Александры Павловны в вопросе сохранения веры отеческой, православия, в чём её твёрдо поддерживал и духовник. Венский двор был возмущён тем, что Александра Павловна не желает принять веру своего супруга.

Далее говорится: «Кардинал Батиани и целый сонм иезуитов старались совратить великую княгиню в католицизм. Иезуиты всячески притесняли о. Самборского, обвиняли его в неуважении к католической церкви и препятствовали устройству православного храма в Офене, резиденции палатины венгерской. Несмотря на все происки, православная церковь была освящена и, посещаемая в праздничные дни великой княгиней, наполнялась православными из славянского населения Венгрии. Это до такой степени раздражало австрийское правительство, что, например, в первые дни Пасхи 1800 года полиция под предлогом многочисленного стечения народа разогнала почти всех православных из храма».

А тут ещё стали множиться и развиваться славянские национальные движения в империи, сотканной из разных лоскутков, трудно сочетавшихся между собой. Венский двор жёстко подавлял все выступления. И в этот момент Самборский стал открыто поддерживать славян. И мало того: его действия полностью одобряла и палатина Александра Павловна. Это буквально выводило из равновесия руководство империи.

Как известно из истории, на Западе с неугодными стремились расправляться во все времена, причём не стесняясь в средствах. Старались, конечно, завуалировать всё под смерти естественные, но стоило приглядеться, и становилось ясно – убийство.

Ну а форма применялась начиная от прямого убийства и отравления до действий, направленных на то, чтобы человек ушёл из жизни как бы естественным путём. Сочинялись болезни, использовались даже якобы неудачные роды. К тому времени были усовершенствованы косвенные содействия гибели, скажем, неоказание своевременной медицинской помощи, назначения либо врачей-убийц, либо просто никчёмных лекарей. Вновь обратимся к фактам, изложенным в Википедии:

«При беременности Александра Павловна была доверена невежественному и грубому доктору, по приказанию императрицы Терезии. Советы к сбережению здоровья палатины давались совершенно наперекор гигиеническим условиям. Беременность Александры Павловны внушала австрийскому двору опасения из соображений политических. Рождение младенца мужеского пола могло повлечь за собой (по мнению венского кабинета) отложение Венгрии от австрийского владычества. При разрешении великой княгини от бремени уход был, по мнению о. Самборского, намеренно плохой. Младенец (девочка) жил только несколько часов. На девятый день Александре Павловне позволено было встать, а на другой день, 4 марта 1801 г., она скончалась от молочной горячки…»

Одним словом, налицо было умышленное убийство, завуалированное под неудачные роды. И если бы рядом не было отважного и твёрдого духовника, у которого не было средств повлиять на сами по себе роды, но который сумел во всяком случае вскрыть подлые замыслы, то так бы и сошло – умерла от родов, да и все дела.

И тут же были пущены слухи, что перед смертью палатина Александра Павловна добровольно перешла в католичество.

В Универсальной энциклопедии говорится: «Самборскому стоило больших усилий настоять на подобающей высочайшей особе торжественности погребения и опровергнуть распространённое повсюду иезуитами известие, будто покойная перед смертью приняла католицизм. С этой последнею целью Самборский успел издать гравированное изображение отпевания великой княгини в православной церкви».

Даже за место упокоения Александры Павловны Самборскому пришлось бороться. Он отказался поместить гроб в недостойное для усопшей помещение:

«Это был малый погреб, имеющий вход с площади, на которой бабы продавали лук, чеснок и всякую зелень, и что сверх продажи оставалось, то они в том мрачном и тесном погребу по денежному найму хранили, отчего там и был пренесносный смрад. Таковое унижение терзало мою душу…»

Похоронили великую княгиню – палатину венгерскую – Александру Павловну на капуцинском кладбище. Позже было произведено перезахоронение в деревне Ирём, в предместьях Буды. Старший брат, став императором, построил там православную церковь во имя мученицы царицы Александры.

Говорили в ту пору, что извели Александру Павловну в чужой земле. Хотя можно предположить, что как раз сам супруг не был заинтересован в убийстве Александры Павловны. В письме к императору Павлу, отцу усопшей своей супруги, эрцгерцог писал:

«Я имел непоправимое несчастие потерять жену мою. Её уже нет, и с нею исчезло всё моё счастье».

Письмо датировано 16 марта 1801 года. Эрцгерцог ещё не знал, что Павла Петровича нет в живых.

Известие о кончине Александры Павловны обрушилось на семью императора почти одновременно с сообщением о его «апоплексическом ударе», поскольку великая княжна, ставшая палатиной венгерской, ушла из жизни за неделю до гибели отца 4 марта 1801 года.

В. А. Жуковский посвятил ей стихи:

 
И ангел от земли в сиянье предо мной
Взлетает; на лице величие смиренья;
Взор в небо устремлен; над юною главой
Горит звезда преображенья.
 
 
Славянка тихая, сколь ток приятен твой,
Когда, в осенний день, в твои глядятся воды
Холмы, одетые последнею красой
Полуотцветшия природы.
(…)
 
 
Воспоминанье здесь унылое живёт;
Здесь, к урне преклонясь задумчивой главою,
Оно беседует о том, чего уж нет,
С неизменяющей Мечтою.
Все к размышленью здесь влечет невольно нас;
Все в душу томное уныние вселяет;
Как будто здесь она из гроба важный глас
Давно минувшего внимает.
Сей храм, сей темный свод, сей тихий мавзолей,
Сей факел гаснущий и долу обращенный,
Все здесь свидетель нам, сколь блага наших дней,
Сколь все величия мгновенны.
(…)
 
 
И ангел от земли в сиянье предо мной
Взлетает; на лице величие смиренья;
Взор к небу устремлен; над юною главой
Горит звезда преображенья.
Помедли улетать, прекрасный сын небес;
Младая Жизнь в слезах простерта пред тобою…
Но где я?.. Все вокруг молчит… призрак исчез,
И небеса покрыты мглою.
Одна лишь смутная мечта в душе моей:
Как будто мир земной в ничто преобратился;
Как будто та страна знакомей стала ей,
Куда сей чистый ангел скрылся.
 

Ну а в ту тяжелейшую для императрицы Марии Фёдоровны ночь убийства императора события развивались неблагоприятно. Жизнь всей семьи была на волоске. Потом уже стало известно, что заговорщики, которые, разделившись на несколько групп, перед походом на Михайловский замок, хорошо сдобрили себя горячительными напитками, и в их рядах появились призывы покончить не только с государем, но и со всеми – с императрицей Марией Фёдоровной, перебить дочерей и сыновей, среди которых были Николай, которому шёл пятый год, и Михаил, которому лишь месяц назад исполнилось три года.

Посчитали, что пока ни народ, ни светское общество не готовы к подобному акту. Но те, кто замышлял в России кровавые смуты, с тех пор стали задумываться над этой преступной идеей. Задумывались и декабристы, даже обсуждали уже более серьёзно такое предложение, озвученное Пестелем. В следственных документах сохранились чертежи «экономической виселицы». Пестель предлагал повесить на высокой корабельной мачте императора, к его ногам привязать верёвки для повешения императрицы и цесаревича, ну и далее, привязывая уже к их ногам, великих князей и княжон, вплоть до младенцев.

Вид на Михайловский замок. Художник Ф. Я. Алексеев

Позднейшие выдумки, что шли свергать императора, не лезут ни в какие рамки – шли убивать, жестоко, безжалостно, шли те, кого, по словам вещего Авеля, пригрел на своей груди вовсе не жестокий – что нагло выдумано, – а милосердный и человеколюбивый Павел Петрович.

Императора изуродовали настолько, что не решились пустить к его телу Марию Фёдоровну. Остановленная часовыми, она не смогла убедить их пропустить к государю. Николай Александрович Саблуков рассказал:

«Тогда она опустилась на пол и, обнимая колена часовых, умоляла пропустить её. Грубые солдаты рыдали при виде ея горя, но с твёрдостью исполнили приказ. Тогда императрица встала с достоинством и твердою походкой вернулась в свою спальню. Бледная и неподвижная, как мраморная статуя, она опустилась в кресло, и в таком состоянии её одели.

Муханов, её верный друг, был первым мужчиною, которого она допустила в своё присутствие, и с этой минуты он постоянно был при ней до самой смерти».

Говорят: пришла беда – открывай ворота. Ещё не успели оплакать Павла Петровича, когда пришло и ещё одно горькое известие. Примчался гонец из Будапешта с сообщением о кончине Александры Павловны. Она умерла в Вене 4 марта 1801 года.

«…В честь троянской красавицы Елены Прекрасной»
Великая княжна Елена Павловна (1784–1803)

Второй по старшинству дочери императора Павла I и внучке Екатерины Великой Елене Павловне суждено было выйти замуж на неделю раньше своей старшей сестры Александры Павловны, хотя это и не было в семейных правилах.

Не её в том вина – вина, как мы уже видели, шведского короля Густава III, сорвавшего бракосочетание с Александрой Павловной, которое могло состояться ещё в 1796 году. Ну и всё отложилось до 1799 года.

Обручение великой княжны Елены Павловны с наследным принцем Фридрихом Людвигом Мекленбург-Шверинским состоялось 5 мая 1799 года, а венчание и брачные торжества прошли 12 октября 1799 года в Гатчине.

Торжества были необыкновенны и длительны. Едва завершились одни, как спустя неделю начались другие – уже праздновалось бракосочетание Александры Павловны.

Итак, 12 октября 1799 года в Гатчине Елена Павловна вышла замуж за наследного принца Фридриха Людвига Мекленбург-Шверинского, и в Камер-фурьерском журнале этому событию была посвящена запись: «Двенадцатого октября. День бракосочетания ея императорского высочества великой княжны Елены Павловны с наследным принцем Мекленбург-Шверинским Фредериком. При пении „Тебе Бога хвалим“ произведён был 101 пушечный выстрел…»

Но если бы жизнь и судьба зависели от того, как отпразднована свадьба! Увы. Осиротевшая императорская семья пережила трагедию Александры Павловны, а впереди ожидала трагедия Елены Павловны, к которой, казалось бы, никаких предзнаменований не было.

Портрет Александры Осиповны Смирновой-Россет. Художник А. Г. Варнек

Родилась Елена Павловна 13 декабря 1784 года. Взглянув на неё, Екатерина Великая сразу дала имя: Елена! И пояснила: «Малютка эта – чрезвычайной красоты, вот почему я назвала её Еленой, то есть в честь троянской красавицы Елены Прекрасной».

А спустя несколько месяцев императрица сообщила барону Гримму, что «прекрасная Елена процветает и ей-ей в шесть месяцев она уже умнее и живее старшей сестры, которой на той неделе будет два года».

Александра Осиповна Смирнова-Россет посвятила немало страниц в своей книге великим княжнам:

«Две старшие дочери великой княгини (Марии Фёдоровны. – А. Ш.) были необыкновенной красоты, стройные, как пальмы, и когда Александре Павловне исполнилось семнадцать лет, Екатерина вызвала наследника шведского престола в надежде, что он женится на ней. Все знают, что этот брак не состоялся, потому что принц, обещавший, что великой княгине будет церковь, вдруг отказался от своих слов. Когда Густав должен был бежать, в отмщение за обиду бабки и сестры император поддержал Бернадота. И с вступлением новой династии Швеция лишилась поддержки Франции и сделалась совершенно безопасна для России».

Портрет великой княжны Елены Павловны. Художник В. Г. Боровиковский

Великая княжна Елена Павловна настолько поражала всех своей красотой, что её портреты писали лучшие мастера того времени: Левицкий, Боровиковский, Виже-Лебрен, Й. Грасси.

Судьбы русских принцесс таковы, что они, подобно королям, в адресованной им песне по поводу женитьбы, тоже ведь не могли выйти замуж по любви. При выборе жениха руководствовались соображениями политическими и дипломатическими.