Kitabı oku: «Очерки Петровича об охоте и рыбалке», sayfa 4
Пришла, увидела и сбила
Ранняя весна не давала спокойствия мыслям, которые всё чаще и чаще напоминали о приближающемся открытии весенней охоты. Несмотря на все дискуссии и дебаты, происходящие в течение года об отмене весенней охоты, сроки её всё же были определены. Получив долгожданную информацию, я со своей супругой Светланой стал готовиться к этому серьёзному мероприятию. Приобщил я свою половинку к этому увлечению не сразу. Вникала и увлекалась она постепенно. С каждым сезоном Светлана присматривалась и изучала традиции охотников, правила проведения и участия на различных охотах. И вскоре стала членом охотничьего общества, а мне – помощником.
Проверив оставшиеся патроны для охоты на пернатых с летне-осеннего сезона и состояние амуниции, мы приступили к совместной подготовке. Женские руки практически всегда всё делают более аккуратно и надёжно. На открытие сезона мы со Светланой попали только вечером, так как по ряду домашних причин не смогли приехать на утреннюю зорьку. Погода в этот день задалась на славу. Слабый ветерок обдувал лицо тёплым потоком весенних запахов проснувшейся природы. Всё шло по нашему плану. До начала тяги вальдшнепа оставалось пару часов. За час до выезда на лесную поляну мы с супругой уложили ружья, проверили патронташи и, подойдя к машине, увидели… спущенное колесо нашего автомобиля. Мне стало немного не по себе. Пришлось судорожно снимать всю амуницию и выполнять норматив по замене колеса. Ни много ни мало мы потеряли двадцать минут. Одевшись снова, уже на скорую руку, и не замечая неровности дороги, мы помчались к запланированному месту. А погода вдруг изменилась, ветер подул с другой стороны. За считанные минуты небо затянуло густыми серыми облаками, поднялся порывистый ветер и начался дождь. Тёплый весенний вечер превратился в прохладную осеннюю непогоду. До начала тяги оставалось минут десять. Добравшись до окраины леса, мы оставили машину, прихватив с собой только ружья. Дождь не прекращался. В этот момент сработала женская сообразительность. Оглянувшись назад, я увидел Светлану, идущую под зонтом с ружьём наперевес.
Зайдя на одну из полян, мы оказались там не единственными и, немного расстроенные, пошли дальше. Подойдя к другому месту, неподалёку от первого, увидели, что и там уже стояли наготове наши знакомые охотники. Поход наш в поисках удобного участка напоминал отрывок из мультфильма про Винни-Пуха и Пятачка с зонтиком.
Я шёл впереди жены, приглядывая подходящее место и расстраиваясь, что почти всё достойное уже занято. «Кто первый встал, того и тапки», – сказал я Светлане и вдруг услышал знакомый для слуха звук. Щёлкнул предохранитель ружья. Я резко повернулся, и одновременно с моим поворотом прозвучал выстрел. Вальдшнеп, летевший над вершинами деревьев, упал в нескольких метрах от меня. Раскрытый зонтик лежал метрах в пяти от супруги, а она стояла как заправский стрелок, не опуская ружья, и, улыбаясь, сказала: «Кажется, дождь собирается!» Смеху было столько, что больше вальдшнепов мы в этот вечер не увидели. А дождь становился всё сильнее и сильнее. К машине мы возвращались, проходя мимо всех охотников, с интересом разглядывающих нашу добычу. Ребята до последнего оставались на местах в надежде увидеть долгожданного кулика, но выстрелов мы так и не услышали. Промокшие, запачканные дорожной грязью, но с желанным трофеем мы запрыгнули в машину. Преодолевая водные преграды, поехали до базы, где нас уже ждали тёплый ужин и горячий земляничный чай.
На тяге
Первые выходы на охоту всегда откладываются в памяти у каждого из нас на всю оставшуюся жизнь. Вот и у меня отложилась одна история первой для меня тяги «летучих истребителей» – вальдшнепов. Рассказов о том, как летят кулики, как их стрелять, и всяких особенностей было множество; отсутствовало одно – практика. Осваивали мы охотничью науку втроём: я, мой брат Максим и наш семейный друг Герман. Как у всех молодых начинающих охотников, патронов у нас было не много, как правило, всё сводилось к одной пачке. Ружья были схожие, 12-го калибра, самого универсального, на наш взгляд. Погода в тот сезон стояла устойчиво сухая, зимних проталин на лесных полянах уже не было. Информации о вальдшнепе у нас набралось не много. Знали мы лишь, что тяга его начинается с появлением сумерек и продолжается до полуночи, а в момент полёта птица издаёт специфическое хорканье и короткий свист. Размер кулика небольшой, крупная голова и длинный нос, а оперение позволяет ему оставаться на земле незаметным для человеческого глаза.
Терпенья дождаться вечера у нас не хватило, и мы решили выйти на место охоты пораньше. Дойдя до аншлага с обозначением границы нашего охотхозяйства, начали искать подходящее место. До начала тяги у нас в запасе было часа три, и через час мы уже стали мокрые, как суслики после наводнения. Найдя приличную поляну на окраине леса, остановили на ней свой выбор. Сняв с себя лишнюю амуницию, приступили к обсуждению предстоящей охоты. Макс с Германом вспомнили разговор с егерем, в котором он упомянул, что самое удобное место для стрельбы по вальдшнепу – это окраина леса. Но в нашей ситуации густой подлесок с молодым березняком не позволял подойти близко к деревьям. И мы решили встать в одну линию с интервалом в пятьдесят метров. Определив каждому сектор стрельбы, мы поспешили к указанным местам. До начала тяги ещё было время. Солнце заходило за горизонт, и весенние пташки постепенно прекращали своё пение. И вдруг из-за леса неожиданно появились три птицы. Мы все одновременно вскинули ружья в готовности к стрельбе, но, узнав надоедливых соек, опустили их. Прошло немного времени, и мы стали переговариваться друг с другом, заметив с опозданием пролёт стайки чирков. Спустя некоторое время на предельной высоте над нами длинным клином пролетела стая гусей. Мы находились в предвкушении начала охоты. А вальдшнепа всё не было. Самолеты бороздили небесные просторы, оставляя за собой белые линии, и в этот момент на большой высоте над нашей поляной в небе парили журавли. Весеннее оживление природы показывало всю красоту мира.
Мы начали немного уставать от стояния на одном месте, и каждый изредка умудрялся куда-нибудь примоститься. Наступил вечер, все звуки стихли, стояла полная тишина. Неровный полёт птицы и необычный для восприятия звук подсказали нам, что это вальдшнеп. Он летел прямо на меня и, не долетев метров тридцать, резко изменил направление полёта влево на сорок пять градусов. Такой прыти я не ожидал и произвёл выстрел. Вальдшнеп ловким движением крыльев увернулся от летевшей на него дроби, но второй выстрел поразил «летучего голландца». Ребята, оставаясь на своих местах, наблюдали за происходящим и были в готовности встретить вальдшнепа на своих направлениях. Я сорвался с места и, пробираясь сквозь молодые берёзки, стал искать трофей. Ни много ни мало я потерял десять минут в поисках долгожданной птицы. Возвращаясь, услышал, как выстрелы стали раздаваться по всему лесу.
«Летит, летит, – кричал Макс, – смотри сзади!» Я обернулся назад и увидел летящего вальдшнепа. Бросив добытую птицу, вскинул ружьё и судорожно стал жать на курки. «Блин, заклинило, что ли», – нервничал я, пытаясь сделать выстрелы. А вальдшнеп, покачиваясь в воздухе то влево, то вправо, улетел на «запасной аэродром». Раздались два выстрела подряд. «Это Герман», – прошептал я, доставая стреляные гильзы из патронников и покачивая головой, а внутренне ругал себя как мог. Перезарядив ружьё и уложив трофей возле себя, стал ожидать следующего полёта.
«Что у Германа?» – крикнул я Максу в надежде услышать положительный результат. «Ничего, слишком далеко прошли, стрелял в надежде достать, – сказал он и снова крикнул мне: – Слева летит, стреляй, стреляй!» Найдя взглядом летевшую птицу, я сделал выстрел – и снова мимо. Только вторым выстрелом, взяв упреждение, попал. Вальдшнеп спикировал вниз. Меняя на ходу патроны, я снова начал поиск. Отсутствие фонарика в сумерках привело к длительному поиску и завершению нашей совместной охоты. Темнота подкралась незаметно. Используя освещение от экранов сотовых телефонов, мы на коленях ползали по поляне в поисках вальдшнепа. Найдя трофей возле поваленного дерева, вышли в центр поляны. Рассматривая наших птиц и обсуждая глупые ошибки, мы вновь увидели, как над нами безбоязненно пролетело ещё три вальдшнепа с паузой в пять минут. Стрелять было бессмысленно, так как уже совсем стемнело.
Вечер в этот день был тёплым и безветренным. А звёзды на небе заставляли нас искать знакомые с детства созвездия. Сидя у костра за поздним ужином, мы подводили итоги дня и размышляли о завтрашней охоте.
Когда спасенья нет
Сентябрь – самое время охотиться на перепёлку. Место для охоты я выбираю всегда заранее, в неохотничьи дни. На Кубани, где каждый клочок земли плодороден, простых лугов и незанятых земель почти нет. У нас сады, поля, постройки, огороды, дороги. Хорошо видно из иллюминатора самолёта, как земля расчерчена дорогами на квадраты, ромбы, четырёхугольники под сельскохозяйственные культуры. Вот и приходится охотникам добывать дичь, в основном, на полях.
Лучше всего охотиться ранним утром, выезжать затемно, чтобы на момент рассвета быть на месте. Я выбрал поле со старой стернёй, с редкими порослями подсолнечника. Зайдя в поле, сразу ощутил обилие росы на всём, что здесь росло. В такое росистое утро сильный запах птицы волнует подружейных собак и они всегда охотно и азартно работают. Пройдя совсем немного, метров десять, моя собака (легавая курцхаар Мамба), завидев или почуяв запах птицы, встала в стойку. Я подумал: «Есть! Вот он, первый перепел!» Даю команду: «Возьми! Возьми!» Собака молниеносно кидается на птицу и поднимает на крыло сразу двух. Стреляю навскидку в первую – тах!!! Перевожу ружьё на вторую – тах!!! Классный дуплет. За две секунды – два трофея!
Время шло, охота предвещала хорошие результаты. Солнце стало припекать, роса уже подсыхала. Постепенно проходя поле, собака периодически вставала в стойку, я стрелял, и восемь перепёлок (при 15 разрешённых по лицензии) у меня уже висели на поясе, приятной тяжестью похлопывали при ходьбе по ноге. После очередного удачного выстрела, послав легавую в поиск, я заметил, что в этом поле охочусь не один. Впереди меня, метрах в ста, кружил ястреб-перепелятник. Он монотонно обследовал территорию поля, делая мелкие круги и устремив взгляд на поверхность земли в поисках добычи.
Мы медленно сближались, так как охота наша проходила навстречу друг другу.
Поскольку моя собака находилась на самом пике азарта и поле было не сильно заросшим, её рабочий челнок составлял примерно сорок метров в одну сторону. Она работала хорошо. Когда Мамба заходила на разворот на дальнем плече челнока, причуяв перепела, встала в стойку. Я быстро пошёл, чтобы сократить расстояние и дать команду своей помощнице. Вдруг вижу, как перепел, не выдержав собачьей стойки, вспорхнул в воздух. Вслед за ним, не услышав выстрела, устремилась собака, и тут же над ними, сложив крылья, стремительно кинулся в атаку ястреб. Большая птица промахнулась или маленькая виртуозно ускользнула, но перепел, резко развернувшись, летел уже строго на меня и приблизился на расстояние выстрела. Я был поражён происходящим, смотрел во все глаза на открывшуюся передо мной картину и забыл и о ружье, и о том, что я охотник, и зачем я здесь! Опомнился только, когда перепёлка упала прямо мне в ноги, а моя рука инстинктивно накрыла птичку и прижала её к земле.
Вот это охота! Бедная птица! Шанса выжить у неё не было, на неё, малюсенькую, охотилась с одной стороны собака, ястреб – с другой, и я – с третьей. Она летела на меня и искала защиты у человека, видимо понимая, что ястреб не осмелится подлететь близко. Упала в поле, спрятавшись между двумя стебельками стерни, вжалась в землю, не поднимая глаз. Когда я её взял в руку, она вся трепетала, сердце её бешено билось и всё тельце колотилось в такт с сердцем. Я смотрел на птицу и ощущал биение жизни у меня в руке, а она смотрела мне в глаза. Вот это да! Первый раз в жизни я поймал перепёлку голыми руками! Чувство радости меня переполняло. Наши взгляды встретились. Тёмно-карие бусинки её глаз смотрели прямо на меня. Я прочитал в них и жажду жизни, и мучительный выбор, который пришлось ей сделать между тремя охотниками. На меня нашло философское восприятие мира. Ища у меня защиты, понимает ли эта птичка, что я охотник и вышел стрелять в её собратьев, да и в неё саму. Достоинство охотника не позволило мне забрать этого перепела себе в трофеи, так как охотничьего искусства к его добыче я не проявил. Человек, получивший от Творца разум и силу, понял, что это был неравный поединок, и решил подарить птице жизнь!
Быть может, завтра мы с ней снова встретимся, но не будет такой перекрёстной охоты на неё. Может быть, она встретится с другими охотниками. Впрочем, этой маленькой птичке выпадает много испытаний: и охотники, и подготовка к перелёту, и сам перелёт Чёрного моря, и турецкие охотники, и, если посчастливится остаться в живых, обратный перелёт с зимовки, да и многое другое.
Я направил свою легавую в поиск и, когда она ушла в длинный челнок, отступив на несколько шагов назад, развернулся на 180 градусов, вытянул руку, раскрыл ладонь и легонько подкинул перепёлку. Она вспорхнула и направилась в уже прочёсанную нами сторону. Я понаблюдал, как она приземлилась, и продолжил охоту. Через некоторое время солнце поднялось высоко, собака утомилась, и я решил на сегодня охоту закончить. Мы с Мамбой подошли к машине и, гордые, поехали домой.
Сохраняя традиции
Раннее утро. Поездка на работу на автомобиле заставляет быть на дороге внимательнее, так как полёты кряковых уток вблизи проезжаемых водоёмов заставляют взглядом провожать их до удаления из поля видимости. До открытия охоты оставались ровно одни сутки. В этом сезоне на меня была возложена двойная ответственность, так как пригласил с собой на классическую охоту с подсадной уткой своего давнего товарища Павла. Вступил он в наши ряды прошлой осенью. Теоретических советов ему было дано много, а вот с практикой в нужном объёме не получалось, как всегда, из-за ряда причин.
Наступил тот день, когда мы выехали в угодья на открытие весенней охоты. В этом сезоне нам везло как никогда. Успешно перезимовала на базе подсадная утка по имени Настя, да ещё и с двумя молодыми уточками от прошлогоднего выводка. Помощницами мы были обеспечены на все сто. Нагавки и все необходимые принадлежности мы уже обновили заранее, когда выбирались на выходных повызаривать наших уток, потренировать их на весенней воде. С погодой на открытие охоты, можно сказать, нам повезло. Ночью температура воздуха приближалась практически к нулевой отметке, а в течение всего дня была не выше 18 градусов, без дождя.
Как черепашки-ниндзя, мы с Павлом в полной экипировке, с профилями, корзинками с утками, с лодкой и рюкзаками, с ружьями наперевес пошли к выбранной заранее старице. До рассвета мы уложились и, усевшись в заранее подготовленном шалаше, вздохнули с облегченьем. Началась охота. Утки первым делом приступили к водным процедурам, а спустя минут десять утка Настя приступила к работе. Уточка, что помоложе, тоже начала издавать призывной кряк, но с постоянными паузами, так как ряска и свежая трава привлекали её больше, чем весенние красавцы-селезни. Солнце быстро поднималось вверх и пронизывающими лучами размораживало застывший по берегам утренний лёд.
Пронзительная осадка подсадных разбудила нас окончательно. Селезня не было видно, только слышно чёткое жвяканье. Прислушавшись, мы определили сторону, откуда доносился звук. Утки поочерёдно манили к себе селезня, но красавчик был настолько осторожен, что накалял обстановку до предела. Я услышал справа подъём селезня с воды, и в голову сразу пришла мысль: «Ушёл…» Но селезень, бесшумно разрезая лапами водную гладь, сел посередине наших подсадных. И тут началось! Испытываемые ощущения трудно описать. Каждый охотник чувствовал то состояние, когда звук ударов сердца слышен отчётливее окружающих тебя звуков. Павел резко вскинул ружьё, и селезень замер, не отводя взгляда от нашего укрытия.
– Тише, тише, спокойнее, не шевелись, – повторял я Павлу. В такой ситуации он был впервые, и мои слова, видимо, были ему не слышны. Павел стал просовывать стволы в не закрытом маскировочной сетью месте в надежде остаться незамеченным. Селезень прожигал нас взглядом, не дожидаясь дальнейших наших действий, спокойно подплыв к одной из уток, спрятался за неё. Через пару секунд он уже находился на противоположном берегу и, встряхнувшись, поднялся на крыло. Прозвучал дуплет. Утки прижались к воде, ожидая затишья. Я встал в полный рост и практически на недосягаемую высоту сделал выстрел. Вот это удача! Селезень камнем упал на воду. Поздравив друг друга с полем, мы стали разбирать ошибки и рассматривать сделанные мной фотографии.
В этот день нам удалось взять ещё одного селезня, и взял его новичок Павел. Собрав всё имущество и силы, по вязкой весенней дороге мы возвращались в лагерь. На пути встретился инспектор охраны природных ресурсов. Вежливо попросил документы для проверки. Проверив всё и даже уток, пожелал нам удачи и, уходя, сказал: «Приятно видеть людей, сохраняющих традиции русской охоты». После этих слов стало так хорошо на душе, что мы и не заметили, как добрались до места.
Весеннее обострение, или гусиная лихорадка
Гусиная охота. Как много говорят о ней охотники-гусятники в период весенней охоты. А результаты всегда впечатляют добытыми трофеями. Стоит только один раз побывать на такой охоте – и весь год вспоминаешь, как кадры кинофильма, самые интересные моменты. Началась подготовка укрытий на подтопленных от снега полях, починка и покраска профилей, установка шалашей. Дальние переходы через поля за соломой и прилипающая к сапогам грязь с прохладным весенним дождём не останавливали подготовку к долгожданной охоте.
Решил и я попытать счастья в столь увлекательной весенней охоте на пролётного гуся. Приехал я в Воронежскую область к середине сезона. Большинство местных охотников уже в течение пяти дней исколесили все поля с большими разливами в поисках остановки гуся. Этим интересным и непростым делом заразились практически все охотники. Гуси летели высоко, и зачастую это были гуменники, очень редко белолобые. Днём они кормились на полях засеянными озимыми, а ночью на этих же местах появлялись редко. Ночные засидки на полях оказывались безрезультативными, так как дождливая весенняя погода не давала охотникам долго сидеть, а затянутое густыми тучами небо не позволяло увидеть налёты гусиных стай. По маршрутам пролёта прошлых лет гусей двигалось мало; почему, никто не знал, однако их появление охотники отслеживали по всему Терновскому району, находясь в режиме сотовой связи, искали места кормёжек и сразу делились информацией друг с другом. Отдельные гусятники даже покупали путёвки в соседний Грибановский район в надежде, что гусь переместится в соседние угодья.
Ситуация была похожа на рыбалку на зарыбленном пруду в период застоя: народа много, а результатов нет. Каждая приехавшая на поле группа охотников старалась выбрать лучшее место, где кормился гусь, и расставляла профили даже в тех местах, где располагались соседние корпусники. Сидя в укрытиях в ожидании налёта гусиных стай, охотники надеялись на колоссальный успех, но гуси так и не садились. Они снижались, заходили на круг и после этого уходили своим маршрутом. Может, манки играли не в той тональности или охотники вели не совсем чёткий и правильный диалог, приглашая стаи на посадку. Этот вопрос остался открытым. И так происходило изо дня в день, пока большинство охотников не выбилось из сил. Потратившие достаточно средств на топливо и уставшие морально от неудач и физических нагрузок, охотники разъезжались. Желающих попытать удачу на гусиной охоте становилось всё меньше и меньше. Ежедневный адский труд стал разочаровывать уже и меня. Я так же, как и все, устал. Вечерами при возвращении домой в разговорах я только и слышал, что там села стая гусей, там поднялось порядка двухсот птиц. Вывод всегда был один: «Завтра всем нужно ехать туда, готовить скрадки и расставлять профили». Вот только те гуси, которых мы манили, то и дело пролетали мимо, оставляя нас с нашими пластмассовыми профилями наедине. До закрытия весенней охоты оставалось два дня, и я решил, что гусиной охоты в этом сезоне мне достаточно. В оставшиеся дни решил поохотиться с подсадной уткой и вечером постоять на вальдшнепиной тяге. Вечером, находясь на тяге, я с восторгом вспоминал марш-броски по вязким полям, когда мы всей компанией с набитыми соломой мешками за спиной и десятками профилей волочились к лужам, как уставший караван, идущий по пустыне. Вспоминал я и те моменты, когда каждый из нас подбадривал других в период разочарования и неудач анекдотами и различными охотничьими историями. Охота закрылась, и весеннее обострение у охотников постепенно угасало. Лишь пролетающие стаи гусей, издавая знакомые звуки, напоминали о будущей встрече.
