«Классические тексты дзэн» kitabından alıntılar, sayfa 2

из индийской концепции о важности дхианы (созерцания) в процессе внутреннего самоочищения на стыке классических школ Махаяны и китайского даосизма рождается новое учение Чань, постепенно становясь самым влиятельным направлением буддизма в Китае.

В строгом смысле следует различать китайскую догматическую литературу, которая в ранний период имитировала индийские сутры, и короткие исторические анекдоты из жизни чаньских мастеров, которые явным образом тяготели к народному фольклору и превратились в настоящие жемчужины китайской духовной классики.

<...>

Записи проповедей копировали именно индийскую традицию сутр, в то время как чаньский афоризм - чисто китайское изобретение. История жизни мастера, нередко парадоксальная по своему содержанию, его афоризмы, не столько рассказывают о сути учения Чань, но служат как бы иллюстрацией чаньского мировосприятия.

Сам факт записи именно высказываний чаньских патриархов вызывал нередко недовольство у ряда монахов, полагавших, что записанные речения не способны передать истинную традицию, которая переходит лишь в личном общении. А поэтому, вместо того, чтобы записывать слова, лучше передавать учение силой своей личности и своей проповеди.

Тело Закона - Дхармакая - чисто и безмятежно. Именно таковы его функция и основа. Пять скандх изначально пусты, а шесть нечистых опор сознания (зрение, слух, обоняние, вкус, осязание, интеллект - А.М.) - отсутствуют. Нет ни вхождения в самадхи, ни выхода из него. Нет даже ни самого самадхи, ни хаоса, что противостоит ему. По своей природе Чань (дхианы) - не пребывает ни в чем, а поэтому отбрось выражение "Пребывать в умиротворении дхианы". По своей природе Чань не рождается, а поэтому отбрось выражение "порождать думанья о дхиане". Подобно этому сердце наше абсолютно пустотно, более того - пустотность его неизмерима.

Школа Мацзу не просто делает основной упор на "природу Будды внутри себя", но по сути ставит этот тезис значительно выше, нежели уход в нирвану и переживание просветления. Отвечая на вопрос одного из монахов, Мацзу говорит: "Все Бодисаттвы считали это адскими мучениями - погрузиться в пустоту, соприкоснуться с нирваной, но так и не узреть природу Будды".

Порой по прочтению популярной литературы может сложиться впечатление, что основные тексты Чань представлены короткими афористичными диалогами, которые принято называть японским термином "коан" или китайским "гунъань".

На самом деле такое впечатление о превалировании коанов в литературе Чань обязано своим появлением именно современным японским проповедникам дзэн.

Итак, с конца VIII в. начинает развиваться оригинальная китайская буддийская литература, и в этой области первенство захватывают чаньские проповедники, что, впрочем, не мешало им призывать, следуя завету Первопатриарха, "не опираться на письмена", а порой вообще уничтожить все писания, как это предложил Линьцзи.

Третий этап образует собой окончательное складывание чаньского мировидения, которое, несмотря на всю разницу в чаньских школах того времени, включало в себя общий компонент: "не искать Будду вне себя". Это означало перенос всего центра чаньской проповеди на внутренний, вне-ритуальный, эзотерический аспект.

Сердце-основа (синь ди, досл. "сердце-земля") - одно из важнейших понятий чань. Указывает на то, что "Твое сердце и есть Будда", и не следует искать Будду вне собственной души. Эта концепция получила особое развитие у наставника Мацзу.

Самадхи (кит. "чжи", дословно "останавливать") - одно из общих обозначений техники созерцания. Випассана (кит. "гуань", досл. "взирание") - высшая стадия медитативной практики, в результате которой и достигается трансцендентная мудрость-праджня. На уровне випассаны человек освобождается от желаний, вызванных нашим физическим телом (рупа), от чувства эгоизма (нама), познает сущность скандх и наличия двух истин - истины мирской жизни (сансары) и высшей истины (нирваны).