Kitabı oku: «Мое земное воплощение. Миссия «Любовь»», sayfa 2
Глава 6. 1 ноября. Встреча.
Стою у соседнего дома в ожидании Валентина. Опаздывает на 20 минут. Собираюсь уйти, но из-за угла показываются фары. Свет почти ползет по дороге и когда машина ровняется со мной, понимаю почему – это двухместное купе с низкой посадкой. Спойлер намекает на то, что за рулем неудавшийся гонщик и я напрягаюсь больше, чем от опоздания. «Не ставь диагноз по аватарке» – проносятся в голове мои же слова коллегам, в попытке удержать их от поспешных выводов. Стекло опускается и, занимая все пространство окна, появляется голова боксера.
– Меня ждешь? – улыбается голова, – Садись.
Молча растягиваю губы и обхожу машину. В меня врезается острый запах пота, смешанный с автомобильным освежителем и парфюмом в стиле «Я мужицкий мужик». За рулем сидит гигант, и я задумываюсь, о том, как он помещается в малюсеньком купе. Валентин говорит что-то про «модный рестик» и нажимает на газ. А потом включает музыку так громко, что вибрируют внутренние органы. Появляются вопросы к моей интуиции.
Посадка у машины Валентина такая низкая, что не видно водителей других машин, только их двери. Стрелка спидометра, как неваляшка, переваливается справа налево и обратно. Резкий газ, резкий тормоз. Мой вестибулярный аппарат намекает, что это неприемлемо, и запускает предупредительную тошноту. Валентин как счастливый ребенок, несущийся на санках прямо в дерево. Жизнь священна даже для вечной души и пренебрежение ею – признак молодой новичка в опыте материальности.
Через 15 минут, два красных светофора и мою сжатую от раздражения челюсть, Валентин громко сообщает, что мы приехали. Словно расправляющееся оригами, он выходит из машины. Я следую примеру и с облегчением снова возвышаюсь над землей, а через секунду становится понятно, что мои 185 сантиметров роста не имеют значения. Боксер подходит ближе, и впервые за несколько лет, мне приходится поднять голову. На мгновение вспышкой возвращается образ из юности, когда серые глаза были направлены на меня сверху вниз. Прогоняю воспоминание и следую за гигантской фигурой Валентина.
Он останавливается у столика в центре зала и снимает куртку. Обтягивающая футболка подчеркивает огромность рук, спины и грудных мышц. Я впервые вижу такое тело-скульптуру, но оно меня не привлекает, а удивляет. Как слон в зоопарке.
Мы молча усаживаемся, Валя отвлекается на телефон, а я рассматриваю обстановку. Зал в стиле лофт. Это когда недоделанный ремонт выдают за дизайн: кирпичи со сколами, штукатурка неаккуратными шматками, потолок с трубами – классика для гриль-бара в Новосибирске. Это не пространство для вдохновения, эстетического удовольствия или расслабления. Тут едят мясо.
Появляется девушка двадцати лет, с лицом как у фарфоровой куклы и бейджиком «Лиза». Валентин мгновенно выныривает из экрана и тащит к себе все принесенные официанткой меню.
– Я тебе сам выберу, ага? – улыбается боксер.
Я удивленно молчу и решаю наблюдать. Лиза, ожидая заказ, внимательно рассматривает Валю. Его гигантские руки, как две колонны, занимают треть стола.
– Короч, неси мне две порции куриной грудки с гречей, без соуса и 3 молочных коктейля. А для дамы стейк с кровью и бокальчик красного, – уверенно диктует боксер.
– Я вас узнала, – тихо пищит Лиза, – вы же Валентин Степанов?
Гигантская голова боксера озаряется улыбкой.
– Он самый.
– А можно с вами сфотографироваться? – поджимая губы, спрашивает Лиза.
– Канеш! – Валя вырастает над столом, задев люстру. Официантка подходит ближе.
– Подожди, надо ж фирменное. – Гигант снимает футболку, оголяя торс. Администратор и еще две официантки становятся в очередь. Это интереснее, чем в зоопарке – слон так не умеет.
– Какие хорошенькие у меня фанатки, – веселится Валя. – Можешь потрогать.
Он прикладывает к гигантскому бицепсу руку Лизы. Девушка розовеет и прячет глаза. Официант, не вовлеченный в представление, приносит бокал красного, и я делаю пару больших глотков. Совершенно ясно, что в этот раз интуиция свернула не туда.
Через семь минут номер с позированием заканчивается, Валя наконец-то надевает футболку и садится. Он счастлив. Задумываюсь, похоже ли это больше на нарциссическое или гистрионное расстройство личности. Склоняюсь ко второму.
В ожидании блюд, делаю вид, что слушаю про победы, трофеи и поклонниц. Продумываю план отступления или, лучше, побега.
– Знаешь, я же своего рода психолог, вижу людей насквозь,– прерывает мои мысли боксер и откусывает кусок курицы, который принесла Лиза. – Ты прям холодная королева, – продолжает Валя, прожевывая, – у которой внутри пожар. Ибо я вижу, как ты раздеваешь меня взглядом.
У меня внутри намечается сейсмическая активность из злости. Стараюсь сосредоточиться на дыхании. Вдох на четыре счета, пауза на четыре счета, выдох на четыре счета и пауза на четыре счета.
– Тебе не хватило того, что ты увидела? – с ухмылкой говорит Валя и впивается зубами в очередной кусок. – Ты получишь все… – Он чавкает и подмигивает. – На десерт.
Злость на десять баллов по шкале Рихтера. Сжимаю челюсть до скрипа, отодвигаю стейк на середину стола. Ни секунды больше не собираюсь здесь оставаться.
– Я вегетарианка. На диете. Но у меня для тебя кое-что есть. – Достаю из сумочки визитку. Золотыми буквами на черном фоне «ПСИХИАТР».
– Не имею права озвучивать тебе диагноз вне кабинета, но очень бы хотелось. И по поводу «погорячее» и «десерта». Попробую объяснить на твоём языке. – Использую жесты. – Я, ты – НЕТ.
Валентин перестает жевать и, кажется, зависает, как виндоус 98. Надолго.
Достаю из кошелька две купюры по тысяче и оставляю рядом с нетронутым мясом. Спешу к выходу.
Может быть, я ничего не потеряла без свиданий за все эти годы?
Голова пульсирует адреналином. Два бокала красного на голодный желудок оказались не лучшим решением. Как и вечер в целом. Хочется скорее выбраться на улицу и подышать. С усилием тяну дверь на себя, но она не поддается. Повисаю на ручке, отклоняясь назад. Безрезультатно. И в момент, когда в сознании проносится мысль о том, что открывать нужно «от себя», кто-то резко дергает с той стороны. Не успеваю среагировать и по инерции вылетаю вперед. Теряю равновесие и, из-за ненавистной гравитации, валюсь на пол. Сумка выплевывает ключи, кошелек, помаду и визитки. Решаю сначала все собрать и только потом встать. Чувствую, как саднит правая коленка.
– Вы в порядке? – интересуются откуда-то сверху.
– Вообще в восторге. Вот решила от радости на полу полежать, – саркастично бубню я, продолжая запихивать рассыпанное в сумку. Мужская рука подает несколько визиток.
– Амалия? – Бархатный голос касается чего-то глубокого. И я точно знаю, чьи это руки и голос. Потому что его серые глаза вижу во сне. Моя первая любовь. Мой криптонит.
Большая ладонь становится ближе, отчего страшно поднять взгляд. Может это кошмар? Отрыжка бессознательного. Поднимаюсь сама, передо мной он.
– Это я, Ник. Коля Попула. Помнишь? 11 «Б».
С улыбкой высокий мулат разрывает последние жилы моего самообладания. Черты лица стали четче, скулы и подбородок окантован ухоженной бородой в пару сантиметров. Кепка, широкая куртка и штаны – все черное. Мычу что-то утвердительное.
– Ты психиатр? – Ник смотрит на одну из выпавших визиток и убирает ее в карман. – Я рад видеть тебя.
Пытаюсь улыбнуться, но не знаю, получается ли. Собираюсь сказать, что это взаимно, но за спиной двухметрового Коли показывается женщина, похожая на Ариану Грандэ, но с нотками Азии. Миниатюрная, утонченная, на высоких каблуках – моя противоположность. В солнечном сплетении начинает саднить сильнее, чем на коленке. Вместо «и я рада», снова мычу.
– Амалия, это Диана. Диана, это Амалия. Одноклассница. Не виделись лет десять, – восторженнее необходимого объясняет он.
– Одиннадцать, – зачем-то поправляю я. Девушка мило улыбается и касается Колиного предплечья.
– Прости, что так получилось, – пиная дверь, говорит Ник. Мычу. Нужно признать провал. Приложение для знакомств, свидание и эта встреча – как большая шутка вселенной. Смеяться буду позже.
Все тот же популярный Ник Попула говорит мне что-то, а я чувствую себя низшей формой жизни, даже помня об истинной природе души. Так было одиннадцать лет назад и так сейчас. Внутри сжимается комок и к горлу подступают громкие, некрасивые рыдания.
Я. Хочу. Домой.
Ко входу подъезжает желтая тойота, мямлю почти членораздельное «пока». Ник спрашивает, нужна ли помощь, отрицательно мычу и сбегаю с лестницы, одним движением запрыгиваю в салон машины и растекаюсь по креслу.
Глава 7. 2 ноября. Мама.
Шторы закрыты весь день. Лежу под одеялом, хотя уже полдень. Впервые за три года я удивила директора клиники больничным. Прекрасно знаю, что психика людей – сплетение физиологии и нитей души. Стресс выводит из строя именно материальную часть системы, а для восстановления нужны покой и время. Эти дни я смотрела добрые фильмы, снятые «старшими» душами. Такие фильмы остаются с тобой навсегда, как будто ты прожил их сам. Для меня это «Дом у Озера», «Город Ангелов», «Форест Гамп», еще совершенно обожаю «Планету Ка-пэкс», потому что там и психиатр, и пришелец, который возвращается в свой мир – и.д.е.а.л.ь.н.о. Сценарий, однозначно, писал кто-то из «наших». Тех, кто помнит свою природу, предостаточно, просто они не проявляются. Это не те, кто якобы «прозрел» и тем более не те, кто сошел с ума. Первые лгут, вторые – страдают. Механизмы шизофрении наукой почти не изучены, но наставник рассказывал о случаях, когда искра души совмещается с телом неправильно, возникает дисбаланс и, словно не прижившийся орган, сознание начинает расщепляться. А вот те, кто помнит о конкретной миссии, хотя бы на уровне бессознательного, более чем адекватные ребята. Илон Маск, я на сто процентов уверена, один из таких. Он продуманнее остальных – решил строить корабли, чтобы смотаться побыстрее.
Звонок заставляет вздрогнуть, я никого не жду. Приходится выползать из теплого кокона. Заглядываю в дверной глазок и леденею – мама. Звонок нетерпеливо напоминает о себе. Хочется притвориться, что дома никого, но я послушно открываю дверь и натягиваю улыбку.
– Привет, мам.
– Что так долго? – проходя в коридор бросает она, и ставит на пол два больших пакета.
– Спала, чувствую себя не очень.
– Температура есть? Как горло? Чем лечишься? – бомбардирует эта женщина вопросами, следуя на кухню. Не успеваю ответить.
– Я тебе привезла суп, второе и пирожки с капустой. Твои любимые. – На слове «капуста» сглатываю тошноту.
– Да, мама, спасибо.
Эта женщина идет в гостиную и распахивает шторы. Жмурюсь серости за окном.
– Амалия, ты себя запустила. Тебе почти сорок, а ты даже не чешешься замуж. – Вслед за гардинами, она открывает окна.
– Мне 29, мам, – успеваю сказать, помогая ей застелить постель.
– Учти, с годами желающих все меньше. Найди себе хорошего мужика, любить не обязательно. Не затягивай, ты ведь уже старородящая.
– Да, мама.
На фундаменте из стресса, неудач и страха не выполнить миссию, слова этой женщины отдаются во всех моих телах: физическом, психическом и энергетическом. Раздражение и обида дрожит, как стекло вблизи проезжающего поезда.
– Амалия, из-за своего эгоизма ты никого не слышишь. Никого. – Вздыхая, она проверяет содержимое гардеробной. В прошлый раз высказалась о количестве пыли и одежды. Что окажется причиной в этот раз? – Молчишь? – глядя на меня со своих полутора метров роста, спрашивает она. – Конечно молчишь, потому что сказать нечего.
– Знаешь, мам, вообще-то у меня есть мужчина, – выпаливаю я, не успев подумать. Она роняет вешалку и поднимает голову, чтобы рассмотреть мое лицо.
– Обманываешь.
– Я скоро вас познакомлю. – Слова выпрыгивают сами, и я несколько секунд наслаждаюсь оцепенением в глазах этой женщины.
– Ну слава богу, значит я не зря молилась, – оживает она и поднимает вешалку. – Схожу свечку поставлю, чтоб он тебя не бросил.
Закрываю дверь и первым делом возвращаю вещи на привычные места. Последнее, с чем считается эта женщина – личные границы. Разбираю пакеты с едой и достаю со дна конверт, в нем пригласительный на встречу выпускников. Может по ошибке? В графе адресата мое имя и адрес маминой квартиры. Бросаю в мусор.
Глава 8. 3 ноября. Новые ключи.
После неожиданного визита этой женщины и моего обещания познакомить ее с несуществующим мужчиной, открылось второе дыхание. Хочется доказать, что она ошибается. Я достойна не только «хорошего мужика», но и любви. И главная цель – завершить миссию.
Рабочий день в клинике проходит бодро. На консультации женщина жалуется, на спокойную и размеренную жизнь, денег много, бутики не радуют, все приелось. «Как будто прилипла к сладкой карамели и не могу пошевелиться» – метафорично описывает она состояние. Судя по признакам, депрессия есть. Мозг привыкает ко всему, даже к счастью и роскоши. Поэтому я прописываю антидепрессанты и советую постепенно пробовать новое. Поехать другим маршрутом, заказать непривычное блюдо, купить сумку из прошлогодней коллекции. На последнем пункте лицо женщины сводит отвращением. Заканчиваем на ее согласии и даже проснувшемся интересе.
Возвращаюсь домой вовремя, аккуратно ставлю машину на парковочное место. Замечаю Виктора Сергеевича возле входа в подвал соседней пятиэтажки – последней сталинки среди элитных новостроек.
– Добрый вечер! – говорю громко, чтобы он услышал.
– Амалия Александровна, давно вас не видел. Как поживаете? – оборачивается старик. Возле него два ящика с инструментами, в руках отвертка.
– Как всегда, Виктор Сергеевич. А что вы делаете?
– Да я вот дверь пытаюсь открыть. В прошлом месяце ЖКХ поставили новую, а ключей не выдали, боялись, что ходить туда будет кто. А теперь и сами ключи эти посеяли где-то. Дают старые и говорят, других нет, открывайте мол этими. А старые ключи новых дверей не открывают, Амалия Александровна. Сами понимаете.
– Понимаю. – И я реально начинаю понимать. – Спасибо, Виктор Сергеевич.
Направляясь в сторону подъезда. Лифт, мой этаж, коридор. Достаю из мусора пригласительный. Старые ключи не открывают новые двери, значит буду действовать как новая Амалия.
Глава 9. 4 ноября. Платье.
Смотрю на свое отражение в зеркале примерочной: волосы собраны в пучок, тело обтянуто синтетикой. Стоимость полуметра черной ткани почти сто тысяч, потому что на кусочке написано известное имя. Это урок «позволения». Многие в подарок от родителей и общества получают программы «я не достоин», им даже в голову не придет написать свою фамилию на ткани и продавать дороже золота. А если и придет, никто не купит. Покупают только у тех, для кого это как воздухом дышать, и тех, кто сам готов платить.
– Ну как? – спрашивает заглянувшая за шторку блондинка. – Слушай, ты как модель. Я тебе еще несколько вариантов принесу.
Смотрю на дополнительные вешалки с дорогими тряпками, потом на себя – может ну ее, эту встречу выпускников? Или пойти в своем обычном брючном костюме. Мои отношения с одеждой, по примеру Стива Джобса – моногамные. В гардеробе все черное, простого кроя, но из качественных материалов. Подруга называет мой стиль «директорша похоронного бюро». Поэтому на принесенных ею вешалках – красное, золотое, синее. Думаю о своем намерении действовать иначе, чтобы перейти в новый жизненный сценарий. Через сопротивление и раздражение беру зеленое шелковое платье. Резинка цепляется за этикетку и волосы ползут вниз непослушными волнами. В отражении появляется кто-то незнакомый, внутри пульсирует расширение и тепло. Мне нравится.
– Ну что у тебя тут? – снова заглядывает голова и замирает. Подруга молчит, что можно отнести к странному поведению с ее стороны.
– Это топ. Просто топ! – Оля отдергивает шторку и выводит меня в зеркальный коридор. Платье ласково струится по ногам. Из отражения на меня смотрит новая Амалия. Решаю брать и смотрю этикетку, 235 тысяч? Главное сейчас не зажать энергию из-за непривычной стоимости. Выдыхаю с расслаблением, мысленно повторяю «это просто цифры». Что мне легко на Земле, так это создавать деньги. Алгоритм прост: представляешь, как будто они уже есть и удерживаешь это состояние, несмотря ни на что. Людям эта концепция не дается, как это чувствовать изобилие, если в кошельке ничего нет? Поэтому и нет, что постоянно думаешь о пустом кошельке, потом мысли подкрепляются эмоциями, тело зажимает, начинаешь экономить. Порочный круг, но выбраться из него можно, достаточно раскачав внутреннюю энергию.
– Туфли тоже упакуйте.
Достаю карточку, чтобы расплатиться. Подруга восхищенно смотрит из-под тяжелых ресниц, я знаю, что она тоже хотела бы такой свободы в деньгах. Но из-за веры, что сама заработать не сможет – ждет богатого и щедрого мужа. Позиция ребенка.
– Так, я записала тебя в салон. Адрес кинула в мессенджер. Там Карина все сделает как надо, она прям топовая.
Оля провожает меня к выходу из бутика. От мысли об укладке и макияже сводит челюсть, первый признак моего сопротивления. Вспоминаю о намерении идти в новое, завожу машину и резко выруливаю на дорогу.
Глава 10. 1 декабря. Договор.
У меня еще сорок минут. Вызываю такси до ресторана, указанного в пригласительном, смотрю в зеркало. Рыжие локоны спадают на полушубок из искусственного меха. Под ним зеленое платье за 235 тысяч и туфли на каблуке в пару сантиметров. Надеюсь, не придется скакать по сугробам. С накрашенными ресницами, ровным тоном кожи, красными губами, я действительно выгляжу иначе.
Зачем я иду туда? Потому что очень хочется не пойти. Как важно уметь слышать себя и отличать интуицию от страхов. Переход на линию реальности, где у меня есть мужчина, возможен только через действия, которые противоречат старой линии. Делать неожиданное даже для себя, как в фильме «Всегда говори: «ДА» или «Все, везде и сразу». Прошу водителя подъехать ближе ко входу, еще раз смотрю в пригласительный, перечитываю адрес и строчку «дресс-код коктейльный». Поправляю волосы и выхожу.
У арки с массивной дверью курят двое мужчин, в чертах одного из них узнаю одноклассника, который десяток лет назад так же озирался по сторонам, выпуская дым в сторону. Дима Шипелин – кошмар для преподавателей и одноклассников. Ему не диагностировали синдром дефицита внимания и гиперактивности, с этой особенностью нервной системы физически сложно сидеть на одном месте и тем более запоминать, когда кто-то кого-то куда-то отправил сделать что-то для чего-то с кем-то. С математикой и физикой были проблемы скорее всего из-за дискалькулии – нарушения в понимании математических действий. Это тоже никто не обнаружил, окрестив Диму на весь период школы «ленивым, глупым и невоспитанным». Сейчас, благодаря развитию детской психиатрии, это можно было бы скорректировать.
Дима нервно переминается с ноги на ногу и крутит в левой руке зажигалку. Ниже на две головы, он обзывал меня «вышкой» и подшучивал до 10 класса, а в один дождливый осенний вторник перестал. Я так и не поняла почему.
Возвышаясь над обоими, молча прохожу в вестибюль. За разговорами они, кажется, меня не замечают.
– Вышка, это ты что ли? – царапает спину хриплый голос. Замираю, как будто надеясь, что сольюсь с обстановкой и он пройдет мимо – эволюционный инстинкт. – По-любому ты, – приближается голос и мне приходится повернуться.
– Дмитрий, – с намеренной серьезностью обращаюсь, глядя вниз. Мужчина довольно улыбается, задрав голову.
– Ну ты, вышка, красотка! – Маленькие глазки на сером лице, свитер из синтетики и темные джинсы. Залысины и запах машинного масла, вперемешку с одеколоном. Поджимаю губы, не зная, что сказать. Спрашиваю:
– А где все?
– Уже в зале. Пошли. – Уверенным шагом мужчина направляется вперед по коридору и сворачивает за угол. Следую за ним.
В большом зале с оранжевым тусклым светом, три длинных стола, за каждым человек восемь-десять. Мозг пытается обработать поток информации, и я почти слышу, как скребутся нейронные связи, которые не были задействованы целое десятилетие. Как вспомнить имена всех этих людей? Ближе всего к нам – компания из женщин, которые, прервав разговоры, пялятся на меня.
– Смотрите, кого я привел, – радостно объявляет Дима, подталкивая меня вперед. – Это ж Вышка!
Прожекторы глаз поворачиваются в мою сторону. Хочется съежиться и убежать.
– Амалия, – доносится откуда-то сбоку.
Пытаюсь найти, кому принадлежали слова. Цепляюсь за поднятую руку Кристины – одноклассницы, которая ко всем была добра и терпима. В ее маленьком, почти детском теле, скрывается мудрая и светлая душа. Миниатюрные руки, темные прямые волосы и миндалевидный разрез глаз. Кажется, ее родители из Узбекистана. Она выглядит точно так же, как на последнем экзамене.
– Не ожидала, что ты придешь, – улыбаясь всем лицом, звонко говорит Кристина, когда я занимаю место за столом.
Не проходит и 10 минут, как двери в зал снова открываются и заходит Коля. У меня перехватывает дыхание, по рядам проносится почти коллективный возглас восхищения. На нем черный костюм, футболка, часы и нишевый аромат, который долетает до моего чувствительного носа. Он пришел один. Мое дыхание прерывается, как разметка на сложном участке дороги. Николаю выделяют место за столом. Злата, кажется, бывшая девушка, набрасывается и прижимается грудью к его предплечью. Прошло одиннадцать лет, но расселись все опять по кастам: популярные, ботаники, середнячки. И я как всегда не вписываюсь ни в одну из этих групп.
Он смотрит в сторону нашего стола, Кристина рядом со мной громко смеется, запрокидывая голову. Я молчу, если не считать нескольких вопросов о том, кем работаю и не вышла ли замуж. Нет, не вышла, я – психиатр. Услышав ответ, они отворачиваются с натянутой улыбкой и больше не поднимают на меня глаз.
Слышу непрерывный поток вопросов Коле, как будто это пресс-конференция. Звучный баритон рассказывает, что в Россию вернулся пару лет назад, сейчас живет в Москве, продолжает играть в баскетбол, но теперь не профессионально. Не женат – на этой фразе хищницы выдыхают напряжение. Злата наклоняется ближе, снова касаясь грудью огромной руки. Вспоминаю образ женщины, с которой он был в нашу нелепую встречу. Сжимаю челюсть и стараюсь переключиться.
Бывшая Коли, извиваясь, встает, чтобы сказать тост.
– Сегодня я смогла увидеть тех, кто мне очень дорог. – Она даже не пытается скрыть свой интерес. – Может быть, эта встреча станет началом новых историй. – Елейный тон, взгляд с поволокой, все в зале понимают намек. Но Коля остается нейтрален, как всегда, вежлив и отстранен.
«Ник, ты тоже скажи тост», – доносится со стороны. Он остается на месте, приподнимая бокал.
– Я счастлив, что здесь. Воспоминания о школьном времени были всегда очень особенными для меня. И сейчас видеть всех вас удивительно и странно. И я хочу сегодня сделать то, что испугался в выпускном классе. Но я вам не расскажу. Поэтому давайте выпьем.
Коля говорит без акцента, но его речь звучит как гугл перевод. Подозреваю, что думает он на английском. Теряю ощущение времени, погрузившись в свои мысли и подобие транса. Где-то на фоне остаются голоса и хохот знакомых, но неизвестных мне людей, с которыми мы живем как будто в разных мирах. Так и есть, мой мир IC 1101. Кручу в руках бокал, морщусь сделав глоток, это не вино, а спирт с ароматизатором. Пытаюсь оправдать решение прийти сюда, но с каждым циклом стрелки на циферблате, это сложнее. Я здесь лишняя. На этой мысли слишком резко поднимаюсь и немного теряю равновесие. Правильные когнитивные заключения скрыты интоксикацией и туманом эмоций – простыми словами «я пьяна и рассержена». На поверхности – злость на этих недалеких людей, которые притворно улыбаются, скрывая за масками настоящую личность. Но на самом деле, это злость на себя. Не смотря на бонус воспоминаний о природе души, у меня не получается быть здесь своей, не получается создать отношения, не получается наладить контакт с мамой. И я застряну на этой планете на ближайшие 100 лет, а может и дольше. Это испытание – как тюремная ссылка с квестом. Утомительно и грустно.
Выхожу из зала, следую через коридор в уборную. В отражении вижу эффектную женщину и не сразу осознаю, что это я. Волосы медью спадают на плечи, обтянутые зеленым шелком, статная осанка, чувственные губы. Вспоминаю слова Оли о том, что любая женщина становится красивой, если ухаживает за собой. Но красота – не только внешние признаки, она больше зависит от состояния, уверенности, внутренней опоры. Я знаю, кто я и чего достойна. Почему тогда не делаю того, что знаю и умею? Этот вопрос отрезвляет и разгоняет туман в мыслях. На горизонте когнитивного разума появляется план. Улыбаюсь отражению, делаю вдох и выхожу в холл, как в открытый космос. Все гораздо проще, если поднимаешься над проблемами и смотришь на них с разных точек восприятия. Как я не додумалась раньше? Человеческая любовь – химическая реакция, предсказуемая и управляемая. Я просто создам ее искусственно с кем-то, кому это может быть выгодно.
Дима. По счастливой случайности, возникая в холле, бывший одноклассник двигается в мою сторону – идеальный момент для осуществления плана.
– Вышка, – чуть размазывает он, видимо из-за количества выпитого, – ты такая красивая сегодня. Ты всегда красивая, – неожиданно бормочет мужчина, продолжая приближаться. Я теряю решительность и замираю.
– А-м-а-л-и-я, – чеканя каждую букву, произносит Дима, подходя на расстояние, с которого я чувствую перегар и запах машинного масла. – Прости меня, прости, что такой дебил.
Он отступает, а потом плюхается на кресло у стены. Я молчу, не понимая, как реагировать.
– Ты ж мне так нравилась, понимаешь? – заплетающимся языком жует он самую неожиданную фразу. – Ну я ж не дурак, понимаю, что не нужен тебе такой.
Речь ко мне не возвращается и я просто стою, как вышка, и смотрю на мужчину, которому, оказывается, нравилась.
– Я ж хотел тебя позвать гулять, но потом этот Попула сказал… – Дальше что-то не членораздельное. Понимаю, что ситуация даже лучше, чем я думала.
– А можешь притвориться, что у нас отношения? – Он медленно поднимает голову, словно она слишком тяжелая.
– Это как?
– Буквально на один вечер, это не по-настоящему.
– Я могу, – раздается за моей спиной. Замираю, прежде чем повернуться. Приходится немного поднять глаза. – Никто не поверит, что он твой парень. – Коля делает два шага навстречу, мое тело каменеет, снова не получается говорить в его присутствии. – Дим, ты лучше иди, – обращается он к бывшему однокласснику, не отрывая взгляда от меня.
– Вышка, ну я это, вы тут сами разбирайтесь. – Виновато пригнувшись, он скрывается за поворотом. И мы остаемся вдвоем.
– Так что нужно делать?
– Коля, – начинаю я с намерением списать все на вино и юмор.
– Лучше Ник, мне так привычнее.
– Ник.
– Это я, – улыбается он.
– Ты же понял, что это была шутка, да?
– Тон был серьезный. – Он устраивается на бархатном кресле, где до этого сидел Дима. Теперь я смотрю на него сверху и это действительно ощущается как преимущество, от чего я смелею.
– Тебе показалось. – Пытаюсь выглядеть непринужденно.
– Всего один ужин? С родителями, да? – Чуть заметно киваю. – Это легко. Они будут в восторге, все родители от меня в восторге. Кроме моих. От моих только претензии и расспросы, когда я женюсь. У тебя тоже?
– Да. Мама невыносима.
Плюхаюсь на кресло рядом, без сил к сопротивлению его глазам, бархату голоса и улыбке. Он не антагонист, а криптонит. Оружие, которому бесполезно сопротивляться.
Полчаса мы обсуждаем родителей, их недовольство, игнорирование успехов и придирки. Это наш самый длительный разговор, тем более наедине. Может дело в алкоголе, но мне становится легко.
– Ой, а я тебя ищу. – Из коридора появляется грудь, а потом Злата. Ник молчит. – Коль, отвезешь меня домой? Я что-то устала, – мурчит она на пьяном.
– Три бутылки вина называются усталостью теперь? – Она растягивает губы и чуть не падает.
– Gosh! – вырывается у Ника, когда он подхватывает девушку. – Мы должны посадить ее в такси. Пошли вместе?
Зима врывается в легкие обжигающим холодом и отрезвляет, как будто собирая меня воедино. Все еще не могу осознать, что вот она я, а рядом он, который навязчиво всплывает во снах. Наблюдаю за тем, как Ник усаживает Злату в такси. Тело дрожит изнутри, но не от мороза. Коля возвращается ко мне, перешагивая сугроб. Взгляд скользит по моему лицу. Задерживаю дыхание. Мы молча смотрим друг на друга, не замечая приземляющиеся снежинки.
– Ты к родителям? – прерываю я игру в гляделки.
– Не, я в Marriott остановился.
– Обожаю мариотт. Такое красивое здание, – мечтательно бормочу, вспоминая витиеватые детали фасада.
– Поехали со мной? – Смотрю на него, не моргая. – Шучу, – не улыбаясь, говорит он и протягивает свой телефон. – Напиши номер.
Набираю цифры, эхом в сознании гудит его «поехали со мной». Сглатываю. Он нажимает вызов и через пару секунд сумка начинает вибрировать. Черный мерседес заползает на сугроб.
– Ты можешь ехать первая, я вызову другое.
Ник открывает заднюю дверь и подставляет мне руку. Впервые касаюсь его ледяными пальцами, еле удерживаю равновесие, большая ладонь сжимает сильнее. Хочется остановить этот момент и одновременно убежать из него. Меня как будто разрывает на части от радости, страха и еще тысячи эмоций.
– Ама, напиши, как доедешь. И завтра, как проснешься.
Заставляю себя кивнуть и, кажется, машу рукой из отъезжающего такси. Несколько минут трачу на поиск мобильного в сумке, руки не слушаются от холода и волнения. Смотрю на пропущенный с незнакомого номера, печатаю «Ник» и сохраняю в контакты. Это снова сон?
