Kitabı oku: «Добрая сказка», sayfa 5
Вскоре в купе вошла обеспокоенная проводница. Плохая погода, дожди и снег, постоянно таящие сугробы повредили участок дороги, и поезд не мог ехать дальше. И назад ехать тоже не мог – это же не машина, ее просто так на дороге не развернешь. Она вызвала запасной локомотив, но он будет только к вечеру. Потом он сможет оттащить поезд в депо соседнего города, а там есть гостиница, но когда починят дорогу – никто не знает, а скоро праздники, и люди уже ушли на Новогодние каникулы, и рабочие, может, тоже уже ушли, так что гарантии, что пути смогут отремонтировать быстро, никто не дает. Да и не очень быстро тоже, «Вы же знаете, какой везде бардак!». А значит надо бы пассажирам искать билеты на обратный поезд, домой…
Начальник был очень зол. Он ругался, грозился, обещал всех уволить или, наоборот, лишить зарплаты на год вперед, но сделать ничего не мог. К вечеру их все-таки оттащили в крохотный городок, где они смогли взять еще более крохотную комнатку в придорожной гостинице, одну на двоих.
Сердитый Начальник выложил на тумбочку зубную щетку и пасту, бритву в дорожном чехле, какую-то тоненькую книжонку, и носовой платок из кармана. Переоделся, сел на кровати и нахмурился. Тихонько булькал старый грязный чайник, за окнами проезжали припозднившиеся автомобили. Папа тоже сидел на кровати, и молчал. И очень жалел, что он сейчас здесь, а не дома!
В звенящей тишине шлепнулась на пол книжка Начальника. Он рассеянно поднял ее, на пол тихо скользнула старая потертая открытка. Улыбчивые зайчонок и медвежонок тащили по заснеженному лесу большую коробку с тортом. Витиеватыми, заковыристыми буквами сверху было выведено «С новым годом!».
– Эх…
Папа повернул голову. Он никогда не слышал, чтобы Начальник так печально вздыхал. Он часто фыркал и охал, и вообще был довольно шумный. Но никогда еще папа не слышал в его вздохе столько грусти.
– Очень старая открытка, – сказал он, больше из вежливости.
Еще с минуту в комнате было тихо.
– Я, когда был мальчишкой, – вдруг заговорил Начальник – больше всего зиму любил. Я уезжал в деревню, к бабушке с дедушкой. Катался с оврагов на санках, промокал насквозь, даже валенки выжимать можно было. С мальчишками бегал на озеро, раскатывал лед. Коньков у нас не было, но мы разбегались по снегу и катились на ногах по ледяной дорожке! А дома всегда были горячие пирожки, прямо из печки. С квашеной капустой, с домашним повидлом. Вечерами я залезал на печь, заворачивался в одеяло и смотрел, как дед ложки строгает. Или ульи делает. Все мне интересно было! Ну и елку наряжали, во дворе, живую. А потом я в институт поступил. Некогда стало в деревне на санках кататься… Эту открытку мне старики на третьем курсе прислали. Сколько лет уж прошло – а как на поезде еду куда-то, с собой беру. Все кажется, что выйду из поезда – а там деревня родная. С пирожками. Эх…
А потом папе пришлось очень долго удивляться. Потому что его тяжелый, шумный Начальник встал, шумно переоделся, тяжело собрал вещи, и они пошли на вокзал. А там он долго и громко ругался и требовал, потому что «Если только я не попаду домой на Новый год, то яяяяя…. то вам всеееем!!!». И пригрозился жить прямо посреди вокзала до тех пор, пока их не доставят обратно.
Под утро они сели в проходящий мимо поезд, в купе проводника. И всю дорогу молча смотрели в окно, как сгущаются тучи, как завывает и кружится метель, как леса и поля покрываются свежим, пушистым, сверкающим снегом. На прощанье Начальник молча пожал папе руку, порывисто и тепло заглянул в глаза, вернул смятый носовой платок и не оборачиваясь поспешил к стоянке такси.
Темное небо было усыпано крупными жемчужинами звезд. Луна высеребрила пушистые шапки на кустах и деревьях, редкие снежные искорки вспыхивали в ее свете и медленно опускались на безлюдные улицы. Окна домов светились ярче и теплее обычного. Люди встречали и обнимали гостей, рассаживались за столы и наполняли бокалы, включали любимую музыку или просто разговаривали, шутили и смеялись.
Нарядная, румяная мама поправляла перед зеркалом прическу. Она закрутила длинные волнистые волосы в высокий пучок, и отдельные пряди спускались из него на шею и плечи. На ней было легкое серебристое платье, и она была похожа сейчас на добрую и ласковую Снежную королеву. Арина заворожено наблюдала за скачущими на елке огоньками – да так и задремала с Дедом Морозом в обнимку, свернувшись калачиком в уголке дивана. Артур перенес ее на свою постель – чтобы не разбудить ненароком в полночь, тихонько прикрыл дверь и пошел на балкон за компотом, он уже должен был остыть, как раз к столу.
Ли и Лу надели свои самые любимые пижамы, с забавными пингвинчиками, и яркие теплые носки. Мальчик повесил зеленую мишуру на шею, вместо галстука, а девочка зацепила красную за короткие хвостики, и оба они блестели теперь не меньше чем елка.
Из духовки доносились ароматы печеной картошки, и, если приглядеться, сквозь темное стекло были видны две бодро торчащие вверх зажаренные куриные ножки! На столе красовалась огромная ваза с мандаринами и конфетами, а в морозилке – мама не забыла! – ждал своего часа торт-мороженое. Когда еще есть холодные сливочные завитушки, как не в самую волшебную зимнюю ночь в году?!
Часы уже показывали 11, и близнецам обычно давно полагалось спать, но кто же прогонит ребенка в Новогоднюю ночь? Они сидели в углу кухонного диванчика и, широко раскрыв глаза, наблюдали за последними приготовлениями с нетерпеливым ожиданием. Мама налила компот в графин, достала из холодильника сыр и колбасу и критично окинула взглядом стол. Кажется, все готово!
