Kitabı oku: «Инконтро», sayfa 5
Андрей, оставаясь в положении лёжа на спине, снаряжал почти опустевший магазин помповика, как тишину снова разорвал вой. Только вот прозвучал он уже совсем тихо и где-то далеко от дома, а я продолжала стоять каменным изваянием и, судорожно сжимая рукоять пистолета, всматривалась в дверной проём немигающим взглядом. Андрей, тяжело дыша, поднялся с пола и, прихрамывая на правую ногу, подошел ко мне. Положив свою ладонь на разряженный пистолет, он приблизился губами к моему уху и низким уставшим голосом прошептал: «Они ушли, стрелять больше не в кого». После этих слов Беретта мгновенно потяжелела, от чего мои руки медленно опустились, ноги стали подкашиваться, отказываясь держать, а по всему телу пробежала волна крупной дрожи.
Я неуверенно повернула голову и взглянула на Андрея. На его измождённом лице лежали выбитые из хвоста пряди волос, по правой щеке стекала тонкая струйка крови из рассечённой брови, а ярко-голубые глаза блестели, излучая неподдельный восторг, и губы расплылись в широкой улыбке. Первая мысль, которая меня посетила, что он сошёл с ума, ведь нас чуть не сожрали какие-то монстры, а ему… Но его улыбка была столь искренней и заразительной, что мои губы сами по себе поползли в стороны. Он подошёл к столу, положил на него дробовик дулом к двери и, усевшись на стул, жестом руки предложил мне занять место напротив себя. Отодвинув стул, я уже было хотела последовать его примеру, но какое-то странное ощущение, что мне чего-то не хватает, не давало воспользоваться его предложением.
Окинув комнату беглым взглядом, моё внимание задержалось на кровати, точнее на лежавшем на ней раскрытом ящичке. Подойдя к нему, я нажала на кнопку сброса, и пустой магазин беззвучно шлёпнулся на простыню, а его место в рукояти занял снаряжённый. Затворная рама сухо лязгнула, проглотив патрон, автоматически дослав его в патронник.
Возвернувшись к столу, я примостила пистолет рядом с дробовиком и устроилась на стуле. Андрей зажёг в подсвечнике свечи, и наш романтический ужин продолжился, только вот с некоторыми отличиями. Основным блюдом вечера было виски, закуски сменились сигаретами, а вместо приборов полуавтоматическая Беретта и тактический помповик Бенелли. Я думала, что мы будем пить сугубо лишь что бы снять психическое напряжение, но Андрей, высоко подняв над столешницей стакан громко гаркнул: «За нашу победу над ликанами, до дна!».
Я на автомате, как залихватский пьяница опрокинула в себя тамблер с содержимым и со стуком поставила его на стол. Лишь только когда алкоголь стал приятным теплом растекаться по желудку, до меня дошёл смысл тоста. В голове ураганом пронеслись все просмотренные фильмы, прочитанные художественные произведения и древний фольклор разных народов мира. Сразу же возникли десятки вопросов и предположений, категорически требующих их озвучить, но Андрей, прочитав на моём лице пронёсшуюся гамму эмоций, поднял ладонь в останавливающем жесте, не дав мне проронить ни единого слова. Он снова наполнил стаканы, достал сигарету, прикурил, сделал глубокую затяжку и придвинув пачку с пепельницей ближе ко мне, начал свой монолог:
– Помнишь, как две недели назад, мы обсуждали фотографии из Сан-Марино, сделанные мною в музее «Чудовищ ночи». Да, вижу что не забыла, но я помимо снимков привёз из этого городка кое-что ещё. После посещения уникальной, даже единственной в своём роде экспозиции на территории Европы, я находился под неизгладимыми впечатлениями и решил прогуляться. Бесцельно петляя по узким старинным улочкам, плавно переходящими друг в друга, я не заметил, как оказался на местном блошином рынке. Прохаживаясь по рядам, где каждый стремился сплавить мне какие-то бывшие в употреблении или просто не пригодившиеся вещи, я остановился возле молчаливого мужичка, продававшего книги. Именно его внешний вид и поведение, не вписывающиеся в общий колорит местных торгашей, привлекли моё внимание. Начищенные до блеска туфли, классические брюки со стрелками, белая хлопковая рубашка, аккуратно заправленная под ремень, выдавали в нём старого интеллигента. Но вот его багровое одутловатое лицо и красные, воспалённые глаза свидетельствовали о длительном запое. Он стоял с опущенным взглядом и совсем не зазывал покупателей рекламой своего товара, явно считая это ниже своего достоинства. Когда я взял первый попавшийся в руки томик и открыл титульную страницу мои глаза чуть не выпали из орбит, это был итальянский психиатр Чезаро Ломбразо в оригинальном издании второй половины девятнадцатого века. Затаив дыхание, я с душевным трепетом и восторгом, что мне удалось не только прикоснутся, но и стать обладателем этого редчайшего сокровища стал рассматривать каждую книгу.
Как выяснилось из разговора с продавцом, его недавно почивший отец всю жизнь посвятил психиатрии, занимая профессорскую должность в местном университете. Но, в связи с возникшими финансовыми трудностями, его сын вынужден продавать библиотеку любимого отца. От него так несло перегаром, что догадаться какого рода эти трудности не составляло большого труда. После постыдного торга, в котором оперировали не тысячами и даже не сотнями, а десятками евро мы ударили по рукам. Практически все книги, которые я приобрёл, были по психологии, расологии и анатомии известных учёных девятнадцатого или начала двадцатого века, кроме одной. На самом дне картонного ящика лежал старый, рассыпающийся фолиант с тусклой потёртой обложкой и полностью выцветшим на ней названием. Когда он очутился в моих руках, я сразу же обратил внимание на три вещи, которые и заставили меня его купить. Написан на практически непонятном для меня языке – такой себе смеси из латинского со странным итальянским. Пожелтевшие страницы на ощупь оказались волокнистой структуры, более напоминающей плотную ткань, нежели привычную древесную бумагу, а их потрёпанное состояние говорило, что книге явно более двухсот лет. Но больше всего меня впечатлили чёрно-белые иллюстрации с изображением разных существ неестественных для современного мира. На одной из них был запечатлён волк-оборотень на фоне какого-то замка.
Возвращаясь из Сан-Марино домой, я заехал в Рим к своим знакомым с целью найти кого-то, кто сможет сделать для меня перевод. И довольно быстро такой человек нашёлся на кафедре языков, литературы и лингвистики в Римском Университете Ла Сапиенца. Им оказался аспирант, которого я встретил на одноимённой кафедре. Ты даже представить себе не можешь как задрожали руки, и спёрло дыхание у этого щуплого паренька, когда он увидел предложенную ему для перевода книгу. Бережно уложив её на тёмно-зелёный бархат столешницы, он с неподдельным трепетом прошёлся своими тоненькими, как у музыканта, пальчиками по обложке, словно перед ним была не книга, а любимая девушка и, затаив дыхание, развернул первую страницу. Спустя двадцать минут созерцания загипнотизированного кролика и, слушая его негромкое бормотание, иногда прерываемое переворотом страницы, я понял что парень выпал из нашей реальности. Мне ничего не осталось как довольно громко прокашляться что бы хоть как-то напомнить ему о своём присутствии, и вернуть этого фанатика в наш бренный мир. С трудом оторвав свои безумные глаза от фолианта он мне поведал следующее. Текст написан на италийском языке, да-да, именно на италийском, а не итальянском. Это такая группа языков индоевропейского семейства, которая получила распространение на территории современной Италии. Все языки данной группы известны неполно и фрагментарно, за исключением латинского. Проще говоря, все италийские языки являются на сегодняшний день мёртвыми.
Сама же книга представляет собой бестиарий. Древняя энциклопедия содержит в себе информацию о различных существах, их изображения, описания ареалов обитания, привычек и легенд, связанных с ними. Даже предоставляются наставления как себя вести и чего стоит ожидать, при встрече с тем или иным существом.
Винченцо, так зовут аспиранта, сразу же согласился сделать всё что в его скромных силах для перевода, но при условии, что книга останется у него для более детального изучения. Я прекрасно понимал куда он клонит и чего добивается, ведь эта научная работа может стать для парня собственной диссертацией к получению степени доктора наук. И пусть из нашего недлительного знакомства у меня сложилось о нём сугубо позитивное впечатление, как о глубоко порядочном, интеллигентном, с живым умом и до глубины костного мозга увлечённым наукой юноше, но книгу я ему всё равно не оставил. Зато предложил взаимовыгодные условия нашего дальнейшего сотрудничества: каждую неделю или две, в зависимости от его успеваемости, я буду высылать на его электронную почту определённое количество отсканированных страниц, а он в свою очередь отправляет мне перевод. И когда вся книга окажется на современном итальянском языке, то я ему её подарю. Почему эти условия можно назвать взаимовыгодными? Да потому, что для меня не столь важен сам фолиант, как содержащаяся в нём информация, а вот для Винченцо наоборот, тем более это его пропускной билет в высшие научные кулуары.
От такого предложения будущий доцент вскочил как наскипидаренный, оббежал стол, клещом вцепился своими обеими руками в мою и припадочно стал её трясти, а потом вообще полез обниматься. Закончив со столь горячим выражением своего согласия, он схватил книгу в охапку и потащил меня в соседнюю комнату, где находился сканер. Мы сделал копии первых десяти страниц и ещё десяти, где была та самая иллюстрация с оборотнем. Уж больно мне было интересно как древние описывали перевёртышей по сравнению с тем, что было мной услышано в музее. На том мы и попрощались.
А теперь Лера, самое интересное. Неделю назад от Винченцо пришла первая партия переведённых страниц. Весь текст зачитывать я сейчас не стану, а лишь краткую выжимку, сделанную мною накануне твоего приезда. Проведя орфографический анализ текста, Винченцо абсолютно уверен, что данный бестиарий был создан в середине семнадцатого века. С первых же страниц автор даёт отчётливое понимание о том, что его работа описывает всего лишь отголоски предыдущей эпохи, закончившейся великой войной. А вот уже в его время, современником которого он является, практически все встречи с различными существами пускай и довольно часты, но явно не носят такого массового характера как раньше. Так же он пишет, что на протяжении минувшей эпохи смежно с родами человеческими и родами людскими проживало изрядное множество разумных рас. В связи с коренными отличиями их природы взаимоотношения между ними строились по-разному, от неприкрытой инстинктивной неприязни, до вполне себе добрососедских, а иногда даже дружеских. Но всё кардинально изменилось, когда мир погряз в тотальной, истребительной войне всех против всех, продлившейся более века. Со слов автора эта война сопровождалась какой-то изощрённой, даже запредельной жестокостью противоборствующих сторон в отношении друг к другу. Как следствие, многие расы были практически истреблены, а горсткам выживших пришлось скрыться в обширных подземельях, неприступных горах, морских глубинах и непроходимых чащобах. А вот те, кто по своей природе был способен изменять свой облик будучи метаморфами или же внешне не сильно отличался от людей, научились мастерски маскироваться под этот многочисленный вид и полностью растворились в нём.
Когда Андрей закончил свой рассказ о приобретении фолианта, знакомстве с Винченцо и озвучил краткий перевод первых десяти страниц бестиария, то кромешная темнота ночи стала понемногу бледнеть, пропуская сквозь скудное окошко брезжащий свет утренних сумерек. Информация оказалась просто ошеломляющая, ведь все эти, как нас уверяют, сугубо мифические существа имели место в нашем мире, даже больше, они и на сегодняшний день рядом с нами, свидетельством чему служит раскуроченная дверь со следами крови. Мой мозг усиленно пытался выстроить всё, услышанное и произошедшее, в одну логическую цепочку, но никак не получалось, явно не хватало какого то связующего звена для полноты картины.
Андрей, видя моё замешательство, подлил в стаканы ещё виски, прикурил очередную сигарету и приступил к пересказу текста, сопутствующего иллюстрации с оборотнем.
Легенда повествует о неких Чёрных Волках, построивших на берегу полноводной реки город-крепость, тем самым создав вотчину и оплот для своего клана. На страницах данного бестиария они классифицируются как Лупо Манаро, то есть человек-волк, но с приставкой «истинный». Далее, понятие «истинный» объясняется именно врождённой способностью изменять свой внешний облик, в данном случае на крупного волка, но при этом думать и действовать как человек. Благодаря своему удобному расположению на торговых путях и эффективному управлению старейшин, город непрерывно развивался. В нём процветали различные ремёсла, искусства, культура, а за счёт многочисленных купцов – торговля, что существенно расширяла деловые отношения с соседними городами, в свою очередь ещё больше способствуя прогрессу. Когда до правления дошли вести о начале войны, то они отнеслись к этой новости довольно спокойно, потому как были твёрдо уверены в нерушимости пактов о нейтралитете, подписанных со всеми расами. Но вот подошедшая к стенам города армия, убедительно доказала обратное – полную никчёмность всех этих заверительных грамот и клятвенных обещаний. Агрессоры даже не выслали своих переговорщиков с какими либо требованиями или предложениями, а сразу пошли на штурм, ещё раз продемонстрировав полную несостоятельность всех установленных правил ведения боевых действий. Несмотря на внезапность нападения, численный перевес в солдатах и практически не прекращающихся атаках, город по-прежнему оставался за Волками. Спустя десять суток ожесточённых боёв за крепостные стены, изрядно потрёпанная, но всё ещё боеспособная армия внезапно сняла осаду и беспрепятственно ушла на юг. Но несмотря на то, что защитникам удалось героически отстоять город, спасти казну от разграбления и мастерские с домами от пожаров, вместо славной победы они получили сокрушительное поражение, потому как потеряли своё право на будущее.
Безвозвратные потери, понесённые Чёрными Волками, были просто колоссальными, погибло более двух третей клана, но самое ужасное состояло в том, что только каждый десятый был воином, все остальные женщинами, стариками, детьми. Хорошо зная природу и традиции расы истинных волков, враг спланировал своё стремительное нападение именно на день весеннего солнцестояния, когда основная часть населения отмечала этот праздник на берегу лесного озера, расположенного неподалёку от города. Это было не просто вероломное нападение в необъявленной войне, а массовое истребление Лупо Манаро как расы. Так началась столетняя война для выживших из клана Чёрные Волки.
За первых пять лет боевых действий, в горниле войны были перемолоты и уничтожены практически все боеспособные армии, а их остатки, сбившись в разбойничьи шайки, занимались набегами, грабежом и захватом пленников, для продажи в качестве рабов. В мире воцарился хаос, сопутствующий кровавому террору. На протяжении века город с непостоянной периодичностью подвергался нападениям многочисленных бандитских группировок, и каждый раз они ломали свои зубы о непоколебимую стойкость защитников. Хотя тактически, Волки всегда побеждали, но вот стратегически – они были обречены на забвение, потому как неотвратимо вырождались.
Из-за нехватки прилива свежей крови других родов Лупо Манаро, в клане Чёрных Волков все стали ближайшими родственниками, что возымело непоправимые последствия. Половина всех рождённых детей умирали ещё в младенчестве, и только менее четверти из них удавалось дожить до возраста обращения. Но обращались они уже неполноценно, то есть не полностью могли перекидываться в волка, а всего лишь частично. Потому как все они были вырожденцами или изъясняясь языком патологии – ликантропами, наполовину волком, наполовину человеком.
В отличие от полноценных метаморфов, дегенераты не способны подчинять своё звериное начало, и оно овладевает их разумом, преображая существо в кровожадное чудовище с очень примитивным, но всё же человеческим интеллектом. В клане таких не убивали, и даже не изгоняли, они, сознательно понимая, что несут непосредственную угрозу для своих родовичей, по своей воле уходили жить за городские стены.
Буквально за несколько лет до окончания Великой Войны вблизи от города появились многочисленные войска под знамёнами объединённых королевств людей. С крепостных башен отчётливо просматривалось как солдаты сноровисто, со знанием дела разворачивают лагерь и готовят тяжёлые осадные машины. Перед профессиональной армией в разы, превосходящей как по численности, так и по вооружению, отстоять крепость не представлялось возможным. Тогда, на всеобщем сборе клана было принято судьбоносное для него решение – сберечь город как память о Чёрных Волках. Не дожидаясь подготовительного артиллерийского удара, все жители независимо от возраста и пола вышли за ворота, построились в боевой порядок и устремились в самоубийственную атаку, чтобы сберечь то единственное, что у них осталось – свою честь.
