Kitabı oku: «Меч Господа нашего. Книга 5. Прелюдия беды», sayfa 2
Картинки из прошлого. 11 июля 1996 года. США, Калифорния. База морской пехоты США Кэмп-Пендлтон. Школа снайперов – разведчиков морской пехоты США
Ветер…
Ветер может быть твоим другом – а может быть злейшим врагом; в пару секунд он может обесценить годы твоего опыта, недели напряженной подготовки, 90 секунд напряженного размышления двоих людей над поправкой. Промах особенно недопустим сейчас, когда решается продолжит обучение капрал Джейкоб Боншо в школе снайперов-разведчиков или нет.
– Пятнадцать секунд, курсант. Ты принял решение?
Сержант Грегори Бунт видел, что парню мешает его наводчик. По правилам, снайпер верит своему наводчику: слишком многое лежит на снайпере, недопустимо брать на себя чужую работу, когда есть шанс, что из-за этого ты не выполнишь свою. Наводчик обладает лучшим оптическим прибором, чем снайпер, перед ним ориентиры, он ведет записи – считается, что его поправка должна быть правильной. Но тут – сержант видел, что наводчик никуда не годится: из-за него парень уже промахнулся дважды и был на грани того, чтобы промазать в третий раз.
Кроме того, поднялся ветер. Деревья здесь высажены специально, чтобы усложнить ветер – но с ним и так бывают проблемы. Он поднялся внезапно: лучшие успели отстреляться, когда он едва шевелил флаг, а теперь – он бил порывами, самый плохой ветер, почти непредсказуемый. И те, кто не успел отстреляться при штиле – достреливали тест сейчас. Двоих они уже потеряли.
– Курсант, ты должен сам принимать решения – сказал сержант Бунт то, что не имел права говорить – прими решение и стреляй. Пять – четыре – три…
Снайперская винтовка М40А3 резко, отрывисто грохнула, посылая пулю в цель…
Секунда… Еще одна…
– Попадание! – объявил ганнери-сержант Тимоти Свэггер и, не глядя, записал результат в блокноте. – Отлично, Боншо, мишень номер 8, в самый центр. Чистая работа…
Остальные курсанты подошли ближе, чтобы поздравить Боншо, оставшегося с ними. Высокий, какой-то нескладный здоровяк с побережья Миссисипи, он был отличным морским пехотинцем – делал всё, что ему скажут, тянул лямку, на конце которой был любой груз и ни на что не жаловался. По мнению Бунта, из него мог получиться вполне приличный снайпер, поэтому он ему и подсказал – на самой грани допустимого.
– Так… собираем своё снаряжение, джентльмены – сказал сержант Бунт – если кто-то что-то здесь забудет, обратно побежит бегом. И если я вернусь в казарму и увижу хоть одну невычищенную винтовку, ланч не получит никто, ясно? Через десять минут – построиться у машин, время пошло!
Сержант подошел к руководителю стрельб.
– Сэр, стрельбы окончены…
– Вижу… – пробурчал Свэггер, складывая свои записи в дорожную сумку, с которой никогда не расставался – отличная наводка, а, Бунт?
– Не понимаю, о чем вы, сэр…
– Все ты понимаешь. Помоги прибор уложить.
Вместе они уложили прибор наблюдения в жесткий футляр.
– Я вот удивляюсь одному, Бунт… – сказал ганнери-сержант Свэггер – я что-то ни разу не припомню, чтобы ты помог своему. Чернокожему. Зато ты частенько помогаешь белым. В чем причина, сержант? Так… мне просто интересно…
Сержант поколебался – за подобные разговоры сейчас можно было огрести большие, большие неприятности.
– Дело не в этом, сэр.
– А в чем же, а, сержант? Может быть, кто-то из белых парней спас твою задницу в Сомали, и ты сейчас отдаешь долг как можешь?
– И не в этом, сэр… – сержант Бунт замялся – просто, сэр, меня затрахало, что парни одного со мной цвета кожи прикладывают все силы к тому, чтобы быть дерьмом. Извините, сэр…
Ганнери-сержант пристально посмотрел в глаза своему подчиненному.
– Знаешь, парень… – сказал он – я чертовски рад, что ты выбрался из той заварушки в Сомали. Помоги-ка отнести мне вот это в машину…
* * *
Проверить, почистили ли курсанты винтовки, сержанту Бунту не пришлось. Едва их караван – школьный автобус, раскрашенный в цвет хаки и «Хаммер» инструкторов подкатили к казармам снайперов-разведчиков, они увидели стоящий у казармы седан «Шевроле-Каприс» и двоих сержантов с нашивками МР на рукавах.
– Военная полиция. Кто что натворил? – спросил Свэггер как старший по званию.
Все промолчали.
– Сержант Грегори Бунт, – безошибочно направились к нему военные полицейские, как только он вышел из машины.
– Так точно…
– Вы арестованы.
Ганнери-сержант Свэггер шагнул вперед.
– Сынок, а тебе не кажется, что ты должен дать кое-какие объяснения мне, как командиру этого засранца? За что ты его арестовываешь? Бригадный генерал Александер знает о том, что ты здесь творишь, а? Или ты позабыл навестить его штаб?
– Сэр, все это происходит с санкции начальника военной полиции базы.
– А мне плевать, с чьей санкции это происходит, парень. Это мои курсы, черт бы тебя дери. Я задал тебе прямой вопрос и рассчитываю получить ответ.
Говорят, что военные полицейские США – одни из самых подготовленных в смысле выживания в экстремальной ситуации. Потому что обычный полицейский арестовывает громил и драчунов из бара, а вот военный полицейский каждый день вынужден иметь дело с профессиональными убийцами, которых государство натренировало для защиты своих интересов. И чтобы иметь дело с ними – они должны быть на голову лучше их. И это было на самом деле так. Но не в случае с ганнери-сержантом Свэггером, который выжил на Грин-бич7 в десятке поединков со снайперами Амаля. Тем более, что один из инструкторов уже подошел сзади и заступил обратную дорогу к машине, да и курсанты были рядом, с оружием и настороже.
– Сэр… мы уважаем вас, и поэтому… если вы считаете нужным, вы можете поговорить с генералом Александером прямо из нашей машины.
– Да, сынок, я полагаю, что нужно это сделать.
Ганнери-сержант Свэггер, не спуская глаз с военных полицейских, подошел к их машине, выудил трубку новомодного мобильного телефона, коротко переговорил с кем-то. Вернулся он несколько озадаченным.
– Похоже, что это и в самом деле… законно, – сказал он, – но, черт возьми, сержант, я выясню, что, ко всем чертям, происходит.
– Спасибо, сэр. Не стоит.
– Стоит. Черт побери. Держись.
* * *
Сержанта Грегори Бунта посадили в машину, после чего «шевроле» покатил по тщательно убранным дорожкам базы. Машина была гражданской, удобной – он заметил, что раньше она была белого цвета, двери покрасили, но вот с торца они остались какими и были, белыми. Они ехали на выезд из базы.
– Эй, парни, губа8 в другом месте… – пошутил Бунт.
– Прошу вас молчать, сэр, – отозвался один из военных полицейских, правда, без всякой злобы.
Молчать так молчать…
В рекордно короткие сроки они проехали КП на въезде на базу. Их даже не досматривали. Выбрались на дорогу – и рванули на север, как по дороге догадался сержант – на базу Билл. Эта база уже давно использовалась совместно ВВС, ЦРУ и НАСА, американским космическим агентством. Отсюда отправлялись в полет стратегические разведчики SR-71 и возможно – новые, типа «Аврора»…
На въезде на базу Билл досмотр был более строгим, им пришлось прождать полчаса, пока на сержанта не оформят какие то документы. Они прошли сначала обыск с помощью ручного сканера, а потом – под аркой, которая ловит несанкционированные передатчики. Проще говоря – жучки, которые могло подсунуть почившее в бозе КГБ.
Они проехали только до стоянки для машин обслуживающего персонала. Там его подхватили двое на белом «шевроле-Субурбан», они носили гарнитуры hands-free с едва заметным микрофоном у уха и небольшие плоские атташе-кейсы. Как потом узнал сержант – там были пистолеты-пулеметы, но не «Узи» как у Секретной службы – а германские МР-5K, которыми пользовались все элитные американские части спецопераций. Это была какая-то элитная группа безопасности – то ли ВВС, то ли ЦРУ.
Изнутри «Субурбан», в который его усадили на заднее сидение, оказался еще более удивительным. В Европе большой популярностью пользуются пикапы, переделанные из внедорожников, кузов остается прежним, просто на месте задних окон – сплошная сталь и сидений нет. Здесь же – сиденья были и были даже окна, но как оказалось – это были фальшивые стеклянные панели, прикрывающие бронированные боковины. Сиденья были поставлены так: передняя пара по ходу движения, вторая – против хода как в президентском лимузине и еще две длинные скамьи по бортам, на которых могли поместиться четверо, а если потесниться – то и шестеро. Как потом узнал сержант – эти машины делались для доставки к самолетам экипажей САК – стратегического авиационного командования. Глухие боковины требовались для того, чтобы минимизировать воздействие поражающих факторов ядерного взрыва на экипаж ударного самолета.
Они ехали какое-то время: сержант весьма приблизительно представлял, куда они ехали, потому что он сидел спиной вперед и постоянно оглядываться тоже не мог. Затем – машина остановилась и ему предложили выйти. Они оказались у какого-то здания, невысокого, приземистого, двухэтажного, выкрашеного в белый цвет. Как потом узнал сержант – а он не раз, отправляясь на задания, потом проходил инструктажи в этом здании – белый цвет и специальная краска тоже должны были минимизировать последствия ядерных взрывов, помимо двух надземных этажей существовали четыре подземных, а все стекла в этом здании, которые по ночам даже освещались – были обманкой, как и стекла в «Субурбане».
За дверьми оказался точно такой же блок-пост, бойцы охраны ВВС на нем были вооружены короткоствольными автоматами «Коммандо». Еще один досмотр, еще один поиск сначала металлических предметов, потом радиоизлучений. Вверху – стены выкрашены в зелёный цвет, но не хаки, а бледно-зелёный, на полу ковер, вытертый, но чистенький. Разведывательные фотографии в рамках на стенах, плафоны светильников в мелкой сетке – чтобы задержала осколки, если светильник лопнет при близком взрыве. Сразу понятно, что это здание не простое.
Около одной из дверей провожатые остановились, открыли дверь. На двери – как и следовало ожидать, ни таблички с именем владельца, ни даже номера.
– Проходим.
Сержант шагнул внутрь.
В просторном, хорошо освещенном кабинете с рельефной картой СССР на стене кабинете было несколько человек. Из них сержант Грегори Бунт знал только бригадного генерала Томаса Александера, офицера, лично в поле руководившего своими морскими пехотинцами во время «Бури в пустыне». Остальных он не знал. Двое были в форме морской пехоты со знаками различия майора и подполковника, еще один – офицер со сложенным под погон черным беретом, Бронзовой звездой и тремя «Пурпурными сердцами» – явно из командования спецопераций. Остальных он не знал. Двое были гражданские…
Генерал Томас Александер пошел ему навстречу – и сержант Бунт просто не знал, как вести себя в этом случае. Он видел генерала только на построениях. Бронзовую звезду ему вручал другой офицер, сейчас его не было в живых. Погиб при обстоятельствах, не подлежащих оглашению.
– Сержант Бунт. Верно?
– Да, сэр.
– Прошу к столу. Эй, найдется для сержанта чашка хорошего кофе, а?
Чашка немедленно нашлась. Не керамическая – а настоящего фарфора, сержант с опаской взял ее в руки, боясь разбить. Кофе был вкусным, настоящим, не растворимым.
– Просим прощения, что мы выбрали такой путь для доставки вас сюда, сержант, – заговорил один из гражданских, парень лет 30 с приятным, располагающим выражением лица, – но так будет лучше и для вас и для нас. Официально вы находитесь на пути в военную тюрьму в Форт-Ливенуорте и пробудете там некоторое время.
– Некоторое время, сэр? – переспросил Бунт, обращаясь к бригадному генералу Александеру.
– Время, достаточное для того, чтобы вы могли выполнить задание особой важности и секретности, сержант.
Бригадный генерал Александер махнул рукой.
– Секретность. Секретность с большой буквы С. Секретность такого уровня, что к ней нет допуска даже у меня. Я здесь нахожусь лишь для того, чтобы подтвердить – отдаваемый тебе приказ законен и еще я прослежу, чтобы по выполнении задания кое-кто не бросил тебя в полном дерьме, это понятно, сынок?
– Да, сэр.
– В таком случае, не буду вам мешать, джентльмены.
К удивлению сержанта, вышли все военные, кроме подполковника морской пехоты – и остались все штатские…
– Еще кофе, сержант?
– Не откажусь.
Кофе разливала девица в строгом сером костюме. Пока она не разливала кофе – она сидела перед небольшим чемоданчиком на столе. Прихлебывая кофе, сержант думал о том, что работа в ЦРУ имеет и свои плюсы. Например – вот эта девица, которая явно не откажется и в горизонтальном положении поработать. Этакая Мата Хари.
В отличие от своих сородичей, сержант Бунт любил почитать. И не комиксы.
– Марси, покажи ему, – велел ЦРУшник.
Девица открыла кейс, защелкала чем-то. Потом повернула кейс к сержанту – там оказался небольшой переносной компьютер. Они тогда только появлялись, стоили дорого, их обычно покупали для того, чтобы что-то писать и сохранять тексты. Книгу, к примеру, которую ты пишешь. Или меморандумы Госдепартамента США. Сержант не знал, что существуют компьютеры, которые позволяют показывать фотографии.
– Вам известен этот человек, сержант?
Сержант хорошо знал этого человека. Это был человек, которого они три года назад пытались убить. И который сам убил некоторых из его друзей.
– Айдид…
– Совершенно верно. Мохаммед Фарах Айдид, генерал-полковник армии Сомали, военный и гражданский лидер клана хабр-гадир, военный лидер действующих в Могадишо отрядов племенной милиции. Военный барон, торговец оружием, людьми, ответственный за смерть ваших товарищей. Вы помните их, сержант?
– Не надо мне напоминать, сукин ты сын, – с глухой злобой сказал сержант. – Сам-то ты где отсиживался? Может быть, это ты дал ту наводку вертолету, расстрелявшему жилой дом, а9?
– Сержант, вы забываетесь! – прикрикнул подполковник.
– Не нужно. Не нужно… Согласитесь, сержант, бывают и ошибки, верно? Да, мы ошиблись тогда.
– Проблема в том, что за ваши ошибки всегда платит кто-то другой.
– Сейчас наша задача сделать так, чтобы за свои злодеяния заплатил генерал Айдид. Мы не можем позволить этому мяснику хвастаться перед всем миром, что он убивал, пытал, похищал американских солдат – и остался безнаказанным. А что касается ошибок – вы знаете о том, что в Сомали снова бои, сержант? Как только мы ушли оттуда, они начали сводить счеты друг с другом. За прошлый год, по нашим данным, погибли, остались без крова, были насильственно перемещены до миллиона человек. Вам не кажется, сержант, что наши ошибки ничто по сравнению с этим?
Разница в том, что они не пытаются говорить правильные слова, и выглядеть хорошенькими…
– Возможно, вы правы, сэр, – примирительно сказал сержант Бунт, так не думая.
– Ознакомьтесь с этим. – Из-под полы пиджака ЦРУшник достал конверт. Синий, с красной полосой, на нем в верхнем правом углу написано US White House Top Secret – наивысшая степень секретности. – Откройте.
– Сэр, вы уверены, что я имею право это сделать? – обратился сержант к подполковнику морской пехоты.
– Открывайте, сержант, не заставляйте людей ждать, – ответил подполковник.
Сержант открыл конверт – там был только один белый лист бумаги. Заполнено на машинке, подпись, печать. Подписано было Уильямом Энтони Лейком, советником президента США по вопросам национальной безопасности.
– Ознакомились?
– Да, сэр.
– Верните.
Сержант вернул бумагу. ЦРУшник подвинул к себе пепельницу, смял лист бумаги в комок вместе с конвертом, положил комок в пепельницу, поднёс пламя зажигалки. Все присутствовавшие в комнате наблюдали, как огонь жадно накинулся на предложенную ему пищу и молчали, пока всё не прогорит…
– Вам поручается, сержант, за то время, пока вы будете находиться под следствием по обвинению в хищениях патронов и взрывчатых веществ, – проникнуть в Сомали в одиночку и убить генерала Мохаммеда Фарраха Айдида. Мы не можем позволить, чтобы он продолжал свою деятельность в Сомали, преступную по любым законам. И в то же время мы не можем позволить себе официального вмешательства. Один раз мы уже попытались помочь этому народу в открытую и выяснили, что чем больше морских пехотинцев США на улицах Могадишо – тем больше у этих ублюдков целей. Больше мы такой ошибки не допустим.
– Почему я? – спросил сержант.
– А почему бы и нет? Вы знаете местность, бывали там. Знаете язык?
– В пределах разговорника.
– Остальные не знают и этого.
ЦРУшник не сказал главную причину. Белому человеку проникнуть в Сомали, выполнить задание и уйти оттуда живым было практически невозможно. А из 300 снайперов-разведчиков морской пехоты США, как бы это не было неполиткорректно, черными были только семь человек. И Бунт по совокупности критериев подходил лучше всех.
– Когда?
– Не раньше, чем вы дадите свое согласие. Нам нужен доброволец. Вас переправят на базу в Рамштайн, потом в Джибути, потом в Эфиопию. Там вас встретят наши люди и помогут добраться до границы. Дальше сами. Да… забыл сказать. По завершении операции вы получите повышение в звании. Но не сразу, придется немного выждать, присвоение воинского звания человеку, который только что побывал в военной тюрьме – будет выглядеть странно. То, что вы получите сразу, – это сто тысяч долларов США, чистыми, не облагаемыми подоходным налогом. Если у вас, у ваших родственников или друзей есть проблемы с жильем, с законом, с Грин-кард – мы так же можем посодействовать в решении этих проблем.
Сержант промолчал.
– Итак, сэр? Ваше решение?
Сержант не был дураком и хорошо понимал, что стоит на кону. Вопрос даже не в сотне тысяч. А в том, что обвинение, которое они изобрели – в случае отказа из прикрытия легко превратится в реальность…
– Я согласен, сэр.
– Вот и отлично. Об условиях работы на нас я уже рассказал. Работать будете в городе, по крайней мере, мы так думаем. Снайперскую винтовку купите на месте, на базаре, мы снабдим вас деньгами. Отправлять вас с оружием через границу слишком опасно. У вас будет два комплекта документов, хотя… там сначала стреляют, а потом спрашивают документы. После провала миротворческой миссии у нас в городе осталась довольно приличная агентурная сеть, она выведет вас на цель. Мы сделаем всё, чтобы помочь вам. Путей эксфильтрации два. Первый – у вас в комплекте документов будет паспорт моряка. Небольшой траулер будет ждать вас на рейде, вам нужно будет только купить или украсть лодку… в принципе можно даже вплавь добраться. Второй – вы должны будете подать сигнал тревоги после того, как выберетесь из города. Эскадренный миноносец «Джон Пол Джонс» крейсирует у побережья, на борту будет группа морских пехотинцев из DAT10 со специальным заданием, при необходимости они воспользуются вертолетом. Почести – по возвращении, в полном объеме. Но если вы провалитесь – мы не сможем вам ничем помочь, и мы не признаем, что вы работали на нас. Мы будем все отрицать. Вопросы, сержант?
Сержант прикинул свои шансы вернуться. Кое-что его и в самом деле интересовало.
– Два вопроса. Первый – местной резидентуре уже сообщили о моем появлении?
Умник посмотрел на девицу, та качнула головой.
– Нет.
– И не стоит. Если сообщите – я немедленно прерываю миссию. Это ясно?
Умник упрямо тряхнул головой.
– Сержант, я прекрасно знаю, что представляют из себя морские пехотинцы, но не стоит считать себя одиноким ковбоем. Поверьте, у нас широкие возможности там.
– Это у меня широкие возможности – закончить свою жизнь с перерезанной глоткой. Или еще похуже. Половина ваших агентов – дует в обе стороны. И поскольку я не знаю, какая именно половина – пусть я лучше останусь одиноким ковбоем и так и останусь в неведении относительно пределов ваших возможностей.
Умник с недовольной миной кивнул головой.
– А второй вопрос?
– Второй… это не вопрос, это скорее пожелание…
– Какое же? – умник сделал стойку.
– Иди ты в задницу, парень…
15 июля 1996 года. Аддис-Абеба, Эфиопия
Международный аэропорт Аддис-Абебы, еще пару лет назад выглядевший жалким и заброшенным, преобразился на глазах. Сержант хорошо это знал, потому что два года назад они вели кое-какие операции, опираясь именно на Аддис-Абебу и приграничные города. Тогда страна только-только отошла от ужасов гражданской войны. «Красный император» Менгисту Хайле Мариам пришел к власти, свергнув и убив старого императора Менгисту Хайле Селассие, правившего страной со времен нашествия итальянских фашистов. При нем в стране началась гражданская война и голод. Только позиция США, после прекращения советской помощи обеспечившая плавный переход власти в руки народа и вывезшая Хайле Мариама на военном самолете в Зимбабве, обеспечила относительно мирное развитие этой истерзанной коммунистами страны. В сущности, в конце 80-х у Сомали и Эфиопии ситуация была почти схожая. Просто в одном случае вмешательство американцев уберегло страну от падения в пропасть, а в другом – нет. Иногда сержант думал, что надо было поддержать этого сукина сына Айдида, чтобы он объединил страну и прекратил кровопролитие. Но приказ есть приказ – вместо этого, он летел в страну, чтобы его убить.
Его перебросили на базу в Рамштайн, главную базу американской армии в объединенной Германии. Советские войска из страны были выведены два года назад, американцы тоже сидели на чемоданах. Конгресс урезал военный бюджет, и базы американской армии в Германии были одним из самых ненужных военных сооружений в истории. Лётчики в основном сидели в германских ресторанчиках, ели колбаски и дули пиво, ни одного «Авакса», вообще ни одного разведывательного самолета на базе не было. Истребителей тоже стало намного меньше, зато было много транспортников. Сержант пересёкся с одним парнем из разведки морской пехоты; они пропустили по банке пива и откровенно поговорили между собой. По его словам, он был завербован ЦРУ и переброшен в Хорватию, где в качестве военного советника принимал участие в операциях «Молния» и «Буря», по ликвидации сербских анклавов на территории Хорватии. По словам этого парня, и сербы, и хорваты совершали многочисленные военные преступления, он собственными глазами видел, как оставшихся в деревне людей загнали в большой дом и подожгли. Видел он и то, как сербы обстреляли ракетами Загреб и там тоже погибли люди…
Потом – из Вашингтона пришло распоряжение и двое служащих военной полиции отвезли его в Франкфурт. Там он сел на самолет до Аддис-Абебы. При нем были деньги, американский паспорт и больше ничего…
В Аддис-Абебе он быстро прошел таможню по «зеленому коридору», заплатив пятьдесят долларов таможеннику. Вышел из аэропорта, кликнул такси…
Такси здесь были необычного цвета, такой он встречал только в некоторых странах Латинской Америки и то не повсеместно. Не желтые, не бело-красные как на востоке – а бело-синие, цвета синего как небо. Обычно синий цвет резервируется для полиции. В основном в такси здесь работали советские машины «Лада» с круглыми фарами, маленькие и не слишком комфортабельные, но идти – это совсем не то, что ехать. Машин на дороге тоже стало больше с тех пор, как он был здесь последний раз – но не слишком. Таксометра в такси не было, и водитель называл сумму в зависимости от своего настроения и того, насколько денежным ему казался клиент. Сержант поторговался немного – и водитель согласился отвезти его в центр города за две тысячи быров. Курс, как и два года назад был фиксированным – за один доллар пять тысяч эфиопских быров; в стране после коммунистов свирепствовал инфляция. Сколько составлял уличный курс, сержант не знал, но судя по довольному лицу водителя – тот наварил…
Улица была грязной, плохо прибранной. Он помнил, в каком месте по дороге от аэропорта стоит сгоревший танк – но сейчас его не было, видимо, отвезли на металлолом. Здания по дороге из аэропорта были в основном коммунистической постройки, унылые бетонные коробки. Эфиопы выходили из положения с помощью ярких красок, на первых этажах пробивали двери и устраивали лавки по торговле всякой всячиной. Народа на улицах было довольно много, но было видно, что все очень бедны – торговля шла вяло, многие просто присматривались.
Вот и еще одна страна, которую в свое время отдали на откуп коммунистам…
По мере того, как они продвигались к центру города – архитектура менялась, коммунистам здесь не удалось совершить свое черное дело и изуродовать город бетонными скворечниками. Здания в центре напоминали о том, что это очень развитая страна Африки, она никогда не была колонией, дважды ее пытались захватить итальянцы и оба раза неудачно. Сержант вспомнил – он слышал, что взбунтовавшийся подполковник Хайле Мариам положил на лицо своего престарелого императора подушку и сел сверху – так, по крайней мере, говорили по CNN. И он не помнил, чтобы кто-то говорил о смерти того урода. Возможно, когда-нибудь перед ним положат фотографию этого урода – и он с радостью исполнит приказ…
– Кусимама хапа, – сказал сержант на универсальном суахили. – Остановите здесь…
Водитель остановился – и он вышел. Огляделся по сторонам. Сотовой связи здесь, конечно же, не было – среди местных едва ли найдется и тысяча человек, способных платить за сотовый, Дерг11 выжал страну досуха. И он мог поставить сотню баксов против цента – что нормального уличного таксофона здесь днем с огнем не сыщешь.
Вздохнув, сержант отправился на поиски телефона. Ему надо было позвонить в американское посольство, и он рассчитывал, что один из лавочников соблазнится пятеркой баксов…
* * *
Встречу назначили на северо-востоке города, у ипподрома. На улице России12.
Увидев машину, сержант выругался сквозь зубы. Ну конечно – как же ещё! Шикарный черный «бьюик-электра-225», который американский Госдепартамент закупал для своих дипмиссий в третьих странах. Видимо, сначала на нём ездил посол или один из атташе, потом эту машину отдали для использования в качестве разъездной. Среди мотоциклов, японских джипов и микроавтобусов, советских автомобилей – роскошная черная «Электра» выглядела как инопланетный космический корабль, совершивший посадку посреди всего этого убожества. У ипподрома было много людей – и сержант, рассчитывающий благодаря своей черной коже смешаться с толпой, получил обратный эффект. Теперь полгорода будет видеть, как он садится в машину посольства США. И если он не уберется как можно быстрее – его запросто могут убить, или похитить…
Чертовы идиоты…
Накинув куртку на голову – он бросился к американской машине. Его встретил пистолетный ствол сорок пятого калибра, направленный в него поверх приспущенного стекла.
– Свои, идиот!
– Все нормально, Грег, опусти оружие.
Сержант ввалился на заднее сидение, потеснив сидевшего рядом оперативника ЦРУ.
– Поехали, что стоим!
Но быстро поехать было невозможно – видимо, кончились скачки, и народ повалил на улицу. Почему то именно там, где нечего жрать, люди очень любят разные публичные зрелища и развлечения. Впрочем, возможно одно влечет за собой другое: нежелание работать и изменять мир вокруг себя как раз ведет к нищете и голоду…
– Посигналь! Давай же! – нервно приказал ЦРУшник.
– Не делай этого, – резко сказал сержант – если не хочешь, чтобы нашу машину перевернули! Не привлекай к себе внимания.
– Сэр? – беспомощно сказал сидевший на правом пассажирском коротко стриженый здоровяк, явно морской пехотинец из охраны посольства…
– Нет, не делай этого, – решил ЦРУшник. – Ждём.
Несмотря на то, что сержант всего лишь проходил военные курсы обучения для активных действий в Африке и имел некоторый опыт активных действий в Сомали и на юге Африки – было очевидно, что в ситуации он разбирался лучше, чем местный ЦРУшник, который здесь жил и вроде как должен был знать ситуацию в деталях. Вот так и получается всё такое дерьмо, что потом спецназу морской пехоты приходится эвакуировать посольство или разыскивать американца, похищенного последи бела дня. Или то, что от него осталось…
Сержант прикрыл глаза. Перед глазами поплыли картины… он не хотел их, но они приходили к нему вновь и вновь. Пыльная, грязная улица, нищие домишки, лавки, разбитые машины и разъяренная толпа местных чернокожих, с криками несущаяся по улице как приливная волна. Сшибающая с ног, переворачивающая, убивающая, поджигающая все на своем пути.
И он – на «Хаммере» у крупнокалиберного пулемета – единственное, что стоит между толпой, складом с продовольствием и несколькими подонками из ООН, которые очень даже неплохо устроились, толкая за доллары гуманитарку местным перекупщикам и давая повод местным муллам говорить в мечети, что на их землю пришли завоеватели, что страну продали с потрохами. А когда пришла пора отвечать – они спрятались за спину американского солдата.
Твою мать!
– Вы говорите на амхари?
Сержант открыл глаза. Толпа схлынула, они продвигались вперед, хоть и не быстро. С неровностями местной дороги полностью не справлялась даже мягчайшая подвеска Бьюика.
– Нет.
– В таком случае, Грег пойдет с вами до границы. Он знает язык.
О, Боже…
Грег был белым. И этот придурок в костюмчике – он тоже был белым. Сержант представил, как они высаживаются из машины, он и этот белобрысый здоровяк у контрольно-пропускного пункта на границе. Пыль, рев мулов и изношенных до предела дизельных грузовиков, снующие повсюду малолетние дети. И беженцы из Сомали, глазами которых можно резать мясо. И все они смотрят как белый и черный пожимают друг другу руку, напевая под нос американский гимн.
Интересно, вот этот «разведчик» – он хоть понимает, какой он придурок? А его шефы из Лэнгли понимают, какие они придурки? Направить белого в Африку заниматься разведкой. И в то же время – сержант знал чернокожего морского пехотинца – которого отправили в Москву, в охрану посольства – а охранники посольства часто выполняли мелкие поручения разведки и выполняли функции силового прикрытия. Негр в Москве – как прикрытие! Неудивительно, что на одном из рынков его сильно избили…
Впрочем, это еще не самое крутое. Резидентом ЦРУ в Аддис-Абебе вообще была женщина, Лесли Шед13. Назначать женщину начальником станции на континент, где в племенах воины выходят танцевать голыми, чтобы все видели размер их хозяйства, где женщину вообще не считают за человека – это сильно…
– Я говорю на суахили, – сказал сержант – и кое-что знаю из сомалики. Этого вполне достаточно. До границы я пойду один, и после границы – тоже пойду один. Просто передайте мне то, что пришло дипломатической почтой, и доведите обстановку. Это все.
Белый сотрудник ЦРУ достал пухлый конверт, передал сержанту. Тот открыл, проверил. Все как надо – эфиопские быры, кенийские шиллинги – в Сомали своей валюты не было, нужна была валюта соседних стран. Несколько золотых рэндов Крюгера – самая уважаемая валюта на континенте, один рэнд Крюгера стоил сто семьдесят долларов США. Доллары – после ухода американцев доллары в Сомали остались. Паспорт – Демократическая республика Конго, на имя М’Буки Тонго. В Конго сейчас неспокойно, проверить его подлинность почти невозможно, да и кто это будет делать. Несколько виз самых разных африканских государств, подтверждающих то, что владелец паспорта много ездит по континенту. Сомалийской визы не было, потому что ее некому было выдавать. Государства больше не было.
