Kitabı oku: «Тени забытых болот», sayfa 2
Глава 2
Утром Коновалов и Рябцев отправились в управление милиции. Шишкин сказал, что в ближайшее время им сделают новые удостоверения, а также посоветовал сменить их военные гимнастерки на гражданскую одежду. К слову, сам капитан ходил в военных брюках, видавших виды поношенных ботинках, кургузом пиджачке и линялой рубашке.
– Вам когда-нибудь официальные допросы вести приходилось? – спросил он, когда офицеры занялись очередным, как выразился Рябцев, бумагомарательством.
– Как сказать… – замялся Коновалов. – «Языков» на фронте приходилось допрашивать.
– Ясно. Тогда ко мне в кабинет. Сейчас допрошу тут одного субчика. А вы посмотрите. Может, даже поучаствуете.
– А кого именно? – уточнил Василий.
– Да полицая одного. У нас тут сидят двое пойманных. Одного вчера вечером допросили, сейчас второго обработаем. А то их скоро должны увезти в Минск.
Николай припомнил, что накануне, когда они уходили, из-за закрытой двери кабинета Шишкина слышались оживленные голоса.
– Да мы с радостью, – сказал капитан.
– Вот и славненько. Коля, – старший опергруппы повернулся к майору, – у тебя, кажется, почерк неплохой?
– Да обычный, – пожал плечами Коновалов.
– Ну, все равно, не как курица лапой. Будешь писать протокол допроса. И сразу вам скажу, милицейский допрос имеет немножечко другую специфику. Одно дело «языки» и совсем другое – преступники.
Все трое вошли в кабинет к Шишкину. Других оперативников не было – уже разбежались по делам. К слову, сегодня утром капитан собрал их всех на планерку, где обрисовал текущую ситуацию и рассказал о том, что надо сделать. Николая и Василия, как новичков, оставили пока «в запасе», как выразился один из оперативников, Алексей. Старший опергруппы протянул майору протокол допроса. Офицеры сели за разные столы. Шишкин снял трубку телефона и пару раз крутанул диск.
– Толя, давай сюда второго, – бросил он. – Сейчас приведут нашего пойманного воробья.
– Полицай, значит? – переспросил Рябцев.
– Да. Не поверите, даже свою повязочку не выкинул.
– А что вообще собой представляет? – поинтересовался майор.
– Шантрапа, самая что ни на есть, – усмехнулся Шишкин. – До войны был так, шаляй-валяй. Учился в каком-то училище, вечно отирался в сомнительных компаниях. А как немцы пришли, подался к ним на службу. Мол, и при деньгах, и при харчах. Вещичками расстрелянных не брезговал – втихаря от «хозяев» таскал и менял на водку, папиросы и жратву.
– А сам участвовал? – спросил Рябцев и пояснил: – В расстрелах.
– Было. Но, с его слов, пару раз по пьяни. А когда наши пришли и немцев вышибли, подался к бандитам. Мы несколько дней назад банду приземлили, вот этот Гринько – такая у него фамилия – у них и околачивался. Сначала пытался выдать себя за блатного, так его же дружки его и сдали. Всю подноготную выложили, кто он и с чем его едят. Еще попутно пытались на него большинство своих делишек спихнуть, мол, полицай бывший, с него и весь спрос. Но мы разобрались. Уж какой бы сволочью ни был Гринько и чего бы ему ни светило, негоже на него чужие грехи вешать. Каждый за свое должен сам ответить.
– И то верно, – согласился капитан.
Дежурный ввел в кабинет молодого потрепанного мужчину. Тот как-то безучастно смотрел на всех и все, будто ему абсолютно безразлично, что с ним происходит и что с ним будет дальше. Но Коновалов чувствовал, что это равнодушие отчасти было показным: арестованный Гринько прекрасно знал, что его ждет. А его в самом лучшем случае ожидал тюремный срок, притом немалый.
– Садись. – Шишкин указал на стул.
Мужчина сел.
– Ну, Тимофей, рассказывай о своих подвигах, – приветливо предложил капитан.
– Я ведь уже рассказывал. – Арестованный слегка удивленно посмотрел на него.
– Не все рассказал, друг любезный. Во время нашей прошлой беседы ты был изрядно пьян и корчил из себя чуть ли не вора в законе. Удивительно, как ты вообще в таком состоянии на дело пошел. Поэтому и разговор у нас тогда вышел недолгий. Так что давай еще раз все по порядку, да с подробностями.
Гринько пожал плечами и начал говорить. Собственно, его история не сильно отличалась от биографий его, так сказать, собратьев по сомнительному ремеслу. Когда пришли немцы, его закадычный приятель, который сразу пошел служить оккупантам, уговорил его тоже податься в полицаи. Разумеется, не по идейным соображениям, а с целью наживы да прочей личной выгоды. Правда, выгоду пришлось отрабатывать, в том числе и кровавыми делами. Про них мужчина говорил словно бы через силу, хотя про остальное рассказывал совершенно спокойно: и про краденые драгоценности, и про облавы на партизан, и про то, как они наводили ужас на один из поселков под Липенем, когда устраивали пьяный кураж, и про то, как после ухода немцев оказался в банде. Бандиты, к слову, особо и порезвиться не успели: ограбили магазин да склад, убив сторожа, после чего гуляли на наворованное и планировали следующее дело, которое тоже бы провернули, если бы их вовремя не поймали милиционеры.
Офицеры внимательно выслушали рассказ бывшего полицая. Майор попутно умудрялся еще и писать протокол. Шишкин ему задавал уточняющие вопросы, но они в основном касались его преступлений в банде. Лишь когда Гринько замолчал, старший опергруппы посмотрел на Николая и Василия и кивнул, мол, можете задать ему вопросы, если хотите.
Немого помолчав, Коновалов спросил:
– И много вас к бандитам подалось? Я имею в виду, полицаев, немецких прислужников?
Арестованный пожал плечами.
– Про всех не знаю. Но многие.
– А из тех, кто не остался?
– Ушли не многие. – Мужчина назвал несколько имен и фамилий. – Остальные остались здесь. Но большинство арестовано, как я слышал.
– А те, кто не ушел и не арестован?
– Таких, может, человека два-три. Паша Милинчук собирался куда-то на Волгу уйти, там схорониться. Вроде как родня у него там. Андрей Ступов оставался, но я не знаю, где он. По слухам, тоже с какой-то бандой спутался. И еще Митька, фамилии не знаю. Когда уже город освободили, я его как-то мельком видел на местном рынке. Но он быстро прошел и исчез в толпе.
– Кем все эти люди были при немцах?
– Милинчук и Ступов, как и я, в полиции служили. А Митька был… – Гринько сморщился и пощелкал пальцами. – Кем-то вроде конторщика.
– И все подались в банды?
– Наверно. Я же сказал, что про всех не знаю. Как немцы ушли, так мало кого видел.
У Коновалова вертелись на языке довольно важные вопросы, но задавать он их не стал, так как было необходимо поддерживать легенду. А чем объяснишь интерес сотрудника милиции (пусть и не совсем настоящего) к администрации оккупантов и всех их холуям? Ему приходилось мысленно изворачиваться и обдумывать свои вопросы.
Зато Василий, похоже, такими размышлениями себя не мучил. Потому что просто взял и спросил:
– Тимофей Данилович, вы знали всех в Липене, кто служил немцам?
Гринько призадумался.
– Да, пожалуй, всех, – ответил он.
– Я имею в виду не только полицаев. Бургомистр, чиновники…
– Да, я их тоже знал. Липень не очень большой город.
– Ну, про полицаев мы услышали. А что вы скажете о тех, кто повыше вас рангом был?
– Бургомистр, как я слышал, ушел на запад. Он и его помощник. Да, почитай, все, кто в высоких чинах ходил.
– А немцы оставляли здесь кого-то из прислужников или из своих?
Бывший полицай помолчал, потом потер подбородок.
– Не знаю, – сказал он. – Правда, не знаю.
– А могли?
– Может, и могли. Но уж точно не меня. – Мужчина невольно усмехнулся.
– У меня больше нет вопросов, – сказал капитан.
Когда арестованного увели, офицеры переглянулись. Шишкин улыбнулся:
– Да, ребята, фронтовое прошлое разведчиков из вас так и прет. Сразу начали с места в карьер: кто служил немцам, кто ушел, кто остался… Нет, я не в претензии, это тоже информация важная и нужная, но мы-то с вами уголовный розыск, а не политический.
– Виноват, – потупился Рябцев.
– Ладно, я же сказал, ничего страшного. Тут не сегодня-завтра мы еще одну шайку собираемся накрыть. Прячется в деревеньке под Липенем. «Хаза» у них там. Место сбора то бишь. А ребятишки посерьезнее этих будут. С оружием. Так что будьте наготове, вас тоже привлечем.
– Это мы завсегда, – оживился капитан.
– Да, вот тут ваши боевые навыки могут сгодиться. В общем, для первого раза неплохо. Но вы еще имейте в виду, что те, кого вы в будущем будете допрашивать, тоже люди разные. Есть такие матерые персонажи, что за пятак не купишь. Одно дело – мелочь, вроде этого Гринько или каких-нибудь воришек-беспризорников. А другое дело – люди, имеющие за плечами не одну «ходку».
– «Ходку»? – переспросил Николай.
– Тюремный срок, – пояснил Шишкин. – То есть неоднократно судимые. Или отъявленные негодяи, которые и брата, и свата, и мать родную не пожалеют. На таких может быть сколько угодно крови, а они будут стоять в «отказе» – не будут сознаваться в содеянном, так как им все равно «вышка» светит. Даже если все улики и доказательства против них. Преступники – тоже народец разный, хотя цель у них у всех одна. Нажива. Прикарманить все, что имеет ценность.
– Поняли.
После разговора офицеры вышли из кабинета старшего. Капитан свернул в сторону лестницы и проследовал на улицу. Майор отправился за ним. У крыльца Василий достал помятую пачку папирос и закурил, хотя перекуры на рабочем месте не возбранялись.
– Что думаешь, Вася? – спросил Николай.
Тот пожал плечами.
– Надо в других местах искать. Но этот полицай верно заметил: если бы немцы оставили кого-то для связи или еще для чего-то, то уж явно не этих придурков.
– Согласен. Он упомянул имя конторщика. Митя. Стало быть, Дмитрий.
– Думаете, он?
Коновалов удержался от того, чтобы не поморщиться. Капитан снова назвал его на «вы», несмотря на вчерашнее предложение отбросить всякий официоз и прочие условности. По-прежнему держал дистанцию. Или ему сложно было так быстро перейти на «ты», кто знает. Где-то майор его понимал. Даже если посмотреть со стороны, то они двое представляли собой разительный контраст: худощавый, интеллигентный Николай и плотно сбитый, простоватый с виду Василий. Как городской хлыщ и деревенщина.
– Пока не знаю, – ответил Коновалов. – Надо бы установить и проверить этого Дмитрия. Хотя конторщик… Не самая высокая должность. Если бы какой-нибудь чин в администрации, притом не последнего ранга, – еще куда ни шло.
– Так-то да, – согласился Рябцев.
– Надо бы как-нибудь выбрать время и зайти к Кочетову. Посмотреть список всех, кто был на службе у немцев. Не только полицаев.
– Максимов же рассказывал о них, – слегка удивился капитан. – Бургомистр Пашкевич, его зам Коваль…
– Все верно, но я бы просмотрел еще раз. Чтобы знать, от чего отталкиваться.
В комендатуру они попали только вечером. Во второй половине дня им пришлось отправиться на обыск: в квартире у местной жительницы организовали переделку и скупку краденых вещей. Сама хозяйка – нестарая, но потрепанная жизнью дамочка, скривив лицо, смотрела на действия оперативников. Николаю доверили писать протокол и составлять опись изъятых вещей. Когда во время обыска милиционеры извлекли из подушки золотые украшения, хозяйка заверещала тонким визгливым голосом, что это драгоценности ее матери, припрятанные на черный день, что ее оставляют без куска хлеба…
– Заткнись, дура! – неожиданно рявкнул Василий.
Женщина оборвала свой визг на полуслове и ошарашенно посмотрела на Рябцева. Оперативники тем временем упаковали изъятое и сопроводили дамочку в машину.
С этим делом провозились до вечера. Порядком уставшие и вымотанные, Коновалов и Рябцев топали в комендатуру, надеясь, что Кочетов еще будет на месте. Их надежды оправдались: подполковник сидел в своем кабинете и что-то писал.
– А, вот и наши пинкертоны, – улыбнулся он, хотя по голосу чувствовалось, что у него тоже выдался не самый легкий денек. – Как успехи на новом поприще?
– Нормально, – ответил майор. – Товарищ подполковник, нам бы посмотреть списочек всех, кто в Липене немцам служил.
– Это можно. – Кочетов встал из-за стола и достал из стоящего в углу сейфа папку. – Вот, смотрите. Сильно не торопитесь, я сегодня здесь долго буду.
Офицерам понадобилось чуть больше часа, чтобы изучить содержимое папки. Николай выписал на листок фамилии тех, кто представлял наибольший интерес в их деле.
– Все, мы закончили, – сообщил он и протянул папку подполковнику.
– Вопросы есть?
– Кто из них еще на свободе? – поинтересовался Рябцев и показал Кочетову листок. Тот посмотрел на записи.
– Пашкевича и Коваля вычеркивайте сразу. Они вместе с немцами ушли и тут пока не объявлялись. Еще можно убрать вот этих. – Офицер взял карандаш и отметил галочками несколько фамилий. – Петраков тоже ушел на запад, эти трое в Минске, ждут суда – дел за ними тоже хватает. Вот этого тоже вычеркните: он по нашему заданию работал…
После проверки Кочетова из списка осталось всего пять человек.
– Негусто, – заметил Коновалов.
– Чтобы проверить, вам хватит.
– Товарищ подполковник, еще одна просьба…
– Какая?
– Хотим в свободный день съездить в те места, откуда велись передачи.
– Не вопрос. Я дам кое-кого из ребят, они с вами съездят, покажут. Сообщите, когда сможете. А то у вас сейчас работенка напряженная. Но о задании не забывайте. Чем быстрее сыщем этих гадов, тем лучше.
На квартиру офицеры вернулись среди ночи. Хозяйка, видимо, уже спала – везде стояла абсолютная тишина. Коновалов и Рябцев и сами чувствовали, что порядком вымотались. Николай решил отложить разговор о поиске и проверке подозрительных личностей на завтра. Как говорят в народе, утро вечера мудренее. Уже засыпая, майор подумал о том, что что-то хотел спросить у Сорокиной. Возможно, что-то важное. Но мысли, похоже, тоже решили взять отдых. Поэтому, едва коснувшись головой подушки, Коновалов провалился в сон.
* * *
Рябцев снова проснулся раньше напарника. Потянувшись, он свесил ноги с кровати, затем встал и принялся одеваться. Из коридора послышались легкие шаги – хозяйка тоже была на ногах. Интересно, во сколько она встает? Одевшись, Василий выскользнул из коридора и проследовал на кухню. Сорокина была уже там, в своей неизменной шали – она кипятила воду в чайнике.
– Доброе утро, – поздоровался капитан.
– Доброе, – ответила женщина, мельком глянув в его сторону.
Ее нелюдимость и замкнутость не раздражали Рябцева. Скорее, вызывали сочувствие. Он ничего не знал из биографии женщины, но ясно видел, что ей в жизни пришлось несладко. Про себя капитан предположил, что женщина потеряла свою семью. Поэтому и живет одна, и ни с кем почти не общается. Такое можно понять. А вот майора, похоже, это настораживало – Василий не раз замечал, как тот бросал в сторону Сорокиной взгляды, в которых сквозило подозрение. Но и его тоже можно понять – работа разведчика накладывает свои отпечатки. Однако Рябцев доверял своему внутреннему чутью, которое его никогда не подводило. А оно говорило, что хозяйка квартиры – абсолютно безобидный человек. Не скрытая злодейка, а просто несчастный человек, которого не обошло стороной военное лихолетье.
– Анна Сергеевна, я хотел у вас спросить…
– Да? – Сорокина слегка повернулась.
– Я понимаю, что вопрос прозвучит глупо, но в вашей квартире случайно нет никаких мужских вещей?
Женщина замерла, медля с ответом. Василий не торопил ее.
– Есть, – сказала она. – От родственников осталось кое-что. Могу вам показать.
– Спасибо большое. Сейчас мой напарник встанет, и мы посмотрим, если вы не возражаете.
– Пожалуйста.
Капитан вернулся в комнату. Коновалов уже встал и одевался.
– Доброе утро, – поприветствовал он.
– Доброе утро, – ответил Рябцев. – Я сейчас говорил с хозяйкой. У нее тут есть мужская одежда…
– Так, – склонил голову майор.
– Нам же Шишкин сказал переодеться в цивильное. Вот я и подумал, может, у хозяйки что-то имеется.
– Это замечательно. А то я уж думал на местную барахолку податься. Пошли тогда, посмотрим, что есть.
Сорокина отперла комнату, находящуюся в конце коридора перед входной дверью. Это была крошечная клетушка, почти каморка, вероятно, приспособленная под склад ненужных вещей.
– Вот, – женщина указала на два объемных тюка, сделанных из старых простыней и лежащих один на другом в углу. – Там одежда. Если что-то подойдет, можете взять.
– Спасибо, – поблагодарил ее Николай.
Хозяйка пожала плечами и пошла в сторону кухни. Коновалов проводил ее долгим взглядом, потом повернулся к Василию.
– Ну что, посмотрим, что здесь есть.
В одном тюке оказались несколько пиджаков, рубашек и брюк. Судя по размеру, они принадлежали разным мужчинам. Второй узел, помимо мужских вещей, был набит и женскими.
– Это все от ее родственников осталось? – невольно вырвался вопрос у Николая.
– Наверно, – пожал плечами капитан.
Провозиться им пришлось долго, но все же они сумели подобрать себе вещи по размеру. Среди вещей нашлись даже три пары ботинок, но они офицерам не подошли.
– Ну, вот и прибарахлились, – удовлетворенно заметил майор, держа в руках выбранные вещи. – Пойдем, переоденемся, позавтракаем – и на службу.
В управлении Коновалов и Рябцев появились позже, чем рассчитывали. Увидев их, Шишкин обрадовался.
– А, вот и наши опоздавшие, – улыбнулся он, пожимая им руки.
– Виноваты, – извиняющимся тоном сказал майор. – Гражданские вещи подбирали.
– Да, я вижу, – проговорил старший опергруппы. – Только ботиночки не нашли, я смотрю. Но это не беда. У нас тут имеется кое-что в загашнике, можем подобрать.
– Спасибо.
– Ладно, товарищи, за работу. Этой ночью поедем брать банду.
– Уже? – оживился капитан.
– Именно. Птички напели, что бандиты сегодня все будут в сборе. Так что всех и накроем, голубчиков.
Сегодняшний день тянулся медленно, хотя ни Василий, ни Николай не могли бы сказать, что провели его за рутинной работой: они что-то писали, куда-то ходили, что-то смотрели. Попутно они успели изучить приметы и фотографии кое-кого из бандитов, которых им предстояло поймать этой ночью, – старший специально изъял из картотеки данные, чтобы ознакомить новых сотрудников. Майор отметил про себя, что новая работа медленно, но верно теряла свою непривычность. Когда солнце уже клонилось к закату, к ним подошел Шишкин.
– Так, ребятки, – сказал он. – Часика три вам на отдых, потом чтобы как штык были здесь.
– Будем брать, – скорее не спросил, а констатировал факт Рябцев.
– Верно. Дело ждет серьезное, это вам не шайку карманников разогнать. Поэтому вы мне нужны отдохнувшими и набравшимися сил. Все, топайте. Жду вас через три часа.
– Есть, – ответил Коновалов.
Они вернулись в квартиру. Солнце уже клонилось к закату. Сначала офицеры решили поужинать. Когда капитан ставил чайник, на кухне появилась хозяйка.
– Поужинаете с нами, Анна Сергеевна? – любезно предложил майор.
– Нет, спасибо, – покачала головой Сорокина. – Я просто хотела вас попросить… Если есть какие-то вопросы, отложить их до завтра. Я сегодня пораньше лягу спать – голова болит.
– Да, конечно, без проблем.
– Может, вам лекарство дать? – предложил Василий.
– Нет, спасибо, у меня есть. И… – Сорокина чуть замялась. – Спасибо за понимание.
Она развернулась и ушла в сторону своей комнаты.
– Странная женщина, – заметил Коновалов, когда услышал, как закрылась дверь комнаты хозяйки.
– А что странного? – откликнулся Рябцев.
– Нелюдимая, неразговорчивая. Живет как хорь в норе.
– Не вижу ничего странного. Мы ведь не знаем о ней ничего. Да и люди-то все разные.
– Тоже верно, – вздохнул Николай.
Они наскоро поужинали и отправились в свою комнату. Майор все думал о Сорокиной. Он вспомнил, о чем хотел спросить ее накануне – о ее семье. Но как-то не подворачивалось удобного повода, а лезть напролом в ненужный момент было не в привычке офицера. Да, может, Рябцев и прав насчет того, что в ней нет ничего странного. Да, нелюдимая, да, скрытная. Но почему-то Коновалова это не то чтобы настораживало, но вызывало желание устроить проверку хозяйке. «Черт, – выругался он про себя. – Неужели это служба наложила такой отпечаток, что я готов подозревать всех и каждого? Действительно, люди все разные. Не все бывают общительные и жизнерадостные. Да и, в конце концов, что я знаю об этой Сорокиной? О ее жизни, семье, прошлом? Нет, наверно, все-таки узнать надо. Хотя бы для очистки совести».
Василий же думал о предстоящей ночной операции. Он невольно вспоминал свой боевой опыт. Ему приходилось брать и «языков» во вражеском тылу, и диверсантов, и разведчиков. А тут что? Просто бандитская шайка, а не какие-то специально обученные люди. Рябцеву казалось, что накрыть банду будет проще, чем вражеский схрон. Хоть что-то похожее на привычную ему, как разведчику, работу. Поэтому у него не было нервозности. Он блаженно растянулся на кровати и даже задремал.
Очнулся он, когда услышал, как возится напарник. Николай натягивал пиджак.
– Уже пора? – осведомился капитан.
– Да, – ответил майор.
Не говоря ни слова, Рябцев быстро собрался. Он чувствовал себя отдохнувшим, тем более что времени, чтобы набраться сил, у них было в достатке: случались ситуации, когда на отдых, а порой и на сон отводилось всего ничего.
В управление они прибыли точно в назначенное время. Все оперативники уже собрались в кабинете Шишкина. Сам старший сидел за столом и смотрел на остальных. Увидев офицеров, он удовлетворенно сказал:
– Ну, вот и все в сборе… Значит, ребята, задача такая: взять всю банду, по возможности живьем. Сегодня все участники банды будут в доме в поселке Октябрьский, что в пригороде.
– Сколько человек? – уточнил Коновалов.
– Семь. Возможно, еще попутно кто-то будет.
– Попутно? – переспросил Рябцев.
– Какие-нибудь дамочки или развеселые ребятишки, которые возле подобных типов околачиваются, – пояснил один из оперативников, Алексей. – Как правило, малолетки. Беспризорники, карманники и тому подобные. Околопреступный элемент, скажем так.
– А дамочки? – не отставал Василий. – Жены, подруги?
Оперативники дружно усмехнулись.
– Не обязательно, – в этот раз за разъяснения взялся Шишкин. – Видишь ли, Вася, у представителей преступного мира немножечко иные взгляды на брак и семью. На таких сборищах обычно присутствуют… – он пощелкал пальцами, – женщины и девушки, скажем так, не сильно обремененные моральными принципами.
– Проститутки? – удивился Николай.
– В том числе. Здесь же при немцах «бардак» открыли. Были там шлюхи, которые обслуживали оккупантов и полицаев… Но мы ушли от темы. В общем, всей шайкой они соберутся где-то к ночи. – Капитан посмотрел на часы. – Возможно, уже подтягиваются на «хазу». Все, ну или почти все могут быть при оружии.
– У Потапа наверняка ствол будет, – заметил другой оперативник, Максим. – Он без него никуда не ходит.
– Думаю, не только у него, – возразил Алексей. – Помнишь, на той неделе двух пьяных офицеров обобрали? Вполне возможно, что это потаповские ребятишки поработали. Они ведь не только деньги умыкнули, но и табельное оружие. Еще и потерпевшим по голове приложили.
– В любом случае, – аккуратно влез в их диалог старший опергруппы, – надо быть предельно осторожными. Уж если что, тогда стрелять на поражение.
– В общем, все как всегда, – театрально развел руками Максим.
У него и впрямь был немного артистичный и даже несколько франтоватый видок, несмотря на то, что рубашка была заметно вылинявшей, пиджак кое-где заштопан, а на брюках виднелись потертости.
– Рассредоточимся уже на месте и будем действовать по ситуации. Дойдем пешком, но разными путями. Машина за задержанными подъедет позже. Вопросы есть?
Оперативники, а вместе с ними и офицеры покачали головами.
– Прекрасно. Тогда на перекур и на место.
Рябцев отправился на улицу вместе с Алексеем и третьим оперативником, Борей. В комнате остались некурящие Коновалов, Шишкин и Максим. Последний проверил табельное оружие. Старший тем временем открыл сейф и достал оттуда два пистолета. Один из них он протянул майору.
– Из такого стреляли? – спросил он.
Николай оглядел оружие. Явно трофейное. Видеть ему подобные доводилось, но пользоваться – нет.
– Не приходилось, – честно ответил он.
– Ну, вы человек боевой, разберетесь. Да и Василий тоже. Так что это вам для сегодняшнего задания. Ладно, Коля, Максим, идемте.
На улице уже темнело, но оперативники все равно разделились. Нужный дом находился на самой окраине Липеня, в поселке, приткнувшемся к городку. Группа собралась неподалеку от дома. Все стояли в неосвещенном проулке за покосившимся заброшенным сараем, откуда идеально просматривался нужный им объект. На месте их встретил мальчишка, видимо из местных. Он что-то негромко сказал Шишкину. Старший кивнул и отпустил мальца.
– Собираются потихоньку, – негромко сказал капитан. – Человек пять или шесть уже точно на месте.
Николай внимательно осмотрел дом, насколько это было возможно в темноте. Скромненький, одноэтажный, но довольно просторный. На их сторону выходили три окна. Одно из крайних светилось. Сбоку виднелось крыльцо. Жилище было обнесено низеньким деревянным, кое-где покосившимся заборчиком.
– Когда берем? – тихо спросил Василий.
– Подождем немного, – ответил Шишкин. – Должны еще подойти.
Он не ошибся. Спустя минут пятнадцать подошел какой-то мужчина, постучал, видимо, условным стуком и вошел в дом. Через некоторое время – еще двое – парень с девушкой. Оперативники выжидали. Минуты тянулись неимоверно долго. Коновалов не любил засады как раз вот из-за этой тягучести времени. Про себя он отметил, что в этом милицейская работа совпадает с работой разведчика.
– Сорок минут уже прошло, – шепотом заметил Борис. – Может, пора?
Старший глянул на часы и повел головой.
– Да, наверно, все в сборе, – сказал он. – Расходимся по одному, окружаем дом. Один пойдет, постучит.
– Давайте мы, – шепотом предложил Рябцев. – Мы люди новые, нас не знают.
– Ой, ребятки, как бы вас там с порога свинцом не угостили, – покачал головой Шишкин. – Я понимаю, что у вас есть боевой опыт, но…
– Мы готовы рискнуть, – поддержал напарника майор.
Капитан помолчал.
– Ладно, – согласился он. – Постучитесь к ним. А когда откроют, действуйте. Ни пуха ни пера, ребята.
– К черту, – ответил Василий.
Перебежками оперативники перескочили через дорогу и окружили дом. Коновалов и Рябцев подошли с другой стороны, якобы из поселка, хотя это было излишним – освещения на улице не было. Первым шел капитан. Он толкнул висящую на одной петле калитку и неслышно проследовал к дому. Николай держался в полушаге и чуть сбоку от него. Звонка у двери не было, поэтому Василий несколько раз громко стукнул кулаком в дверь.
Прошло, наверно, с минуту, прежде чем за дверью раздались звуки шагов.
– Кто? – спросил изнутри мужской голос.
– Извините, пожалуйста, – капитан заговорил немного развязным и нетрезвым голосом, – мы с другом заблудились тут в потемках. Не скажете, как к городу пройти? А то окна только у вас горят.
Какое-то время за дверью была тишина. Потом дверь чуть приоткрылась, и в узком проеме мелькнуло чье-то лицо.
– Пойдете прямо по этой улице до конца и свернете налево. Там фонарь должен гореть, увидите дорогу.
– Да? – скривился Рябцев, продолжая играть роль полупьяного чудака, и добавил своему голосу нагловатых ноток: – А от фонаря куда потом? Тоже прямо?
– Ну что ты такой непонятливый, – раздраженно буркнул мужчина. – Я же сказал, увидишь, как к городу выйти. Не ошибешься.
– А, ну спасибочки. Мужик, а огоньку у тебя не будет? А то я спички где-то посеял в потемках, найти не могу. – Василий небрежным жестом вытащил из кармана пиджака папиросу.
– Слушай, паря, может, тебе еще рюмочку налить? – разозлился собеседник и приоткрыл дверь шире.
Этого и надо было офицерам. Капитан рванул дверь на себя и быстрым неуловимым движением обездвижил мужчину, точнее, молодого курносого человека, зажав ему рот ладонью.
– Тихо, милиция, – негромко сказал Коновалов. – Будешь орать – не поздоровится. Усек?
Парень замычал и закивал.
– Вот и молодец. Сколько человек в доме?
Рябцев убрал руку ото рта задержанного.
– Семеро, – прохрипел тот. – Ну, и я.
– Тогда не шуми. А то у нас разговор короткий.
Николай обернулся в темноту и кивнул. Шишкин и еще двое оперативников зашли в дом. Капитан остался караулить парня, а майор вошел следом за милиционерами. Они прошли по полутемному коридорчику, и старший толкнул дверь в комнату, где за накрытым столом сидела компания: пятеро мужчин и две женщины.
– Добрый вечер, – громко сказал Шишкин. – Всем оставаться на местах. Милиция.
– Не ждали вас, гражданин начальник, – осклабился широкоплечий симпатичный мужчина, сидящий во главе стола.
– А нам, Потап, приглашение не нужно, – улыбнулся капитан. – Мы всегда сами приходим. Все руки на стол. Кто попробует «перья» и «стволы» достать, откроем огонь на поражение. Всем все ясно?
Бандиты молчали, переглядываясь друг с другом. Внезапно парень, сидевший рядом с Потапом, резко оттолкнул стол и бросился к окну. Раздался звон битого стекла.
Рябцев услышал шум и возню в доме. Парень, которого он сторожил, навострил уши и попытался дать деру, однако капитан уложил его на траву одним ударом. Тот скорчился и захрипел. Василий поспешил на подмогу Максиму, который барахтался под окном, пытаясь справиться с пытавшимся убежать бандитом. Он вовремя заметил блеснувший в свете окна нож и ловко вывернул руку, державшую его. Оружие упало, а парень вскрикнул от боли.
– Спасибо. – Оперативник встал и коснулся разбитой губы.
– Не стоит, – ответил Рябцев.
Они заковали задержанного в наручники. Из дома донесся грохот, потом хриплые голоса ругающихся людей. Через несколько минут всех, кто был в доме, уже выводили на улицу. Капитан заметил порванный пиджак напарника и ссадину на щеке у Бориса. Где-то недалеко раздался звук мотора, и вскоре к дому, светя фарами, подъехала милицейская машина. Аккурат возле дома она остановилась.
– Виктор Степаныч как всегда точен, – усмехнулся Алексей.
– А то, – кивнул Шишкин. – Ладно, ребята, грузите задержанных. Коля, Вася и Максим в управление, а мы пока обыск проведем. И глаз с этих орлов не спускайте.
