Kitabı oku: «Письмо, так и не написанное, потому что его отправлять некому», sayfa 3

Ничего парень. За пять лет не попытаться перейти ту самую сладкую черту. Тем более, что девушка готова сделать это уж года три, как минимум.

Но Бог ему судья. А у меня сегодня явный облом. Я уважаю принципы. Добиваться своего от девушки любой ценой – не в моем стиле. И у женщин должна быть свобода выбора.

Я лег на спину и откинулся на подушку. Надо успокоиться.

Но вот именно это сделать сложно. Потому что теперь Галя легла на бок и прижалась ко мне всем телом. Её рука начала ласкать меня. Сначала медленно и осторожно, едва касаясь моей кожи. Потом со все большей жадностью. Наконец она снова обхватила своими пальчиками мой вновь возбудившийся член. Её рука стала двигаться вверх – вниз.

– Ты полагаешь, что в твоем исполнении и онанизм вершина счастья? – спросил я.

Она ответила не сразу. Сначала сладко прижалась ко мне, поцеловала грудь и глубоко вздохнула.

– Прости меня, – томно проворковала она. Нодыхание у неё было прерывистым…Она возбудилась не на шутку.. – Я не хочу, чтобы ты обижался… Я хочу, чтобы тебе со мной было хорошо… Я сделаю, чтобы тебе со мной было хорошо!

Она потянулась ко мне, поцеловала в ухо и скользнула вниз.

Надо сказать, что в те времена железного занавеса мы, конечно, не были столь информированы, как нынешние молодые о приемах и способах любви. И все же даже скудных знаний мне хватило догадаться, что последует дальше. Это меня не слишком удивило, хотя опыта такой любви у меня, считай, и не было. Больше удивило сочетание её действий и того, что минуту назад она мне так проникновенно говорила.

Её губы ласкали низ моего живота. Нежные пальчики «бегали» по воспарявшему от морального нокдауна члену. Постепенно амплитуда её поцелуев сокращалась, неизбежно приближаясь к заветной точке. Можно сказать – вершине.

А вершина уже с нетерпением ждала покорения. И вот наступил момент, когда облако любви накрыло мой заждавшийся член.

Признаюсь, честно, что к своим младым годам я уже знал на практике такой способ любви. Но до этого момент это был лишь элемент ласк. О том, что этим способом можно заменить традиционную близость – и думу не думал!

Я и сейчас полагал, что девушку поласкав минуту другую и тем самым искупив свою вину отпустит меня и моего «оруженосца» на произвол судьбы.

Ошибся. И как ошибся!

Галя сначала осторожно прикоснулась губами, словно боясь обжечься о мою раскалившуюся докрасна плоть. Она легкими прикосновениями опробовала мой член от верха до основаниями (не буду хвалиться – путь был не совсем коротким. Хотя, почему был…?) И так же нежными поцелуями проделала этот чудный путь обратно. Когда губы вполне освоились, она тем же способом стала приучать свой милый язычок.

К его возвращению на мою «вершину», я уже завелся. И завелся здорово. Пальцы одной руки запутались в её короткой стрижке. Другая рука непроизвольно откинулась наверх и пальцы начали откручивать когда-то гладкие, а сейчас шершавые, словно с проросшими почками, шарики.

А Гала, уже познакомившись с предметом вожделения, и убедившись, что его жар никакой опасности не представляет, а совсем наоборот, на секунду замерев, опустила голову, впуская меня в свой рот…

Но это была не жертва. Ей доставляло удовольствие ощущать моё желание губами, которые мягко обволакивали мой член, язычком, беспрерывно облизывавшим плоть, словно пытавшимся впитать все энергию, которая так и распирала меня. Пальчики её нежно ласкали меня. Она с каждым движением все больше возбуждалась сама и заводила меня. Движения становились все быстрее. Член проникал все глубже. Наконец она уже таким способом коснулась его основания. На мгновенье я даже испугался за неё, не представляя, как это все мое богатство могло поместиться у неё и к чему это может привести.

Но мои опасения были совершенно напрасны.

У меня в руке были уже почти все шарики от кровати. Сдерживаться я уже не мог. Но как быть в этом случае? Резко отстраниться и кончить в пустоту? Это может обидеть. Спросить? Самое время. И как она ответит?

Природа сама прервала все сомнения.

Галя даже и не пыталась отстраниться, когда из меня толчками выбрасывалась вся истомившаяся энергия. И даже когда все закончилось, её губки подержали мою постепенно успокаивающуюся плоть, а язычок Гали еще несколько раз прикоснулся к самым чувственным моим точечкам, словно благодаря за доставленное удовольствие.

И тебе, Гала, спасибо. Хотя можно поспорить, о том, как бы порадовался её жених, узнав, какими способами будущая жена соблюдает ему верность. Но с другой стороны – каждый кузнец своих рогов. За высокие принципы и суровые правила в современной жизни, каждый платит свою цену.

Я собирался еще поваляться в этой сладкой постели, но со двора донесся шум. Подружки Гали так рано не возвращались, тем более, вместе они никогда не приходили – каждая освобождалась в свое время. Это пришли мои приятели.

Все бы ничего, но из одежды у меня с собой всего ничего. А объяснять вразумительно, почему я выхожу из девичьей светелки, одетый, как новорожденный, согласитесь сложно. Но и оставаться глупо. В конце концов – соседки придут. Надо брать огонь на себя. Я вскочил. Надел свою единственную часть туалета и на возгласе Ильи:

– Где Олег, он вроде оставался здесь? – я вышел из комнаты.

– Да здесь я! – пришлось мне произнести, как можно спокойней и безразличней. Ну, подумаешь, в чем в гости к девушке может прийти благородный дон.

Благо, возбуждение уже спало. Ничего больше из-под трусов свое любопытство не проявляло!

Однако, и без этого мои приятели застыли. Не ждали, что называется. Причем, пришли не только Илья с Леной, но и «Шурик-большой» с дочкой того скульптора. Роман у них что ли?

– Ты чего там делал? – спросил Илья.

Молодец! Мужику за тридцать, в журналах столичных печатается, а умнее вопроса не придумал. Ленка его жена даже рот раскрыла. То ли что бы мне помочь, то ли от удивления от «деликатностьи» своего мужа.

Мы тоже не лыком шиты.

– У Галки кровать сломалась, – как подтверждение своих слов, протянул ладонь с теми злосчастными шариками, которые я так и не выпустил из руки. – Надо было помочь.

Илья был ошарашен. Он произнес звук, составляющий нечто среднее между А – Ы и У.

Слава Богу, не спросил, а почему я почти голый бросился помогать решить проблемы соседки.

Ленка челюсть закрыла и натужно закивала головой. Ну да, разумеется. Дескать, а как еще можно чинить девичью кровать в полной темноте.

«Шурик» задрал голову вверх, словно пытался глазом вооруженным его очками рассмотреть Море спокойствия на маленькой Луне во второй фазе. Всем своим он говорил:

– За то, что я не спрашиваю, как под хрупкой девушкой сломалась чугунная кровать, которая успешно пережила Крымскую войну середины прошлого века, и зачем во время ремонта откручивать шишечки, а не привинчивать их, – с тебя как минимум литр пива завтра с утра.

Ультиматум. Но ничего не поделаешь.

И только отпрыск народного скульптора, кажется, ничего не поняла. И с нетерпением поглядывала в сторону набережной.

– …Мы за деньгами, – словно оправдываясь, зачастила Ленка, – В ресторан собираемся. А деньги вот забыли. Ты как, с нами?

– Да нет, – ответил я, подчеркивая свою усталость от недомогания о котором еще пару минут забыл напрочь, – Что-то неважно себя чувствую. Надо отлежаться

– Когда перегреешься себя насиловать ни в коем случае нельзя. – Это «Шурик» нарушил молчание и по его заботливости я понял, что если я не хочу услышать сегодняшнюю историю гуляющей в виде анекдота по всему Гурзуфу, литром не обойдешься.

– Спасибо, – искренне поблагодарил я. – Я тебе очень благодарен за участие. Твой должник.

«Шурик» все понял и его молчание, вроде, было гарантировано.

Ребята быстро забрали кошелек из своей комнаты и ушли. А я почти сразу заснул. Можете не верить, но я, действительно, себя не слишком хорошо чувствовал.

Последующие три дня вопрос провождения вечеров для меня был решен. Сначала, чтобы не вызывать вопрос и не поить всю ораву пивом я выходил с ребятами на вечернюю прогулку по злачным местам. Потом под благовидным предлогом выскальзывал из их поля зрения и возвращался домой. К тому времени Галя избавлялась от своих приятельниц. У нас была куча времени. Мы занимались «девственным» сексом, получая вполне плотское наслаждение.

Галя оказалось очень изобретательной девушкой в своих «невинных» забавах. Привет жениху я не забывал посылать постоянно.

Мы успевали и поговорить. Галя оказалось чемпионкой города по стендовой стрельбе. Дипломницей престижного киевского вуза. Чем дальше, тем она становилась разговорчивей и откровенней. И не известно, что бы ей пришло в голову, оставайся она дольше. Но через три дня они возвращались домой.

Автобус отходил в половине второго. Я обещал проводить.

Но опоздал…

Глава 6

…Ну конечно, не опоздал. Просто не пошел.

Галочка меня реанимировала. Душа пришла в уравновешенное состояние. Но проводы – слезы, лишние – долгие. В последний вечер когда она особо тщательно берегла верность нашему жениху, я заметил и в глазах и в тоне моей спасительности нотки сомнения и подготовки, какого-то радикального решения. Догадаться о том, что это может быть за решение не трудно.

И меня это не устраивало. Легкий флирт не должен быть задавлен тяжеловесным романом. А другого, с Галочкой быть не могло. Почему – не объясню. Верхним чутьем такие вещи чувствуешь.

Кроме того, на исходе первой недели отдыха помимо личных, возникли и другие проблемы. Не такие возвышенные, но не менее важные.

Просто жизнь заставила вспомнить расхожую истину, что любовью сыт не будешь. У желудка и кошелька – прямое сообщение. А последний, как выяснилось, стремительно опустел.

Катастрофы в этом не было. Обратные билеты мы купили еще в Москве. За свое «златое крыльцо» я заплатил вперед за все дни отдыха. Оставалось одно – очень хотелось кушать. Правда, на завтрак мы тоже с самого начала скинулись сразу. Поэтому Леночка, с утречка на плитке готовила нам очень даже съедобные вещи из синеньких (баклажан), или макароны, приправленные привезенными с собой консервами (не забываете, что тогда это был очень большой дефицит), или жареную картошечку с луком. Одним словом – утренний пир. Илья, как человек практичный, следил за казной и выделял финансовые лимиты. Моей же обязанностью было бегать на рынок. Выбор не случайный. Рынок был не то что далеко, но к нему надо было подниматься круто по узким улочкам вверх. Армейскую тренировку я не потерял и порхал горным отдыхающим козликом. На третий день я приглянулся парочке раздобревших селянок средних лет и типичному южному старику с большим и рыхлым носом цвета праздничного кумача. Так что овощи, картошку и зелень я покупал почти в полцены.

С ужином, тоже проблемы были небольшие. Вечером, прежде чем куда-то отправится все, кто составлял вечернюю компанию, собирались у нас в дворике. Огромный чайник уже кипел, вознося мощную струю пара, чуть ли не к вершине старого кипариса, под котором и была наша импровизированная кухня. Я брался за заварку чая. Это был мой вклад в вечерний «перекус». Остальные свой вклад вносили продуктами.

И все бы ничего. Но у нас не было холодильника. Так что все приготовленное съедалось в тот же момент. Хранить и запасаться было невозможно.

Поэтому вопрос обеда вставал остро. Кто-то мог посоветовать по последним модам вообще отказаться от обеда. Но, когда тебе лишь немногим за двадцать и организм функционирует с надежностью высокоточных электронных часов известной фирмы, о чистоте внутренностей задумываешься мало. И по чести сказать, сейчас добровольно отказываться от постоянного принятия внутрь всяких вкусностей выше моих сил. Лучше постоянные физические нагрузки различных видов.

Путь голодания в моих размышлениях был так же чужд и нелеп, как и добровольное воздержание по этическим мотивам. Причем, когда деньги почти кончились, я понял, что есть – это не меньшее, а временами и большее удовольствие, чем заниматься любовью.

Можно было бы наодалживать денег. Ребята скинулись бы – вопросов нет. Но на отдыхе залезать в долги – это в последнюю очередь.

Как советовали умные книги – быстренько где-нибудь подработать – вовсе нелепость. Надо было приезжать на отдых на юг, чтобы здесь ворочать мешки.

В общем, ответа не было. И разменяв последнюю пятерку, я решил не слишком унывать – кривая вынесет.

Не поверите – действительно вынесла. В тот же вечер.

Когда Галочка уехала, я уже мог не удирать от компании. А сама компания «вдруг» поняла, что вместо шатания по шумной набережной есть возможность посидеть под старыми кипарисами и просто пообщаться.

Из двух старых потемневших от соленого воздуха тумбочек и нескольких досок сделали шикарный стол. Женщины чем-то это накрыли. Чай вскипел быстро. С сушками в те времена проблем не было. Так что обстановка стала очень уютной. Не хватало только стержня вечера.

Самые интересные байки уже были рассказаны. Анекдоты шли вяло. На умные темы не было сил в расслабляюще-жаркой вате южного вечера.

Водка, припрятанная в наших запасах энтузиазма не вызвала. А вот пара больших бутылок сухого вина обстановку оживили. Принесли их «Шурики», чуть припоздавшие к застолью. То ли из-за того, что они торопились к нам, то ли просто из-за хорошего настроения они встряхнули всех нас. Но даже их энергии хватило не надолго.

И вот когда волна оживления, которую они всколыхнули своим появление, пошла на убыль, а скука снова нависла над столом, у Шурика-маленького возникла хоть и банальная, но, в данных условиях, светлая идея.

– А не сыграть ли нам в карты? – задумчиво произнес он.

Сразу его слова восторгов не вызвали. Поиграть в карты – предложение почти абстрактное. Как известно карточных игр много и на все вкусы.

Нам же играть, например, в «дурочка» было не интересно, да и народу много. А во что-то сильно интелектуально-арифметическое, типа преферанса, – лениво в этот расслабляюще теплый вечер.

– Есть замечательная идея, – продолжал Шурик-маленький, и его уверенный тон убеждал, что у него есть универсальный рецепт от скуки. – Давайте перекинемся в «ап энд даун».

Что такое «Ап энд даун» за столом почти никто не знал. И тогда Шурик начал объяснять, что с одной стороны эта игра достаточно простая, что бы её быстро освоили все, с другой – присутствует налет интеллектуальности, приличествующей столь высокой компании.

Еще он рассказал, что эта игра появилась совсем недавно. И придумали её американские солдаты, воевавшие во Вьетнаме. В перерывах боев с мировым коммунизмом джи ай, в силу своих интеллектуальных способностей, максимально упростили покер и скрашивали этим новообразованием фронтовую скуку.

Правила, действительно просты до писка. Сначала раздается по одной карте, потом по две. И так далее до максимума. И заказывать надо максимальное количество взяток, которые можешь снять с кона. Возьмешь – поднимешься. Нет – списывают. И еще несколько не сложных особенностей. Подробности описывать не буду. Это, все же, не самоучитель карточных игр. А кто интересуется, есть целая масса «энциклопедий».

Всем это понравилось. Все решили, что попробовать стоит. И все поняли, что Шурик-маленький – самый большой специалист в новой игре. Точнее, почти все.

А почти – потому что сидел за столом человек, который понял, что Шурик лишь слегка знал секреты этой, на первый взгляд, простенькой коммерческой игры.

И этим одним человек был я.

«Ап энд даун…» Составители карточных энциклопедий знали только о каких-то американских солдатах, которые дулись в эту славную игру в душных и вонючих джунглях юго-восточной Азии. Но не положено им было знать, что с не меньшем азартом брали и сдавали взятки славные сержанты гвардейского дивизиона ракетных войск стратегического назначения Советской Армии. Не знали и знать не могли. Потому что наша часть входила в элиту этих и так особых войск, и была сверхсекретной.

Не могли проникнуть на неё агенты спецслужб стран – потенциальных противников. Все дороги, дорожки и тропинки были под маскировочными сетями, чтобы любопытный взгляд объективов вражьих спутников не проник в наши секретные секреты.

А вот вражья игра не только просочилась, но и по хозяйски укоренилась в сердцах сержантского и младшего офицерского состава (в основном из числа двухгодичников, тех, кто пришел после института отрабатывать лейтенантские погоны, полученные на военных кафедрах).

По вечерам, когда все наши отцы-командиры отправлялись в теплые уютные гнездышки в военном городке, а холостые офицеры – в менее уютные, но все равно согревающие душу комнаты общежитий, хозяевами казарм становились мы, унтер-офицеры, или проще сержанты. «Старики» у нас были не в особой силе. Во первых, самые авторитетные рядовыми не оставались, а становились сержантами. Тех, у кого в голове сквозняк гулял, не слишком уважали вне зависимости от срока службы. Так что сержантские лычки автоматически становились пропуском в элитный клуб казарменной аристократии. А потом, все же части наши считались элитными и отбор в них шел достаточно строгий.

Меня среди прочих особо одаренных, но не откосивших от призыва сразу из военкомата направили во всесоюзную «учебку», откуда я свеже испеченным сержантом (если уж совсем точно – младшим, но кто на это обращает внимание) попал в боевую часть. Звание и поддержка московского землячества быстро ввели меня в круг избранных.

И в этом кругу я прошел суровую школу азартных игр. Как-то поздним часом конца ноября мы сидели после отбоя в канцелярии второй батареи и откровенно маялись от безделья. С другой стороны, спать так рано было не по чину.

И тут кто-то и подбросил эту мину замедленного действия. Мина была очень действенной и взрывалась она почти каждый свободный от боевых будней вечер, вплоть до конца службы. Подозреваю и после моего увольнения орлы все так же с азартом после отбоя резались в «Ап энд Даун».

В первый вечер мы так и не раскусили все прелести этого сладкого яда. Так, что-то новенькое. И только через день, когда кто-то предположил, что взрослым солидным мужчинам в девятнадцать – двадцать лет несерьезно играть так просто на интерес. Все солидные мужчины согласились. Тем более одному из нас неделю назад исполнился двадцать один год.

Но встал вопрос, а на что играть? На деньги? Хотя все мы получали далеко не солдатский паек, я например был на прапорской должности и моя зарплата была больше двадцати рублей (при средней в стране у молодых специалистов – 100–110 рублей!), на деньги мы посчитали играть не серьезным. По копеечке уж слишком мелко. Больше – не потянем.

Я бы и сейчас хотел увидеть того кому пришла в голову эта страшная мысль – копеечки заменить приседаниями. То есть тот кто побеждает – тот побеждает. А остальные приседают по разнице очков. Потом была разработана сложная система взаимозачетов.

Все это было весело. Пока не претворилось в жизнь. Для меня. Так вышло, что меня взаимозачеты не коснулись вовсе. Я не выиграл ни разу. До того вечера к картам я относился легко. И мне было лень считать, запоминать, продумывать варианты. Тот случай научил меня раз и на всегда: карточная игра – это серьезно. В общей сложности я в ту ноябрьскую ночь проиграл 1200 (прописью – одна тысяча двести приседаний). Но не это страшно.

Страшно, что на следующий день, мы при большом стечение сержантского состава части отдавали карточные «долги». Но остальные задолжали самое большее пятьдесят – шестьдесят приседаний. Главным гвоздем вечера был, понятно, я. Мне, правда милостиво разрешили после каждой сотни делать перерыв. Но на рассрочку эти карточные садисты категорически не согласились. Как это все происходило – рассказывать не буду. Кто хочет – может попробовать. Ну хотя бы половину. А я следующую неделю ходил, как на костылях.

Зато после этого играть я стал осторожно и расчетливо. И уже через месяц проигрывал крайне редко.

После такой школы, отличить хорошего игрока от того, кто только прикидывается им было не сложно.

Так оно и оказалось. И хотя я порой позволял чуть-чуть проигрывать, иначе распугаешь публику, в первый вечер я выиграл почти пять рублей. А это уже обед!

Я понял, что на ближайшие несколько дней я о средствах на еду могу не беспокоится. И все же это не могло быть надежной базой всего последующего отдыха. Игра в любой момент могла надоесть и я оставался без средств к нормальному питанию.

Нужен был еще один источник и составная часть безбедного существования на отдыхе.