«Проклятый горн» kitabından alıntılar, sayfa 2
- Приятно встретить специалиста. Впрочем, ведьма должна разбираться в травах. На то она и ведьма.
- Предпочитаю, чтобы меня называли колдуньей.
- А я хочу именоваться не меньше чем императором всего сущего. Но это ничего не меняет ни во мне, ни в вас...
- Сегодня Ночь Фонарей. Городской праздник в гавани. Будет очень красиво.
- Что-то не хочется, - кисло ответил Проповедник.
- Моряки выберут королеву залива. Самую красивую шлюху из всех публичных домов Билеско. И прокатят ее голой по улицам на белом воле.
- Уже интереснее.
- Ван Нормайенн, ты поразительно ловко умеешь класть голову на плаху и отдергивать её, когда топор уже должен перерубить тебе шею.
Нет смысла грустить по уходящему. Впереди еще целая жизнь.
- Если с ним что-то случится, будем волосы на головах рвать, - кивнул я в сторону младшего стража.
- Будет не так уж и больно, - в тон ответил он мне. - Головы-то к этому времени Мириам уже с нас снимет.
Нет смысла спорить со стихией. Она всё равно ни черта тебя не услышит, но зато без труда размажет о камни.
Свобода - это миф, мальчик! Самая большая ложь в мире. Поверь старухе.
Проповедника, который мог бы воскликнуть: «Что ты делаешь?!», рядом не было, так что я поступал по собственному разумению, решив действовать по обстоятельствам, которые, кажется, в последние полчаса начали захватывать инициативу, положив на лопатки и разум, и логические расчеты.
Завтра они будут рыдать над обезображенными трупами, удивляться, отчего же вдруг умер сосед, отводить взгляды от младенцев с расколотыми головами, в потрясении ходить среди пожарищ и разрушенных зданий. Не понимать, почему оправившиеся власти хватают каждого третьего, колесуют, четвертуют и вешают на столбах.
Ведь это же не они. Никто из них не хотел ничего такого. Они готовы в этом поклясться. И палачам придется слушать их рыдания да мольбы, а уставшим священникам отпускать грехи и правых и виноватых, прежде чем веревка затянется на шеях бунтовщиков.
Люди, точно псы, почувствовавшие добычу, забывшие о заповедях, законах и правилах, подчиняясь общей звериной воле, одуревшие от крови, смерти и вседозволенности, крушили все, что попадалось им под руку. Выламывали двери в лавки и жилые дома, убивали тех, кто был не с ними или не похож на них. Жадная цепь голодных муравьев, готовых сожрать и переварить любого, а к утру, когда безумие схлынет и толпа распадется на отдельных детей божьих, забыть о совершенном, замолить грех и убедить себя, да и других, что это все делали не они. Что им пришлось так поступить, чтобы не выделяться среди остальных.
