Kitabı oku: «Взгляд на миллион», sayfa 6
Глава 13
Всю ночь ему снилась Марго, и даже утром продолжало казаться, что она хочет что-то сказать…
До самого момента выхода из комнаты Мартин боялся даже взглянуть на портрет Марго, с каждой секундой всё сильнее ощущая, что именно он виновен в её смерти…
…Наблюдая за тем, как медленно открываются и закрываются шлюзы на речном канале, ему хотелось оказаться глубоко под землёй в водном потоке, понимая, что следующий, выводящий на поверхность шлюз, не откроется никогда…
Вдоль набережной Вальми тянулась длинная, разношёрстная и машущая разноцветными флажками туристическая группа, то ускоряя шаг, то вдруг останавливаясь, дожидаясь и подгоняя отставших зевак-путешественников, фотографирующих всё подряд на своём пути. Жизнь текла в своём привычном наивно-счастливом русле. Всё было как всегда и до боли по-другому.
Мартин, видимо, слишком долго стоял напротив стеклянной витрины магазина. С её противоположной стороны на него смотрела удивительно знакомая девушка.
Это была Сьюзен. В первые несколько секунд Мартин не сразу понял, что это она. Сознание постепенно возвращалось к нему. Глядя на неё, Мартин словно перемещался в какую-то другую жизнь и реальность. Дыхание становилось ровным и спокойным, будто он возвращался домой из очень длительной и тяжёлой поездки…
Юноша, приблизился к дверям магазина и потянул ручку на себя. Сьюзен была не одна, за кассой обслуживала покупателя серьёзная деловая дама средних лет. По поведению и интонациям в голосе можно было догадаться, что это хозяйка магазина. Она быстро и умело завернула в бумагу книги, которые, судя по яркой, красочной упаковке, были куплены кому-то в подарок, затем подозвала Сьюзен и, дав ей какое-то поручение, продолжила о чём-то беседовать с покупателем. Мартин наблюдал за Сьюзен, мысленно подбирая слова, чтобы попытаться заговорить с ней. Стоя за прилавком и перевязывая приготовленные книги, девушка изредка бросала на Мартина короткие взгляды. Хозяйка магазина проводила покупателя и вернулась к кассе. Было уже около двенадцати часов, и по обыкновению в это время из кафе напротив доносился мягкий аромат свежезаваренного кофе и фирменных французских булочек. Мартину становилось неловко из-за того, что он никак не может решиться подойти к Сьюзен.
Ещё через мгновение в магазин забежала девушка лет восемнадцати в розовом платье и таких же розовых босоножках. Цоканье каблучков и звон колокольчика над дверью почему-то напомнили Мартину о Рождестве в доме его родителей.
Девушка что-то долго объясняла Сьюзен и хозяйке магазина. По её смущённому виду было видно, что она в чём-то очень здорово провинилась. Ещё через минуту Сьюзен, набросив на открытый летний нежно-бирюзового цвета сарафан лёгкую белую кофточку, направилась к выходу. Мартин тихо поздоровался и открыл дверь… На улице он остановился и, осторожно взяв девушку за руку, робко и печально взглянул на неё. На самом деле Сьюзен не думала выходить из магазина, но, увидев, что Мартин не может собраться с духом, сама решила пойти ему навстречу. Ей было абсолютно всё равно, что он скажет. Сьюзен не злилась из-за того, что он не пришёл, как обещал. Она остановилась и внимательно посмотрела на Мартина. Без слов было понятно, что у него что-то произошло.
– Сьюзен, вы можете прямо сейчас уделить мне немного времени?
– У вас что-то случилось, Мартин? – ответила она вопросом на вопрос.
– В тот день, когда мы договорились с вами встретиться… – Мартин вдруг на секунду замолчал и, словно оказавшись в незнакомом месте, странно оглянулся вокруг. Сьюзен не торопила его.
Они дошли до кафе Soleil («Солнце»), и молодой официант с улыбкой самого счастливого человека в мире распахнул перед ними двери. Расположившись за свободным столиком, они некоторое время сидели молча. Сьюзен видела, что Мартину трудно начать разговор. Она взяла инициативу на себя, заказав кофе и лёгкий, воздушный десерт.
– Если это что-то очень личное, Мартин, вы можете не говорить.
– Нет, Сьюзен, вы должны знать… Он сделал глубокий вдох, словно собирался опуститься на глубину. – В тот день не стало одного моего очень хорошего друга… Это всё сложно объяснить…
Сьюзен не спросила, кто это был – мужчина или женщина. Она просто смотрела на Мартина и ждала, что он будет говорить дальше. Вскоре подошёл официант, и Сьюзен сама, чтобы как-то разрядить обстановку, взяла чашку с кофе и десерт и поставила перед Мартином.
– Спасибо, Сьюзен. Вы так добры, – произнёс он, словно очнувшись от забытья.
Сделав пару глотков, Мартин оживился и впервые за эти несколько минут пристально посмотрел на Сьюзен. Сейчас она была совершенно другой. Красивые светло-каштановые волосы волнами ниспадали на плечи, брови были слегка приподняты, взгляд был полон сочувствия и невероятной нежности. Так смотрят матери и влюблённые женщины.
Мартина мучили угрызения совести. Ему казалось, что он не имеет права вот так запросто сидеть в кафе, спокойно разговаривать и пить кофе, тогда как милый сердцу образ Марго снова и снова напоминал ему о произошедшей ужасной трагедии. Он думал о том, что если бы случайно не услышал разговор за дверью квартиры Марго и сразу постучал, то убийства могло бы не произойти. Или в порыве ярости Роджер мог убить их обоих. От этой ошеломляющей мысли Мартина бросало то в жар, то в холод. Он взял Сьюзен за руку и, глядя ей прямо в глаза, тихо произнёс:
– Если вы не против, то я бы хотел встретить вас сегодня после работы.
– Я не против, – сказала Сьюзен, бросая взгляд на часы и давая понять, что ей пора уходить. Они допили кофе, и вышли из кафе.
– Моя смена заканчивается в шесть, – сказала она, открывая двери магазина.
– Я обязательно приду, Сьюзен.
…Тихим эхом прозвучала трель звенящего колокольчика за дверью, словно это была какая-то чудесная страна, в которой всё хорошо и все счастливы. Мартин прошёл несколько кварталов и хотел было свернуть на автобусную остановку, чтобы доехать до ближайшего сервисного центра и уточнить насчёт билетов на самолёт до Лондона. Пытаясь найти в кармане мелочь на проезд, Мартин обнаружил визитную карточку Генри Говарда и на минуту остановился. Как и в прошлый раз, он снова очень удивился тому, что, несмотря на приглашение, на визитке не было точной даты. Словно Генри каким-то невероятным образом знал, что в жизни Мартина будут иметь место события, из-за которых их встречу пришлось бы отложить.
Он спрятал визитку во внутренний карман пиджака и подумал о Сьюзен. Мартин не хотел расставаться с ней вот так, сразу. Сегодня она поразила его ещё больше, чем тогда, когда он увидел её в первый раз. Он спустился к лодкам и, вдыхая всей грудью прохладный речной воздух, не торопясь, прошёл вдоль набережной и поднялся по знакомым ступенькам в направлении автобусной остановки, чтобы как можно скорее вернуться домой.
…В комнате было не убрано, и если бы сюда снова зашёл Том, то он, наверное, поколотил бы Мартина.
Иногда Том напоминал Мартину отца, который за любую провинность мог дать хорошую затрещину. Хотя бывали времена, когда и самого Тома нужно было вытаскивать из какой-нибудь передряги из-за неуёмного желания «порадоваться» очередной оплате его скромных апартаментов, выпивающего до утра в кабачке «Весёлый мельник».
До встречи со Сьюзен было ещё достаточно времени, и Мартин, как мог, пытался навести порядок в своей скромной холостяцкой хижине. Он не планировал приглашать Сьюзен к себе, но всё же это вполне могло произойти. Добравшись до шкафа, Мартин достал портрет Марго. Сердце его снова заныло от пронзительной боли и невозможности что-либо изменить, но оставлять портрет здесь было никак нельзя, и после недолгих раздумий он решил отправиться к Джонни.
Выставочный зал галереи Vieux Château («Старый замок») был полон. Мартин, как мог, пытался добраться до представительного джентльмена, хозяина галереи, находящегося в плотном кольце начинающих художников, наперебой предлагающих свои «шедевры» для предстоящего аукциона.
…Минуты три Джонни искоса наблюдал за Мартином и, когда тот подошёл совсем близко, удивлённо окликнул его, изображая радость:
– Мартин, дорогой, здравствуй! Ты же говорил, что собираешься лететь в Лондон?
– Именно поэтому я к тебе и пришёл, – ответил тот. – Хочу тебя попросить, – при этих словах Мартин оглянулся и снизил голос: – Ты не мог бы на время поместить в хранилище портрет Марго?
Он думал, что Джонни, зная о происшедшем, будет против. Но, к его удивлению, тот согласился. Более того, ему даже показалось, что Джонни обрадовался этой просьбе.
– Я знаю, что случилось. Газетчики – шустрый народ. Ты, наверное, тоже узнал об этой новости из газет? – И он кинул быстрый взгляд на Мартина. – Мне искренне жаль Марго, но она сама виновата.
Мартин внимательно посмотрел на Джонни: «Похоже, он что-то знает. Но что?»
– Когда ты уезжаешь? – настойчиво и резко поинтересовался Джонни.
– Ещё не знаю.
– Кстати, завтра похороны Марго. Ты пойдёшь?
– Скорее всего, нет, – ответил Мартин и, достав сигарету, осторожно спросил: – А как Роджер?
Он был уверен, что тот либо уже арестован, либо находится «в бегах».
– Ему очень тяжело. Он в трауре. Сестра Марго сейчас с ним, – ответил Джонни.
У Мартина кружилась голова. Он терялся в догадках и силился понять, каковы же всё-таки официальные версии убийства с точки зрения полиции.
– Джонни, а что на самом деле произошло?
– Сложно сказать, Мартин. Есть только догадки и предположения. Марго нашли утром за городом, в её личном «миникупере». Говорят, она тайно встречалась с любовником. Что там случилось, толком никто не знает. Неизвестный убил Марго выстрелом из револьвера. В машине нашли пустую бутылку, сломанную запонку и разбросанные несколько сотен франков. Конечно, это не всё… Полиция сейчас встречается со всеми, с кем была ранее знакома Марго. Наверняка, скоро в газетах появятся какие-нибудь подробности.
Юноша смотрел на Джонни как будто сквозь него, думая о том, как Марго могла оказаться в машине за городом, если убийство было совершено в их с Роджером квартире.
Мартин снова попытался вспомнить всё, что произошло в тот день. В два часа дня он был возле квартиры Марго, где стал свидетелем этого жуткого разговора… В следующее мгновение выбежал испуганный Роджер. И уже через минуту Мартин вошёл в квартиру и застал умирающую Марго. Затем он положил ей в карман ключи от машины и через какое-то время покинул дом. Судя по всему, после того как Роджер понял, что случилось, он вернулся в квартиру и стал осматривать Марго. Осознав, что она мертва, он стал придумывать различные версии убийства и, обнаружив в кармане Марго ключи от машины, с наступлением темноты вывез её тело за город. Всё выглядело очень правдоподобно. Мартин вспомнил последнюю фразу Марго перед его отъездом на виноградник.
«Она как будто что-то предчувствовала, когда попросила меня положить ключи от машины в почтовый ящик… А, если бы я приехал раньше… то Марго сейчас была бы жива…»
Всё происходящее казалось Мартину дурным сном, который должен, наконец, закончиться…
– Прости, что отвлекаю тебя, Джонни. Сегодня в «Старом замке» так много посетителей. Ты готовишься к выставке? – спросил Мартин, окидывая взглядом галерею и рассматривая выставленные новые картины.
– Не совсем… Хочу на днях провести аукцион. Тебя не приглашаю. Ты же собираешься лететь в Англию.
Джонни внимательно посмотрел на Мартина и добавил:
– Старина, занимайся своими делами. Встретимся, когда вернёшься из Лондона. Уверен, тебе будет что мне показать.
Он взял из рук Мартина портрет Марго и закрыл двери хранилища.
Глава 14
Выйдя из галереи и торопливым шагом направляясь к Сьюзен, Мартин продолжал думать о том, что сказал ему Джонни.
«Почему он решил, что Марго сама виновата? Ведь ещё ничего не известно и не доказано…»
Один за другим возникали вопросы, на которые Мартин не находил ответов. Он прошёл мимо кафе Soleil («Солнце») и, остановившись в переулке, недалеко от книжного магазина, с минуту наблюдал за полной, пожилой цветочницей в нелепой, постоянно съезжающей на глаза, выгоревшей жёлтой косынке и в странном наглухо застёгнутом вишнёвом халате, поверх которого был надет длинный светло-зелёный передник с вытянутыми, со следами пыльцы по краям, карманами. Не особо стараясь произвести впечатление своими незамысловатыми манерами, она отчитывала на чём свет стоит мальчишку лет десяти. Судя по разговору, это был её внук, который вместо того, чтобы привести из оранжереи свежие букеты, катался с мальчишками на велосипеде и основательно порвал штанину. Тем не менее, цветов в большой белой вазе, которые вместе с Мартином разглядывал худенький паренёк в матросской форме, было ещё достаточно. В конце концов, они взяли по букету и, порадовав пожилую цветочницу несколькими франками, разошлись в разные стороны.
Ровно в шесть Мартин подошёл к витрине магазина и остановился в ожидании Сьюзен… Навстречу ему вышли две симпатичные женщины бальзаковского возраста в одинаковых нарядных шуршащих платьях. Они выглядели, словно живые куклы, завёрнутые в дорогую подарочную бумагу. Увидев скромно стоящего молодого человека с букетом в руках, они стали вспоминать, как вот так же, лет десять тому назад, их ждали молодые офицеры после рейса на пристани в порту, чтобы подарить «изумительные по красоте орхидеи и пригласить на танцы». Мартин придержал дверь и не заметил, как вслед за дамами вышла Сьюзен в своём воздушном белом платье и удивительно изящной шляпке.
– Добрый вечер, Мартин! Ваш букет – просто прелесть. Лилии – мои любимые цветы, – сказала она и улыбнулась своей самой очаровательной улыбкой.
Начинался дождь, и молодые люди зашли в кафе напротив. Сразу после того как официант проводил их за свободный столик, Мартин спросил:
– Сьюзен, вы давно работаете в этом магазине?
– Чуть больше года. Я переехала в Париж прошлой весной, – ответила она, с удовольствием вдыхая аромат свежих белоснежных лилий.
…Находясь в этом кафе, рядом с книжным магазином Lys Blanc («Белая лилия»), Мартин вспомнил, что именно здесь он рисовал чаще всего в первые дни после своего приезда в Париж. И совсем недавно, зная, что весной на набережных канала Saint-Martin (Сен-Мартен) по вечерам бывает много туристов, он на открытой террасе допоздна делал свои наброски.
– Сьюзен, вы знаете, а ведь я бывал рядом с вашим магазином много раз, и, возможно, мы даже встречались… Случайно. Я рисовал вон за тем столиком на открытой террасе. Оттуда открывается очень красивый вид. Вечером на воде бывает много одиноких судёнышек, в которых влюблённые пары любуются на закат. А вон там… – и Мартин взглядом указал на лестницу, ведущую вниз к самой набережной, – часто играет на гармонике какой-то пожилой француз, который явно неравнодушен к старым морским песням и фиалкам. У него в корзине всегда есть пара-тройка таких маленьких букетиков, которые ничего не стоят, и все желающие могут просто взять любой понравившийся цветок. Я слышал, что многие здесь называют этого странного старика не иначе как – Фиалковая Душа. Забавно, правда? – И Мартин, улыбнувшись, посмотрел на Сьюзен.
Сейчас он казался ей добрым, умным и очень искренним, что было абсолютно несвойственно молодым людям её немногочисленного окружения, для которых главными приоритетами в жизни были происхождение, образование и политические взгляды, а не настоящие человеческие чувства и качества.
Дождь вскоре кончился, и Мартин со Сьюзен смогли выйти из кафе. Они, не спеша, прошлись вдоль канала и поднялись на мост. Мартин снял пиджак и бережно накинул на плечи девушке. Он снова вспомнил тот вечер, когда бежал в галерею Vieux Château («Старый замок»), прижимая к груди написанную для аукциона картину, и на секунду задумался. Сьюзен остановилась, поднесла букет к лицу и мечтательно посмотрела на юношу.
Живой аромат цветов и красота Сьюзен окончательно сводили с ума Мартина. Он всё ещё боролся с собой, ему не давали покоя мысли о Марго и о том, как он всё-таки неверно поступает, предаваясь праздности и различного рода искушениям. Но он уже ничего не мог с собой поделать. Он подошёл и страстно поцеловал Сьюзен.
Это произошло, как-то само собой и не выглядело глупо, дерзко или смешно. Сьюзен и Мартин словно были созданы друг для друга. Она – чтобы дарить красоту, молодость и вдохновлять. Он – чтобы всё это прочувствовать, запечатлеть и сохранить.
На мосту становилось холодно, и Мартин со Сьюзен спустились в ресторанчик на воде, который со стороны походил на хрустальный, прозрачный шатёр. Они были совсем одни, гирлянда огней с берега напоминала о новогодних украшениях. Где-то, под самым куполом этого «хрустального» шатра, звучала тихая и очень красивая музыка, чем-то напоминающая старинную фламандскую мелодию. Мартин, не отрываясь, смотрел на Сьюзен, но так и не решился пригласить её потанцевать. Через минуту официант предложил им шампанское и десерты и, получив согласие, удалился для выполнения заказа.
В этот момент Мартин представлял, что они вдвоём – на корабле, который вот-вот отчалит от берега… Ему хотелось уплыть как можно дальше, чтобы начать всё с чистого листа…
– Знаете, о чём я подумал сейчас? – спросил Мартин, глядя в её бесконечно прекрасные глаза.
– О чём же? – с интересом переспросила Сьюзен.
– Если бы у какого-нибудь храбреца хватило смелости изобразить человеческую душу, то, наверное, она была бы похожа на вас.
– Вы смущаете меня, Мартин, – проговорила Сьюзен, втайне желая всем сердцем, чтобы этот вечер не заканчивался никогда…
– Скажите, вы замечали, что иногда, по вечерам и ночью, на небе видны не все звёзды, а только одна? – И он загадочно посмотрел куда-то вверх, взглядом указывая на проплывающие над ними облака. – А знаете, почему?
– Нет, – ответила Сьюзен.
– Если честно, я и сам не знаю, – сказал Мартин и очень сдержанно улыбнулся. – Но, может быть, потому что это твоя звезда, и только она одна и может указать тебе твой путь.
– И какой же путь указала вам ваша звезда?
– Ещё не знаю, но она сейчас так близко, что, мне кажется, я ослеплён её сиянием и неземной красотой, и хочется просто смотреть на неё и не думать ни о чём.
– Вы романтик, Мартин.
– Да, наверное. Это плохо?
– Необычно…
Глядя на него, Сьюзен понимала, что из-за случившейся печальной истории, про которую Мартин так ничего и не рассказал, он всё ещё не расположен к более раскрепощённой беседе, и она не хотела торопить время. После того как с лёгким ужином было покончено, Сьюзен предложила вернуться в кафе Soleil.
– Почему именно туда? – спросил Мартин.
– Я хочу угостить вас фирменным кофе, которое готовят по особому рецепту только в этом кафе. А ещё я живу в доме напротив, и вам не придётся тратить время и провожать меня, – ответила Сьюзен.
«Почему мы обязательно должны расставаться?» – думал с сожалением Мартин.
– Удивительно, Сьюзен, вы не только работаете, но и живёте в самом живописном месте Парижа. У этого канала поистине уникальная история. Строительство началось в одна тысяча восемьсот двадцать втором году, а завершилось в одна тысяча восемьсот двадцать шестом. Говорят, когда его достраивали, в казне короля Карла Х не хватило денег, но благодаря введённым налогам на продажу вина открытие всё-таки состоялось. Поэтому можно смело сказать, что в конечном итоге своим появлением канал Saint-Martin «обязан» всем тем, кто выращивает виноград и продаёт готовое вино…
Эту историю, как и многие другие, ему рассказал Джонни, когда после знакомства Мартин показал, где он обычно рисует свои пейзажи. После этого они объехали все самые красивые места в Париже и вместе купили кисти, краски и мольберт.
– Да, пройдёт всего каких-нибудь сорок пять лет, и канал Saint-Martin будет праздновать своё двухсотлетие…
– «Каких-нибудь»? – удивлённо переспросила Сьюзен и, загадочно глядя на Мартина и прикрывая глаза цветами, проговорила: – Сорок пять лет – это очень много. К тому времени я стану старенькой бабушкой и у меня появятся внуки.
– И вы будете так же прекрасны, как сейчас, – при этих словах Мартин улыбнулся и с восхищением посмотрел на Сьюзен.
…В этот поздний час в кафе Soleil было людно. Весёлая компания студентов, расположившись возле бара, шумно обсуждала удачно завершившуюся сессию и предстоящий уикенд «где-нибудь на Ривьере». Отделившись от компании, угловатый парень в мешковатом деловом костюме с громоздким фотоаппаратом в руках, заметив входящих Мартина и Сьюзен, смущаясь, предложил сделать фото:
– У нас сегодня настоящий праздник! А вы такая красивая пара. Позвольте я вас сфотографирую. Вам это ничего не будет стоить, а фото я потом занесу хозяину этого кафе.
Мартин и Сьюзен переглянулись и одобрительно улыбнулись молодому, весёлому студенту-фотографу…
Уютный столик, за которым они сидели вчера, был свободен. В камине напротив горели, потрескивая, ароматные поленья. Сьюзен что-то сказала подошедшему к ним официанту, и уже через десять минут им принесли свежезаваренный по особому фирменному рецепту кофе и хрустящие золотистые круассаны с миндальным кремом.
Несмотря на стремительно меняющуюся архитектуру Парижа и появляющиеся современные модные кварталы, на крышах домов всё ещё можно было увидеть каминные трубы. И даже летом в таких кафе, как это, вполсилы мог гореть самый настоящий огонь.
В такт негромкой композиции в исполнении Мишеля Дельпеша «Chérie Lise» («Милая Лиз») отбивали ритм висевшие над камином круглые старинные часы, которые из-за внутренней подсветки больше походили на окно с толстыми стёклами, сквозь которое пытается пробиться робкий солнечный луч. Было ощущение, что Мартин и Сьюзен находятся в своём собственном доме, а посетители кафе – их гости, которые после вечеринки замешкались и никак не могут разойтись. Сьюзен нравилась спокойная медлительность Мартина. Ей казалось, что рядом с ним жизнь останавливалась, и она могла, наконец, расслышать пение птиц, шум ветра и шелест листвы. Приглушенные полутона наступающего вечера на берегах канала Saint-Martin (Сен-Мартен) переходили в глубокие и одновременно бьющие через край яркие всплески чувственных, страстных и не поддающихся контролю желаний… Сьюзен была очаровательна. Глаза её светились тихим, невероятным счастьем, и Мартин всё сильнее влюблялся в этот полный нежности взгляд. Всё происходящее казалось ему сейчас волшебным сном, который случился в самый разгар безумного ненастья. И этот сон каким-то чудесным образом изменил всё вокруг… Мартин не мог этого объяснить, но, как и в прошлый раз на винограднике, ему казалось, что они уже были знакомы… когда-то очень давно, потом расстались на время и вдруг случайно встретились снова…
– Мне нужно будет скоро уехать ненадолго в Лондон. Хотя, честно говоря, я точно не знаю, сколько продлится эта поездка, – сказал Мартин, когда они прощались около дома Сьюзен. – В любом случае я хочу сказать, что вы мне очень нравитесь, и для меня было бы самым большим счастьем осознавать, что я тоже вам нравлюсь, хотя бы чуть-чуть. Мне нечего предложить вам сейчас. Всё, что у меня есть – это кисти, краски и мольберт. В Лондоне же я надеюсь пройти обучение живописи у талантливого художника-портретиста Генри Говарда, и если всё сложится удачно, то в скором времени смогу выставлять свои работы на аукционах и неплохо на этом зарабатывать.
– Мартин, если вы решили, значит, надо попробовать, – сказала Сьюзен. – Но, поверьте, для меня абсолютно неважно, будут ли ваши картины продаваться так же, как шедевры Пикассо или да Винчи, или вы просто станете хорошим художником, который с удовольствием выполняет прекрасные работы на заказ. Вы уже счастливый человек, потому что нашли себя.
Всё это она проговорила настолько искренне и от души, что Мартин снова на мгновение представил, как он рисует Сьюзен.
Именно сейчас, когда она глядела на него с таким нескрываемым трепетом и чувством, Мартин сам себе казался заложником обстоятельств.
В то же самое время он думал о том, что поездка в Лондон поможет решить все проблемы, и его жизнь действительно изменится.
«Ведь мы вполне могли бы поехать вместе…» Мартин приблизился к Сьюзен и, словно задавая вопрос, заглянул в её глаза, затем обнял и очень нежно поцеловал. Ему не хотелось отпускать её ни на секунду, и, точно робкий юноша из какого-нибудь романтического фильма, он вдруг опустил голову и слегка отступил назад, как будто сам испугался своей смелости. Но Сьюзен это не смутило, она протянула руку и сказала:
– Вечер был замечательный, Мартин.
– Спасибо, Сьюзен. Мы сможем увидеться завтра?
– Конечно, ведь вы обещали показать мне свои работы и написать мой портрет.
После этого она улыбнулась и поцеловала его в щёку. Сьюзен вошла в подъезд рядом со входом в магазин, и Мартин увидел, как одна за другой стали загораться лампочки в лестничном пролёте. Он ещё какое-то время стоял около подъезда, желая убедиться, что Сьюзен уже дома и у неё всё в порядке.
Ещё через мгновение в окне над магазином Lys Blanc зажегся свет, и Мартин, заметив силуэт Сьюзен, представил, что он тоже находится в этой комнате, смотрит ей в глаза и восхищается её улыбкой.
Он закурил и, не торопясь, пошёл пешком в сторону своего дома. На улице было пустынно и тихо. Изредка под его ботинками щелкали песок и мелкие камешки, совсем как в тот раз, когда он чуть не опоздал на аукцион в галерее Vieux Château («Старый замок»). В эту секунду Мартин подумал о Марго – о том, что уже завтра он простится с ней навсегда. И никогда больше не услышит её задорный и возбуждающий, ласковый и зовущий смех, и не будет споров по поводу его очередного неудавшегося шедевра. Воспоминания нахлынули с новой силой, когда Мартин, поднявшись по жалобно ноющей на особый, скрипучий, манер лестнице, открыл дверь своей комнаты. Сейчас она казалась ему ещё более заброшенной и одинокой, и он даже отчасти пожалел, что отдал на хранение Джонни портрет Марго. Юноша вспомнил про кулон и попытался найти его в карманах плаща.
«Как же так? Ведь я помню, что положил его во внутренний нагрудный карман». Но ни в этом кармане, ни в других кулона не было…
«…Жаль, что нельзя вернуться в прошлое и всё изменить. Но даже если бы это было возможным, то что бы я тогда изменил?.. – спрашивал сам себя Мартин, одновременно удивляясь тому, что не может найти ответ. – И случилось ли бы это удивительное знакомство на винограднике? – Мартин снова закурил.
От одной мысли, что он мог никогда не встретить Сьюзен, ему становилось плохо…»
В эту ночь Сьюзен долго не могла уснуть. В памяти то и дело возникали образы шумных, весёлых студентов в кафе. Робкие взгляды Мартина и его редкие фразы по поводу «удивительного случая, который свёл их вместе», отзывались теплом и трепетом в душе.
В кафе напротив стало совсем тихо. Сьюзен встала и подошла к окну. Она вспомнила, как Мартин показал ей столик, за которым часто рисовал, и попыталась представить, могла ли она видеть здесь его раньше.
Сьюзен открыла окно, и лёгкий порыв ветра нежно коснулся её волос. Она не была уверена, но в эту минуту ей показалось, что пару раз она действительно видела одиноко сидящего молодого человека, который делал наброски портретов посетителей кафе, рисуя допоздна на открытой террасе набережной канала Сен-Мартен. Неужели это был Мартин? Невероятно!
«Странно, но он так ничего и не рассказал о своём друге, с которым случилось какое-то несчастье. И кто это был, тоже осталось загадкой, – думала Сьюзен. – У него очень красивые руки, – отметила она про себя, – и прямой, открытый взгляд. Взгляд даже порой более смелый, чем он сам. Очень живые и пронзительные глаза. Как будто он пытается что-то сказать, но какая-то неуверенность или страх быть непонятым не позволяют ему это сделать. Почему люди рисуют?.. Наверное, потому что они не могут о чём-то сказать словами… Я обязательно должна увидеть его картины».
В этот момент по каналу прошёл небольшой катер. Он медленно стал причаливать к залитой вечерними огнями набережной и дал сигнал немногочисленным встречающим на пристани. Чуть больше года назад Сьюзен приехала в Париж и ещё не успела обзавестись хорошими знакомыми и друзьями, кроме живущей по соседству и вечно смеющейся Розалии, пары-тройки студентоводнокашников, приезжающих раз в полгода на сессию в Париж, постоянно и везде опаздывающей Дианы и строгой, пытающейся всё держать под контролем хозяйки магазина Нэнси. Сьюзен не приходилось встречать из дальней поездки или провожать, осознавая всю тяжесть предстоящей долгой разлуки, близких ей по духу людей. Родителей она и раньше видела не так часто, особенно отца.
Мать, как ни пыталась скрасить её одиночество, но из-за круглосуточных дежурств в местном госпитале и постоянной усталости всё сильнее отдалялась, и общих тем с каждым разом становилось всё меньше. Оставались только книги, к которым Колетт приучила любопытную и интересующуюся всем и вся Сью ещё с детства.
И сейчас, когда они переехали, Сьюзен казалось, что виноградник – это новый, непослушный ребёнок, которому необходимо посвятить всё своё время. И матери совсем не до разговоров со взрослой дочерью, у которой уже давным-давно, незаметно для всех, началась своя собственная самостоятельная жизнь…
…Сьюзен достала книгу, которую привезла с собой из дома и, открыв на последней, чистой, странице, обнаружила листья виноградной лозы. Они всё ещё сохраняли аромат созревающего винограда. Девушка вынула из букета, подаренного Мартином, небольшой цветок и вложила его в книгу. Воспоминания о случайной встрече и сегодняшнем первом свидании, как будто навсегда, становились многообещающим началом следующей главы.
Она улыбнулась от этой мысли и радостного ощущения, что в её жизни наступают перемены. Приятные сны постепенно забирали в плен сознание Сьюзен. В какой-то момент она почувствовала, что страстно нуждается в том, чтобы Мартин оказался с ней рядом, и она могла видеть его искренние влюблённые глаза и ощущать трепет и восторг от его прикосновений.
