Томек на тропе войны

– Я понимаю тебя, потому что моя страна тоже не знает свободы. И у нас немало предателей. Но надо подумать о твоих ранах. Давай подложим кусок рубашки под повязку, из которой торчат перья. Подожди, я тебе помогу! Вот так! Теперь хорошо. А ногу мы сейчас вправим и перевяжем.

Томек ловко вправил вывих и перевязал ногу обрывками рубашки. Несмотря на боль, индеец над чем-то задумался, но лишь после длительного молчания выразил свое опасение:

– Мой белый брат живет в доме шерифа Аллана, и, если вернется израненный и в изорванной одежде, шериф наверняка станет спрашивать, что случилось. Что мой брат ответит?

– Прежде всего я постараюсь, чтобы Аллан меня не увидел таким. Потом вызову из дома моего приятеля, боцмана Новицкого, и попрошу его принести мне свежую рубашку.

– Ты говоришь о белом мужчине высокого роста, который тоже живет у шерифа?

– Ты видел боцмана Новицкого? Когда? – вопросом на вопрос ответил Томек, подозревая, что навахо следил за всеми обитателями ранчо Аллана.

– Я работаю у шерифа ковбоем.

– Ах вот в чем дело! – улыбнулся Томек. – Значит, мы вместе можем вернуться домой.

– Нет, я со стадом нахожусь на ближнем пастбище. Если шериф увидит нас вместе, он легко обо всем догадается. А как ты объяснишь свой необычный вид другу?

– Об этом не беспокойся. Скажу, что упал с лошади на колючий кактус. Боцман Новицкий добрый товарищ – никогда не задает вопросов больше, чем надо.

– А малая белая скво? – не унимался индеец.

– Если ты думаешь о Салли, то можешь быть совершенно спокоен. Она поверит всему, что я скажу, а ее мать – сама доброта и любит меня. Они живут в далекой стране, которая называется Австралия. Их ферма находится в прерии на опушке огромного леса. И вот как-то раз маленькая скво заблудилась в этом лесу. Все окрестные фермеры не могли ее отыскать. Мне же повезло, и я случайно нашел ее. Она вывихнула ногу, прям как ты сейчас, и не могла одна вернуться домой. И она, и ее мать сделают все, что я попрошу. Не беспокойся ни о чем.

– Зачем мой белый брат ездит по разным далеким странам?

– Мы с отцом и двумя его друзьями ловим диких животных и продаем в Европу. И потом на них можно посмотреть в специально отведенных для этого местах.

– Угх! Красный Орел уже слышал о таких людях, которые ловят диких животных.

– Ого, у моего брата красивое имя, – заметил Томек. – Могу я называть тебя Красным Орлом?

– Все меня так зовут, – ответил навахо. – А теперь идем к нашим лошадям.

– Красный Орел не должен тревожить больную ногу. Я тебя понесу на спине. Бери оружие и садись, – предложил Томек.

После краткого колебания индеец сел Томеку на закорки, и двое юношей двинулись вниз по склону. Несмотря на всю силу и выносливость, после всех сегодняшних передряг Томеку понадобилось несколько раз передохну́ть, прежде чем они добрались до лошадей. Мустанг навахо сразу же почувствовал людей – начал фыркать и бить копытами о землю. Навахо свистнул. Мустанг заржал и успокоился.

Когда Томек встал рядом с лошадью, индеец слез с его спины, отвязал конец лассо от ветви, не выпуская из рук ружья, схватился за длинную гриву мустанга и ловко вскочил на него.

– Пусть мой белый брат сядет сзади меня, – предложил он.

– Не стоит. Мой конь всего в нескольких шагах отсюда, – ответил Томек.

Он нашел свою лошадь, запрыгнул в седло, и они быстро спустились с горы на широкую равнину. Молча ехали галопом. Только спустя полчаса навахо осадил коня.

– Здесь наши пути расходятся, – сказал он. – Ты, мой белый брат, поскачешь на северо-запад, а я – прямо на север, на свое пастбище.

– А когда Красный Орел приедет на ранчо Аллана? Я хотел бы кое о чем поговорить, – сказал Томек.

– Постараюсь вскоре встретиться с моим белым братом.

– Буду ждать. До свидания!

Томек дружески помахал рукой и повернул коня к ранчо.

Индеец неподвижно сидел на мустанге, чуть подавшись вперед, держа в обеих руках длинное, с насечками ружье. Как только белый юноша немного отъехал, указательный палец индейца дотронулся до курка.

«Только мертвые не выдают тайны», – подумал навахо, вскидывая ружье к плечу.

Он был уже готов выстрелить, как вдруг вспомнил, что новый знакомый даже не спросил его о таинственном всаднике.

«Ведь это же я хотел его убить, а он не только не воспользовался победой, но и помог мне, как другу. Этот белый ничего не знает о Черной Молнии и, значит, не может нас предать».

Навахо медленно, с видимым облегчением опустил ружье и прошептал:

– О великий Маниту! Я ненавижу белых и готов погибнуть в борьбе с ними. Но я не могу убить человека, который поступил со мной так великодушно.

III
Три друга

Даже не подозревая, что он сегодня вторично был на волосок от смерти, Томек мчался по прерии, спеша домой. Ему и в голову не приходило, что индеец может послать вдогонку пулю. По дороге на ранчо он думал о том, как бы избежать встречи с хозяином ранчо. Лучше всего незаметно пробраться в свою комнату, но это будет трудновато. По всему дому снует негритянская прислуга, туда-сюда ходят Салли и ее мать. Если кто-нибудь встретит его в таком виде, от расспросов не уйти. А Томек во что бы то ни стало хотел этого избежать.

Боцман Новицкий был единственным человеком, на которого можно положиться. Поэтому Томек решил подкрасться к дому, а потом незаметно вызвать друга к себе. Для этого он подъехал к ранчо со стороны загона. Огляделся – поблизости никого нет.

Томек быстро завел мустанга в загон, расседлал его, а уздечку и седло повесил на деревянную ограду. Закрыл за собой ворота и прыгнул в кусты, росшие около дома.

Шпалеры кустов кончались метрах в двадцати от обширной открытой веранды жилого дома. Томек спрятался в них, внимательно наблюдая за тем, что происходит на веранде. Прошло с четверть часа, прежде чем там появилась негритянка Бетти, неся поднос с посудой в руках и белую скатерть под мышкой. Она накрыла скатертью круглый столик, поставила приборы и исчезла в глубине дома.

Увидев это, Томек не на шутку встревожился. Неужели уже второй завтрак?

Он стал соображать, который может быть теперь час. Выехал он на рассвете, где-то около четырех часов утра. До мексиканской границы не больше часа ходу, подъем на гору и слежка за индейцем – еще час. Драка длилась всего несколько минут. Спуск по крутому склону с бесчувственным Красным Орлом занял около получаса, может быть, больше. Обратный подъем на гору, поиски револьвера, потом ружья и разговор – около трех часов, возвращение на ранчо – час. Получается, что прошло почти шесть часов. Стало быть, сейчас часов десять-одиннадцать, то есть как раз пора второго завтрака.

Едва Томек рассчитал это, как на веранде появилась черноволосая Салли с матерью в обществе неразлучного боцмана; за ними вбежал Динго.

Они сели за стол. Собака легла у ног девушки. Сразу же вошла Бетти, неся заставленный поднос.

Томек приуныл и закрыл глаза, чтобы не видеть, как его друзья принимаются за завтрак. Из-за необычного приключения он совсем позабыл о еде, а теперь желудок заявил о себе. До Томека доносился звон посуды и веселые голоса миссис Аллан и боцмана, которые уговаривали Салли взять порцию побольше. Юноша хотел было заткнуть уши, чтобы ничего не слышать, но подумал, что в любом случае надо укреплять силу воли.

Решив так, он тут же открыл глаза и стал наблюдать за поведением друзей. И не зря – оказывается, он бы много потерял, спрятав, как страус, голову в песок. Дело в том, что Салли, которую боцман и мать всё уговаривали есть, внезапно перестала упрямиться и принялась накладывать на свою тарелку огромные порции, а миссис Аллан и добродушный боцман громко восхищались ее великолепным аппетитом.

– Это все воздух прерии! – басил моряк. – Даже на меня он действует, как лучший в мире ямайский ром. Если так будет продолжаться, то вскоре я не пролезу в корабельный люк. Придется мне вместе с Томеком ездить верхом, чтобы хоть немного сбросить вес.

– Ах, что вы говорите, – возражала миссис Аллан. – Хотя вы и крупный мужчина, но под кожей-то у вас ни грамма жира. Да и что бы мы без вас делали? Деверь^[14] постоянно занят своими делами, а Томек целыми днями носится по прерии наперегонки с ветром, и только вы опекаете нас.

– Для меня это большое удовольствие, можете поверить, – изысканно ответил боцман. – Я всем сердцем полюбил вашу маленькую Салли. Томек тоже о ней не мог забыть. Все время писал письма с дороги, посылал фотографии, а когда мы убили в Кении великолепного льва, то тут же его шкуру решил подарить ей.

– Ах, мой дорогой боцман, нет, вы серьезно скажите, Томек и в самом деле думал обо мне? – спросила Салли, незаметно суя кусок ветчины собаке, лежавшей у ее ног.

– Уверяю тебя. Если бы ты видела, как он злился, когда я в шутку называл тебя «милой голубкой».

– Мне он об этом ничего не писал – наверное, потому, что он настоящий джентльмен. Все мои подруги прямо лопались от зависти, когда я читала его письма ко мне. Ни одна не могла похвастаться таким знакомством!

– О да! – согласился боцман, усаживаясь поудобнее. – Наш Томек умеет писать красивые письма, что ж этому удивляться – ведь его уважаемый папаша обо всем говорит как по писаному. Правда, иногда Томек советовался со мной, как бы это покрасивее написать тебе, но смекалки и у него самого хватает. Томек – парень что надо!

Томек заерзал.

«Вот же предатель этот боцман…» – пробормотал он про себя, от души смеясь над тем, как ловко Салли отдает свою еду Динго.

А миссис Аллан ничего не подозревала и только дивилась тому, что дочь так быстро опустошает тарелки.

– Салли, милочка, не слишком ли ты быстро ешь?! – воскликнула она. – Твой аппетит улучшился, но ты не должна так перегружать желудок.

– Но я все еще голодна, – жалобно вздохнула Салли.

– Лучше сбегай в сад и нарви себе фруктов, – посоветовала мать.

Салли только этого и ждала. Она встала со стула, поблагодарила за еду и вместе с Динго покинула веранду.

Не желая ничего упустить из забавной сцены на веранде, Томек даже высунул голову из листвы, но, когда девушка сбежала с собакой в сад, он быстро юркнул обратно в кусты, невольно зашуршав ветками.

Динго услышал этот шорох. Тут же учуяв своего хозяина, он в несколько прыжков подскочил к нему, весело махая хвостом.

Томек чуть не упал, когда огромный пес попытался лизнуть его в лицо. Придержав своего любимца за ошейник, он жестом приказал ему сидеть спокойно. Верный, послушный Динго хорошо понимал любое движение Томека, поэтому сразу же успокоился. Только влажный нос собаки дрожал, ловя чужой запах от юноши.

«Почувствовал запах индейца», – подумал Томек.

Шаг за шагом он отступал в чащу кустов. Динго шел вслед за ним. Отогнать собаку, при этом не обратив на себя внимания девушки, было невозможно. Поэтому Томек торопливо углублялся в заросли, чтобы оказаться как можно дальше от веранды, когда Салли направится вслед за Динго.

И он не ошибся. Увидев, как пес исчезает в кустах, Салли позвала его. Однако Динго все равно не возвращался, поэтому девушка отправилась его искать.

– Динго, Динго! Куда ты подевался, негодяй? Сейчас же ко мне!

Но Динго не двигался с места, хотя стриг ушами, слыша этот зов. Рассерженная, Салли побежала в глубину сада и через несколько шагов остановилась как вкопанная. Она увидела Томека. Вид его ужаснул девушку. Голая грудь, руки и лицо в засохшей крови, волосы всклокочены, сомбреро, висящее на ремешке, потрепано, порванные кожаные штаны явно говорили о том, что с Томеком опять стряслось что-то необычное.

В других обстоятельствах юноша был бы страшно доволен впечатлением, произведенным на Салли, но на этот раз он только улыбнулся, жестами приказывая ей молчать. Салли была дочерью австралийского поселенца и уже всякое повидала, поэтому она быстро подавила изумление, молча направившись за своим другом.

Когда они очутились на приличном расстоянии от веранды, Томек остановился и сказал:

– Ты ведь, Салли, все вмиг понимаешь. Хорошо знаешь, когда и как себя вести. Могу я на тебя рассчитывать?

– И ты еще спрашиваешь об этом! – возмутилась девушка. – Знаешь же, что для ТЕБЯ я сделаю ВСЕ. Томми, ты выглядишь так, будто кого-то убил! Можешь без опаски мне все рассказать. Я буду нема как могила. А если пойдет дознание, я скажу, что мы все время играли в саду.

Томек даже усмехнулся при этих словах:

– С чего ты взяла, что я кого-то убил?

– Но ты же весь покрыт кровью, потерял рубашку, порвал брюки и шляпу. В таких вещах я разбираюсь, – ответила Салли.

– Глупости говоришь, как только что делал боцман Новицкий, – сказал Томек.

– Значит, ты нас подслушивал? Некрасиво! – возмутилась девушка.

– Так ведь нечаянно же, – успокоил ее Томек. – Не мог же я в таком виде показаться твоей матери, да и не хотел, чтобы шериф Аллан видел.

– Ах! Об этом можешь не беспокоиться. Дядя рано утром уехал верхом и до сих пор не вернулся. Мы одни дома.

– Это… прекрасно. Ты обещала, что будешь молчать. Можешь кое-что сделать для меня сейчас?

– Я скажу тебе, Томми, но ты прежде ответь: боцман Новицкий только нарочно заявил, будто ты не мог меня забыть и постоянно писал мне письма?

Томек покраснел, но деться было некуда. И он спросил:

– А ты часто получала мои письма?

– Часто, даже очень часто, – призналась Салли.

– Значит, боцман не соврал.

– Да, но я не знаю, постоянно ли ты думал обо мне?

– Разве я мог не думать, когда писал тебе?

– И то верно! Какая же я глупая!

– Я бы не сказал, что глупая, – живо возразил Томек.

Салли недоверчиво посмотрела на него:

– А теперь – что я должна сделать?

– Постарайся незаметно вызвать сюда боцмана Новицкого.

– Только и всего?

– Увы, в данном случае женщина для меня ничего больше не может сделать.

Услышав, что Томек назвал ее «женщиной», Салли покраснела от удовольствия.

– Хорошо, Томми, я постараюсь вызвать сюда боцмана, но я, ей-богу, не знаю, что ему сказать. Он так оживленно беседует с мамой.

– А ты попроси, чтобы он помог найти Динго. А я придержу собаку, пока вы не придете, – посоветовал Томек.

– Неплохая мысль! Боцман, конечно, мне не откажет. Подожди минутку, – ответила Салли и побежала к дому.

Вскоре Томек услышал приближающиеся голоса друзей.

– Вот наказание мне с тобой, девица! – сокрушался боцман. – Не даешь человеку отдохнуть после еды. То тебе дерево высоко, подсаживай тебя, – ей, видите ли, интересно, что там в середине кактуса, а уж когда ничего другого не можешь придумать, то кричишь, будто Динго пропал в кустах. А все для того, чтобы только потаскать меня по этой чащобе.

– Ага, теперь жалуетесь, а минуту назад собирались для здоровья ездить с Томми верхом! – парировала Салли.

– Да уж, он порастряс бы мое брюхо на кляче. А интересно, куда опять запропастился этот парень…

– Потерпите немножко и скоро удовлетворите свое любопытство, – хихикнула Салли.

– Да уж, подобралась парочка!

– Вы и в самом деле так думаете? – обрадовалась Салли.

Но ответа не дождалась, потому что боцман вдруг остановился и воскликнул:

– Что ты там опять выкинул, браток?! Что с тобой стряслось?!

– Ничего особенного, боцман, – весело ответил Томек, незаметно подмигивая приятелю. – По ошибке попал в бочку с кошками, они меня немножко поцарапали.

– Так это кошки съели твою рубашку, порвали брюки и сомбреро?! – пошутила Салли. – Вы, боцман, тосковали по Томми, вот я и привела вас к нему.

– Ну довольно, малыши! И верно, я только что сказал: подобралась парочка! – пробурчал боцман, внимательно разглядывая Томека. – Раз уж сделала свое дело, то бери Динго и беги за фруктами, а мы скоро придем.

– Я буду вас ждать, – ответила Салли. – Динго, за мной!

Девушка исчезла в кустах. Боцман долго и сурово рассматривал Томека. Потом подошел к нему, не говоря ни слова, вынул у него из кобуры револьвер, убедился, что в барабане одни пустые гильзы, молча вытряхнул их, спрятал в карман, прочистил ствол шомполом, вытащил из пояса Томека новые патроны, зарядил револьвер и сунул назад в кобуру.

– Сколько тебя учить, парень, что после выстрела надо сразу перезаряжать, – сурово сказал он.

Томек смутился. По неписаным законам звероловов подобный промах считался недопустимым. Поди знай, что может случиться, если не держать оружие в полной боевой готовности. Поэтому Томек с раскаянием ответил:

– Забыл. Но тут такое творилось… дело в том…

– У нас еще будет время поговорить, – перебил его боцман. – А может, за тобой гонятся? Ты не подстрелил кого-нибудь?

Томек уже знал некоторые слабости боцмана. Великан любил лесть, и, чтобы задобрить его, Томек торопливо ответил:

– Благодаря вашим безотказным приемам я справился и без револьвера. Это уж я потом стрелял вверх, чтобы привлечь чье-то внимание.

– Ну если так, то прекрасно, – повеселел боцман. – Потом все расскажешь. А теперь надо как-то пробраться в дом. Выглядишь ты так, будто играл в прятки с тиграми.

– Да уж, нелегко пришлось, – признался юноша. – Принесите чистую рубашку.

– Подожди меня здесь, я мигом, – буркнул боцман.

Не прошло и получаса, как Томек, благодаря помощи своего друга, никем не замеченный, очутился в комнате, где он жил с боцманом.

Хотя моряк сгорал от любопытства, он ни о чем не спрашивал, пока Томек, умытый, облепленный пластырями и в чистой одежде, не сел за обильный завтрак. Только тогда боцман произнес:

– А теперь самое время, голубчик, рассказать, что случилось.

Томек со всеми подробностями поведал боцману о сегодняшних событиях.

Когда он закончил, моряк подумал и сказал:

– Уверен, твой индеец поджидал всадника, о котором ты упомянул. По-видимому, это была важная встреча, если он собирался дух из тебя выпустить только за то, что ты появился без приглашения. А раз он не хотел, чтобы об этом знал шериф, то ясно, что дело тут темное.

– Вот и я так думаю, боцман, – согласился Томек.

– Гм… интересно, куда на рассвете отправился шериф Аллан?

– В последнее время он часто отлучается, – сказал Томек, потянувшись к кофейнику.

– Это верно, но сегодня к нему приехали десять индейских полицейских.

– Я ничего об этом не знал. По-вашему, одно с другим как-то связано?

– Может быть, да, а может, и нет! Во всяком случае, когда шериф вернется, мы наверняка узнаем нечто интересное!

IV
Тайна молодого навахо

День уже клонился к вечеру, а шериф Аллан все еще не вернулся домой. Удивленные его длительным отсутствием, Томек и боцман сидели в удобных креслах на веранде. Они внимательно вслушивались в звуки, доносившиеся из широкой прерии, и ожидали, что с минуты на минуту услышат топот лошадиных копыт. Но, кроме неумолчного стрекотания цикад и кваканья лягушек в пруду, ничего не было слышно.

Вскоре на веранду пришли Салли с матерью. Их появление заставило наших приятелей бросить догадки о том, что могло случиться с шерифом. Переменив тему, они принялись сообща восхищаться закатом солнца. Все небо было буйным сочетанием золота, багрянца, серебра и лазури. Прерия, покрытая шалфеем, окаймленная с юго-запада отдельными рваными горными цепями, переливалась пурпуром.

Миссис Аллан восторгалась теплыми тонами аризонского неба, расхваливая заодно здоровый, бодрящий воздух. По ее мнению, Нью-Мексико и Аризона представляли собой прекрасные места для поселения. Боцман усердно поддакивал, но чаще, чем на закат, посматривал на стоявший перед ним стакан любимого рома.

Салли, наклонясь к Томеку, что-то шептала ему на ухо, как вдруг послышался глухой цокот копыт. Не было сомнения, что к ранчо галопом приближалась большая группа всадников. Томек быстро взглянул на боцмана, но тот как ни в чем не бывало спокойно потягивал свой ром.

Топот усилился. Спустя несколько минут в облаке пыли показались всадники. Они осадили вспененных скакунов возле веранды. Высокий худой шериф Аллан легко соскочил с вороного коня, небрежно бросил поводья выбежавшему к нему негру и повернулся к остальным всадникам.

Это были индейцы, одетые в кожаные штаны и такие же куртки. На коротко подстриженных головах у них были надеты фетровые серые широкополые шляпы, совсем такие же, как у кавалеристов Соединенных Штатов. Все всадники были при карабинах.

По команде шерифа, отданной по-английски, индейцы спешились. Только один из них не сделал ни малейшего движения, сидя в седле, словно каменное изваяние, хотя, конечно, как и большинство американских индейцев, он хорошо знал язык белых.

Теперь можно было различить, что неподвижный всадник одет иначе, чем остальные индейцы. Поверх длинных кожаных штанов, с бахромой по швам, была перекинута повязка, пропущенная между ногами. Широкий цветной пояс свисал на бедра. Из-под распахнутого короткого кафтана с длинными рукавами виднелось голое медно-коричневое тело. В противоположность остальным всадникам, у этого на голове было черное сомбреро. Длинные волосы падали на плечи.

Томек еле сдержал изумленный возглас. Индеец явно напоминал таинственного всадника, которого он видел издалека этим утром. Юноша внимательно присмотрелся и сразу же понял, почему индеец остался в седле. Его запястья были схвачены стальными наручниками, а ноги связаны толстым ремнем, пропущенным под брюхом лошади.

Томек подошел к боцману.

– Мне кажется, что это тот самый таинственный всадник, которого я видел сегодня рано утром в прерии, – шепнул он.

– Держи язык за зубами, пока мы не узнаем, что он за птица, – ответил боцман.

Шериф не терял времени даром. По его приказанию индейцы развязали пленнику ноги, стащили его с лошади, повалили на землю и защелкнули на ногах стальные браслеты. После этого трое индейцев отвели лошадей в загон, в то время как остальные устроились под открытым небом у веранды дома.

Два индейца с винтовками уселись возле пленника.

Шериф Аллан вошел на веранду. Едва он успел приказать негритянке Бетти накормить прибывших, как к нему подбежала Салли.

– Что все это значит, дядя? Кто этот индеец? – спросила она.

– Потом поговорим, сейчас я голоден как волк, – ответил шериф. – Вы уже ужинали?

– Нет, мы ждали тебя, Джонни, – ответила миссис Аллан. – Но теперь мне и есть не хочется! В чем провинился этот несчастный человек, что вы так жестоко обошлись с ним?

– Несчастный человек! – удивился шериф. – Нашла кого жалеть! Как только ты узнаешь, кто он такой, то перестанешь так говорить. Австралийские туземцы не докучали вам так, как нам воинственные американские индейцы. Отсюда и твое возмущение. Пойдем ужинать, я вижу, что Бетти уже накрыла на стол.

Шериф сделал приглашающий жест. Все пошли в столовую. Аллан ужинал с большим аппетитом.

Томек, Салли и ее мать ели немного, а вот боцман Новицкий не уступал хозяину.

Оба пододвигали друг другу блюда и с готовностью подливали холодного пива.

– Да они никогда не наедятся! – шепнула Салли, с нетерпением ожидавшая обещанного рассказа.

– Погоди, их животы долго не выдержат. Твой дядя явно замедляет ход… – так же шепотом ответил Томек.

Салли многозначительно подмигнула Томеку, когда наконец шериф вытер губы салфеткой и отодвинул от себя тарелку. Из стоявшего на столе ящика он достал ароматную сигару, медленно обрезал перочинным ножиком конец и раскурил.

– Я вижу, что наши прекрасные дамы совсем потеряли аппетит, увидев индейца в стальных браслетах, – начал боцман, снисходительно улыбаясь. – Милосердие – большая добродетель. Когда поскитаешься по свету – всего насмотришься, но должен признаться, что и меня трогает несчастье ближнего.

Шериф серьезно взглянул на моряка и медленно выпустил клуб голубоватого дыма.

– Приходилось ли кому-нибудь из вас слышать о Пляске Духа?^[15] – спокойно спросил шериф.

Боцман отрицательно покачал головой. Салли и ее мать тоже никогда не слышали о таком танце. А вот Томек уверенно ответил:

– Пляска Духа – это религиозный танец племени сиу.

– Браво, молодой человек! Я вижу, что еще не успел должным образом оценить твои познания! – одобрительно произнес шериф Аллан. – Откуда ты знаешь об этом?

– Перед каждой экспедицией я стараюсь всегда как можно больше разузнать о стране, куда намерен ехать, – ответил юноша.

– Вы должны знать, что наш Томек унаследовал от своего почтенного родителя тягу к науке. Он словно ходячая энциклопедия, – гордо сказал моряк, довольный, что может похвалиться ученостью своего воспитанника.

– А я не подозревал его в особой любви к книжкам, видя, что он целыми днями носится по прерии, – признался шериф. – Может быть, ты еще что-нибудь знаешь о сиу и Пляске Духа?

– К сожалению, только это.

– А вы, дядя, знаете? – хитро спросила Салли.

Шериф улыбнулся и начал рассказ:

– Это довольно старая и странная история. В 1888 году между индейскими племенами северо-западной Америки распространилось известие, что в одном из уголков штата Вайоминг появился Грейт-Медисин-Мен^[16] – великий колдун, который призвал всех краснокожих к восстанию против белых колонизаторов. Это был индеец Вовока из племени пайют. От своих соплеменников он потребовал прекратить междоусобную борьбу и объединиться. Он считал, что всем индейцам надо покончить с распрями и отказаться от обычаев, перенятых от белых людей. Если это будет сделано, тогда появится индейский мессия, который прогонит белых за Большую Воду, воскресит перебитых бизонов и вернет индейцам прежнюю жизнь. Это возрождение, приход которого провозглашал старый Вовока, получило название «Пляска Духа» – так звался танец, который совершали сторонники Вовоки во время обрядов. Для этого танца краснокожие надевали белые рубашки, украшенные амулетами для защиты от злого духа, и, танцуя, часто впадали в экстаз: они свято верили, что во время этой пляски души их уносятся в Страну Великого Духа, где обитают их предки.

Призывы Вовоки были услышаны. Индейцы готовились встать на тропу войны, вооружались и раскрашивали лица. Пляска Духа возбуждала умы. Индейцы брались за оружие, отказывались подчиняться правительственным чиновникам, ведающим резервациями. Начались волнения, особенно усилившиеся, когда во главе всего движения очутился Татанка Ийотаке – Сидящий Бык – вождь и очень влиятельный жрец племени тетон-дакота, принадлежащего к языковой группе сиу.

Сидящий Бык был очень опасным противником. Еще в 1875 году он начал войну, длившуюся два года. После битвы под Литл-Бигхорн бежал в Канаду, откуда вернулся и поселился в резервации сиу. Будучи непримиримым врагом белых, он поддержал призыв Вовоки. Снова начал борьбу, которая сперва была успешной, но вскоре у индейцев не стало оружия и припасов.

– Дядя, а что случилось с этим храбрым вождем? – спросила Салли.

Татанка Ийотаке, Сидящий Бык (1831(?)—1890) – вождь и духовный лидер индейского племени хункпапа (входит в состав народа лакота из группы сиу). С 1863 г. участвовал в борьбе индейцев с американскими войсками. Был известен как противник переселения коренных народов в резервации. Пользовался большим авторитетом, в 1866–1868 гг. был избран верховным вождем сиу. В 1885 г. некоторое время выступал в шоу «Дикий Запад»: верхом на коне объезжал арену, раздавал автографы и фотографировался со зрителями. Однако оставался враждебно настроен к белым. В 1890 г. погиб в перестрелке с полицией.

Шериф гневно насупил брови, но ответил спокойно:

– Кончил плохо, и по заслугам. Он и его сын были убиты индейскими полицейскими: Красным Томагавком и Бычьей Головой. Со смертью предводителя прекратилось и бессмысленное сопротивление индейцев.

– Когда погиб Сидящий Бык? – спросил Томек.

– В декабре 1890 года, – ответил шериф и занялся своей погасшей сигарой.

– Я тоже так считал, но спросил только потому, что никак не могу найти связь между Пляской Духа и индейским пленником, который лежит связанный, как теленок, у нашего дома, – сказал Томек.

– Ты высказал вслух мои мысли! – воскликнула миссис Аллан. – При чем тут этот несчастный человек?

– Вот теперь-то мы подошли к сути дела, – ответил шериф. – С некоторых пор ко мне стали поступать сообщения, что какой-то таинственный краснокожий сеет смуту среди окрестных индейцев. В резервациях будто бы опять стали совершать запрещенный обряд Пляски Духа. После загадочного исчезновения двух правительственных агентов мне пришлось заняться следствием. Я установил, что время от времени в наших резервациях появляется какой-то посланец из-за мексиканской границы и подстрекает индейцев к восстанию против белых. Я несколько раз устраивал на него засады, но он, предупрежденный своими шпионами, уходил от меня. Наконец я нашел человека, который помог мне поймать подстрекателя. Богатый ранчеро^[17], индеец по имени Многогривый, сообщил мне вчера, что индейцы ожидают этого посланца. Я с отрядом индейской полиции устроил засаду в доме Многогривого, и преступник угодил в ловушку.

– Ага, так это и есть тот подстрекатель?! – воскликнул боцман, хлопнув себя по бедру. – Поздравляю, шериф, поздравляю! И как зовут этого фрукта?

Томек с укором посмотрел на друга, но боцман сделал вид, что не замечает этого. Шериф обстоятельно ответил:

– Подстрекателя зовут Черная Молния, он апач. Черный цвет у индейцев символизирует смерть. Говорят, что у этой Черной Молнии много всего на совести.

– Ну, это удача, шериф! – продолжал боцман. – Но почему вы его сразу не повесили?

– Надо кое-что у него выпытать. Он явно верховодит большой группой краснокожих, которая скрывается в горах вблизи нашей границы. Да мы и не намерены лишать его жизни. Если он будет вести себя разумно и выдаст нам убежище бунтовщиков, мы будем считать его военнопленным.

– Дядя, значит, после допроса вы его освободите? – спросила Салли.

– Нет, милая, мы отправим его в Форт-Марион во Флориде, где несколько сот непокорных индейцев находятся в лагере как военнопленные.

– Значит, ничего плохого ему не сделают! – обрадовалась Салли.

– Пожалуй, это не очень разумно так мягко относиться к бунтовщикам, – заявил боцман Новицкий, притворяясь возмущенным. – Весьма дурной пример для остальных смутьянов…

– Не беспокойтесь, – успокоил его шериф. – Мы настолько сильны, что уже можем не прибегать к слишком… суровым мерам.

Но боцман не унимался:

– Если в одном месте соберется много подобных молодцев, то ведь им нетрудно будет устроить побег, а там и до восстания недалеко.

– Мы справлялись и не с такими, как Черная Молния, – ответил шериф Аллан. – Надо вам знать, что апачи, целые века жившие разбоем, долго противились переселению в резервации. Такие воины, как Кочис, Джеронимо, Начес, Хучи и Нольджи, крепко нам досадили. Когда мягкие меры не помогли, их объявили вне закона и преследовали до тех пор, пока не схватили. Большинство из них находится в лагерях во Флориде, но на родину после освобождения вернулись немногие.

– Могу я спросить почему? – поинтересовался боцман.

– Местные индейцы привыкли к сухому климату прерий. А почти вся территория Флориды покрыта болотистыми джунглями. Суровая дисциплина, нездоровый и непривычный климат, тоска по родным краям делают свое дело.