Kitabı oku: «Сова», sayfa 2
Глава 3
Алексей
– Можно?
Как помощник Фелера я могу входить в кабинет без стука, но из раза в раз спрашиваю, даже спустя пять лет. Он лишь жестом указывает на стул, который предназначен для меня с того момента, когда я стал его правой рукой.
Он сосредоточен и напряжён, о чём свидетельствуют сцепленные за спиной руки. Иду вдоль стола, который всем, кто оказывается здесь впервые, кажется бесконечным. На самом деле его длина составляет девять метров, и установлен он с определённой целью: каждый, кто безразличен главе Организации, занимает место на противоположном конце, тем самым понимая отношение Фелера. Правила давно установлены и изучены.
– Знаешь её?
Вручает планшет, на экране которого фотография женщины. Приятное лицо: полные губы, прямой нос с чуть заострённым кончиком, родинка над бровью и большие выразительные карие глаза. Или они зелёные? Увеличиваю изображение, чтобы отметить интересный цвет.
– Нет. А должен?
– Смахни вправо.
Что и делаю, пробегая взглядом по строкам и понимая, по какой причине мне адресован вопрос.
– Сычёва Юлия Марсовна. Мы однофамильцы. Фамилия не редкая.
– То есть она не имеет отношения к тебе?
– Вопрос неверный, – пролистываю ниже, – потому как, скорее, спросить нужно о муже. Её девичья фамилия Герт.
– А он тебе знаком? – Ещё одно движение, и передо мной мужчина за тридцать вполне обычной наружности.
– Тоже нет. А в чём дело? Есть проблемы?
– Пару недель назад в систему поступил запрос на перевозку. От неё, – указывает на планшет в моих руках. – Человек новый, поэтому проверка стандартная. Обычная биография: родилась, училась, вышла замуж. Разведена, есть дочь четырёх лет, живёт в собственной квартире, работает поваром в ресторане. В связях с криминальными элементами замечена не была, правонарушений не имеется. Обычная жизнь рядового гражданина. И в связи с этим возникает вопрос: зачем на первый взгляд обычной женщине оставлять заявку на перевозку в Чехию?
– В Чехию?
Фелер всегда основательно подходит к «приёму» новых клиентов, и если у него возникают вопросы, то, как правило, интуиция его не подводит.
– И что мешает Сычёвой Юлии купить билет на самолёт и через несколько часов оказаться в нужном месте?
– Ничего.
– Именно. Но вместо этого запрос закидывали трижды за две недели. Указан номер телефона и даже адрес проживания.
– Смело, – Как правило, наши клиенты основные данные скрывают либо заменяют иными, и в случае слива отыскать их можно с трудом. – И сразу второй вопрос: не от случайного же прохожего она узнала об Организации? Нас не найдёшь в поисковике или рекламных буклетах. Её должны были направить, а лучше замолвить словечко.
– И замолвили. – Оскал Фелера не сулит ничего хорошего.
– Кто?
– Не поверишь – менты.
Возвращаюсь к фото однофамилицы, внимательно осматривая, а затем детально изучаю данные, не находя тёмных пятен и нестыковок. И вопрос главы мне ясен, как и непонимание обращения к нам.
– Кто-то ответил на заявку?
– Нет, конечно, – фыркнув, поднимается, прохаживаясь вдоль бесконечного стола. – Недавние события ещё не забылись. – И сейчас он говорит об устранённом Перевозчике, но, зная Фелера, понимаю: смотрит далеко вперёд. – Не прошло и месяца, как на твоём месте сидел Амат, а напротив Меркулов. И участь последнего нам известна, а также тех, кто использовал Организацию для ведения собственного «бизнеса». Я заинтересован в том, чтобы работать спокойно, и кандидатура Вертилова, вылезшего непонятно откуда, меня не радовала. Но Амат решил все вопросы, автоматически сделав хозяином земли Кротова. Меня он устраивает: адекватный, основательный, считающийся с правилами и чётко соблюдающий договорённости. Да, теперь Кротов обязан часть отдавать Парето, но требование обосновано, потому как именно его люди сделали всю грязную работу, позволив стать хозяином.
– Какое отношение к этому имеет Сычёва?
– Как думаешь, может она быть подсадной уткой?
– Если только слишком откровенной. – Фелер смотрит вопросительно. – Если кто-то стремится «рассмотреть» Организацию изнутри, то хорошая девочка Юля без тёмных пятен и сложностей с законом вызывает очень много вопросов. Добавить сюда навязчивые запросы и получается автоматический отказ.
– А если так задумано? – Он возвращается в кресло, и я отмечаю, что градус напряжения снижается. – Не подумать на того, на кого невозможно не подумать.
– К чему вы ведёте? – И я ведь понимаю, что данный разговор идёт к уже сделанным выводам.
– Я хочу, чтобы ты её проверил. Лично. Как живёт, чем дышит и с какой целью стремится в Чехию.
– И как вы предлагаете мне это узнать? Спросить?
– А почему нет? Возможно, подобного она ожидает меньше всего. Вопрос – ответ. Посмотришь на живую реакцию, на основании чего сделаешь выводы.
И Фелер знает, что подобный момент самый эффективный, особенно в отношении женщин.
– Не проще просто отправить в чёрный список? – Я не горю желанием выяснять подробности жизни какой-то женщины, показавшейся Фелеру подозрительной.
– Проще, но я не хочу жить с мыслью, что под меня копают. Что-то назревает, – постукивает пальцами по столу, уставившись в несуществующую точку. – Кожей чувствую.
Интуиция главу не подводит, а после инцидентов с дочерьми, он стал прощупывать окружение более основательно, улавливая изменения и предугадывая реакции.
– Понял.
Споры бессмысленны, если глава определил порядок действий. Поэтому забираю планшет и, отправившись в кабинет, просматриваю повторно фото и данные. Нахожу профиль в социальной сети, отметив, что на всех публикациях Юлия одна или с дочкой. Девочка похожа на неё: овальное лицо, выразительный взгляд, тёмные вьющиеся волосы. И ничего – ни старших родственников, ни мужа, пусть и бывшего. Редкие фото ресторана с названием «Антик», который является местом её работы.
Взглянув на часы, отмечаю, что пропустил ужин, поэтому решаю отправиться в заведение, где трудится Юлия. Не знаю, работает ли она сегодня, но осмотреть место стоит. И уже через двадцать минут останавливаюсь на парковке, отметив, что заведение вполне приличное, судя по припаркованным автомобилям.
Занимаю стол у окна, выбрав два блюда и кофе. И пока жду заказ, осматриваюсь, наблюдая за посетителями. Почти все столы заняты, что свидетельствует о хорошей наполняемости, но затем вспоминаю, что сегодня пятница, и становится понятным засилье парочек. Неспешно поглощаю еду, отмечая, что готовят здесь довольно вкусно, и если это работа Юлии, она заслужила похвалу. А затем реагирую на движение и вижу её, направляющуюся к соседнему от меня столу. Пара благодарит повара за прекрасный ужин, в ответ получая скромное «спасибо» и милую улыбку. Юлия приветлива, жесты плавные, язык тела говорит о спокойствии, она беседует с гостями, рассказывая о блюдах. Довольно привлекательна при детальной оценке: тонкая, но не лишённая форм, фигура, стройные ноги, завораживающая грациозность в движениях.
Вероятно, слишком откровенно её изучаю, потому как она озирается в попытке найти того, кто ею заинтересовался. Перемещаю внимание на бармена, довольно эмоционально беседующего с гостем, а затем провожаю взглядом Юлию, когда она покидает зал.
На первый взгляд обычная женщина, а на второй… Фелер прав: стоит узнать, по какой причине она решила обратиться в Организацию. Ресторан работает до десяти, но сидеть за столиком ещё два часа, значит привлечь ненужное внимание, поэтому, расплатившись, направляюсь в машину и решаю «проводить» Юлию домой.
Совершаю несколько звонков и обсуждаю насущные моменты, когда из дверей выходит Сычёва и направляется к моей машине. Останавливается рядом, что-то долго ищет в сумке, а затем всплёскивает руками и набирает чей-то номер. И я понимаю, куда она звонила, когда перед ней останавливается такси. Следую за машиной, понимая, что направляется женщина домой. Значит, указанный адрес верен.
Машина паркуется, и через минуту из неё выходит Юлия, направляясь к арке. У меня есть пару секунд на размышления: понаблюдать ещё или же прямо сейчас выяснить мотивы, заставившие её обратиться в Организацию.
– Юлия, добрый вечер. – Поравнявшись с девушкой и опустив стекло, обращаю на себя внимание. – Вы можете мне уделить немного времени? – Застывает, не сводя с меня взгляда и не смея пошевелиться. Кажется, она даже не моргает, не понимая, как реагировать, поэтому решаю пояснить: – Вы оставили заявку в системе Перевозчиков.
И как только слышит последнее слово, отмирает и не раздумывая оказывается на переднем сиденье.
– Вы возьмёте мой заказ, да? – часто дышит, сминая ручки сумки. – Я две недели ждала. Я только… – смотрит на свои руки. – У меня вещи собраны. Я готова. Прямо сейчас поедем? Только предупрежу директора ресторана, что завтра не выйду на смену. Просто думала, что вы позвоните, чтобы оговорить дату и время, а вы сразу приехали. А я не ожидала. Или так положено? Подождёте пять минут? Я только вещи возьму.
Собирается покинуть машину, открыв дверь, а я едва успеваю среагировать, чтобы задержать её. Дезориентирован эмоциональной реакцией на моё появление и её стремлением отправиться в путь уже сегодня.
– Стоп, Юлия. – Перегибаюсь через неё, закрыв дверь. – Я хочу уточнить некоторые моменты. Ваш запрос вызвал ряд вопросов. Вы готовы ответить и прояснить несколько нюансов?
– Да, – повернувшись ко мне, смотрит прямо, не отводя взгляда. – Спрашивайте.
– Цель поездки в Чехию?
– Забрать дочь.
– Она у родственников, друзей, родителей?
– Нет, – мнётся, – моего ребёнка похитили три с половиной месяца назад. Обращение в полицию, а также поиски частного детектива результатов не дали. Нас таких десять. Точнее, девять. Родителей, лишившихся детей. Две недели назад меня вызывали в полицию и показали это. – Достаёт из сумки сложенный лист, вручая мне и предлагая изучить. – Детей похищали с целью продажи богатым семейным парам, желающим обзавестись ребёнком без документальных сложностей. Организовала это группа людей. Сейчас… – несколько минут роется в сумке и вынимает небольшой блокнот, чтобы прочитать. – Меркулов, Вертилов и Бегемот.
Моё лицо вытягивается после упоминания знакомых фамилий. И если Меркулова убрали раньше всех, то Вертилов и Бегемот были в игре до конца. Моменты с похищением и продажей детей прояснил Амат, когда встречался с Фелером после определения «хозяина» земли, и случайно Юля об этом узнать не могла.
– Дальше.
– Отец последней похищенной девочки, Перевозчик, успел добраться в Австрию и забрать её. А также дочку человека по фамилии Кротов. Он же привёз блокнот, в котором были указаны данные уже проданных детей, – тычет на лист у меня в руке. – Вот, смотрите, – включаю свет, чтобы разобрать буквы, – моя дочь Анфиса, была продана на аукционе первого апреля паре из Чехии. Поэтому мне нужно туда.
Перевариваю услышанное, потому как был не готов к озвученной причине. Ожидал чего угодно, но только не мать, желающую отыскать своего ребёнка в другой стране. И, судя по тому, с какой надеждой в глазах она сейчас смотрит, Перевозчики для неё – последний шанс.
– Вы можете полететь на самолёте.
– Не могу. Точнее, могу… А как я её вывезу, когда найду? Уверена, документы у них в порядке, и меня задержат за похищение ребёнка. Моего ребёнка, но они будут утверждать обратное.
И, на мой взгляд, она плохо понимает, как работает система Перевозчиков.
– Юлия, давайте я вам поясню: Перевозчик – это водитель. Он забирает вас в точке А и доставляет в точку Б. Он не ведёт поиски похищенных детей, не ввязывается в неприятности за пределами автомобиля, не является вашим телохранителем. Он возьмёт вас здесь, – указываю на дом, – и высадит в месте, которое вы назовёте. На этом его работа окончена. Дополнительные «трудности» за плату и исключительно по его желанию.
– Я заплачу, – отвечает молниеносно.
– А вы знаете тариф?
– Мне сказали от тридцати тысяч долларов.
– Тридцать – ставка новичков и по стране. Перевозки за границу по повышенному тарифу – от пятидесяти тысяч, а Перевозчик, которого вы упомянули ранее, из элитной категории, и его ставка восемьдесят. Прибавьте сюда сложности, которые вы озвучили, и получается сколько?
– Много, – произносит на выдохе, одаривая меня разочарованным взглядом. – У меня есть двести.
– Заняли?
– После смерти мамы продала дом и деньги не успела никуда вложить, и пару дней назад машину. – Вот откуда непонятный момент на парковке, она привыкла к собственному транспортному средству. – Сто шестьдесят за перевозку туда и обратно, а сорок за помощь. Может, кого-то устроит? – И вот что ей ответить и есть ли у меня ответ? – Если недостаточно, я могу занять или взять кредит. Деньги найду, главное, чтобы кто-нибудь взял мой заказ.
– С этим сложности. Новый заказчик и неоднозначный маршрут. Некоторое время назад в Организации произошёл инцидент, заставивший Перевозчиков более ответственно подходить к заявкам. Тех, кто ездит в Европу, на самом деле не так много.
– Больше по России?
– В страны ближнего зарубежья. И да, по России. А тех, кто служит в Организации более десяти лет, можно пересчитать по пальцам. Одной руки.
В этот момент прикидываю, сколько осталось таких, как Амат. Несколько человек. Новички выдыхаются лет через пять, либо совершают ошибки, за которые приходится расплачиваться жизнью. Фелер от подобного расклада не в восторге, но заграничные маршруты требуют знания хотя бы пары языков, основ законодательства и «своих» на границе. И последнее достигается неоднократными проверками и многолетними связями, на выстраивание которых не у всех хватает терпения. Поколение «всего и сразу» не терпит сложностей, желая молниеносного обогащения самыми простыми способами.
– Вы возьмёте мой заказ? – тихо окликает, осторожно прикоснувшись к руке и возвращая моё внимание.
Её взгляд, пробирающийся под кожу и выворачивающий душу, не позволяет сказать «нет» прямо сейчас. Только не ей. И если бы она сказала, что едет в Чехию развлечься или отыскать загулявшего мужа (и такой случай у меня был), я бы без сожаления вытолкал её из машины и закинул заказ в чёрный список, но передо мной мать, которая ищет возможность вернуть своего ребёнка. И какой бы степенью цинизма я ни обладал, отмахнуться не получится.
– Я подумаю, Юлия. – Абстрактный ответ, дающий мне время на осмысление адекватной причины отказа.
– Почему вы?
– Потому что я второй человек в Организации после главы. Я тот, кто решает подобные вопросы и имеет право указывать Перевозчикам.
– Пожалуйста, уговорите кого-нибудь из них, – гладит меня по руке, взывая к совести умоляющим взглядом. И жест в данной обстановке некорректный и даже навязчивый, но по какой-то причине лишиться её робких касаний я не спешу.
– Вы понимаете, что придётся ехать полторы тысячи километров с незнакомым мужчиной? – Она молча соглашается. – И, что бы ни случилось, покинуть машину вы не сможете? – Снова согласие. – Он может доставить вас на место, но отказаться помогать, если ситуация будет угрожать его жизни. Вы ведь и сами не знаете, что ждёт вас в Чехии.
– Не знаю, – подтверждает. – Но найду выход и заберу свою дочь.
– Совсем не страшно? – Удивляясь самому себе, спрашиваю мягко, словно опасаюсь её обидеть.
– Страшнее осознавать, что я добровольно откажусь от единственного варианта спасения, забыв о своём ребёнке.
И её слова больно бьют под дых, напоминая, что я и сам не забыл. Сколько должно пройти времени, чтобы воспоминания перестали приносить саднящую боль, давая знать о себе в левой части груди?
– Вам пора, – перегибаюсь через неё, уловив ненавязчивый цветочный парфюм и открыв дверь. – Я позвоню через два дня и объявлю о своём решении.
– Я всё же надеюсь, что оно будет положительным, – заворожённо шепчет, не сводя с меня взгляда и уничтожая этими огромными глазищами, которые вот-вот заполнятся влагой и снесут мою выдержку.
Покидает машину, но не спешит во двор, застыв на тротуаре. Отъезжая, смотрю в зеркало, отмечая, что она не сводит глаз с машины до тех пор, пока не скрываюсь за поворотом.
Перемалываю ощущения после встречи и с удивлением соглашаюсь: несмотря на озвученную проблему и сложности с её решением, Юлия сдержанна, адекватна и понимает, что зависима от нас. Точнее, теперь уже от меня. По этой причине отвечала честно и открыто. Лжи я не уловил, как и намерений «копания» во внутренней кухне Организации. Поводов сомневаться у меня нет, но стоит подтвердить некоторые моменты. И сделать я это могу только через одного человека, который находится в длительном отпуске по причине личных обстоятельств.
Глава 4
– Доброе утро, – приветствую нужного собеседника. – Нужно встретиться.
– В данный момент заказы не беру. Занят личными вопросами. Приступлю к работе через два месяца.
– Есть разговор по связке Вертилов – Бегемот.
– Все моменты прояснил Фелеру. Вопросов с его стороны не возникло, претензий тоже.
– Это не касается Организации. И одновременно напрямую к ней относится. Личная встреча по моей просьбе.
– Соседний город. Через два часа. Кафе «Лайм» на Комсомольской.
Получив добро, направляюсь на встречу с Аматом. Он единственный, кто может заполнить пробелы. Причин не доверять Юлии нет, но я делаю это, скорее, для себя. В назначенное время останавливаюсь у кафе, сразу выделив большой автомобиль Амата: всегда один и тот же, он лишь раз в три года обновляет модель. Вхожу и, заприметив свободный столик, занимаю его, оказываясь за спиной нужного человека.
Словно почувствовав мой взгляд, Амат оборачивается, что-то говорит красивой блондинке, на коленях которой сидит девочка, и подходит, занимая место напротив.
– Видел запрос на перевозку в Чехию? – Сразу к делу.
– Видел. Но не взялся бы. Мутный, к тому же она, – указывает за спину, – против, чтобы я перевозил женщин.
– Берёшь пример с Овода?
– Он против пассажиров женского пола по иным причинам. – Амат улыбается, намекая на излишнюю вспыльчивость знакомого и полное непринятие любого рода капризов. – Да и история Гая – урок, который даже спустя семь лет предостерегает от возможных ошибок. Но я думаю, вы приехали не о пассажирах спросить.
– Из твоего разговора с Фелером я понял, что организатором похищения детей был Вертел, а непосредственным продавцом Бегемот. По какому принципу отбирали детей?
– Кроме дочери Кротова и моей, которых похитили, преследуя иные цели, забирали из неблагополучных и неполных семей. Как правило, мать-одиночка, малоимущая или со средним достатком, не имеющая родственников и знакомых, способных помочь отыскать ребёнка за границей. Шли в полицию, писали заявление, а дальше тупик и бесконечное ожидание.
И оснований не верить Амату нет, вот только я не назвал бы Юлю малоимущей. Двести тысяч долларов у неё имеется, и однозначно деньги не последние. Заверила, что может занять, а значит, есть знакомые, у которых найдётся такая сумма.
– Расскажи подробнее о блокноте.
– Блокнот в серой кожаной обложке, где расписаны даты, суммы, частичные данные покупателей. Нашли в доме, где содержались дети. Отдал его Грекову Семёну Андреевичу, сотруднику ОРБ. Они забрали дело после похищения дочери дяди Саши. В отличие от остальных эпизодов, где обошлось без трупов, здесь уложили двух охранников.
– Копии у тебя не осталось?
– Осталось.
Амат достаёт телефон, и через минуту мне прилетает файл, открыв который вижу с десяток страниц. Узнаю ту, что вчера показала Юля.
– Меня интересует эта, – кладу перед Аматом телефон, указывая на дочь Юли. – Что скажешь?
– Кстати, изучая записи, обратил внимание на данного ребёнка.
– Почему?
– Смотрите, – увеличивает изображение, – на суммы. – Пролистывает, выделяя цифры. – Заметили?
– Напротив неё она другая.
– Именно. Всегда в одном диапазоне, лишь с незначительной разницей в пару десятков тысяч, а здесь больше в три раза.
– Что это может означать?
– Что ребёнок был ценен и имел пункты, за которые потребовали намного больше. А тот факт, что девочку приобрели и забрали, говорит о возможности покупателей заплатить. Осмелюсь предположить, это не просто ребёнок, которого выставили на аукционе, а заказ.
– То есть нужна была именно она?
– Могу ошибаться, но, скорее всего, да.
Ситуация усугубляется предположениями Амата и непониманием, с какой целью была приобретена дочь Юли. И если мотивация была иной, то в Чехии она может её не найти.
– Последний вопрос: за последние пять лет много лиц поменялось на границе?
– Вас интересует Чехия? – Короткий кивок. – Тридцать процентов от общего числа. Примерно. Все «старые» на месте, меняется только молодняк.
– Что ещё изменилось?
– Дороги стали лучше, цены выше, количество камер увеличилось в десять раз.
– Спасибо, – протягиваю руку. – Сведения были необходимы для заполнения неоднозначных моментов. Разговор между нами.
– Есть на примете Перевозчик, который возьмёт заказ?
– Есть.
Коротко, но предельно понятно, чтобы Амат не задавал дополнительных вопросов. Он и не будет, наделённый способностью читать между строк. Собираюсь покинуть кафе, но бросаю взгляд на его спутницу и девчушку, перед которой официант выставляет торт со свечами в виде сердца.
– Что-то празднуете? – задаю вопрос Амату, не спускающему глаз с блондинки.
– Я сегодня женился, – показывает правую руку с широким кольцом на безымянном пальце.
– Поздравляю. – Крепкое рукопожатие, как показатель искренности моих слов. – Жена у тебя очень красивая, – вырывается неожиданно. И высказывание может быть расценено неверно, но он с улыбкой отвечает:
– Идеальная.
Возвращаюсь в машину, осмысливая услышанное, но неожиданно сосредотачиваюсь на троих, сидящих у окна. Амат улыбается, поглаживая ладонь жены, а девчушка рассказывает что-то эмоциональное, подкрепляя слова активной жестикуляций и смехом. Интересная: её хвостики, закреплённые цветными резинками, почему-то торчат строго вверх, подобно антеннам. Неосознанно улыбаюсь, оценив их – красавица и чудовище. Если брать вид со стороны. Но то, как женщина смотрит на него, не оставляет сомнений – имеются искренние чувства. Меня пробирает зависть, когда вспоминаю, что ещё пять лет назад, так же, как Амат, был сосредоточен на любимой женщине. И, видимо, мой взгляд ощущается на расстоянии, потому что он поворачивается и смотрит в упор. Заставляю себя отвернуться и покинуть парковку.
Снова и снова обдумываю историю Юли и рассказ Амата, приходя к выводу, что заказ необходимо взять в работу. До конца не осознаю, что именно меня подталкивает к такому решению, но всё же отработать Перевозчиков стоит. Поэтому, вернувшись в Организацию, связываюсь с теми, кто активно работает с заграничными заявками, получая однозначное «нет». Их даже не напрягает, что вместо «оператора» звонки поступают от меня. Отказ аргументируют недавними событиями и сомнительными заказчиками, коей, по их мнению, является Юлия.
Но я сам установил временной промежуток – два дня. Значит, послезавтра обязан оповестить заказчика, примут ли в работу запрос. Скорее всего, нет. Если исходить из того, что все варианты отработаны и вычеркнуты. И Амат мог бы взяться, но, первое, он сейчас занят куда более приятными моментами рядом с прекрасной женой; второе, по правилам Организации Перевозчики самостоятельно решают, какой заказ брать в работу. Навязывание исключено, и когда я сам проводил за рулём по двадцать часов, боготворил данное правило. Если рискуешь жизнью, то желаешь иметь право определять, ради чего.
Обдуманно обхожу кабинет Фелера, отправившись домой, чтобы ещё раз прогнать варианты. Их, по сути, нет, но можно посмотреть тех, кто только начал свою деятельность. Любой согласится отправиться в Чехию за восемьдесят тысяч, обычно имея в два раза меньше, но, прикинув, признаю: Юлии в поисках они не помогут. И я по какой-то причине в данном заказе учитываю не только классическую доставку, но и озвученный бонус, автоматически включив в условия.
Заезжаю на подземную парковку, ещё полчаса просидев в машине. Реакция на её заказ мне не нравится, но признать, что я уже всё решил, просто не желаю озвучить это самое решение, не могу. На автомате захожу в лифт, нажимаю нужную цифру и откидываюсь затылком на стальную стену, приятно обдающую прохладой.
Телефон оповещает о нескольких сообщениях системы, и я в надежде просматриваю, не находя желаемого. Два заказа по России. Иду по коридору, не поднимая головы, поэтому знакомый голос становится неожиданностью.
– Привет, я тебя жду больше часа.
Передо мной Вика, переминающаяся у двери квартиры. Привычно в идеальном образе, который не предполагает изъянов: пепельные волосы спускаются волнами до самого пояса, красная помада – незаменимый акцент, откровенное платье, прикрытое лёгкой накидкой, и сладкий аромат дорогого парфюма. Тянется, оставляя прикосновение на щеке, а также красный отпечаток, от которого я с трудом избавлюсь.
– Не помню, чтобы мы договаривались о встрече.
И недовольство не остаётся без внимания. А всего-то и нужно предупреждать меня о приезде и не нарушать сформированный распорядок. Больше всего не люблю, когда бесцеремонно врываются в мою распланированную жизнь.
– Мы не виделись больше двух недель. Я соскучилась, – мямлит, вырисовывая ногтем на моей груди спирали. – Для данного чувства нет графиков.
– В моей жизни график есть для всего. «Скучать» не исключение.
– А любить?
– Тем более.
Открываю дверь и включаю свет, точно зная, что Вика последует за мной. Девушка настроена на вечер в моей компании, а я сосредоточен на иных мыслях.
Скидываю пиджак и наливаю в бокал немного джина, чтобы «ослабить» напряжение. У меня в запасе день и понимание, что я приму решение, которое уже почти во мне прижилось.
– Можно с тобой поговорить? – Занимает место на высоком барном стуле, скинув одну бретельку с плеча и оголив часть груди, что, по её мнению, должно привести разговор к вполне логическому итогу.
– Слушаю, – делаю несколько жадных глотков.
– Я бы хотела провести с тобой несколько дней на следующей неделе.
– Я уезжаю. На сколько, сказать не могу.
– Работа?
– Отпуск.
– Это же замечательно! – И, пока я не понял причину радости, продолжает: – Давай полетим вместе. В Иркутск. Хочу познакомить тебя с родителями.
– Зачем?
– Как зачем?.. Мы встречаемся восемь месяцев. Пришло время.
– Вика, мы не встречаемся, мы иногда спим вместе, – остужаю, уловив разочарование во взгляде.
– То есть ты меня не рассматриваешь в качестве будущей жены?
– Нет.
– Но я думала… – отводит взгляд, сминая пальцы с идеальным маникюром.
– Я не знаю, что ты думала, но всё было озвучено сразу. Наши «отношения» строятся на сексе. Только так. Мы живём своей жизнью, лишь иногда пересекаясь в пределах одной постели. Насколько я помню – а я помню всё, – это было сказано прямо. Какие претензии?
– Да-да… Так было… Но я думала, что спустя время ты привыкнешь и рассмотришь во мне нечто большее, чем просто любовницу. Люди сближаются, узнают друг друга, проникаются чувствами.
– Нет. По всем трём пунктам.
– То есть ты ничего ко мне не чувствуешь?
Игра «вопрос – ответ» меня напрягает, как и Вика, которая вот-вот зальёт мою кухню слезами.
– Симпатия считается?
– Мне показалось, я видела нечто большее.
– Тебе показалось, – бросаю жёстко. – Ощущения, построенные на предположениях, не имеют под собой оснований. Ты могла спросить прямо и получить ответ, а для этого нужно было открыть рот. Не стоит усложнять примитивные моменты.
– Отношения моих подруг начинались так же, но все они в итоге вышли замуж. Как правило, мужчине нужен примерно год, чтобы прийти к решению жениться.
– Я сделал предложение своей жене на шестой день знакомства. Она согласилась. А потом мы прожили в браке четырнадцать лет. Можешь считать меня исключением из правил.
– Ты женат?
– Я вдовец. – Она обескуражена и удивлена, и я не решаюсь утверждать, чего больше. – Фото в гостиной тебе ни о чём не сказало?
– Я думала, это какие-то родственники.
– Это, – делаю над собой усилие, чтобы пройти два метра и поставить рамку перед Викой, – мои жена и дочь. Становиться вдовцом я не планировал. Жениться снова не собираюсь. Ещё вопросы будут?
Наливаю вторую порцию, предполагая, что просто так Вика не уйдёт, доведя разговор до точки невозврата. Она, в принципе, её уже прошла, но сожжение мостов будет только в плюс.
– Ты мне казался идеальным вариантом… – растерянно озирается, беседуя сама с собой.
– Идеальным? А по каким критериям ты это определила?
– Состоятельный, взрослый, влиятельный. Тебя не стыдно представить родителям и подругам.
– Давно я не видел подобной ограниченности. А эти выводы ты сделала на основании чего?
– У тебя квартира в элитном доме, автомобиль премиум-класса, брендовая одежда, часы за триста пятьдесят тысяч, – указывает на моё запястье.
– Это картинка, Вика, красивая картинка, а по факту ты ничего обо мне не знаешь. Ты не знаешь, какой я человек: умею ли контролировать гнев, есть ли у меня какие-то психические расстройства или триггеры, способные сделать из меня монстра за несколько минут. Возможно, я садист и социопат, являющийся угрозой для окружающих и конкретно для тебя. Ты планировала жить с человеком, о котором не знаешь ни-че-го.
– Я знаю… – воодушевляется, но затихает.
– Например, где я работаю?
– Ты бизнесмен, – заявляет уверенно. – Думаю, у тебя своё дело, которое позволяет жить обеспечено.
– Вика, я наёмный работник, как половина жителей страны. У меня есть босс, приказы которого я выполняю, оклад и обязанности. Меня могут уволить, в принципе, как любого человека, и оставить без заработка. И тогда всё это, – обвожу взглядом помещение, – я потеряю. И что в таком случае ты будешь делать? – А становится интересно, насколько, конечно, это возможно по отношению к Виктории.
– Я буду тебя поддерживать.
– Как? Пошлёшь запрос во Вселенную? Так, по-моему, сейчас модно поддерживать мужчин. – Усмехаюсь, применив выражение, случайно подслушанное у парочки в ресторане. – А если у меня не останется ничего? Ноль. Я приду в какой-нибудь из дней и скажу: «Всё, дорогая, мы переезжаем в коммуналку на окраине города».
– Так не будет! – Убеждает меня или себя? – Ты умный, расчётливый и, уверена, умеешь сохранять деньги.
– Мы знакомы восемь месяцев и девяносто девять процентов времени провели в горизонтальном положении.
– Но ведь секс был отличным?
– При выборе спутника жизни всегда стоит помнить о том, что в свободное от секса время вам придётся о чём-то разговаривать.
– Я рассказывала о себе.
– Нет, Вика, ты рассказывала о том, с кем, когда и где были твои подруги; какую сумму тот или иной мужчина потратил на них; насколько ценными оказались подарки; какую должность занимает тот или иной кавалер. О себе ты не сказала ни слова. Я так понимаю, ты стремишься к аналогичному формату отношений: молодое тело в обмен на денежные единицы. Желательно в иностранной валюте.
