Kitabı oku: «Помощница Темного», sayfa 2

ГЛАВА 3

– Я пойду на ужин, а ты не скучай. Прости, много тебе не смогу принести, но нас здесь изысками не балуют.

– А как ты сможешь что-то прихватить? Тебя ж заругают! – поосторожничала я. Хотя, если честно, кишочки уже начали бунтовать, требуя еды. Утренняя лепешка провалилась, не оставив воспоминаний. Но и не хотелось, чтоб неприятности были у Агнес.

– Не волнуйся. Ко мне добра наша повариха, сестра Килия. Она называет меня Нежным цветочком, – Агнес тепло улыбнулась. И я поняла, что это единственный человек, которому есть до нее дело.

Нежный цветочек… Это прозвище так подходило к ней, несмотря на суровые условия жизни. Снова вопросы захлестнули мое сознание. Как она сюда попала? Кто ее родители?

 Хотя, по-хорошему, мне надо с собой разобраться. Но голова была пустая, как мой желудок. И они вдвоем объявили мне забастовку. Правда, когда пришла Агнес с гостинцами от Килии и начала рассказывать о себе, есть мне перехотелось.

– Я дочь нашего короля, проклятая и изгнанная. Вернее, сбежавшая. И я даже не Агнес. На самом деле мое имя Лилиан. Но я так давно живу здесь, что уже совершенно не вспоминаю о нем. Первое время мне даже пришлось изображать, что я потеряла память.

У меня есть тетушка Зельда. Мамина сводная сестра. Я хоть и была маленькой, но умела отличать хороших людей от плохих. И она мне никогда не нравилась. Особенно тем, что изо всех сил старалась стать моей подружкой. Вернее, не то, что не нравилась. Она очаровывала многих, но я ее боялась. Статная, высокая, с черными, как вороново крыло, волосами, она была очень привлекательной, притягивающей взгляд, хотя черты лица не соответствовали канонам живописи. Но об этом никто не задумывался, смело занося ее в число первых красавиц королевства. Большой рот придавал ей непередаваемый шарм, потому что она все время или улыбалась, или смеялась. И это было невероятно заразительно. Невольно хотелось улыбнуться ей в ответ. А еще и улыбка, и смех – это прекрасный повод показать великолепные зубы. Ее черные глаза были опущены такими густыми ресницами, что казались бархатными. Ее не портил даже слегка крупноватый нос. Но никто, наверно, кроме меня, не замечал, что в ее глазах таилась бездна.

Ведь она со всеми была мила и обходительна. Даже со служанками. Всегда в хорошем расположении духа – чем не предмет для обожания? Но я никогда не оставалась с ней наедине. Что-то внутри не позволяло проникнуть ее обаянию в мое сердце и, как мифический пожиратель душ, запустить в нее свои нежные и смертельные щупальца.

Я была с ней вежлива, даже улыбалась, но общения избегала. И, как оказалось, не зря.

Когда случилась беда, мне было одиннадцать лет. Мы занимались с профессором Остинсом изучением языка эринейцев – народа, живущего за морем. И хотя, кроме вялой торговли, нас с ними ничего не связывало – слишком большое расстояние разделяло наши государства, отец считал, что его дочь должна знать больше, чем весь профессорский состав королевской академии.

– Лилиан, бросай свои книжки и бегом в кабинет к отцу, – без стука войдя в мою классную комнату, приказала Зельда. Это был единственный раз, когда я увидела неприкрытый коварный блеск в ее глазах. Всего лишь какой-то миг, но я его поймала и запомнила. Наверно, потому, что дальше моя жизнь разрушилась, как хрустальная пирамида из тонких бокалов с игристым вином на празднике от одного грубого движения. Со звоном и хрустом жалких осколков под ногами придворных.

Отец меня любил, я в этом была уверена, но всегда обходился со мною строго. Он меня не баловал – для этого была мама. Сам же в конце дня требовал строгий отчет о том, чем я занималась сегодня. Потом выслушивал учителей, и, если оставался доволен, разрешал поиграть в королевской оранжерее – в одном из моих любимых мест во дворце, посидеть в библиотеке среди драгоценных книг или побыть в зале оружия.

И то, что он вызвал меня в середине дня, откровенно настораживало. Я извинилась перед Остинсом и засеменила за Зельдой, лихорадочно соображая, в чем провинилась. Может, из-за того, что сбежала от общества сына короля Содейна, прибывшего к нам для заключения каких-то договоренностей.

А принцесса крови должна быть вежливой, уметь улыбаться, даже когда хочется плакать, знать языки, историю, разбираться в хозяйстве – чтоб никто не мог обмануть, уметь вести светскую беседу и красиво ходить. А главное – не перечить мужчинам. Как воспитанная ливретка, которая машет хвостиком, всегда рада хозяину, но знает свое место.

Ну еще сорвала в оранжерее полураскрывшийся цветок практически черной лилии. Знаю точно, что его здесь не было. Мне он почему-то внушил страх. С корнем не стала выдирать, потому что останутся следы «преступления», а от цветка я решила избавиться. Сунула его под накидку, утром сбегала к речке и выкинула туда. Тщательно вымыла руки, но осадок неприятный все равно остался.

Больше за мной никаких грехов не водилось, поэтому, пока я плелась за шуршащими юбками Зельды, недоумение переросло в тревогу.

Войдя в знакомый кабинет, я просто оторопела. Отец был не один, как обычно. Здесь собралось  целое заседание. Вернее, не совсем заседание. На диванах, приютившихся вдоль двух стен сидели члены Королевского совета. Причем, не все, насколько я знаю. Только те, с которыми он ездит на охоту. Ближний круг.

А мой папа не сидел за своим столом, а лишь опирался на него, словно кресло жгло его. Таким мрачным я не видела его никогда. А рядом стояла мама, бледная, как тень самой себя. Впервые в жизни я поняла, что значит страх. Я почувствовала, как холодеют кончики пальцев, а еще через несколько мгновений они стали совсем ледяными, несмотря на широко распахнутые окна, сквозь которые солнце вливало потоки тепла.

– Дорин, прости, но я не смогла бы утаить твою тайну, – Зельда с виноватым видом обратилась к маме.

– Уважаемые лорды…, – глухо произнес отец. Казалось, что каждое слово в его горле превратилось в ежа, и поэтому ему невыносимо больно говорить. – Я собрал вас здесь, чтоб засвидетельствовать факт измены моей жены, королевы Дорин.

– Я клянусь, Эльрик, у меня даже в помыслах не было изменять тебе! Ты мой единственный мужчина и любимый супруг! – вскрикнула мама и опустилась на колени перед отцом.

Забыв о правилах, обязательных для принцессы, я кинулась к ней.

– Мама, что ты делаешь! Это же унизительно! Ты же ни в чем не виновата! – принялась я ее тормошить и пытаться поднять.

– Лилиан, – отец рыкнул так грозно, что я моментально заткнулась. – Подойди к тете.

На негнущихся ногах я подошла к Зельде, пытаясь найти на лицах собравшихся ответ – что здесь происходит. Однако все сидели с одинаковыми каменными выражениями, отчего мне хотелось завизжать и убежать отсюда. Но властный голос отца тревожным колоколом отдавался в ушах и не давал шанса не подчиниться.

И тут произошло самое ужасное. Тетка развернула меня спиной к себе, как куклу и ловко распустила шнуровку. Не успела я опомниться, как она стянула лиф платья вниз, и я чудом успела ухватить ускользающую ткань, чтоб прикрыть грудь. Меня снова развернули, теперь спиной к лордам.

– Вот, смотрите. Метка дракона. Я не знаю, когда она проявилась, и как долго сестра собиралась скрывать это… Служанка Лилиан заболела, и в купальне ее мыла другая. Вот она –то и увидела метку.

– Это неправда! Я не знаю, как это могло случиться, но Лилиан не может быть не твоей дочерью! – отчаянно выкрикнула мама.

– Дорин, смирись. Это же было шило в мешке.

– В нашем роду были маги, ты же знаешь! Возможно, и драконы где-то по древней линии. Именно поэтому Эльрик женился на мне! – не имея сил сопротивляться, мама ответила еле слышно.

– Это поправимо, – буркнула себе под нос Зельда. Но я расслышала.

– Зельда, запри Лилиан в комнате, пока мы будем решать вопрос, – приказал отец.

Я не могла поверить в происходящее. Казалось, это дурной сон. В этом меня убеждало непривычно озабоченное выражение лица тетки. Она хоть и хитрая бестия, повадками напоминающая лисицу, но сладкая улыбка всегда была при ней. И сейчас она обвинила маму в измене отцу. При дворе взрослеют рано, и многие вещи уже были доступны моему уму. Ты же знаешь, с драконами у нас вечная вражда…

Ага-ага, знаю, как же. Агнес не заметила моей неоднозначной реакции и продолжила.

– Я знаю, что мама не могла плохо поступить, и я была в такой панике, что удивляюсь, как не грохнулась в обморок. Все происходящее казалось кошмаром, который устроил Властелин снов.

Агнес схватилась за виски и прикрыла глаза. Очевидно, годы не сгладили причиненную близкими боль. Она замолкла, а я получила еще одну загадку этого мира. Теперь к Хрустальной Кассии добавился таинственный и, похоже, весьма опасный Властитель снов. Но надо сначала дать выговориться бедняжке. Думаю, что я первая, с кем она решила поделиться, судя по отношению к ней «коллег».

– Ты в порядке? Может, воды?

Агнес покачала головой.

– И что дальше? – я боялась услышать что-то страшное, но жгучий интерес, который вызывала новая подруга, был выше меня.

– А дальше маму тоже заперли в ее покоях, как почетную пленницу. А коварная Зельда сделала вид, что беспокоится о нас Она лицемерно попросила у мамы прощения и заверила, что по-другому поступить не могла. Ведь Эльрик был так добр к ней, и, если бы он узнал, что та, которую он пригрел, отплатила неблагодарностью, судил бы так же, как свою жену. Или еще строже. Она даже всплакнула. Это мне Ласса, моя служанка рассказала. Так вот. Зельда предложила маме забрать меня и бежать. Потому что якобы услышала, что разгневанный муж решил казнить и неверную жену, и чужую дочь. Смыть кровью позор. Мама испугалась, запаниковала и согласилась. Переодевшись служанкой, выскользнула за ворота. Там ждала карета. И Зельда сказала, что приведет и меня туда же. Но она обманула. В карете сидели преданные ей люди, которые увезли маму неизвестно куда.

Хотя я сейчас понимаю, мама могла настоять на своей невиновности. Потребовать, чтобы нашли сильного мага- артефактора, который подтвердил бы ее правоту.

Но Зельда воспользовалась ситуацией. Она бы и от меня избавилась, но мой наставник ее опередил. Ласса рассказала ему, что происходит, и он поспешил защитить любимую ученицу, рискуя свободой, а то и жизнью. Насколько хватило его возможностей.  Его сестра в то время была настоятельницей этого монастыря и без лишних вопросов укрыла меня. Никто не знал, кто я и откуда. Все думали, что я внебрачная дочь какого-нибудь знатного господина. Потом добрая настоятельница неожиданно умерла, и на меня свалили все, на что требовался ум и образованность. Подсчитывать все расходы, составлять сметы, писать письма высокопоставленным чиновникам с просьбами выделить денег, проводить занятия с младшими воспитанницами. Но я не жалуюсь. Самое плохое – я не знаю, что случилось с мамой… Надеюсь, что хитрая лисица Зельда не распорядилась убить ту, кому за доброту и заботу, отплатила вероломством. Если б не мама, тетушка разводила б гусей и сама их бы ощипывала где-то в глухой провинции.

Но она захотела стать королевой и стала! Устранив законную жену, она утешила отца, и я уверена, не без помощи приворотных зелий. А отец будто свихнулся. Ему везде стали видеться заговорщики. Преданные и честные приближенные отвернулись от него, не смирившись с самозванкой на троне. Зато всякие проходимцы и доносчики получили шанс возвыситься. И этого мало. Отец рассорился не только с союзниками, но и с теми, с кем нельзя было ссориться – с драконами. А те только и ждали! Подмяли под себя все, обложили данью и прислали наместника, наделив его безграничной властью.  И теперь он держит в страхе всю страну.

Мне хотелось плакать от жалости к этой хрупкой, будто хрустальной девушке. Сравнение «хрустальная» сразу пришло в голову. Ведь хрусталь – это кристальная чистота, прозрачность и уязвимость. Даже беззащитность. Из королевского дворца – в монастырскую келью. От жизни в комфорте и обеспеченности – в аскетичность и необходимость подчиняться, не иметь свободного времени, своего мнения и вообще каких-либо мирских радостей.  Но самое страшное – потерять любящих родителей. Маму, при мысли о которой начинает кровоточить сердце, и отца, который отказался и готов был казнить ни в чем не повинное дитя.

А теперь еще эту трепетную лань бросают на растерзание кровожадному монстру…

ГЛАВА 4

Но мы должны найти какой-то выход.... Что-то мысли опять побежали по кругу, несмотря на то, что я получила новые вводные об этом мире …

– Агнес, а почему Темный еще и Властелин снов? – не удержалась я, хотя и понимала, что упоминание о нем вызовет у подруги панику. Но я чувствовала, что должна узнать как можно больше обо всем, ведь сидеть сложа руки нельзя.

– Потому что он может завладеть снами любого человека. Вытащить из него самые дурные поступки и навязать сон, в котором он бесконечно подвергается тому, что сам совершил в отношении другого. И этот грех во сне стократно усиливается, превращаясь в чудовище. В итоге человек боится засыпать. От бессонницы сходит с ума или умирает, не силах справиться с ночным кошмаром.

Ничего себе! Прямо супер-опция у этого наместника! А кто без греха?! Я представила, как маленькая невинная ложь или ложь во спасение во сне принимает облик огнедышащей химеры или ядовитого василиска, и дрожь пробежала по позвоночнику мелкими колючими иголками ужаса.

– И как он выбирает жертв? – испуганным шепотом спросила я.

– Никто не знает.

Да уж. Извращенно издевается и еще неизвестно что делает с девицами, наводит страх и ужас на всех, да к тому же уродлив до омерзения…

В голову неожиданно пришла очень логичная мысль, и я тут же озвучила ее.

– А почему тогда твой отец и тетушка до сих пор живы? Ведь за тот грех, который они совершили, он уже должен был давно их распылить на атомы!

– Куда распылить? – настал черед Агнес удивляться.

– Это у нас так говорят. Короче, уничтожить.

«У нас так говорят…» Хорошо бы вспомнить, где это у нас… Ну да ладно.

– Я не знаю. Может, этот монстр и не считает грехом то, что они совершили…Сам, наверно, такой же.

Странненько, конечно. Я, как губка, впитывала информацию об окружающей действительности, а вопросы только множились. Прямо как в той загадке про яму – «Чем больше из нее берут, тем больше она становится». Но не останавливаться же? Без представления о том, что здесь происходит, мне не выжить. А я еще убеждена, что должна спасти Агнес. Или Лилиану? Но пока в голове мысли только громоздятся одна на другую, как расколотые льдины на реке.

– А почему монастырь назван именем Хрустальной Кассии? Кто она? – озвучила я еще один вопрос, который с самого начала вился зудящей мухой.

– Кассия была племянницей Верховного жреца и тоже обладала даром предвидения. Она была красива, и многие сильные мира сего хотели бы заполучить ее в жены. Но Кассия была неприступна и одинока. Даже воздыхателей не подпускала близко. Наверно, она предвидела, какая судьба ее ждет и не хотела, чтобы кто-то пострадал, защищая ее.

Однажды сын правителя, который давно сходил с ума от ее красоты и недоступности, ворвался к ней в дом, перебив стражу, и насильно увез к себе во дворец. Она вырывалась, кричала, но молодой человек словно обезумел.

И тогда Кассия взмолилась Великому Ара-мо и попросила защитить ее честь. И Ара-мо не нашел ничего лучше, как превратить ее в хрустальную статую, к которой нельзя даже прикасаться.

Ее похититель ужаснулся содеянному и глубоко раскаялся. Он отказался от права на престол, передав его младшему брату, а сам пожертвовал все свои средства на строительство и поддержание монастырей. Эти монастыри стали носить имя Хрустальной Кассии и давали приют девочкам и девушкам, оставшихся без попечения и защиты. Им давали еду, обучали грамоте, шитью, вязанию и прочим полезным навыкам. Так же при монастырях были открыты школы для девочек из богатых семей – им преподавали арифметику, историю, литературу, основы искусств, учили хорошим манерам. Ну дальше ты знаешь.

Красивая легенда. Хотя после того, что может сотворить Властитель снов, я уже ничему не должна удивляться. Так что, возможно, это и не легенда вовсе.

– А где теперь Хрустальная Кассия? – я снова превратилась в почемучку.

– В главном храме столицы в специальной комнате, защищенная сильнейшими магическими заклинаниями. Чтобы никто не смог больше навредить ей. Ведь и сейчас находятся безумцы, которые влюбляются в статую, потому что не находят в реальной жизни таких же чистых и решительных дев. Они просиживают сутками на пороге храма, чтоб только взглянуть на нее и снова занимают очередь.

– Ёжиков хвост! Да их же лечить надо! – выдохнула я, чувствуя, что надо делать ноги отсюда. Кажется, чудесатости, с которыми столкнулась Алиса, сунувшись в кроличью нору, это страшилки для дошкольников. А где та, кроличья нора, в которую провалилась я? Выпустите меня обратно! Пожалуйста! Или разбудите!

Я не смогу жить в заточении! Я хочу как-то влиять на свою жизнь! Помогать кому-то! Быть полезной! Агнес тут хоть малышей обучала. А я понятия не имею, что в моей голове есть.

Мы проговорили до глубокой ночи, пока Агнес не провалилась в сон. А я нет. Очевидно, мы не только разделили кровать. Но и сон оказался один на двоих. И достался он не мне.

Я пересчитала баранов, затем в обратной последовательности числа от тысячи к единице. Но все без толку. От нечего делать я начала крутить свое колечко, поглаживать его, раз уж другого собеседника не было.

И вдруг яркой вспышкой ворвался в мой мозг кусок прошлого….

Первое слово, бегущей огненной строкой пронесшееся в голове – «Невезучая». Так я себя хотела назвать каждый раз, когда кто-нибудь спрашивал, как меня зовут. Мое имя – плод фанатичной маминой любви… к Владимиру Кузьмину. Кто б мог подумать, чтоб строгая, буквально застегнутая на все пуговицы дама, в очках и с гулькой на голове, делопроизводитель в городской больнице, может, как девчонка, быть влюблена в певца и музыканта. Ее мама и, соответственно, моя бабушка ей внушила, что замуж с ее замкнутостью и откровенно не выдающейся внешностью никто не возьмет. Вот она и перенесла желание любить на харизматичного и недоступного мужчину, олицетворявшем для нее образ романтического героя. Это там, где есть любовь, но они не могут быть вместе.

Она бы так и состарилась с клеймом старой девы, если бы случайно не оказалась в Москве на курсах повышения. Вторая случайность – она встретила моего папеньку. Чистокровного англичанина, приехавшего по коммерческим делам.

Он бы на маму и не обратил внимания, но она так пялилась на него, что у иностранного гостя столицы не было шансов избежать знакомства. Бедный Патрик решил, что дело в его неотразимом обаянии и шикарной улыбке, но нет. Он просто был похож на Кузьмина. Отдаленно. Главное – у него были почти такие же, как у кумира, пепельные кудри.

Мама знала английский на уровне пятерки по английскому в школе, а Патрику нравилось все в России. И отсутствие медведей с балалайками на улицах, и женщин в ушанках и телогрейках, и наличие нежных и скромных дев, способных смотреть восхищенными глазами.

Курсы закончились. И на память о них осталась я. Нежеланное последствие, за которое бабушка очень сильно гневалась, грозя выгнать маму из дому с приплодом.

И чтобы как-то примириться с моим существованием, мама назвала меня Симоной, как лирическую героиню любимой песни. Занавес.

Хотя нет. В спектакле абсурда моей жизни это только антракт. Основное действие еще впереди.

Папа еще в процессе маминой беременности получил известие обо мне. Как истинный джентльмен, обитавший на Туманном Альбионе, он признал меня и дал свою звучную фамилию. Очевидно, взлетая до потолка от гордости за свое благородство. Еще бы! Его предки получили дворянский титул за то, что отлавливали зябликов для какого-то там их короля. А Финч и переводится как зяблик.

Можно представить, как пришлось несладко в школе заморышу из неполной, с очень ограниченным достатком семьи с фамилией Финчер и именем Симона. Благо, никто не знал моего отчества – Патриковна. Однозначно, меня называли б не иначе как Патрикеевна. Да и травля, не представляю насколько, усилилась бы. А я и так была изгоем. Мне не давали денег на кино, на карманные расходы, на подарки учителям. Никто не хотел дружить с парией.

И когда я говорила, что мой папа живет в Англии, надо мной только смеялись. Даже не так. Откровенно ржали…Но я фанатично учила английский язык, в надежде, что когда-нибудь он, этот мифический Патрик, приедет и заберет меня к себе.

Я не думала, что нужна ему еще меньше, чем маме. Детям свойственно надеяться на лучшее, мечтать о нем. И я мечтала.