Kitabı oku: «Мышка», sayfa 2
Сассекс, поместье Солсберри, 2 ноября, 19:27
Кристина утвердительно кивнула Луи, поинтересовавшемуся, желает ли она сока. Она была рада, что он отошел – это давало ей время спокойно оглядеться и найти Питера.
Она увидела его, и улыбка сошла с ее лица: он разговаривал с женщиной в красном.
ЕЕ. Она привез ЕЕ – ДЖЕССИ.
КРАСИВУЮ.
ВЗРОСЛУЮ.
ВЫСОКУЮ.
С РОСКОШНОЙ ФИГУРОЙ.
С БОЛЬШИМИ СИСЬКАМИ!
СВОБОДНУЮ!
БОГАТУЮ!
МАТЬ ЕЕ, ДЖЕССИ МОНТГОМЕРИ!!!
И сейчас она светила этими своими… достоинствами, и вся комната смотрела на это декольте, потому что это было красиво! У Джесси была офигительно красивая грудь, и она это знала. Как и все присутствующие здесь мужчины и женщины. Даже слепые. Даже неживые, изображенные на картинах и в мраморе.
А она, Кристина, просто идиотка. Как она могла подумать, что он, имея в руках такую жар-птицу, посмотрит на воробушка, пусть даже и в одолженных бриллиантах?
Но плакать нельзя. Вот он – главный недостаток макияжа: потечет тушь, и дорожки будут видны на фоне пудры. Надо взять себя в руки и улыбаться. Через полчаса все сядут ужинать, и она, сославшись на головную боль, сможет сбежать в свою комнату. С ними за столом она не высидит.
Сассекс, поместье Солсберри, 2 ноября, 19:34
Луи наливал сок, когда к нему подошла красивая женщина лет сорока.
– Сынок, что ты делаешь?
– Наливаю Кристине сок. Тебе налить?
– Вот ты вроде не дурачок, но иногда…
Мэгги пожала плечами. Луи застыл.
– Что опять не так?
– Скажи мне, ты девственник? Или за девушками никогда не ухаживал?
– Мам, ты чего?
– Ты вчера целое представление устроил…
– За что вы с дедом меня потом чуть не убили.
– А теперь хвалим!
Луи непонимающе смотрел на мать.
– Ты заявил о своих намерениях, и она все правильно поняла. Посмотри, как сегодня вырядилась. Для тебя ведь! Так и ты не будь ослом! Какой сок?! Шампанского ей неси! А потом пригласи ее… пройтись… по дому. В укромное место ее утащи, поцелуй и так далее… Что? Что ты так на меня смотришь?
Луи удивленно рассмеялся:
– Я в шоке. Ты уверена в том, что говоришь? Я только за – сама понимаешь.
– Вот и сделай теперь так, чтобы и она была «за». За мУжем. То есть за тобой. И желательно поскорее.
Луи кивнул, отставил стакан с соком в сторону и потянулся за бокалами с шампанским.
– Мам, но ты помнишь…
– «Бентли» и двушка в Сити – обещаю.
Сассекс, поместье Солсберри, 2 ноября, 20:01
Ровно в 20:00 дворецкий пригласил всех в обеденную залу. Что-то слева цепануло взгляд Питера: повернув голову, он увидел, что Кристина что-то объясняет матери и старику Солсберри. Тот, в свою очередь, успокаивает Алану и о чем-то говорит стоящему тут же внуку, мальчишка кивает, и они с Кристиной уходят. Мысленно Питер уже садился за стол, когда понял, что ноги несут его в противоположную от залы сторону. Он шел по пустому коридору и прислушивался.
Куда они пошли? Пропустить ужин на загородном приеме – немыслимо. Значит, либо что-то очень важное, либо…
Он решил все выяснить. Он хотел это знать.
Он прошел первый коридор и перешел во второй, когда за одним из гобеленов услышал возню.
Мыши? Слуги? Или?..
Подойдя поближе, он разобрал тихие голоса:
– Не верю. Точно?
– Можешь не верить. Мне все равно.
– А ты убеди меня! Ну, давай же, Крис! Один поцелуй. Иначе я всем нашим растреплю, что в восемнадцать лет ты еще не целовалась. И потом это дело поправимое. Я тебя научу. Жизнь такая штука – не знаешь, что когда пригодится.
Сассекс, поместье Солсберри, 2 ноября, 20:11
Кристина не очень хорошо соображала: выпитые с горя два бокала шампанского притупили понимание реальности происходящего. А тут еще Луи решил ее поцеловать.
А она согласна! Да! Фигу ему, Питеру Девенпорту, а не первый поцелуй Кристины Линли! Пусть с Дженни целуется. Она, небось, отлично это делает. А Кристина и тут ей проигрывает.
Значит, будем целоваться! С Луи – так с Луи!
Но целоваться с Луи не хотелось. Хотелось в комнату, скинуть жмущие туфли и плакать. А Луи… Он так настойчив. И руки у него везде лезут… За гобеленами темно и душно, а он настроен целоваться, и надо что-то решать…
Внезапно гобелен отлетел в сторону, и Кристина увидела взирающего на них…
ПИТЕР?! Он-то здесь что делает?!
– И что здесь происходит?
Парочка в нише застыла. Первым отмер Луи.
– Кристина приболела…
– И ты ее лечишь.
Сарказм! Вечный друг Питера Девенпорта!
– Нет. Я провожаю ее в комнату.
– Вот как! В этот раз вас поселили за гобеленом?
Это уже ей.
Матерь Божья, помоги мне не начать истерически смеяться. Молчать. Надо просто молчать.
– Нет, сэр. Мы не селим гостей за гобеленами.
Молодец, Луи, держит оборону.
– Вы им их демонстрируете… с обратной стороны.
Питер смотрел только на Луи.
– Значит, так, молодой человек. Вы сейчас возвращаетесь в обеденную залу, и мы, так и быть, забываем об этом… инциденте. А леди до ее покоев провожу я.
«Леди»? «Покоев»? Три ха!
– Но, сэр…
– Идите. И никто не узнает о вашем недостойном джентльмена поведении.
Склонив голову, Луи вылетел из ниши и поспешил в сторону обеденной залы.
Теперь взгляд Питера был направлен на Кристину:
– Что же касается вас, то вы должны понимать, что прятаться с юношами за гобеленами порой небезопасно и чревато…
ЧТО?! Он собрался меня отчитывать??? Да кем он себя возомнил?!
Кристина отрыла рот и поняла, что злость придала резвости только ее ногам, язык же, в противоположность, слушаться хозяйку отказывался.
Значит, ноги.
Подхватив платье, она припустила по коридору в сторону своей комнаты.
Ей вдогонку понеслось удивленное:
– Мисс Линли?..
Только добежав до комнаты и заперев дверь, Кристина поняла, что Питер Девенпорт испортил ее первый поцелуй.
Сассекс, поместье Солсберри, 3 ноября, 11:00
Выглянувшее солнце застало Питера в жутком состоянии – как духа, так и тела. Вчера после происшествия в коридоре он решил не возвращаться в обеденную залу, пойти к себе и, пользуясь отсутствием Дженни, надраться. В полночь, к ее приходу, он был уже в том состоянии, когда мог только смотреть на нее сквозь стакан и мрачно улыбаться собственным мыслям.
«Инцидента», «недостойное джентльмена поведение»… Дебил!..
Но лучшее, что я мог сказать, впервые за четыре года заговорив с ней, это «прятаться с юношами за гобеленами порой небезопасно и чревато».
Серьезно?! Да ты бы отдал половину своего состояния за то, чтобы самому постоять с ней за тем гобеленом. Или за чем угодно… Кретин! А она сбежала от тебя, как от чумного. И правильно сделала – о чем с тобой говорить, с придурком?..
Утром рано проснувшаяся Дженни начала задавать неудобные вопросы, и Питер быстро свалил от нее сначала в душ, а после вниз, завтракать.
Традиции в этом доме чтили, и потому завтрак был накрыт в соответствии с протоколом многовековой давности: буфет был заставлен блюдами с яичницей, жареным беконом, сосисками и картофелем, не говоря уж о тостах, многочисленных видах джема и масла и, конечно же, поридже – овсяной каше. Гости самостоятельно набирали еду в тарелки и садились за большой общий стол. Лакеи занимались всем остальным – от напитков до столовых приборов и особых пожеланий.
На часах было около одиннадцати, большинство гостей уже успели позавтракать и разойтись по комнатам, чтобы составить планы на день. Столовая была почти пуста, и Питера это очень устраивало. Кофе. Сейчас ему нужен был только кофе. Он сел за стол, и лакей тут же поставил перед ним двойную порцию эспрессо без сливок и сахара. Питер поблагодарил осторожным кивком головы и сделал первый глоток.
Кайф. Это был ни с чем не сравнимый кайф – вот уж действительно «живительная влага». Питер допил чашку и поднял глаза, высматривая лакея – ему требовалась еще доза кофеина, и остолбенел – напротив него, не мигая и смотря ему прямо в глаза, сидела собранная и очень серьезная Алана Линли. Питер напрягся. Он почему-то сразу понял, что она явилась по его душу.
– Доброе утро, милорд.
Питер кивнул Алане и опустил глаза, заметив, что лакей поставил перед ним новую порцию божественного напитка. На сей раз пил он медленно, не столько смакуя кофе, сколько растягивая его, понимая, что занятый рот часто спасал людей от многих бед и сожалений.
– Я хотела попросить вас об одолжении.
Алана через стол подалась к Питеру.
Криво улыбаясь, он сделал рукой жест, приглашающий Алану продолжать.
– Вчера вы стали свидетелем не очень обычного для Кристины поведения… Да, она мне все рассказала… Поверьте, прятаться за гобеленами с молодыми людьми для нее в новинку…
Чего она хочет?
Кофе кончился, и перед его носом немедленно возникла новая порция.
Надо будет передать этому лакею хорошие чаевые.
– Мне бы не хотелось, чтобы этот случай стал достоянием гласности. Крисси – девочка совсем юная, к алкоголю не приученная – два бокала шампанского превратили ее просто в другого человека…
Алана наигранно рассмеялась.
Два бокала… в другого человека… Надо запомнить.
Внимательно посмотрев на собеседницу, он отметил круги под глазами и неравномерно нанесенную пудру и понял, что женщины семейства Линли сегодня, скорее всего, не спали. Кристина наверняка сразу же рассказала обо всем матери, и та пилила ее всю ночь и большую часть утра. Малышку нужно было спасать.
Питер прочистил горло.
– Миледи, я ни в коем разе не собирался говорить об этом с кем-либо.
На лице Аланы отразилось облегчение, она широко улыбнулась.
– Благодарю вас, милорд. Я знала, что вы настоящий джентльмен. Мы с Кристиной вам очень благодарны.
– Не стоит. Я прекрасно понимаю, что такое алкоголь и последствия его чрезмерного потребления…
– ЧТО???
Возмущенный женский вопль, раздавшийся сбоку, заставил Питера поморщиться. Он повернул голову и встретил горящий взгляд возмущенной Кристины.
ОНА ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ БЫЛА РЯДОМ???
– Чрезмерное потребление?! Серьезно?!
Кристина резко поднялась со стула.
Успевшая оббежать стол Алана подскочила к дочери и схватила ее за руку.
– Милорд, спасибо еще раз. Мы пойдем.
Мать увела разгневанную Кристину, а мысли Питера приняли неожиданное направление.
Сдохнуть. Здорово было бы сейчас сдохнуть. Хотя сейчас-то чего? Вот пару минут назад, до того как я это выдал… И они все считают меня умным. Мне запрещено связываться с Кристиной Линли, иначе все узнают, что я идиот.
Он отодвинул очередную чашку кофе, поднесенную услужливым лакеем:
– Виски.
Сассекс, поместье Солсберри, 3 ноября, 15:15
– …А завтра ты поедешь на охоту и покажешь всем, что ты достойная юная леди.
– Кому всем, мама? Никто, кроме него, и не считает меня недостойной…
– И ему покажешь!
Кристина скептически хмыкнула.
Вот уже полчаса, как мать и дочь, по меткому определению девушки, «шарились» на чердаке в поисках подходящего наряда для Кристины. Наконец Алана радостно вскрикнула и победно вскинула руку с парой высоких сапог с отворотами. На дне того же сундука нашелся полный комплект дамского охотничьего костюма: красный редингот2, светлые брюки-гольф, рубашка, шейный платок с перчатками и черная каскетка.
– Слава богу, не амазонка. Я, честно говоря, боялась, что тебе придется ехать в дамском седле.
– Мама, у нас другая проблема – редингот красный.
– И что?
– Его цвет в данном случае означает мой особый статус. Красный – цвет распорядителя, а в случае леди – члена охотничьего клуба. Особого члена.
– Насколько особого?
– Красный цвет редингота – признание заслуг охотника или охотницы. Мне же положен темно-коричневый, а лучше черный.
Алана пожевала губу.
– Это, конечно, хорошо, Крисси, что ты так образованна, но… Ты женщина, многие сочтут это капризом… Будем надеяться…
– А если спросят?.. Мама?
– А мы их опередим! Да-да! У меня есть помада точно такого же цвета. Надеть пиджак под помаду – как это по-женски, дорогая!
– Но у тети Бэллы был тридцать девятый размер ноги, а у меня тридцать шестой.
– Крисси, прекращай спорить! Натолкаем туда бумаги, и никто не заметит. В конце концов, тебе в них не ходить, а в седле и так сойдет.
Кристина опустила голову.
Алана подошла к дочери.
– Не сердись, дорогая. Это все не от хорошей жизни, ты же понимаешь. Будет и на твоей улице праздник – ты только подожди.
Сассекс, поместье Солсберри, 4 ноября, 09:00
Утро встретило Питера…
Нет. На сей раз Питер встречал утро. Вчера остановить намечающийся запой ему помогла Дженни – она просто наорала на него и отобрала бутылку. Это помогло – он заснул и проснулся в четыре часа утра бодрый и полный сил. Три часа он плодотворно работал и, еле дождавшись семи утра, первым спустился на завтрак. Именно там его и встретил хозяин поместья и настоял на присутствии Питера на сегодняшней охоте: «Ты британец, мальчик, и, значит, твое место…» – и прочая подобная чушь. Охоту Питер, искренне любивший зверей, недолюбливал. Но ее любил хозяин поместья, а Питер твердо решил доказать себе, что приехал сюда ради контракта, а не из-за НЕЕ. А значит, ничего личного – это бизнес.
Таким образом в 9:00 он уже сидел в седле горячего жеребца по кличке Костер и поджидал собирающихся «охотников». Компания подбиралась неинтересная: из двадцати трех гостей на охоту пожелали поехать не более двенадцати, да и те не спешили расстаться с теплыми постелями. Он делал уже третий круг по двору, когда появилась ОНА.
Питер обомлел.
КРИСТИНА? Она ненавидит охоту!
Грум помог ей взлететь в седло, и она наклонилась к провожавшей ее матери – та поцеловала дочь и сказала нечто ободряющее. Кристина кивала, Алана продолжала говорить.
Будто на год прощается.
Алана послала дочери воздушный поцелуй, и Кристина поскакала по кругу, также давая своей лошадке размяться.
Питер понимал, что не видеть его она не может, следовательно, игнорирует. Ну логично. Он вчера был такой помятый, что самому противно. Надо будет сегодня… нет, не извиниться – извиняться ему не за что. Надо будет перекинуться с ней парой слов. Ни к чему не обязывающих, как это принято у людей их круга.
Светская болтовня, не более того… О погоде, например… Да, погода – отличная тема. И очень безопасная. «Отличный день, мисс Линли, не находите?»
Да, именно так он и начнет. А потом она ответит, и на этом все. Он больше к ней не обратится.
Питер выдохнул и направил коня в сторону Кристины, когда из дома вышли почти все участники охоты. Грумы подвели лошадей, и вот уже лакей обходил всех с подносом с ритуальными бокалами виски, смешанного с имбирным элем. Питер проследил за Кристиной и успокоился, убедившись, что она лишь пригубила напиток, тут же вернув бокал. Старший егерь, появившийся со стороны леса, по обычаю отрапортовал распорядителю, и охотники двинулись к месту выпуска лисицы.
Кристина сидела в седле неплохо. Даже очень. Редингот, да и весь наряд ей очень шел, а светлые лосины выгодно подчеркивали ее красивую круглую попку.
Так, стоп! Обогнать ее и ехать впереди.
Тогда она сможет разглядеть его, сидящего в специальном седле, сделанном под его рост.
Тоже не годится.
Значит, что? Значит, вровень, благо дорога позволяет.
Кристина ехала между сопляком Луи и дамой непонятного возраста: ей могло быть как тридцать пять, так и пятьдесят три. Дама тоже была в красном, Луи же, как Питер и большинство охотников, был в черном.
Подъехав поближе, Питер услышал голос мальчишки:
– Так-то оно так, только какая это охота без ружей?
Кристина немедленно отреагировала:
– Охота на лис вообще запрещена, Луи, если ты не в курсе.
Умница.
– Да ладно! И давно?
Уже больше десяти лет, кретин.
– С 2005 года.
Блеск!
– Так мы сейчас что, закон нарушаем?
Дама решила вмешаться в разговор:
– Нет, сэр! Мы его как бы объезжаем.
Какой противный смех у этой бабы. И голос.
– В смысле?
– Охотиться на лис нельзя, но на своей земле вы хозяин. И если повадится одна такая курятники разорять – пристрелить ее ваше право. А вот будете вы ее сами убивать или друзей пригласите – вам решать.
Дама вновь противно засмеялась.
Питер, на полкорпуса отстающий от троицы, бросил незаметный взгляд на Кристину. Девушка уныло кивнула, соглашаясь. Судя по всему, обходить законы ей не нравилось. Или оболганную лису было жаль.
Настрой Кристины заметила и дама.
– А вы, дорогая? Каково вам без охоты?
– Мне?
Девушка удивленно посмотрела на собеседницу.
– Ну да. Нам, заядлым охотницам, все эти запреты так тяжело даются.
Дама кивнула на наряд Кристины. Та поежилась в седле, отвела взгляд от собеседницы, встретилась глазами с Питером и густо покраснела.
Что, черт побери, происходит?
– Кто заядлый охотник? Кристина?
Сопляк заржал так, что чуть не навернулся с коня.
– Да наша Крис и таракана не обидит!
Но дама упорно гнула свою линию:
– А вот тут, сэр Луи, вы неправы – наряд мисс Линли говорит о том, что она ОЧЕНЬ крутой, как теперь принято говорить, охотник. Хм… Только вот охоту запретили уже лет пятнадцать как, а вам, дорогая, наверняка не больше двадцати, верно? Когда же вы успели ТАК отличиться?
Черт! Конечно! Красный редингот! Где она его взяла? У матери? Неважно.
Плюнь на нее, милая! Просто пришпорь коня – и вперед! Не реагируй! И ПРЕКРАТИ КРАСНЕТЬ, ТЫ ВЫДАЕШЬ СЕБЯ!!!
Сопляк удивленно смотрел на Кристину, а тетка явно получала удовольствие, унижая девушку.
Сука.
Ей было мало зрителей, и она обернулась.
Оппа!
Завидев Девенпорта, дама пришла в ажиотаж – ее глаза хищно блеснули:
– Милорд! Какая неожиданность! И вы с нами!
– Простите, мадам, не имею чести…
«Мадам». Получи, змея!
Держаться дама умела. При обращении «мадам», подчеркнувшим ее возраст, ни один мускул не дрогнул на ее тщательно накрашенном лице.
– Миледи Дюррей. Вот и у вас, милорд, я смотрю, наряд тоже черный. А у нас с мисс Линли – красный.
Тетка подвинулась, чтобы дать ему место – теперь он ехал между ней и Кристиной.
– Это так важно?
– О, милорд! Это абсолютно таинственная история! Эдакий алгебраический детектив.
Вот надо же, чтобы у бабы был такой отвратительный смех!
А тетка продолжала заливаться над очень остроумной, по ее мнению, фразой.
– Ну, посудите сами. Охоту запретили много лет назад, а мисс Линли… Сколько, дорогая?
Кристина судорожно сжимала в руках поводья и молчала. Вмешался тупой сопляк:
– Крис восемнадцать.
– Ну вот. Значит, ей было… да, меньше пяти, когда она могла заработать право носить редингот красного цвета. Я уверена, милорд, это ошеломляющая история, и мы должны уговорить мисс Линли поведать ее нам.
Кристина ехала, опустив голову, и была надежда на то, что она промолчит, но…
– Я свой забыла дома, в Лондоне…
– Что-что? Говорите громче, дорогая.
Эта стерва наслаждалась унижением его девочки.
МОЛЧИ! НЕ ОТВЕЧАЙ ЕЙ!
– Я свой забыла…
Кристина хотела повторить придуманное ею объяснение, когда ее прервал Питер Девенпорт:
– Простите, мадам, но мне искренне наплевать, какого цвета у кого пиджак. Я, пожалуй, проеду вперед. Вы со мной?
Поняв, что баснословно богатый маркиз обращается лично к нему, Луи с радостью кивнул и, забыв обо всех пиджаках и прочих элементах одежды, рванул вслед за Питером глубоко в лес.
Сассекс, поместье Солсберри, 4 ноября, 09:23
Улыбка сползла с лица дамы. Она смотрела вслед удаляющимся мужчинам и молчала. Когда она повернулась к Кристине, та поняла, что экзекуция не окончена. Но сейчас единственного человека, не считая матери, чьим мнением она дорожила, рядом не было, и она могла поступить так, как ей давно хотелось.
– Я, пожалуй, тоже потороплюсь.
И, вонзив шпоры, Кристина понеслась в ту же сторону, куда ускакали Питер с Луи.
Она добралась до леса, когда заметила Роберта – сына доктора Митча, соседа дяди Ланса.
Двадцатилетний Робби представлял гомерическую картинку: в полной охотничьей экипировке и на коне он жадно высматривал что-то в смартфоне.
Кристина рассмеялась, Робби поднял голову:
– Привет, Крисси! И ты здесь?
– Привет! Тебе что, почитать больше негде?
– Я не читаю, я высчитываю степень риска.
– Для лисы?
Кристина вновь засмеялась.
– Милорд Солсберри к приезду гостей подготовил новую полосу препятствий. Говорят, она очень… интересная.
Робби замялся, но Кристина поняла, что полоса препятствий сложная.
– Ну, в общем, как собаки рвут лису, я смотреть не хочу. Я бы лучше попробовал…
Кристина приняла решение мгновенно:
– Отлично! Я с тобой! А ты знаешь, где она?
Радость осветила лицо Робби. Они приятельствовали с Кристиной столько лет, сколько знали друг друга – лет шестнадцать точно, и за все это время ни разу не поссорились.
– Да, сейчас прямо, а за опушкой направо.
– Вперед?
Кристина пришпорила застоявшуюся лошадку, и они понеслись в лес. Улыбающийся Робби поспешил следом.
Сассекс, поместье Солсберри, 4 ноября, 09:37
Питер почти доехал до места основного действа. Судя по радостному лаю собак, охота близилась к концу. Питер обернулся: ни Кристины, ни злой тетки не было. Он искренне надеялся, что «эта сука» не довела Кристину до слез и малышке не пришлось в одиночестве возвращаться в дом. Хотя… неизвестно, что лучше.
Сопляк терся поблизости. Он не понимал, зачем они так мчались, если, не доехав до самого интересного, тупо остановились на ничем не примечательной опушке. Питер молчал – отчитываться перед мальчишкой он точно не собирался.
Еще минут пять здесь постою и поеду обратно. Пусть пацан думает, что хочет. Заодно посмотрю, как там малышка. Хотя… «заодно»… Поеду – посмотрю, где она и как…
Додумать он не успел. Мимо него пронеслась красно-бежево-черная молния, и скорее сердце, нежели зрение подсказало ему, что это Кристина.
Она неслась в самую гущу. Туда, где уже обезумевшие от запаха и вкуса крови собаки рвали лису.
Не раздумывая Питер рванул за ней.
– Стойте! Мисс Линли! Остановитесь!
Черт! ЧЕРТ! ЧЕРТ!!!
Ее лошадь почуяла и поняла все раньше всадницы и, промчавшись мимо ошалевших охотников и своры, понесла. Питер несся следом. В пылу охоты на них никто не обратил внимания.
Как более опытный наездник, Питер успевал контролировать не только коня, но и окружающую обстановку. Увидев полосу препятствий, он понял, что лошадь несет Кристину именно туда, к череде треугольных барьеров разной высоты и частоты: не каждый всадник пройдет ее, тем более на незнакомой лошади, а уж лошадь, не подчиняющаяся всаднику… Без вариантов.
Он несся за ней молча. К чему кричать, если от нее ничего не зависит? В его голове билась только одна мысль: «Спасу и убью. Спасу и сразу же убью».
Он поравнялся с ней и приготовился выдернуть ее из седла – сил хватит, он любил фитнес и занимался ежедневно, да и она маленькая и легкая. Правда, она так сильно вцепилась в поводья… Значит, надо, чтобы она их отпустила. Все получится.
– Кристина! Отпусти! Отпусти поводья! Не держись!
Она оглянулась. В ее глазах плескался ужас. Она дернулась и сильно сдавила бока лошади. Уже начавшая заход на прыжок лошадь дернулась и в низком, кривом полупрыжке стала заваливаться на бок.
– НЕТ!
Питер спрыгнул с коня и побежал. Кристина лежала, закрыв глаза, правая нога ее была неестественно выгнута. Она была похожа на красивую, но сломанную куклу.
Питер упал на колени, схватил Кристину за плечи и потряс. Он знал, что трясти нельзя, знал, что надо оставить ее и звать на помощь. Но не мог. Он просто не мог. Он хотел только одного: чтобы она открыла глаза.
ЧТОБЫ ОНА ОТКРЫЛА СВОИ КРАСИВЫЕ, ЗЕЛЕНЫЕ, НЕМНОГО РАСКОСЫЕ ГЛАЗА, И ВСЕ! И он оставит ее в покое. И перестанет трясти.
Он тряс и звал ее, тряс и звал:
– Кристи… Кристи, милая, открой глаза… Кристи! КРИСТИ!!!
Питер не обратил внимания на остановившегося рядом и спешившегося Робби. Сын врача, быстро оценив обстановку, отстегнул от седла флягу и вылил ее содержимое на Питера. Попал на обоих.
Кристина открыла глаза и увидела почему-то мокрого Питера, трясущего ее, удерживая за плечи.
– Вы!
Этот крик, вырвавшийся из ее горла, привел Питера в чувство. Он резко отпустил девушку, оставшись сидеть на земле.
– Что я вам сделала?! За что вы так ненавидите меня?!
– Я?! ВАС?!
– Сначала вы назвали меня проституткой! Потом алкоголичкой! А сегодня вы сказали этой отвратительной женщине, что презираете меня так же, как она!
Питеру казалось, что это не она, а он ударился головой. Она говорила так горячо и так… правдиво, что, не знай он точно, как именно относится к ней, поверил бы каждому ее слову.
– Когда я говорил такое?
– «Вы не понимаете, что прятаться с мужчинами за гобеленами чревато, или вам уже нечего терять?», «О, юная леди знает толк в алкоголе и любит прибухнуть». Но сегодня вы превзошли самого себя: «Мне искренне наплевать, во что она одета!»
– Стойте! Вы несправедливы! Я говорил не это!
То, как она его изображала, с каким пафосом произносила эти слова… Да, он говорил не так, но она показывала, как ОНА это слышала и воспринимала. Немудрено, что она уверена, что он ее ненавидит.
Кристина сделала попытку приподняться и зашипела от боли.
Питер дернулся было к ней, но она с такой неприязнью вытянула руку в попытке защититься от него, что он поднялся на ноги и отошел к своему коню.
Робби присел рядом с Кристиной и приобнял ее.
– Все хорошо, Крисси. Я уже позвонил отцу, он сейчас сам приедет и людей пришлет. Ногу починят, и ты будешь в порядке.
Робби нежно гладил Кристину по голове, она тихо плакала у него на плече, а Питер Девенпорт, смотря на все это, подыхал от ревности.
