Kitabı oku: «По ту сторону глаз», sayfa 11

– Я об этом. – Он нагнулся ко мне, задержавшись в дюйме от моего лица. Его губы слегка коснулись моих, потом ещё, потом он прикоснулся к ним в поцелуе. И прежде чем я начала таять, мои руки упёрлись в его грудь и оттолкнули его.

– Перестань, – вместо крика полного ярости с моих губ сорвался жалобный стон.

– Я не понимаю, разве тебе не нравится? – искренне удивился Алан. Он поднял моё лицо за подбородок и заглянул в мои глаза.

– Какая разница, что нравится мне? – Я смотрела на него, пытаясь найти в его глазах ответ, но серые тучи в них предвещали растерянность и непонимание. – С меня хватит, я ухожу.

И он позволил. Он не остановил меня. И как бы мне этого ни хотелось, я была рада, что Алан не пошёл за мной. Когда же мне станет понятно, что он не заинтересован во мне? Он влюблён в Холли.

Я дёрнула входную дверь, но она не открылась. Что за?.. Я повернула внутренний замок, но дверь всё равно не открылась. Значит, она заперта на ключ. Осмотревшись вокруг себя, я не нашла ни его, ни возможного места, где бы он мог быть. На долю секунды меня охватила паника, пока я не взяла себя в руки. Чёртов Картер, неужели я буду дёргаться всю оставшуюся жизнь? Я знаю Алана достаточно хорошо, чтобы доверять ему.

– Открой, пожалуйста, дверь, – попросила я, вернувшись к нему в комнату. Парень стоял прислонившись к столу, возле которого я его оставила, сложив руки на груди. Он знал, что я вернусь.

– Нет, – ответил он.

– Что это значит?

– Не хочу, чтобы ты уходила, когда тебе вздумается. – Его взгляд был мрачным и сосредоточенным на мне. Он выглядел недовольным, я бы даже сказала рассерженным.

– Чего же ты хочешь?

– Останься.

Я осталась… стоять в его комнате, понятия не имея, что мне теперь делать. С тяжёлым вздохом Алан оттолкнулся от стола и подошёл ко мне. Он взял меня за руку и подвёл к кровати.

– Присядь.

Он взял свою старенькую гитару, сел рядом со мной и начал играть. Я почти сразу узнала гитарный бой. Алан запел, и я поняла, что это была песня «Wicked Game». По медленному звучанию и надрыву в его голосе, это скорее был кавер на версию Кори Тейлора.

Его голос был низким и глубоким. С лёгкой хрипотцой он пел строчки из песни. Он пел о том, что не хочет влюбляться в меня, но именно это с ним и произошло. Я оцепенела внутри себя, завороженная его голосом, его взглядом, с тоской наблюдающим за мной. Не знаю, был ли выбор песни случайным, или он пытался признаться в чувствах Холли таким образом, но сейчас я была на её месте, и для меня это было слишком сильным эмоциональным ударом. Никогда в жизни мне не пели песни. Никто никогда не смотрел на меня так, как смотрел на меня сейчас Алан. Я никогда не чувствовала себя желанной или привлекательной. Я привыкла быть тенью Мелиссы, а теперь я была в центре внимания, но не смогла этого выдержать. Я поняла, что плачу, только когда слёзы размыли прекрасные черты лица Алана, и горячие капли упали на мои руки.

– Эй… – Алан тут же перестал играть и отставил гитару в сторону. – Ты чего? – его голос был непривычно нежным и осторожным.

– Извини, – прошептала я, вытирая тыльной стороной ладони слёзы. Я понимала, как это обезоруживает и ставит в тупик собеседника, поэтому никогда не проявляла слабость на людях. Но Алан разрушал меня изнутри.

– За что ты извиняешься? – удивился парень. Подвинувшись ближе ко мне, он закинул свою руку мне на плечо. Это был очень искренний и добрый жест. Он пытался показать мне, что рядом, что я могу ему довериться. Удивительно, но даже нежность может причинять боль.

Я отрицательно покачала головой, не способная ничего ответить. Если сейчас я произнесу хоть слово, мой голос дрогнет, и я разревусь. К своему удивлению я услышала тихий смех.

– Тебя так песня растрогала? Прости, я не думал, что ты такая сентиментальная, – в его голосе чувствовалась издёвка.

– Ты никогда не думал о создании группы? – спросила я, чтобы отвлечься. Мой голос звучал ещё достаточно жалко, отчего Алан только рассмеялся. Но я не хотела говорить о себе. Я предпочитала снова уйти в тень.

– Вообще-то я играл в группе на ритм-гитаре. Мы даже дали пару концертов на школьных праздниках. Потом нас перестали выпускать на сцену, ссылаясь на слишком тяжёлое звучание, – ухмыльнулся парень.

– И что же стало с группой потом? – поинтересовалась я. Думаю, я бы заметила, если бы Алан пропадал на репетициях.

– Гитарист ушёл.

Я с подозрением взглянула на парня.

– Но почему ты ушёл?

Алан улыбнулся моей проницательности.

– Мне было банально не до этого. – Он поднялся с места с тяжёлым вздохом и поставил гитару обратно в дальний угол комнаты. – Брат больше не собирался обеспечивать меня, мне пришлось найти работу. На учёбу оставалось меньше времени, а сил приходилось тратить больше. Играть в группе стало непозволительной роскошью.

Повисшая пауза тяготила. Любая его история о себе заканчивалась трагично, а я чувствовала себя виноватой в своей бесполезности.

– Спасибо за песню, Алан, – я постаралась вложить в эти слова всю свою благодарность и сочувствие. Но это всё, что я могла ему дать.

– Я довёл тебя до слёз, – скептично подметил парень.

– Ты не при чём.

– Тогда в чём дело? – настойчиво спросил он, как будто это было для него важно.

– Просто мне до тебя ещё никто не пел песен, и вообще… – я опустила глаза в пол, желая, чтобы он перестал смотреть на меня так пристально. – Я не привыкла к такому вниманию, которое ты проявляешь последние несколько недель, – сорвалось с моего языка, и я закрыла глаза, мысленно давая себе пинка.

После этих слов Алан двинулся с места. Медленно и изящно, словно боялся спугнуть добычу. Я успела заметить хищную ухмылку на его губах, прежде чем снова уставиться в пол.

– Значит ли это, что все твои бывшие были настолько тупы, чтобы не уделять тебе достаточно внимания? – Он продолжал приближаться ко мне.

Я открыла рот, чтобы возразить: с чего вдруг он всех якобы моих парней записал в бывших. Может, у меня есть парень, который сейчас беспокоится обо мне и ищет. Я готова была рассмеяться и расплакаться от этой мысли. Но Алан не дал мне вставить и слова, перейдя к своей следующей догадке:

– Или же у тебя вообще не было парня, а? – усмехнулся он, усаживаясь рядом со мной.

Я как ошпаренная вскочила с места, нарушая контакт с его телом. Мне совершенно не нравился оборот, который принял наш разговор. Я не собираюсь говорить о себе, тем более о своей личной жизни, которой у меня вовсе не было.

– Давай лучше вернёмся к решению наших проблем, – пискнула я.

– Наших? – переспросил Алан, всё ещё забавляясь над моим поведением. Что ж, рада, что подняла ему настроение. – Меня положение вещей более чем устраивает, помнишь? – последние слова прозвучали как обвинение. Удивительно, как за несколько минут, он снова превратился в нахального придурка.

– Это не значит, что всё, что происходит, нормально!

– Ненормально не значит неправильно, – парировал Алан, сохраняя спокойствие, в то время как я начинала терять самообладание.

– Хочешь сказать, это правильно, что я стою здесь, перед тобой, в обличии Холли Саммерс, руша её жизнь и, быть может, свою?

Алан, оставшийся сидеть на кровати, внимательно посмотрел на меня исподлобья.

– Я хочу сказать, так и должно быть.

Я открыла рот, но тут же закрыла его. За всё время, проведённое здесь, не было ни одного признака, что я смогу вернуться домой. Алан уже гораздо лучше управлялся со своими видениями и всё реже обращался ко мне за помощью. А я до сих пор оставалась здесь. Когда же вселенная решит, что мне пора домой?

– Я больше не хочу здесь быть, Алан. Больше не могу.

Он лишь сдержанно кивнул и встал с кровати, направившись вниз. Я поплелась за ним. Парень достал из кармана ключ, открыл дверь и широко распахнул её, явно давая понять, чтобы я ушла. Я так и сделала, борясь со слезами. Но как только я оказалась к нему спиной, они вырвались наружу.

– Собери самое необходимое. – Услышала я голос Алана. – Мы выезжаем на рассвете.

17.

Первые лучи солнца только начали появляться за горизонтом, когда мы проехали табличку, оповещающую, что мы покидаем город. Было чертовски рано, поэтому я уткнулась лбом в стекло и невидящим взглядом уставилась на пробегающий мимо пейзаж. Время в пути для меня всегда будто останавливалось. Есть в этом моменте что-то сокровенное, только ты и дорога. Я позволила себе ни о чём не думать, наслаждаясь временным покоем. Уверена, моя записка, оставленная на холодильнике, приведёт родителей Холли в бешенство, а затем в ужас. Какой бы ни была причина, сбежавшая из дома дочь – это всегда большое потрясение. Но это последнее, что сейчас меня волновало.

Я почти уснула под минорные звуки музыки, когда услышала голос Алана. Я чуть не забыла о его существовании.

– Не вижу восторга, не слышу радостных криков, – сказал он, на секунду отвлекаясь от дороги. – Ты же возвращаешься домой.

Я лениво перевела на него хмурый взгляд.

– В такую рань мне даже жить не хочется, не говоря уже о том, чтобы радостно кричать.

– По крайне мере, ты не за рулём, – подметил Алан, сетуя на своё положение. – В твоём распоряжении заднее сидение, можешь поспать. Только я за себя не ручаюсь.

Я бы не предала значения его последним словам, если бы он не облизнул свои губы, бросив на меня хитрый взгляд. Я закатила глаза.

– Поверить не могу, что согласилась поехать с тобой.

– Теоретически это я еду с тобой.

– Тогда я предпочитаю остановиться на ближайшей заправке. Мне необходим кофеин. – Я запрокинула голову и закрыла глаза. Судя по всему, мне удалось задремать, потому что в следующий раз, когда я их открыла, вместо деревьев за моим окном стояла заправочная колонка, а Алана не было рядом. Я схватила сумку с заднего сиденья и вышла из машины, направившись к магазину. Автоматические стеклянные двери раскрылись, и на меня чуть не налетел парень с двумя стаканами кофе в руках.

– Упс, – издал Алан, резко затормозив и чудом удержав напитки. – А, доброе утро, дорогая, – заметив меня, он оскалился во весь рот и как ни в чём не бывало пошёл дальше в сторону машины. Я посмотрела на небо в поисках солнца, пытаясь хотя бы примерно определить, который сейчас час. Но бесцветные облака скрывали любой намёк на подсказку.

Я смотрела на своё отражение в заляпанном зеркале общественного туалета. Видеть перед собой Холли стало обычным делом, всё равно что привыкнуть к новой причёске. Но здоровый румянец потускнел, а щёки заметно осунулись – единственное напоминание обо мне. Иногда мне кажется, я начинаю забывать, как выгляжу. Распустив спутанные волосы, к которым я даже не притронулась после ночного сна, я расчесала их, оставив распущенными. Затем накрасила ресницы и нанесла бальзам на искусанные губы. Жалкие попытки собраться и взбодриться.

– Это ведь не первая заправка на нашем пути? – с подозрением спросила я, садясь в машину. – Сколько я проспала?

– Около трёх часов, – Алан невинно пожал плечами и завёл мотор.

Я пристегнула ремень безопасности и потянулась к стаканчику с кофе, делая небольшой глоток. Горячая горечь потихоньку возвращала меня к жизни.

– Почему ты не разбудил меня раньше?

– Будить человека – кощунство. Запомни это, и никогда так не делай, – его голос прозвучал достаточно серьёзно, чтобы я в это поверила.

– Отлично, – равнодушно согласилась я, делая очередной глоток. – Когда ты уснёшь за рулём, я просто устроюсь поудобней и с достоинством встречу свою смерть.

Алан засмеялся, отчего по моим венам разлилось приятное тепло. Не так часто он баловал меня своим смехом.

– А это интересно, – задумчиво проговорила я, поймав себя на мрачной мысли.

– Что?

– Ты предвидишь мою смерть? И чью именно смерть ты увидишь: мою или Холли?

Алан ответил не сразу. Спустя несколько секунд молчания я поддалась любопытству и посмотрела на парня. Его сосредоточенный на дороге взгляд потемнел, а от улыбки не осталось и следа.

– Не хотелось бы проверять это опытным путём, – наконец ответил он.

– Тогда постарайся не уснуть, – улыбнулась я, стараясь разрядить обстановку. Он слишком серьёзно отнёсся к моему любопытству. Не то чтобы мне хотелось умереть и проверить способности Алана, но учитывая моё положение, было бы интересно узнать, кто из нас умрёт.

Посмотрев на меня в очередной раз и заметив её красивую улыбку, Алан смягчился.

– Тогда продолжай щебетать над моим правым ухом, – он указал на него пальцем, – и проверь-ка маршрут. Посмотри, там в моём телефоне GPS-карта, когда нам поворачивать?

Я взяла мобильник Алана и включила экран. На нём высветилась карта штата и множество дорог, похожих на тонкие венки. Я никогда не была сильна в картах, но смею полагать, что ярко-зелёная линия и есть наш маршрут. Но вместо того, чтобы уточнить поворот, я как завороженная принялась изучать окрестности, словно впервые узнала о существовании такой вещи, как карта.

– Моррилтон, – непроизвольно произнесла я. Почему я не вспомнила об этом раньше?

– Да, оттуда мы едем, а мне нужно знать, где повернуть, – пояснил Алан.

– Моррилтон, – повторила я, словно пробуя это слово на вкус и продолжая пялиться в экран телефона. Я чувствовала, с каким трудом и скрипом работал мой мозг.

– Это город, где мы жили, дорогая, – парень начинал терять терпение. – Найди уже этот чёртов поворот.

Я его словно не слышала, потому прямо сейчас перед глазами стояла моя мама. Молодая и восторженная. Весь день она рассказывала мне про наш новый дом, и как мне там понравится.

– Мы должны были переехать в Моррилтон.

Машина резко сбросила скорость, и Алан свернул на обочину. Я в полном непонимании уставилась на парня.

– В чём дело?

– Ты должна была переехать в Моррилтон? – переспросил он.

– Да, – нахмурилась я. – А что в этом такого?

– Когда? – Алан продолжал игнорировать мои вопросы.

– Я не знаю… Не помню, кажется, мне было лет семь. Мама рассказывала, какая там прекрасная школа. Отцу предложили работу в Арканзасе. Мама была очень рада, она мечтала убраться из вечно дождливого города. Они даже присмотрели себе дом. В Моррилтоне. Но, кажется, потом поступило более выгодное предложение, и в итоге мы остались там, – рассказала я. – Почему ты спрашиваешь?

Алан схватил с приборной панели пачку сигарет и закурил. Он молчал, смакуя дым и выпуская его из носа тонкими струйками.

– Я познакомился с Холли, когда мне было семь. В дом напротив въехала семья. Мои родители быстро нашли общий язык с новыми соседями, а я всё больше и больше стал проводить время с их чудесной светловолосой дочуркой, – он одарил меня многозначительным взглядом. – Мы вместе пошли в школу, а дальше ты в курсе.

– Хорошо… – медленно проговорила я, кивнув. Я до сих пор не понимала, к чему он клонит.

– Разве не очевидно? Это должна была быть ты! – объявил парень, словно сделал открытие. – Ты должна была переехать в тот дом, ты должна была быть рядом со мной всё это время. Но твои родители, они изменили ход вещей, и теперь вселенная вернула всё на свои места.

– На свои места? – я повысила голос. – Это не моё место, Алан, это не я!

Алан задумчиво посмотрел вдаль сквозь лобовое стекло. Дым от сигареты медленно заполнял салон, окутывая нас тяжёлым туманом из тишины и мыслей. Это должна была быть я. Всего один неверный поворот, и вся жизнь пошла по другому пути. Я невольно задумалась, изменилась бы она, если бы мы переехали в тот дом? Стала бы я похожа на Холли, нашла бы популярных подруг и парня? Или я была бы всё той же девушкой-невидимкой, чьё существование принималось как должное. Как дождь осенью или снег зимой.

– Ты когда-нибудь слышала о параллельных мирах? – спросил меня Алан.

Я ответила не сразу, стряхнув с сознания пыль из наваждения и тоски. Я знала ответы на свои вопросы. Прошедший месяц явно дал понять, что я всегда буду потеряна для этого мира.

– Да, – заговорила я хрипловатым голосом. Пришлось откашляться. – Да, разумеется.

– Представь, что твоя судьба – это прямая, – он поднял перед собой левую руку и большим пальцем правой провёл по венам на предплечье, сплетающих импровизированную линию судьбы от сгиба до самого запястья. Всё ещё тлеющая сигарета дымилась между указательным и средним пальцами. – В какой-то момент нам приходится делать выбор, – продолжил он и остановил палец в центре своей ладони. – За каждым решением скрывается совершенно иной исход событий. И кто знает, сколько таких ответвлений. – Он пошевелил пальцами для наглядности.

– Звучит любопытно, но слишком невероятно, – скептично заметила я. Параллельные миры для меня всё равно что путешествие во времени – заманчиво, но невозможно.

– У тебя есть объяснение лучше? – Он изогнул бровь.

– Ладно, – сдалась я. – Значит, однажды мои родители сделали неправильный выбор? – вслух предположила я.

– Я бы предпочёл сказать другой, но да, – согласно кивнул парень. – Похоже на то, что две альтернативные реальности наложились друг на друга. Ты вроде как есть, но в тоже время тебя нет.

Меня нет.

Воздух вокруг стал плотным. Я задыхалась. Тонула в нём. Хотела утонуть. Закрыв глаза, я мечтала, чтобы всё закончилось прямо сейчас. Лучше быть в небытие, чем той, кого не существует. Хвататься за ускользающие воспоминания и жить бесконечным прошлым.

– Дорогая? – Тёплая рука дотронулась до моего плеча, и я вздрогнула, лишив себя его прикосновения. – Ты в порядке? – вкрадчиво поинтересовался Алан, убирая от меня руку.

– Да, – уверенно соврала я, поправляя ремень безопасности, который пытался меня удушить. – Всё хорошо. Поехали. – Я кивнула на дорогу. Я больше не контролирую свою жизнь, но увидеть своих родителей всё ещё в моих силах.

Долгое время мы ехали молча, давая себе обдумать сказанное. Мне нравилось это. Рядом с Аланом мне не нужно было лихорадочно копаться в голове в поисках подходящих слов, чтобы заполнить тишину. Молчать рядом с Алан было так же естественно, как дышать. Но потом, когда одиночество услышало затянувшуюся тишину и стало подкрадываться ко мне слишком близко, Алан спугнул его своим голосом. Он начал задавать мне вопросы, слушал истории о моей жизни и рассказывал свои. Если коротко: делал всё, чтобы не уснуть. Когда совсем стемнело, мы остановились в придорожном мотеле. Парковка была забита огромными фурами, и даже легковых машин было слишком много для такого места. По дороге то тут, то там проходили дорожные работы, создавая огромные пробки. Уверена, многие решили сделать привал.

– Надеюсь, свободные номера есть, – скептично сказала я, выйдя из машины и осмотревшись вокруг. Ноги ныли от часового сидения, спина затекла и обстановка не внушала оптимизма.

– Надежда, дорогая, – протянул Алан с тяжёлым вздохом, – это всё, что у нас есть. – Он открыл багажник и достал две небольшие сумки. – И наличные.

– Наличные решают, – подтвердила я и протянула руку, чтобы забрать свою сумку. Но парень прошёл мимо меня с нашими вещами, делая вид, что не заметил моего жеста. Она не тяжёлая, я бы справилась сама. Закрыв глаза на его излишнее благородство, я последовала вслед за Аланом.

– Вечер добрый! – громко сказал парень, когда мы зашли в мотель. За стойкой оказался пожилой мужчина с седыми волосами на висках и блестящей лысиной на макушке. Он отбросил газету в сторону – навык, натренированный годами – и подскочил со стула. В этот момент раздался пронзительные звук, от которого я вздрогнула. Алан два раза нажал на настольный звоночек.

– Всегда хотел это сделать, – глупо ухмыльнулся парень. Я осудила его детскую выходку недовольным взглядом.

– Здравствуйте, молодые люди, – поприветствовал нас мужчина сухим голосом. Его потускневшие глаза метались между мной и Аланом. – Полагаю, вам номер с двуспальной кроватью. Остался последний. Сегодня как никогда много семейных пар… – бормотал мужчина, пока мои щёки заливались краской. С чего он так быстро решил, какой номер нам нужен?

Администратор уже потянулся к ключам, а я открыла рот, чтобы возразить, как вдруг заговорил Алан:

– Нет-нет. Вы неправильно поняли, – сказал он, и до моего уха донеслись нотки раздражения. – Нам нужен двухместный номер.

– Ох, – рука мужчины замерла перед ключницей, и он растерянно взглянул на нас, – как скажите, молодой человек.

Не то чтобы я была не рада такому исходу – я бы и вовсе предпочла ночевать в отдельных номерах, чтобы не привыкать к его присутствию и не искушать нас обоих, – но по пути к нашему номеру во мне поселилось тяжёлое чувство досады. Он отказался от шанса спать со мной в одной постели. Это было на него не похоже.

Номер оказался до смешного маленьким. Две узкие кровати, накрытые потёртыми и выцветшими покрывалами, стояли по обе стороны у стены. Между ними одна единственная тумбочка с лампой на ней. Небольшой столик и два стула расположились под окном с пожелтевшими занавесками. Комната казалась чистой, но придорожная потрёпанность чувствовалось во всём.

– Волшебные пальчики! – Алан бросил сумки на пол, скинул на ходу обувь и упал на кровать.

– Что? – не поняла я и сделала несколько шагов по комнате, осматриваясь.

Парень достал из кармана четвертак, запустил его в монетоприёмник на прикроватной тумбочке, и кровать завибрировала, издавая при этом жужжащий гул. Алан в блаженстве закрыл глаза, и его напряжённое всю дорогу тело наконец расслабилось. Я смотрела уже на мальчика, совсем юного, но такого взрослого. Красивого, но уставшего. Измотанного жизнью, которую он вовсе не заслуживал. Но в отличие от меня, Алан был сильным. Это я должна была стать той, кто избавит его от боли и мучений. Но вышло всё наоборот. Он – мой зажёгшийся свет в темноте, в которой я до этого жила. Он тот, кто подарил мне нежность и поцелуй. Тот, кто поехал ради меня в другой конец страны, толком меня не зная.

– Спасибо, – сорвалось с моих губ. Несмотря на всё, я была искренне благодарна ему.

Его ресницы дрогнули, но глаза не открылись, сомневаясь, действительно ли он что-то слышал, пока приятное гудение обволакивало его тело.

– Ты что-то сказала, дорогая? – небрежно переспросил он.

– Да, – выдохнула я, садясь на свою кровать. Повторять это вновь было неловко, но я понимала, что в долгу перед ним. – Спасибо тебе, Алан.

Парень вдруг поднялся и щурясь посмотрел на меня, выжидая с минуту.

– Всегда пожалуйста, – сказал он, – но за что?

– За то, что… помогаешь мне.

– Обычно я принимаю благодарности в другом виде. – Алан выжидающе посмотрел на меня, будто мы договаривались о сделке, а он проверял, готова ли я пойти на её условия.

– Это значит, что ты не принимаешь мою благодарность?

– Это значит, что ты должна меня поцеловать. – Алан подался немного вперёд, облокотившись на колени. Я машинально отклонилась назад. Так ли бескорыстна была его помощь? В конце концов, мне не стоит забывать о его чувствах к Холли.

– Хорошо. – Я встала и наклонилась к парню так, чтобы между нашими лицами осталось несколько дюймов. Он потянулся ко мне, но в эту секунду я отстранилась. – Поцелую, когда буду собой. Если, конечно, ты всё ещё будешь этого хотеть.

Со стоном разочарования Алан упал обратно на кровать. Через секунду «волшебные пальчики» остановились, что добило парня окончательно.

– Вот что бывает, когда хочешь всего и сразу, – я скорчила улыбку и скрылась в ванной, когда в меня полетела подушка.

Оказавшись по ту сторону двери, я выдохнула весь имеющийся в моих лёгких воздух. Осознание обречённости давало о себе знать каждый раз, когда я оставалась одна. Через пару дней всё закончится.

Я приняла душ, смывая усталость прошедшего дня и утомительные мысли, и когда хотела одеться, поняла, что так стремительно спряталась в ванной, что не взяла с собой никаких вещей. Снова одеваться в джинсы и кофту не было желания, потому что я собиралась забраться под одеяло, накрыться с головой и притвориться, что меня не существует. Я обернулась в полотенце, открыла дверь ванной комнаты и вскрикнула от испуга. Прямо передо мной, облокотившись обеими руками о дверные косяки, стоял раздетый до штанов Алан. Его голова наклонилась немного вниз, говоря об усталости, а тусклый взгляд обессилено упал с моего лица на грудь, прикрытую одним лишь клочком ткани. Я закашлялась, что заставило его вновь посмотреть мне в глаза.

– Я могу выйти? – спросила я.

Парень отступил в сторону лишь на шаг, так что мне пришлось протискиваться в дверях. Наши тела, как два холодных камня чиркнули друг о друга, пуская искры. Я тут же поспешила отдалиться, чтобы не разгорелся пожар. Алан скрылся за дверью, и спустя минуту послышался шум воды. Воспользовавшись отсутствием парня, я переоделась в простую хлопковую футболку, выключила свет, оставив гореть настольную лампу на прикроватной тумбочке, и легла в кровать, свернувшись в клубок. Матрас скрипел при каждом моём движении, поэтому я замерла, заставляя себя уснуть.

Минут через десять, когда соседняя кровать скрипнула, я поняла, что вернулся Алан. Я лежала к нему спиной, но почему-то представляла, как он сидит на краю кровати, освещённый грязным оранжевым светом лампы, и чувствовала затылком его прожигающий взгляд.

– Я знаю, что ты не спишь, – вдруг сказал он, и я едва совладала с собой, чтобы не вздрогнуть. – Ты слишком часто дышишь.

Притворяться не было смысла.

– Будешь и дальше сверлить меня взглядом, я до утра не усну.

– Я не собираюсь сверлить тебя взглядом до утра, – усмехнувшись над моими словами, ответил он. – Может, только часик.

– Маньяк… – пробормотала я в подушку.

Свет погас, и на какую-то долю одной безумной секунды я по-настоящему испугалась. Но потом очередной стон старых пружин сообщил о том, что Алан лёг в кровать.

– Расскажи, какая ты, – попросил парень.

– Что ты имеешь в виду? – Я перевернулась на другой бок, чтобы видеть его.

– Здесь, в темноте, ты настоящая. И когда я слышу только твой голос, я пытаюсь представить, как ты выглядишь. Как бы ты смотрела на меня, когда злишься. Какой бы была твоя улыбка…

– Ты… представляешь меня? – запнулась я. – Но почему?

Я услышала смешок.

– Скажем, ты мне интересна.

– Во мне нет ничего интересного, Алан, – я постаралась вразумить его.

– Я так не думаю, – уверено возразил он. – Ты не такая, как…

– Холли? – едко перебила его я.

Спустя некоторое время Алан ответил:

– Да, Холли. Но я имел в виду не её. Ты не похожа ни на одну их тех, кого я встречал.

Я закатила глаза. Одна и та же заезженная пластинка. Парни правда думают, что эта фраза до сих пор прокатывает?

Но кое в чём он был прав. До белой вороны, отличающейся от всех, мне было недалеко. Если бы не Мелисса, которая вытягивала меня из аутсайдерской ямы и пыталась разнообразить наш круг общения, я бы давно превратилась в изгоя.

– Ты сдержанна… – продолжил Алан.

– Скорее эмоционально бедна.

– … рассудительна…

– Занудна.

– … заботлива.

– Только с тобой.

– Что? – Голова парня повернулась в мою сторону, но темнота не позволила увидеть его глаз.

– Я имею в виду, разве у меня был выбор? Никто бы не оставил человека мучиться от боли.

– Дара, почему ты это делаешь? – Силуэт Алан поднялся с кровати. Он выпрямился во весь рост и сделал шаг по направлению ко мне.

– Делаю что?

– Отталкиваешь всех. – Парень присел на корточки возле моей кровати. Его ладонь вдруг коснулась моей щеки. Я зажмурила глаза. – Почему ты отталкиваешь меня?

– Потому что я не оправдываю надежд людей. – Я отвернулась от него к стенке, натягивая одеяло выше. – Я разочаровываю родителей, потому что до сих пор не знаю, чего хочу от жизни. Я плохая подруга, потому что тяну Мелиссу на дно. И я не хочу, чтобы в меня влюблялись, потому что… – я запнулась, понимая, что говорю лишнее, но эти слова рвались из меня. А ещё лучше криком, но я просто прошептала: – Потому что я не умею давать теплоту и ласку в ответ. Я не умею любить. И иногда мне кажется, что я не предназначена быть любимой.

Последние слова растворились в тишине. Потом раздался щелчок, и темноту разрезал свет от настольной лампы. Я всё ещё лежала к нему спиной и не видела глаз Алана, но я буквально физически чувствовала на себе его взгляд.

– Что за херню ты только что сказала? – Я слышала злость в его голосе, но не понимала, что его так разозлило.

Я открыла рот, чтобы возразить, этот парень только что назвал мои чувства и переживания хернёй. Но я не успела.

– Повернись ко мне, – натянутым голосом попросил он. Вместо этого я окаменела. Мне было стыдно смотреть ему в глаза. – Повернись ко мне!

На этот раз я послушалась, не желая злить его ещё больше. Я облокотилась спиной к стене и притянула к себе ноги, обхватив руками колени – в попытке максимально закрыться от его словесных ударов.

– И с этими мыслями ты живёшь каждый грёбаный день?

– Нет, – я сохраняла спокойствие. Точнее равнодушие. – Вообще-то я стараюсь об этом не думать.

Алан отвернулся, качая головой, и провёл рукой по волосам, тем самым делая их ещё более растрёпанными.

– Дара, послушай, – он снова посмотрел на меня. – Тот факт, что ты не определилась в жизни, не делает тебя плохой дочерью. А желание проводить время исключительно с близкими людьми не делает тебя плохой подругой. И… – Алан подошёл к самой главной проблеме, и я даже не представляла, как её можно сгладить. – Каждый достоин любви.

Я в разочаровании уронила голову на колени. Это самое банальное, что он мог сказать, и самое уничижительное. Словно я физически неполноценная, но меня всё ещё можно любить.

– Очевидно, что нет, – пробормотала я в свои колени. – Но знаешь, я не расстраиваюсь. Ведь не может не хватать того, чего ты никогда не имел, верно? Я не знаю, каково это – ловить на себе влюблённый взгляд. Чувствовать себя нужной и желанной. Я привыкла к людям на расстоянии, к тому, что они по ту сторону моего мира. И я нашла умиротворение в этой своего рода отстранённости. Я не хочу рушить этот шаткий покой, понимаешь? – голос предательски дрогнул, уничтожая силу моих слов. Но это было вовсе не потому, что я не верила в то, что говорила. Наоборот, я ужасно боялась, что если поддамся чувствам, пути назад не будет. – Я просто хочу обратно. Пока ещё не поздно.

Я почувствовала, как Алан зашевелился, и услышала скрип матраса. Он коснулся моего плеча и попросил посмотреть на него. Я подняла голову, обнаружив его совсем близко. Свет выхватил из темноты его обеспокоенные черты лица, брови, сведённые к переносице, а глаза, мечущиеся между моими, излучали всю ту же непонятную мне злость или, скорее, раздражённость.

– Дара, – уверенно произнёс Алан, как будто точно знал, кто перед ним находился. – Неужели ты ничего не видишь? – требовательно вопрошал он.

– Не вижу чего? – не понимала я.

– Мне ужасно тяжело даётся вся эта херня с лирикой, но, чёрт возьми, Дара, как ты можешь не замечать мой влюблённый взгляд? И после всех моих домоганий ты всё ещё не чувствуешь себя желанной?!