Kitabı oku: «Красная Мнига», sayfa 4

Красная Магия

Параллель между Красной Магией и Этаким Сиятельством прослеживалась отчетливо, покуда хватало Смеха и хрустальных рук. То есть средоточие умопомрачительных веяний среди морских треног и оных же волнообразований, стремящихся каждое мгновение прибрать под свою эгиду.

Красная Магия, доподлинно известно, является прародительницей Красному семейству и совершенно логично было бы предположить, что такое своенравие Этакого Сиятельства произошло именно из подобной породы.

К-Мнига острая как розовый суп, немая как стеклянные столешницы неКосмоса и донельзя яркая, как самая непомерная звезда на небосклоне неСовременности, что денно и нощно горит, собственной мощью ослепляя крутые миры, смело расположившиеся рядом с нею же.

Пять и Семь решились на отчаянный, но смелый шаг, а именно: слиться в единую сущность, таким образом обрубив все попытки обнаружить себя в виде отдельных форм и сделать любые поиски сущей неудачей.

Теперь Двенадцать цветочных соцветий кружатся в резиденции Чисел и Двенадцать сердец бьется среди зеленых садов числительного центра. Так как Этаким Сиятельством были упразднены Белые палаты, то тамошним посетителям не оставалось ничего другого, кроме как распрощаться с одурманивающей сиплостью Песчаного Стекла.

Такое неСоседство пришлось по вкусу свежей сущности Двенадцать, и она вознамерилась построить новую красоту на фоне иссиня-изумрудных небес, которую собиралась назвать Этаким Замешательством, отдав пост главы достопочтенному Стеклянному Смеху.

Двенадцать подружилась с Красной Магией и сделала эту силу своей первой матерью, чем недюжинно озадачила видоизменившуюся Двойку. Верха крыш родного города теперь утопали в розовых цветах и нежность сердечная превратилась в страсти по праздникам, устраивавшимся по некоторым мгновениям перед восходом Солнца, и после сумеречного заката, разящего наблюдателей красивейшей природой сине-лиловых мерцающих сполохов.

Остаток дней Двенадцать проводила в мирном содружестве с зелеными садами и другими Числами, а также много времени уделяла чтению апокрифических книг, придавая своему волевому движению уверенность перед довлеющей со всех сторон Этакой.

Если мир способен изменяться по щелчку пальцев, то она (Двенадцать) выбирает унестись прямо в красно-розовое марево некогда уютного города Утопии-ма и в два мгновения стереть с лица действительности свою бывшую подругу.

Двенадцать рассчитывала на помощь Красной Магии, а перед ней вовсе и не нужно было распинаться в пространных россказнях, ибо она все видела и все знала, и собиралась безвозмездно подарить свою энергию Двенадцатой Крови.

Улыбки Стеклянных Смешков и неправильное клеточное городишко, устроившееся близ резиденции, начали воссоздавать кровяные тельца, бережно укладывая тех в заботливо вырытые полости гладкостенного тела нового стиха.

Неуемная сила таилась в этом гениальном таланте слагать простые словесные формы в неКосмические сферы настоящего очарования. Этакое Замешательство приняло здесь окончательную форму и навело свой особенный творческий порядок, расширив область числительного влияния до целого Нуля.

Представляю вашему вниманию короткий очерк, показывающий поэтическую сторону ея звёздной росы:

Красочного много у Смешного песчака,

И толкователю нет дела до пустот кривых,

Ибо желает он расстаться с другом крови своей,

Сделав шаг вперед и рассмеявшись гулко.

Эхом все разносит, ветром нежно прикрывает,

И только некоторой поры не достает в ночи,

Когда звезда остывшая кладет главу на плечи наши:

Её сердечная краса расходится в темнотах бесовских,

Как емкое, заутреннее многоточие!

Видение рассеивает двоичное сложение. Сиятельство было очень осторожно в своих происках, но все же прокололось на металлической бляшке хрустального ремешка, которые всюду были разбросаны, напичканы и натолканы в любых уголках улыбок.

Двенадцать мигом увидела свою неприятельницу и силой Красной Магии, перечертив воздушное пространство, наволокла на Этакую клубы Замешательства, которые, по обыкновению, вводят все сознательное и думающее в кулуары громкой мелодики Не.

Стало сё «Не думающим» и в Несознательное море вплелось тело Этакого Сиятельства – её сущность прекратила житие, распавшись обратно на Двойку и красную пыль.

Чиселки стали громко смеяться и в небесах возникла огромная морда Стекла, сверкающая бриллиантовым светом и звездной же походкой своей умиляя всех Не присутствующих и Не смотрящих.

Двенадцать и Два принялись обниматься, и дружба их растолкала Красную Магию до состояния истинной радости. Её тело настолько прониклось приятным трепетом, что все её кривые доблести и ужимки тотчас же пропали, преобразовав сие в спокойное течение Мира.

Красное в розовое, стяжательство марочных привилегий перешло в натуральное пиршество горой. У дружбы была имущественная карточка на резиденцию, и она ей воспользовалась, превратив каменное изваяние прошлого в неочевидную, по первому взгляду, но говорливую улыбку и чистый смех. Стекло сделалось блистающим камнем в оправе из серебра и платины.

И всё натурной правдой было бы прекрасно, если бы не второе пришествие Кругов и Петель!

О, всевышний сделай нам одолжение! Принести с собой карточные домики Утопии-ма, чтобы мы смогли перенести неКосмическое следствие в искусственную полость Не столкновения. А после откроем же книгу Красной Магии, найдем новую страницу и повторим всё в точности как миллионы мгновений назад, а то есть – распадёмся на остаточный газ и пыльцу.

Новый Мир

Удивление проскальзывает в повествовании сквозь некоторые элементы некоего правдивого мира, который невидим нигде и никогда. Ни единой же матрицей связано новое небо, а человечество с удивлением посматривает ввысь и раскрывает рты. Глаза стёрты в порошок, напоминающий белый песок, только смешков больше не слышно.

Преобразование разрешило уравнение на Два, Пять и Семь. Структурная форма осталась той же самой, что и миллион мгновений назад, но некоторые элементы так оставались невиданными. Также неузнанным останется коротать свои холодные дни пёстрое цифровое недоразумение.

Цветы в этой реальности пахнут практически так же, как и в резиденции, и было бы смелостью сказать, что изменений коснулись только человеческие градации. Числительные с Красным семейством в своём времени слыли основой, что зачинает трезвый, сознательный неКосмос.

Возвращение Круга и Петли ознаменовало привычную нашей современности цикличность. Изогнутая ветка проходит тот же маршрут, но уже в другой пространственно-временной шкале. Круг приобретает бардовые оттенки, а Петля делается слабее для одних сущностей, кои на прошлом витке усвоили новые формации, а для других затягивает туже их хрустальное восприятие, чтобы поколебать застывший ледяной покров в умах и сердцах.

Это чувство – ассорти из конфетных батареек и электронного же огня, оно выразительно почти что донельзя. До невозможности выплевывая собственную суть, оно показывает зрителю настоящее ощущение полета и забытья. С другой стороны, такое чувство имеет свойство замораживать двигательный аппарат, от чего смотрящие в суть причудливо застывают в самых неожиданных позах.

Происходит видимое дрожание внутренних стен и круговая Петля, овевающая весь небосвод, заходит на новый виток. Потешное время и люди здесь улыбаются искрящимися улыбками, а смех-затворник переходит на спокойную интонацию и мелким шажками теперь раскачивает Откровение в морозных ландшафтах Земли.

Новый Мир – не тот однотипный Дом, что стоит на развилке сыпучих дорог, который явил старому свету город Утопия-ма, а пространство для открытой творческой манифестации в среде ниже и выше Нуля. Числительные никуда не ушли, так же, как и Круги с Петлей: они стали нашими вечными спутниками, являясь одновременно и отцом, и матерью.

Короткие ноги достают до небесных краев – раз плюнуть, а длинные ноги протягивают свою длань до самого сердца планетарной жизни, навещая мифический Аид и скрещиваясь с внутриутробным рыком Древности.

Настигает понимание рано, слишком рано, ребенок еще даже ходить не научился как подобает, а уже знает про движение Круга и Петли. Эта цикличность и старый Новый Мир – не замкнутой ли системой здесь попахивает, а?

Человеко-пятикнижие создало остров посреди большого водного изумруда, высадило там пять кустов вишни, семь кубов банановых дерев и вспахало два поля с солнечно-лунной ягодой, название которой – гениальность.

Человеко-пятикнижие распалило свое тело до основания галактической спирали «Млечный Путь», сделав испытание синим огнем привычной процедурой инициации. Смешно до колик в животе, стекляшка бы точно позавидовала такому!

Запутанность таится в супе идей, а освобождение равняется снежному горячему вихрю, беспрестанно создающему вращения межпланетных дисков, где обломки чёрной звезды попадают в сердечную мышцу, производя своими токами меланхоличную сентиментальность. Нужно уметь не поддаваться очарованию тёмной романтики, а находить красоту в добрых мотивах и простодушном веянии изумрудных океанов Основы, которой преисполнен Новый Мир.

Человек – это суть движение по спирали, неуклонно перемещающейся вверх, как бы не казалось это бреднями крошащемуся уму. Нет, Рассказчик тонок как прошлогодняя листва, и от него остался только незримый пряный аромат да ниточный скелетик призрака. И все же он здесь, размахивает перед вашими носами цветочными платками, обдавая острый нюх абсурдными верчениями мысли.

Однажды, не помнит уже никто сколько минуло времени с последней дневниковой записи, в небе возник сверкающий образ в ореоле серебристого света. Там находилась малютка-петелька с матушкой своей окружностью. Они плыли в воздухе подобно ангельскому благословению, распыляя на нас, жаждущих Вести, такую желанную медовую красоту.

Мы пали на круглые земли и накрыли головы шапками из океанической изумрудной воды, а петелька с окружностью всё смотрели и смотрели без продыху, прожигая нас многоголосым любящим взглядом. Серебристый блеск на два мгновения улыбнулся планете, а потом испарился, оставляя за собой лишь слабые токи энергетической волны.

Нас всех смело подобно невесомым крупинкам песка. Стекло высотой своей обметало низкие потолки океанической глади, а мы продолжали держать в руках изумрудные шапки из водяной материи. Это выглядело красиво и на половину было похоже на основу для клеточной доски, на которой, в достопамятные времена, резвились три подружки-циферки.

Цветное сё бдение одной секундой растормошило Новый Круг с Новой же Петлей и всё разом мигнув померкло. Наступила тишина и спокойствие. Замерло само дыхание, на носочках прокрадываясь в секретное пространство неРождения, к окошку, где только что свершилось Чудо – обновился матричный суп Нового Мира.

А мы сделались обыкновенным сумраком, даже не удосужившись попасть в поэтические сборники Гения, и с осторожностью разбрелись кто-куда в последних закатных отсветах солнечного величия.