Kitabı oku: «День пропавших детей», sayfa 5
– Покажи.
Петя в силу причин не мог похвалиться гибким умом и сообразительностью. Сам по себе – подросток, в душе – беспомощный мальчик. Однако сейчас ему не пришлось повторять дважды. Младший брат, испытав дежавю от приказного тона, замешкавшись, всё же пошёл обратно. Туда. Стас – следом. Ни на шаг не отставал.
Петя рассказывал. Невнятно. Время от времени речь сползала на полушёпот. С доверием и звериной осторожностью, шитой белыми нитками, докладывал о событиях последних дней. Как Валерия привела к нему другого. Назвался Тимой. Петя, с учётом всех обстоятельств их встречи, всё же обрадованный новому знакомому, представился. Очень не хотел вдаваться в подробности. И не понадобилось. Новенькому хватило того, что он видел и имени, чтобы узнать в нём потерянного брата Стаса. И не успели пленники понять всю знаменательность встречи, как с Тимой случилась странность.
Валерия вернулась с тяжеленой дорожной сумкой, бросила её на пол. Подошла к новенькому. Тот, широко распахнув глаза и издав один единственный булькающий вдох, вздрогнул и обмяк в её руках. Женщина осторожно уложила его, побелевшего, на кровать, не выпуская шприца из трясущихся пальцев. Свидетель только зачарованно наблюдал за происходящим. Мог поклясться, в этой тишине слышал, как наверху под полом тараканы перебирают лапками, но не дыхание товарища по несчастью. А тот вдруг как подскочит, как закашляется. Валерия, усталая, болезненно бледная, нисколько незаинтересованная происходящим, только молча кивнула своим мыслям и, пошатываясь, ушла, не забыв запереть каморку. Долго, очень долго не приходила. Благо, в сумке мальчики нашли вещи первой необходимости и приличный запас продуктов, в том числе нескоропортящихся.
Валерия освободила пленников спустя пару дней. У Пети сухо попросила прощения, всучив эту странную тетрадку, и наказала найти брата. Мол, тот о нём позаботится. Тимошку же взяла за руку и повела в противоположную сторону. Хоть теперь мог вырваться и убежать, он этого не сделал. Лишь мгновение поколебавшись, пошёл с ней. Даже слова против не сказал.
Стас будто не слушал. Ничего не сказал, ничего не сделал. Никак не изменил жестокого, непримиримого выражения лица. Точно бравый солдат. Но Пете отчего-то взбрело в голову что-то про злого бога.
Увёл недалеко. Ничем не примечательный частный дом. Такой же, как и все. Если бы Стас сохранил хоть какие-то остатки здравого рассудка, тут же утратил бы его волею судьбы-мучительницы, охотницей до издевательств. Столько раз проходил по этой улице? И всегда мимо.
Не видя перед собой никаких препятствий, заступник несчастного вломился в гараж. Опрокинул шкаф с инструментами, закрывающий люк, спустился. Младший по привычке поспешил включить свет. Так страшно оставаться в кромешной темноте. Страшно, что Стас нырнул в неё и потонул. Сияние тусклой лампочки открыло картину не ужасающую, но безумную. Низкая комнатушка с земляными стенами. Быт обустроен небрежно, «на скорую руку». Сколоченная (видимо, тут же) из досок кровать, полки, забитые одеждой и книгами, всевозможные тазы и вёдра. В углу с потолка спускался шланг. Вода капала в помятое жестяное корыто. Пыль сушила воздух. Холодно, как в склепе.
Действуя из побуждений, ему неведомых, Стас один зашёл в дом. Дорожка из почерневших капель привела к размазанной кровавой луже и багровым отпечаткам женских рук. Стыло быть, здесь хозяйка и упала, испустив дух. На выходе он отчего-то бросил случайный взгляд на широкую клумбу с пышными розами, алеющими под окнами.
Оставаться более не было ни желания, ни смысла. Увидел достаточно. Новое знание будто бы вело его. Шестым чувством подсказывало направление. Хотя, здесь сработала простая логика. Ожил ум. Так его шарахнуло потрясение. Напуганный Петя, отвыкший от ходьбы, на своих двоих едва поспевал за братом.
Величие безрассудного случая! Настоящее и, наверное, единственное чудо, дарованное хотя бы раз в жизни каждому. Ведь так сложилось, что Валерия заинтересовал именно этот мальчик, которого приводил и уводил из школы старший брат, ещё неспособный дать отпор. Тот же всемогущий случай в годовщину смерти Стаса таки позвал его на нужную тропу, ознаменовав долгожданную встречу рождением нового, исключительно прекрасного майского утра. Именно это самое совпадение подсказало некоему несчастному человеку о верном способе избавления от страданий и, непременно, красивом – на рассвете на железнодорожных путях.
Валерия, искренне и от чистого сердца предложившая Тимофею стать её сыном и получившая согласие, вела его на вокзал. Не знала – чувствовала, что это наконец-то закончилось. Больше не будут мучать сны, в которых она рыдает, размазывая кровь отца по лицу, и копает ночью в саду под бестолковыми звёздами. До них не дотянуться. Их нельзя убить. Белые точки в небе, глупые свидетели, не могли никому рассказать о её грехе в состоянии аффекта, но напрягали очень… Теперь навеки избавилась от удушливого кашля и тугой боли в груди. Теперь-то у них всё будет хорошо.
Валерия торопилась уехать со своим сыном куда угодно, чтобы поскорее начать всё заново. Чтобы подарить свою любовь, растоптанную людьми, одному единственному человеку, ответившему взаимностью – Тимошке. Однако планам не суждено было сбыться, как задумано. Поезд в счастливую жизнь отменили, как и остальные, из-за какого-то умника, бросившегося под товарный состав.
Остался последний вариант – автостанция. Всего полчаса ходьбы. Могли бы подождать, пока откроют железную дорогу. Вот только Тимофею передалось скрытое волнение названной мамы. Пусть тревога никак не дёргала мышцы её бледного лица, как рыболовные крючки. Напротив, Валерия вела сына по переулкам вдоль заборов без спешки, будто на прогулке. При этом едва заметно улыбалась. Словно ждала чего-то. Мальчик же ничего не ждал. Догадывался, но не верил. Не верил в могущество случая. Но тот опять же подшутил над смертными, когда в похожих безлюдных декорациях Валерия и Тимофей встретились со Стасом и Петей.
Они замерли в десяти метрах друг от друга. Не так, как в кино про ковбоев, а словно бывшие. Мол, вроде и расстались полюбовно, а осадочек остался. Женщина нисколько не смутилась, только устало смахнула пряди с лица. Сыночек её, растерянный, так и не выпускал руки матери. Петя стоял поодаль, на травке, жался. Обезоруженный свободой открытого пространства, не знал, куда себя деть.
Стас смотрел на Валерию в упор. С того момента, как к нему попала её тетрадь, в лице он более не менялся. Та узнала в том едва ли скрытую угрозу. Будь у неё выбор –предпочла бы лучше постоять так перед бешенным быком. Пусть никак она не выдавала потаённого страха. Мёртвые не боятся смерти. Бывшая начальница только вымученно улыбнулась, скрывая за напускной храбростью психологическое нездоровье, изувеченную душу. Явила искреннее безнадёжное, самой себе в утешение:
– Мы ничего не изменим.
Стас не шелохнулся. Не моргнул.
– Или ты за ним? – намекнула та. Обратилась к сыну. – Иди с ними.
Тима переводил вопросительный взгляд туда-обратно. Неопределённость терзала, но её ладони так и не выпустил. Валерия по-доброму посмеялась:
– Это привязанность, – пояснила она Стасу. Указала на Петю. – Смотри! У тебя то же самое.
Нездоровая лёгкость в голосе и жестах выдавала безнадёгу приговорённого к казни. Вот только умереть-то теперь не получится. Очень жаль. Значит, это лечит не всё.
Валерия сделала шаг в сторону, чтобы обойти – Стас отзеркалил. В другую сторону – то же самое. Убийцу его убийцы даже тронули нелепые попытки поехавшего мальчишки задержать их. Глянула на него снисходительно, умалчивая об очевидной просьбе. Он тоже смотрел ей в глаза, стремительно приближаясь.
В последний момент Валерия за своим отражением распознала смерть. Стас умер давным-давно. Ничто не смогло его вернуть, и та же клятва, обрекающая на бессмысленные скитания тени не возвратила украденную жизнь. Только он сам, отравленный ненавистью, что сильнее небесных запретов и адских печатей, долгие годы томящийся в огне своей холодной тюрьмы за пустотой зрачков протянул руку из темноты за ней. Пусть это страшно. Пусть её половина не его, но она есть. Притягивает. Наконец его обречённая душа нашла целостность. Наконец он им отомстит.
Животный страх кольнул навеки замершее сердце, как заступница и мучительница Пети попала в жадные объятия мертвеца. Не успела оттолкнуть. Земля разверзлась под их ногами и похоронила обоих.
Птицы тихонечко переговаривались между собой где-то за пределами видимости. Свежая трава, лентами полосующая просёлочную дорогу, тянулась к солнцу, медленно плывущему вверх. Ничто во Вселенной не выдавало произошедшего здесь секунду назад. Ни следа, ни трещинки.
Не до конца понимающий масштабы трагедии Петя прильнул к плечу малознакомого мальчишки и, по привычке, горько заплакал. Тимофей смотрел на место, где названных друга и мать только что проглотила земля. Смотрел взглядом человека, который в одночасье окончательно и бесповоротно сошёл с ума.
Дело «Станислава и Петра» №1.
Сулящие бесполезность и вредность тайных знаний отвадили элиту, зовущую себя «научной», от скрытых человеческих возможностей, уводящих от одной психологической жизненной формы к другой. Я была такой же. В падающем самолёте нет атеистов, а от моего оторвались оба крыла. Только теория вероятности продемонстрировала свою эффективность, ведь даже тогда я бы не отошла от традиции и не обратилась бы к традиции. Моё открытие, которое открыли тысячу лет назад, всё равно самое главное из существующих. Даже если колесо случая покатится в другом направлении.
