Kitabı oku: «Калимба. Запертые. Эксперимент вышел из-под контроля», sayfa 4

Рома уставился на Нурлана, ожидая реакции, но тот молчал. Разочарованный таким исходом, он молча продолжил есть.

Через секунду лицо казаха медленно растянулось в шероховатой улыбке, и он начал заразительно смеяться, набирая обороты.

– Она ему штаны снимать, – сквозь смех повторял Рома, – а он ей: «Уйди, блядища, я женатый!»

Дима шел мимо комнат для пациентов и процедурных. Это место было больше похоже на санаторий, чем на психбольницу, но оказаться здесь Дима не хотел бы. Заварзин прошел до конца коридора и увидел кабинет Профессора. Вот куда привела его интуиция.

Он вошел в кабинет: дипломы на стенах, графин с виски, маятник Ньютона, открытый ноутбук на столе…

Сергей собрал бумаги и пожал Мещерскому руку:

– Спасибо, что отозвались! Через две недели позвоню, выберем день для процедуры.

У Сергея зазвонил телефон. Он извинился и отошел.

Мещерский взглянул на экран телефона: шкала удаленного доступа медленно ползла, до подключения оставалось два процента. «Ну же! Подключайся!» И…

Дима заглянул в ноутбук. На рабочем столе красовался бонсай. Ничего необычного. Странно.

Снизу послышался голос Сергея:

– Заварзин, алё! Ты где?

– Иду! – Дима качнул маятник и спустился в холл.

– Из суда звонили, – поторопил его Сергей. – До пяти надо успеть, погнали!

Сергей пожал руку Профессору.

– Буду рад помочь, – улыбнулся Мещерский.

Дима заметил перемену в лице Мещерского, но Брындин буквально вытолкал его на улицу, не позволив его паранойе разыграться.

Охотник наблюдал, как следователи уезжали по грунтовке в лес. Когда эти двое появились на пороге клиники, подумал, что они все испортят. Кажется, обошлось. Он направил прицел винтовки на окно кабинета и увидел напуганного человека. Глядя на Мещерского, мужчина ощутил что-то остро волнующее. Нетерпение охотника, загоняющего зверя? Предвкушение? Или желание продлить этот момент как можно дольше?..

VI

16 часов с начала эксперимента

В комнате для терапии Жертвы и Преступники расположились полукругом: Рома перебирал четки, Наташа разглядывала облупившийся маникюр, Платон изучал мягкую обивку на стене.

Все ждали начала. Профессор обвел взглядом присутствующих:

– Каждый день будем встречаться на групповой терапии, а после – на парных сессиях между участниками конфликтов. Правила такие: здесь вы открыто говорите о своих чувствах, уважаете чувства других. Можете не отвечать на вопросы, если вам неприятно. Не даете советов и оценок другим участникам, если они вас об этом не просили. Старайтесь использовать «я-суждения» и не обесценивайте опыт других.

– Как в анонимных алкоголиках, что ли? – спросил Рома.

– Да. А теперь познакомимся поближе.

Платон презрительно фыркнул, но никто не обратил на него внимания.

– Я попрошу всех рассказать один необычный факт о себе. Я начну. Я – Виктор, в детстве я занимался чечеткой.

Все молчали.

– Сергей Аркадьевич? – обратился к старику Мещерский.

– Танцами я не занимался, но когда-то посещал авиакружок. Мечтал стать пилотом.

– Прекрасно! Катя?

Катя с трудом произнесла:

– Я… я скульптор, вот.

Мещерский приободряющее коснулся ее плеча.

– Отлично. Это упражнение не только поможет вам лучше узнать друг друга, но и позволит посмотреть на себя со стороны и увидеть качества, которые вы не замечали раньше. Незнакомая обстановка может вызвать у вас сильные эмоции. Прислушайтесь к себе – что вы чувствуете? Страх? Раздражение? Стеснение?

– А я вообще никогда не стесняюсь, – заявила Наташа. – Говорю когда захочу и о чем захочу.

– Это замечательно! – отреагировал Профессор. – Вот и расскажите о себе интересный факт.

– Интересный? – Наташа села поудобнее. – Я лишилась девственности в двадцать лет. Но всем говорю, что в шестнадцать.

– Ага, конечно, – хмыкнула Татьяна.

– Татьяна, придерживайтесь правил, – осадил Профессор. – Ваша очередь.

– Я – волонтер-поисковик. И хватит с вас.

– Почему же? Нам очень интересно.

Татьяне было что рассказать этим неженкам о том, как устроена жизнь. Но вряд ли они поймут. Хотя…

– У меня был друг, во время поисков на наших глазах его разодрал медведь. Я знала ребенка, которого отец продал в сексуальное рабство. Как-то я нашла в лесу девчонку, которую изнасиловали наркоманы и вырвали все зубы.

Татьяна с вызовом оглядывала слушателей. Получили что хотели?

Андрею показалось, что он уже слышал раньше этот высокомерный голос.

– Вот вам еще кое-что обо мне, – продолжала она раздраженно. – Я считаю, что ваш эксперимент – пустая трата времени.

Профессор довольно улыбнулся.

– Платон? – обратился он к молодому человеку. – Как насчет вас?

– А я с ней согласен и воспользуюсь правом не отвечать.

– Что если я предложу вам игру? – спросил Профессор.

– Чего? – не понял Платон.

Мещерский поставил в центре комнаты два стула.

– Роман, вы ведь не из робких?

– Это как ссыкло, типа? Вроде нет.

– Прекрасно. Тогда присаживайтесь.

Рома сел.

– Знакомы с театром?

– Представление имею. Но если Шекспира надо почитать, это я пас.

– Актер примеряет личину другого человека. Проникает в его мысли, перенимает походку, движения, манеру говорить. Вы когда-нибудь играли роль?

– Не приходилось.

– Думаю, вы ошибаетесь. Американский психиатр Эрик Бёрн, автор транзактного анализа, изучил сценарии игр и роли, которые мы играем в обычной жизни.

Профессор встал позади Ромы и положил руку ему на плечо.

– Например, вы, Рома, наверняка пробовали играть в «Полицейские и воры»: вам было интересно убегать от полиции, щекотать нервы.

Группа оживилась. Все, кроме Наташи, внимательно слушали Мещерского.

– В игре «Ну-ка подеритесь!» девушка сталкивает вас лбом с другим мужчиной, чтобы решить, с кем уйти с вечеринки. Уверен, в такой момент вы старались утереть нос сопернику, чтобы девушка выбрала вас.

Рома улыбнулся:

– Ага…

– Попробуем сыграть? Рома, представьте, что сейчас вы – это не вы, а, например, Наташа.

– Наташа?

– Да, представьте, что вы – Наташа.

Рома принял характерную для Наташи позу: закинул руки за спинку стула, широко расставил ноги – точно так, как сейчас сидела Наташа.

Испытуемые рассмеялись, даже Наташа улыбнулась. Профессор обратился к ней:

– Теперь вы. Садитесь.

Наташа не ожидала, что игры Профессора так ее позабавят, поэтому села напротив Ромы.

– Теперь вы – Рома.

Наташа оглядела Рому, забрала его четки и в точности повторила его движение.

– Поговорите друг с другом в новых ролях. Задайте вопросы самим себе от лица другого человека. Понятно?

– Скажи, Натаха, – произнесла Наташа грубоватым низким голосом, совершенно не подходящим Роме, – встречала ли ты когда-нибудь такого красавчика, как я?

Наташа подняла рукав футболки и напрягла бицепс.

– Вопросы могут быть любыми, – параллельно объяснял Профессор, – и не важно, знает ли ваш оппонент правильный ответ. Суть упражнения в том, чтобы посмотреть на себя глазами окружающих и узнать себя получше. Роман?

– Слышь, красавчик, – обратился Рома к Наташе, – ты в зеркало давно смотрел? Э, где мой айфон? Мне скучно стало.

Все засмеялись.

– Теперь вы должны разбиться на пары. Нурлан, садитесь напротив Платона. Катя, сядь с Сергеем Аркадьевичем.

Все рассаживались по парам, участники переговаривались.

Только Татьяна и Андрей не желали включаться в игру. Андрей теребил безымянный палец правой руки, где когда-то было его обручальное кольцо.

VII

1 год 9 месяцев и 18 дней до начала эксперимента

В Лизу, веселую и добрую девушку, Андрей влюбился, когда работал внештатником за крошечное жалование в маленькой региональной газете. Но Лизу это не смущало, она поддерживала Андрея и верила, что ее мужа ждет большое будущее.

Слава обрушилась на Андрея внезапно, после громкого расследования преступлений местного омбудсмена Виталия Кирсанова. Андрей получил несколько региональных журналистских премий и пост главного редактора крупного издания.

В молодой семье Андрея и Лизы появились деньги, о которых они раньше не могли и мечтать. Отпуск три раза в год, ипотека, шопинг для настроения, а не потому, что у ботинок отклеилась подошва. После стольких лет унизительной экономии Андрей и Лиза наконец начали жить.

Андрей и Лиза стали частыми гостями на светских вечеринках, пристрастились сначала к алкоголю и сами не заметили, как перешли на наркотики. Им казалось, что они все контролируют. Андрей много работал, ему требовалось снять стресс. Время шло, идеальная жизнь дала трещину. Наркотики ударили сначала по карьере Андрея, а после по здоровью. Денег становилось меньше, а проблем больше. Жизнь катилась в пропасть, но Андрей и Лиза не хотели этого замечать.

Когда они в очередной раз поругались из-за дозы, Лиза ушла. Как потом выяснилось, их бессменный поставщик удовольствий Рома отказался давать Лизе наркотики в долг и отправил ее к сомнительным типам.

Через несколько дней Лизу объявили в розыск. Андрей впервые осознал, что его идеальная жизнь кончилась.

Масштабные поиски Лизы шли несколько дней. Волонтеры разбили в поле палаточный лагерь, разделили лесополосу на квадраты и обыскивали близлежащие деревни. Андрей маячил у палатки, не понимая, что ему теперь делать. Он не спал двое суток и принял немного порошка, чтобы добыть энергии. Руки тряслись, взгляд блуждал. Ему казалось, что волонтеры презирают его. Но люди были лучше, чем о них думал Андрей, и относились к несчастному мужу пропавшей с сочувствием. Кто-то протянул ему чай, он поблагодарил и сделал глоток. В группе волонтеров Андрей заметил отца и поспешил скрыться в палатке.

Но отец вошел следом, и Андрей тут же начал оправдываться:

– Все из-за него! Ненавижу! Если Лиза не найдется, я его убью!

Отец понял, что Андрей под кайфом, стоило тому только открыть рот. Со всей силы ударил сына, Андрей упал.

– Ты совсем охренел?! Сколько людей твою жену ищут, наркоман сраный! – отец притянул Андрея к себе. – Это ты виноват. Только ты. Понял?

Из рации послышалось сообщение:

– Нашли тело. Координаты 54.710157…

Татьяна, администратор поискового отряда, заглянула в палатку:

– Идемте…

VIII

16 часов 20 минут с начала эксперимента

– Андрей, вы с нами? – раздался голос Профессора.

Андрей поднял голову. Татьяна смотрела на него, скрестив руки на груди. По виску Андрея тонкой струйкой стекал пот.

– Вам нехорошо? – забеспокоился Мещерский.

Андрей встал и вышел из терапевтической.

Участники переглянулись.

– Чего это он? – удивилась Наташа.

– Не знаю… Может, днище сорвало? – предположил Рома.

Наташа поморщилась.

Из динамиков зазвучала успокаивающая мелодия. Время первого группового сеанса подходило к концу, Мещерский собрал записи.

– Отдохните, через час увидимся на первой парной сессии.

IX

20 часов с начала эксперимента

После обеда участники эксперимента отдыхали в гостиной. Нурлан читал книгу. Платон, Катя, Рома, Сергей Аркадьевич и Наташа пили чай. Вынужденное сожительство явно шло им на пользу, точно как и планировал Мещерский.

Рома перетасовал карты:

– Без денег в покер тупо играть, интереса нет.

– А тебе лишь бы обобрать кого, – съязвила Татьяна.

Наташу раздражала эта женщина.

– Да почему обобрать-то? – возмутился Рома.

Протянул колоду Кате, та вытащила карту.

– Запомнила?

Катя кивнула и вернула карту в колоду. Рома перемешал карты, как высококлассный крупье.

– Я была как-то в казино, – заметила Катя. – В Монако. Видела, как игрок делал ставки по сто тысяч евро. Я чуть в обморок не упала, так за него переживала. А он ничего – каменное лицо.

– В покере? – спросил Сергей Аркадьевич.

– На рулетке.

– Рулетка – это другое.

Рома достал из колоды карту и показал Кате. Ей не хотелось его расстраивать, но это была не ее карта.

– Нет? Странно. Постой, а что это у тебя там?

Рома указал на воротник Катиного кардигана. Она достала оттуда карту, которую загадывала. Фокусник!

Сергей Аркадьевич захлопал в ладоши, остальные подхватили. Вдохновившись, Рома зарядился на следующий фокус и пригласил за стол мрачного Нурлана:

– Давай я тебе покажу…

– Не надо его звать, – заявила Татьяна.

– Он тоже человек.

– Не человек! – не унималась Татьяна.

Нурлан слышал ее слова. Ничего нового.

– Ты, босота! Я сказала, он с нами за один стол не сядет! Что непонятного?!

Рома растерялся.

– Какая он тебе босота? – неожиданно вступилась за Рому Наташа. Наконец-то появился повод поставить эту швабру на место.

– У него худи «Фред Пери», а твоим свитером, наверное, полы в «падике» мыли, – наступала Наташа.

Роме было приятно.

Нурлан встал, чтобы уйти.

– Азия, стой, – обратилась к нему Наташа. – Иди к нам, никто тебя не тронет.

– Давай, Нурик. Бросай свою макулатуру, – обрадовался Рома.

Рома усадил Нурлана за стол и приготовился показывать свой фирменный фокус. Но Татьяна не собиралась сдаваться, оттолкнула стул и подошла к Нурлану. В дверях показался Мещерский.

– Продолжим? – спросил он спокойно. – Кажется, вам двоим будет что обсудить.

X

22 часа 30 минут с начала эксперимента

Первый сеанс парной терапии начался. Татьяна и Нурлан сидели друг напротив друга в центре комнаты, Профессор – в отдалении.

Татьяна изучала свое отражение в большом зеркале на стене. Ей было плевать и на эксперимент, и на Профессора, и на всех остальных за зеркалом. Она хотела, чтобы все скорее кончилось. Нурлан, напротив, был готов ко всему, терять ему было нечего. Мещерский терпеливо ждал.

Остальные наблюдали по ту сторону зеркала. Все, кроме Наташи, с интересом ждали начала. Она заняла единственное кресло в углу и уткнулась в телефон. Меньше всего ей хотелось смотреть на истерику неприятной тетки.

Рома кинул Наташе карамельку и подмигнул. Наташа еле заметно улыбнулась.

Первой не выдержала тягостного молчания Татьяна:

– Так и будем сидеть?

Профессор выдержал паузу.

– Таня, кого вы видите перед собой?

– В смысле?

– Кто сидит напротив вас?

– Что за бред? Напротив меня – он.

– Кто он?

Татьяне захотелось ударить Мещерского стулом.

– Таня, – продолжал Профессор, – вам здесь сложнее всех, я понимаю. Но постарайтесь, опишите человека перед собой.

Нурлан боялся поднять глаза и теребил браслет-шокер на запястье.

– Описать? Хорошо! Передо мной моральный урод и педофил. Не человек – существо, сломавшее мне жизнь!

– Хорошо, – мягко ответил Мещерский. Он не реагировал на грубость Татьяны, и это злило ее еще больше.

– А если забыть на секунду, что вы знакомы? Представьте, что видите этого мужчину впервые в жизни.

– Забыть?! Такое не забывается. И если вы, уважаемый, этого не понимаете, значит, не ту профессию выбрали.

Все шло согласно плану Профессора.

– Татьяна, мы с вами моделируем ситуацию. Вы же можете представить себя с другой прической, да? Или, к примеру, как вы живете в другой стране. Попробуйте взглянуть на него как на случайного прохожего. Сделайте глубокий вдох, постарайтесь абстрагироваться от гнева. Допустим, вы заметили этого мужчину на автобусной остановке.

Татьяна закрыла глаза. Ей потребовались колоссальные усилия, чтобы взять себя в руки. Она сделала глубокий вздох и посмотрела на Нурлана.

– Я вижу перед собой жалкого неудачника без личной жизни. Он нищеброд и пьяница. Да. Я думаю, что он пьет.

– Таня, вы молодец, у вас получилось. Как вы думаете, вы бы смогли простить Нурлана, если бы понимали причину его поступка?

– С ума сошли? Нет, ни за что!

– Даже если ваше прощение ему необходимо?

– Меньше всего меня интересует, что ему необходимо.

– А если это прощение необходимо вам, чтобы выздороветь? Чтобы выйти из мучительного сценария?

Татьяна молчала. Все ее нутро противилось этому разговору.

– Хорошо, – после паузы Мещерский обратился к Нурлану, – расскажите, как все случилось.

Нурлану казалось, что если он скажет хоть слово, то сделает только хуже. Но Профессор подбадривал его дружелюбным спокойствием.

Нурлан говорил тихо, сбивчиво. Наблюдателям за стеклом пришлось напрячься, чтобы его услышать.

– Я помню… помню, как мы остались одни в комнате вожатых.

Он замолчал, опустил голову. Профессор ждал.

– Я не могу объяснить, все было как в тумане… Мне казалось, я ей нравился. Я себя не контролировал… Мне так жаль…

– Тебе жаль?! – прошипела Татьяна. – Мне пятнадцать было! Я даже не целовалась ни разу!

Татьяна вскочила со стула и начала остервенело хлестать Нурлана по лицу. Нурлан не пытался защищаться. Профессор не вмешивался.

– Зачем ты сюда пришел? Чего тебе надо? Уходи! Доберись до ближайшего моста и спрыгни, закончи свою поганую жизнь!

– Опасная женщина! – проговорил Рома. – Я ей, конечно, сочувствую, но некоторые в пятнадцать лет…

Рома изобразил руками огромную грудь, но тут же прекратил, заметив осуждающие взгляды.

– Я из-за тебя детей не могу иметь, сволочь! – Татьяна закипала с каждым ударом.

С носа и губ Нурлана текла кровь.

– Ты хоть понимаешь, через что я прошла?! Ублюдок! Тварь!

Нурлан сидел, не шелохнувшись, но внезапно в голове щелкнуло, перед глазами помутнело.

Он не помнил, как поднялся, обхватил огромной рукой ее тонкую шею и приподнял Татьяну. Рассвирепев, с силой прижал затылком к зеркалу.

В этот момент произошло кое-что странное. Вокруг головы Татьяны на зеркале появились серые волны. Словно кто-то бросил в воду огромный камень… Волны исчезли так же быстро, как и появились…

Наблюдающие отпрянули от окна.

– Он же ее сейчас задушит! – вскрикнула Катя.

Мещерский выжидал. Татьяна задыхалась, Нурлан сжимал горло крепче. Но, увидев свое отражение в зеркале, опомнился и отпустил хватку. Татьяна упала на пол, закашлялась.

Нурлан не отрывал взгляда от своего отражения. Все увидели его истинное лицо.

Мещерский подал Татьяне стакан воды.

– Вы… вы обещали! – Татьяна выбила стакан из его рук. – Вы говорили, что отвечаете за безопасность!

– Я бы не позволил ему вас убить, – спокойно ответил Профессор.

Он помог Татьяне подняться, но та отдернула руку и отошла в дальний угол комнаты. Нурлан смиренно сел на место, пытаясь прийти в себя.

– Как вы думаете, почему Нурлан проявил агрессию? – спросил у Татьяны Мещерский, словно ничего необычного не произошло.

– Потому что он психопат! – прохрипела Татьяна.

– Нурлан?

Нурлан медлил с ответом. Ему было физически больно произносить это вслух.

– Потому что… потому что она меня унижала, я не сдержался… Будто волна накрыла… Простите…

– То, что сейчас произошло, – объяснил Профессор и тем, кто находился за зеркалом, – результат потери контроля каждым из вас.

Профессор подошел к Татьяне.

– А то, что произошло между вами в лагере много лет назад, – напротив, результат жажды контроля. Преступник, не имея власти в обычной жизни, страстно желает ее обрести. Единственный способ осуществить это – найти того, кто слабее. Жертву. Он стремится подавлять ее волю, контролировать. В этом заключается природа сексуального насилия.

Профессор достал из кармана продолговатый девайс.

– Есть спорная теория о том, что любой человек, облеченный властью, обязательно злоупотребит ею. Когда в наших руках контроль над другим человеком, что-то внутри ломается вопреки морали.

Мещерский поднял в руке девайс, чтобы всем было видно.

– Это пульт от браслета Нурлана. Одно нажатие причинит ему боль.

В комнате за зеркалом поднялся гул.

– Что за треш!? – воскликнул Платон.

– Экспериментальный научный метод, – Андрей поспешил успокоить то ли Платона, то ли самого себя.

– Я не позволю этому ученому херачить меня током!

– Успокойся, – осадила Платона Наташа. – Это наказание только для извращенцев.

– Проведем небольшой эксперимент. – Мещерский протянул Татьяне пульт. – Вы можете нажать на кнопку, а можете отказаться. Все, что произойдет дальше, под вашим полным контролем.

– Не хочу. Я не такая, как он! – Татьяна положила пульт на столик. Мещерский был отличным провокатором, и это приводило Татьяну в бешенство.

Профессор ждал. Татьяна колебалась. Если бы он начал уговаривать, она бы ни за что не взяла пульт. Но Мещерский не произнес ни слова.

Татьяна взяла пульт, посмотрела на Нурлана и коротко нажала на кнопку.

Руку Нурлана свело судорогой, но он стерпел боль.

Татьяна снова нажала на кнопку, задержав палец на несколько секунд дольше. На лбу Нурлана выступила испарина.

– Пожалуйста, не нужно, – прошептал он.

Приятный холодок пробежал по спине Татьяны. Она вспомнила лагерь и свои мольбы: «Пожалуйста, не нужно, хватит!»

Татьяна с силой надавила на кнопку. Тело Нурлана, его лицо корчила боль. Он попытался встать, но упал на колени, не в силах сдержать крик.

– Вы можете прервать его страдания в любой момент, – напомнил о правилах Мещерский.

Но Татьяна его уже не слышала. Чем больнее было Нурлану, тем яростнее она давила на кнопку.

Кате стало плохо.

– Пусть она перестанет! – кричала она. – Пусть перестанет!

Платон смотрел на Катю. Такой он ее не видел.

Катя побежала в соседнюю комнату, заколотила в дверь:

– Хватит! Пожалуйста, прекратите! Откройте!

Наконец Профессор прекратил это безумие, нажав на кнопку в своем телефоне. Татьяна в ужасе замерла.

Нурлан неподвижно лежал на полу. Он больше не кричал, его била дрожь.

Профессор открыл дверь. На полу в слезах сидела Катя. Из динамиков зазвучала мелодия, Катя пришла в себя.

Профессор обратился к Жертвам и Преступникам:

– Очень легко поддаться убеждению, что мы не такие, как те, кто причинил нам боль.

Татьяна тяжело дышала. Она не могла поверить в то, что сделала. Мещерский продолжил:

– Контроль над другим человеком опьяняет, пробуждая в нас все самое темное. И превращает любого, самого прекрасного человека в агрессора. Как только вы нарушаете границы другого человека и подавляете его волю, вы становитесь агрессором. Тем, кого вы осуждали и кому не прощали ошибок.

В комнате за зеркалом стояла гробовая тишина.

XI

1 год до начала эксперимента

Балтийский федеральный университет имени Иммануила Канта имел отличную репутацию среди студентов. Мещерский преподавал на кафедре патопсихологии, вел факультатив судебной психиатрии и был научным руководителем у аспирантов. Студенты его уважали и почти не пропускали его занятий. У Профессора был богатый опыт частной практики, слушать его было не только познавательно, но и увлекательно.

Мещерский прочитал три из четырех запланированных лекций и собирался перекусить. Он шел в столовую, когда зазвонил телефон.

– Слушаю, – Мещерский не любил отвечать на незнакомые номера, но по долгу службы приходилось.

– Кате нужна помощь.

Мещерский резко остановился, и студентка чуть не врезалась ему в спину.

– Кто это?

– Агата. Она отъехать может, понял?

– Какая Агата?

– Грин Лайф, Луговая, 10. На втором этаже. Таблеток наелась.

Адрес верный.

– Вызвали «Скорую»? Я сейчас буду!

Профессор бежал к выходу. Впервые он забыл сообщить студентам об отмене занятий.

Дом, в котором жила Катя, находился в престижном загородном поселке у самой границы леса. Отец Кати построил его много лет назад. Сказочное место. Сейчас Катя жила здесь одна.

Профессор стучал в дверь:

– Катя, Агата! Откройте!

Но внутри было тихо. Мещерский выбил стекло в двери, открыл замок.

Окна в доме занавешены наглухо, мебель накрыта простынями. Словно здесь никто не жил.

– Катя! Где ты?

Он быстро поднялся на второй этаж и услышал сдавленный хрип из комнаты в конце коридора.

Катя билась в судорогах на полу, изо рта шла пена. Мещерский спешно набрал 112, удерживая телефон плечом, одновременно пытаясь освободить дыхательные пути девушки.

Профессор осмотрелся: под кроватью валялся пустой блистер из-под антидепрессантов, дозировка 250 мг. Мещерский засунул Кате в рот карандаш и вызвал рвоту. Влил в глотку литр воды и снова вызвал рвоту. Катя все еще была без сознания. «Скорой» не было. Мещерский поднял девушку на руки и отнес в машину. Он гнал по трассе, не глядя на спидометр.

XII

24 часа с начала эксперимента

Катя сидела на полу у открытой двери в комнату для терапии. Истерика сходила на нет. Нурлан тихо плакал, свернувшись в позе эмбриона. Футболка насквозь промокла от пота, волосы слиплись. Татьяна не могла отвести от него глаз.

– Я повторю вопрос, который задал вам ранее, – громко произнес Профессор. – Таня, вы сможете простить Нурлана?

По телу Татьяны бежала дрожь. Она хорошо слышала Мещерского, но язык отказывался ей подчиняться. После того что она сделала с Нурланом, чтобы она ни ответила, теперь не важно.

– То, что вы не сказали «нет», уже большой шаг, – мягко произнес Мещерский. – На сегодня закончили. Вы оба большие молодцы.

Профессор помог Нурлану подняться. Когда он попытался забрать у Татьяны пульт от браслета Нурлана, она заколебалась.

– Это против правил.

– Пусть оставит, если ей так спокойнее, – послышался за спиной хриплый голос Нурлана.

Мещерский подумал.

– Хорошо. Но, если вы примените пульт без причины – поедете домой.

Татьяна кивнула.

Мещерский вышел из комнаты, не глядя на Катю. Вытер руки влажной салфеткой, завязал ее двойным узлом. Он был весьма доволен результатом.

XIII

28 часов с начала эксперимента

День выдался эмоциональным, разговаривать никому не хотелось.

Сергей Аркадьевич, причмокивая, доедал бутерброд с ореховой пастой. Знала бы его сиделка, сколько он ест сладкого, лопнула бы от злости. Рома практиковал новый карточный фокус. Андрей и Платон мыли посуду после ужина. Сегодня участники смогли договориться о графике дежурств и разбились на пары при помощи жребия.

Наташа погибала от духоты. Дома она открывала окна нараспашку, обожала прохладный сквозняк. А здесь воздух был слишком теплым и неподвижным.

Наташа сняла рубашку, оставшись в одном топе. Сергей Аркадьевич бросил на нее осуждающий взгляд и выехал из гостиной.

Нурлан свернулся клубочком в спальне Преступников и беззвучно плакал. Остальные понимали, через что он прошел, и не мешали.

Татьяна сидела на полу в спальне Жертв. В комнату осторожно вошла Катя с чашкой чая в руках, опустилась рядом, протянула ей чашку. Татьяна сделала глоток, не почувствовав вкуса.

– Не понимаю, – тихо проговорила она, – почему я не отпускала кнопку?.. Я так хотела, чтобы он мучился. Я чувствовала, что могла бы убить его… так долго желала ему смерти. Представляла, как он умирает. А сейчас пусто внутри… Я так устала ненавидеть его и себя… за то, что допустила. Неужели я смогу его простить?

Татьяна смотрела на Катю, будто ждала от нее ответа на свой вопрос. Катя погладила ее по плечу. Татьяна поставила чашку на тумбочку.

– Спасибо тебе, девочка. Теперь мне нужно побыть одной.

В гостиной по-прежнему молчали.

– Боже, – нарушила тишину Наташа, – как же скучно с вами.

Наташа подошла к проигрывателю, перебрала виниловые пластинки. Гарри Глиттер. Вот это имя! Поставила пластинку, опустила иглу. Зазвучал рок-н-ролл.

Наташа легко двигалась, полностью отдавшись музыке. Платон застучал в такт ложкой по чашке с чаем. Ноги Андрея задвигались под столом.

Рома с восторгом смотрел на танцующую Наташу. Он любил людей, которым было плевать, что о них подумают окружающие. Бросил карты и подхватил Наташу.

Вошла Катя, и Наташа схватила ее за руку, потащила танцевать:

– Давай, расслабься! Надо выпустить пар!

В ванной Татьяна умывала распухшее от слез лицо. Она слышала музыку и смех, но все, о чем она могла думать, – о таблетках. Приняв две штуки, она почти сразу успокоилась. Дыхание Татьяны стало ровнее, и мир перестал казаться враждебным.

В гостиную вошел Нурлан.

– Эй, мужик, – радостно крикнул Рома, – давай к нам!

Нурлан покачал головой. Он думал о том, почему эти люди, увидев его внутреннего демона, не отвернулись от него, даже наоборот.

Казалось, впервые за долгое время всем было хорошо и легко. Почти всем. Сергей Аркадьевич, не отрываясь, смотрел на отплясывающие на столе ноги Наташи.

XIV

5 лет до начала эксперимента

Сергей Аркадьевич возвращался после очередного заседания домой, в поселок Депутатский. Жена просила купить к ужину красного вина, но он замотался и забыл. Возвращаться в город не было смысла, поэтому заехал в небольшой магазинчик по пути. Да, вино здесь было не самое лучшее, но ведь главное, что он не забыл.

Сергей Аркадьевич расплатился и поспешил к машине. На пустой темной улице росли ряды кленов в желтых отражателях. Власти области посчитали, что устанавливать фонари на этом участке нецелесообразно. Сергей Аркадьевич уже подходил к машине, как вдруг отражатели на деревьях вспыхнули.

Дальше он мало что помнил. Кажется, его подкинуло вверх, потом удар и страшная боль… Он видел, как машина врезалась в дерево, как из-под капота повалил дым. Слышал истошный крик бежавшей к нему продавщицы.

Потом зарычал двигатель, и сбившая его машина скрылась в темноте.

– А ну стой, сволочь! – закричала продавщица.

Сергей Аркадьевич попытался встать, но не почувствовал ног.

XV

29 часов с начала эксперимента

Старик с холодной ненавистью смотрел, как Наташа отплясывает на столе. А он… он даже не может просунуть ноги в тапки и уйти отсюда.

Сергей Аркадьевич использовал ингалятор и скрылся в темноте.

XVI

30 часов с начала эксперимента

В комнате за зеркалом было темно и пусто. Рома закрыл за собой дверь и включил свет. Уселся в кресло, достал четки и придвинулся поближе к камере. В целом он чувствовал себя комфортно и был готов записать свой видеодневник.

– Ну здорова… Во имя науки, типа. И еще кой-чего. Все пучком. Чувствую, что нашу четверку недолюбливают, мы ж, типа, грешники. Но я вертел это все, и не с такими уживался.

Рома замолчал. Слова не находились, он почесал затылок.

– Андрей в мою сторону даже не смотрит, нос воротит. Как всегда, короче. Он же у нас золотой мальчик, а я так, выродок детдомовский. Да похер. Я перед ним уже раз сто извинился. Но, по-моему, он не меня простить не может, а себя.

Рома замолчал.

– Ладно, хватит для первого раза.

Он подмигнул камере и вышел. Открыл дверь в комнату терапии.

На полу заметил кожаное портмоне Профессора. Видимо, выронил во время сессии. Поднял, показал портмоне камере.

– Эй, кошель не теряли?

XVII

30 часов 40 минут с начала эксперимента

Свет в гостиной автоматически приглушился, приближалось время отбоя. Катя собирала пазл с рисунком неба. Вошла Татьяна.

– Так и не уснула? – спросила Катя.

Татьяна помотала головой. Налила чаю, села за стол.

– О, этот пазл дико сложный. Собирала его с детками в кризисном центре, чуть башка не взорвалась.

– Ты так много другим помогаешь… Я бы тоже так хотела.

Татьяне нравилось снимать с людей розовые очки и разрушать мифы о благотворительности.

– Это со стороны кажется, что романтика. А по сути – грязь, тоска и безнадега. Часто просто руки опускаются. Мать-алкоголичка сына случайно забивает до смерти и закапывает в огороде. Потом идет в полицию и плачет: «Спасите-помогите, сынок пропал». Мы ищем, сочувствуем этой твари. А потом выясняется, что он в ста метрах от штаба в земле лежал все это время. Завернутый в ковер.

Вошел Андрей. За весь день он не произнес ни слова. Достал из холодильника бутылку воды, взглянул на Татьяну.