Kitabı oku: «Кукла колдуна, или Если бы в школе у нас не было комплексов», sayfa 5
Я сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Лег на кровать, уверенный, что ни за что не усну, закрыл глаза… И тут же уснул…
Не удивительно, что мне приснилась она. Девушка с поляны. В моем сне она была одета в джинсы и черную водолазку. Волосы ее были затянуты в тугую шишку, и закреплены заколкой в виде острой деревянной палочки, как в японских фильмах.
Японку она мне и напоминала. Точнее – японского ниндзя. Поскольку пришла она не через дверь, а через окно (вскарабкавшись по идеально гладкой стене отеля). И вот я сплю, и во сне ощущаю, как она села рядом со мной на кровать, и с интересом рассматривает мое лицо: мои закрытые глаза, мой нос, мои губы… И все это ей очень нравится… Я это тоже чувствую, или просто хочу так думать… Сквозь закрытые глаза я, в своем сне, наблюдаю за ней. Не просто вижу ее внешность (вблизи не такую красивую, как тогда на поляне). Я чувствую ее! Внутри она очень похожа на Нестора: такая же несчастная, одинокая, не решающаяся показать миру свое истинное лицо и постоянно прячущая его под маской. Да, они с Нестором были бы идеальной парой. Два замкнутых интроверта, мечтающих о любви. Но ей нравлюсь я.
Словно в подтверждение моих мыслей, она дотронулась до моей щеки. До волос. Провела острым ноготком по мочке уха…
– Красивый, – печально сказала она. – Даже жалко такого убивать!
Я, сквозь опущенные ресницы, пытался разглядеть ее лицо. Мне было ее немного жаль. С внешностью мне действительно повезло, чего уж кривить душой. Мама моя была красавицей. И отец, которого я видел всего несколько раз в жизни, тоже был вполне-вполне. И девушкам я нравился. Очень! Мог влюбить в себя любую. Даже ее, убийцу моих ровесников. Даже стервозную Нателлу смог бы… Но не стал бы, я же не сумасшедший.
А девушка-ниндзя смотрела на меня. Печально. Задумчиво. Она словно решала – убить меня или оставить в живых… А я вроде бы и не спал, но все никак не мог очнуться. Загипнотизировала она меня, что ли?
– Я не хочу его убивать, – четко сказала она сама себе. Или не себе? А затем она встала, подошла к окну… быстро вскочила на подоконник и выпрыгнула.
Кажется, я закричал!
Кажется, я подскочил к окну, еще не успев открыть глаза!
Кажется, Нестор, Нателла и Эльвирочка ввалились в мой номер одновременно, и ошалело уставились на меня.
А я, свесившись в окно, смотрел вниз. Я боялся увидеть внизу на асфальте ее бездыханное тело. Напрасно, никакого тела там не было.
Нателла подошла к моей кровати, зачем-то потрогала постельное белье. А затем, сделав трагическую гримасу, заметила:
– Она была здесь. Как ты мог ее упустить???
Глава 8. Кукла Колдуна.
Не буду описывать всю сцену погони. Скажу одно: догнать эту девушку я вовсе не стремился.
А почему?
Да потому, что я один видел в ней не хищницу, а жертву! Я ведь смотрел на нее, пусть даже и во сне… И слышал, слышал тот мерзкий голос, который не дает ей покоя!
Вот что рассказала та девушка, когда оказалась (нашими общими усилиями) в Склепе.
Алёна.
Говорят, что судьба не дает второго шанса. А третьего и подавно… Но что делать, если ты по жизни – неудачница?
Алена не знала ответа на этот вопрос. И тем страннее было, что судьба – таки дала ей этот второй шанс!
Это случилось весной, сразу после восьмого марта. Алена тогда болела. Сильно и долго. А потом оказалось, что сил на учебу (она уже училась на первом курсе) совершенно не осталось.
Вот тогда-то в их институте и появился этот человек! Как-то быстро он уладил все так, что в институте ей предложили взять академический отпуск. По состоянию здоровья. А вместе с отпуском дали и путевку в санаторий. И даже если бы она захотела отказаться – сделать это у нее бы не получилось. Поскольку место в общежитии нужно было освободить, а больше ей жить было негде.
Вот она и согласилась на свою голову!
Сначала санаторий показался ей раем! Вторым шансом, преподнесенным чьей-то щедрой рукой. Она уже была в детском санатории, когда училась в школе, и даже влюбилась там в первый раз! Но первая любовь, увы, оказалась несчастной… как у большинства.
А как сложится в этот раз?
Здесь все было, как в том детском лагере. Подъем в восемь, зарядка, завтрак. Потом – процедуры и свободное время. После обеда – учеба (повторение школьной программы за 10 – 11 класс, зачем оно нужно?). Потом – кружки по интересам. Особых интересов у Алены не было, но она начала ходить на театральный, чтобы хоть как-то попытаться преодолеть природную стеснительность. Впрочем – получалось это плохо, и пока она просто наблюдала за всеми, сидя в углу.
Всем здесь было от восемнадцати до двадцати пяти лет. И все были странными. Но Алене это даже нравилось, потому как среди не странных она была белой вороной.
А потом!!! Потом была эйфория, поскольку к двери ее комнаты кто-то начал ставить букетики. Иногда они были скромными: одна или три ромашки, одна веточка малиновой герани (ее срезали с цветка, который стоял на подоконнике в столовой, Алена это знала точно), несколько веточек мелких хризантем… Но пару раз букеты были шикарными… Бордовые, словно кровь, розы, меж которых торчали засохшие стебли какой-то незнакомой ей травы… В первый раз она не могла оторваться от букета, смотрела на него, трогала его, будто боясь, что он исчезнет! Той ночью этот букет ей даже приснился…
Он был в руках у человека, лицо которого скрывалось за этим самым букетом. Алена пыталась его рассмотреть – но не могла. А человек звал ее по имени. Манил за собой, и его голос неприятно пульсировал в висках…
После той ночи Алена стала бояться этих букетов. Подумав, она и вовсе перестала заносить их в комнату. Либо – просто оставляла лежать на коридорном полу возле двери, либо выкидывала в ближайшую мусорку.
На неделю все прекратилось. И она уже даже начала жалеть о том, что все закончилось. А вдруг тот кошмар вовсе не был связан с букетом? А вдруг в кой-то веки, у нее появился поклонник? А она так недальновидно отказалась от его ухаживаний…
А спустя неделю она проснулась от того, что этот же голос звал ее уже наяву.
Первым, что бросилось в глаза, был злосчастный букет! Он стоял возле ее кровати (как он оказался там? Ведь на ночь она всегда запирает дверь…), и источал тяжелый приторный аромат. В этот раз букет был в два раза больше, а веточки были темнее и… зловещее? И голос. Он пульсировал в голове, мешая сосредоточиться. Звал. Нетерпеливо и требовательно. И противостоять ему не было никаких сил!
Алена шла по темному ночному коридору в одной ночнушке. Как зомби. Не задумываясь – куда и зачем она идет. Поднялась по лестнице на второй этаж, открыла дверь какого-то кабинета… А там ее уже ждал ОН.
– Ты пришла, моя куколка! – сказал он и протянул к ней руки.
***
Алена никак не могла понять, любит его или ненавидит.
Он был старше ее лет на пятнадцать. Соответственно, ему было около тридцати пяти. Он был красив и обаятелен. Он умел шутить. И, самое главное, с ним Алена чувствовала себя увереннее.
Вот только этот голос в голове никак не давал ей покоя!
Этот голос мог посреди ночи потребовать, чтобы она пришла к нему. И она шла… все так же, как зомби. Иногда он просил о какой-нибудь ерунде: принести ему стакан воды из столовой, или – своровать за обедом ложку. Затем (видимо, перестав проверять, посмеет она ослушаться или нет), голос стал требовать абсолютно немыслимых для Алены вещей… Но были в этом и плюсы: силы ее стали прибывать с невероятной скоростью. Болеть она давно перестала, и чувствовала себя словно тигр после удачной охоты.
К букетам ее отношение тоже изменилось. Теперь она и сама начала составлять все те же, кажущиеся ей раньше зловещими, композиции. И, по настоятельной просьбе голоса в голове, дарила их людям. Разным, тем, на кого указывал ОН. Потом те люди погибали… но ее, что удивительно, это вовсе не печалило.
***
Этот май был самым прекрасным в ее жизни! Светлые солнечные лучи, которые она видела теперь очень четко (раньше Алена носила очки, теперь же они стали без надобности). Появилась легкость во всем теле. Будто всю жизнь она была беспомощным травоядным, а теперь превратилась в сильную изящную хищницу.
А еще… Еще она (наконец-то!!!) была не одна. Как долго она об этом мечтала! Как сильно этого хотела!
И вот это сбылось.
И пусть ОН ее не любит. Пусть – заставляет отдавать ему почти всю энергию, которую она забрала у людей, оставляя ей жалкие крохи. Зато он всегда рядом. Даже когда он уезжает, его голос в ее голове сопровождает, направляет… Да, у него на нее есть планы, которых она никак не может понять. Ну и пусть! Главное – в теле ее образовалась такая легкость, от которой хочется петь. А в голове – вместо бесконечных тревожных мыслей – блаженная пустота.
Однако жизнь – непредсказуемая штука. Покой и легкость Алена потеряла в тот миг, когда искала себе новую жертву. Когда, повинуясь ЕГО голосу, бродила под окнами отеля с красивым названием «Весна». Когда подобно человеку-пауку взобралась по стене, влезла в окно, и увидела его…
Такие, как он (позже Алена узнала, что его зовут Макс) обычно были самоуверенными и никогда не обращали внимания на таких, как Алена. И все же Алене он очень нравился. И очень не нравился голосу в ее голове.
–Убей, – велел ей голос. – Убей, он опасен для нас! Убей – и беги!
Алена же сидела на краю кровати, и уходить не спешила. Мысли в ее голове формировались тяжело. Мешал зудящий, не на минуту не уходящий голос ее ХОЗЯИНА. Теперь голос обеспокоенно повторял: «Они скоро придут за тобой! Его друзья. Уходи! Ты моя! Моя кукла!». Когда сопротивляться сил уже не было, она выпрыгнула в окно.
Как оказалось – слишком поздно!
Я слушал Алену, затаив дыхание.
– И что же нам делать с тобой, Алена? – Степан Борисович вслух задал вопрос, который интересовал всех собравшихся.
Я набрал в легкие побольше воздуха, готовый отстаивать Алену до победного конца. Но меня опередили…
– Она не виновата в том, что произошло, – твердо сказал Нестор. – Вы же все слышали. Если бы не голос… Если бы не ОН, – последнее слово Нестор выделил, и внимательно обвел взглядом окружающих. А я в очередной раз подумал: как же много у них тайн, и как же мало мы, ученики, о них знаем…
– Ты думаешь, что это ОН, сынок? – спросил Петр Алексеевич.
Что-то в его голосе меня удивило. Но что? Мысли, почему-то, путались, сердце ухало в груди. Словно я был не магом, а каким-то слабаком. Да, все, я понял! Петр Алексеевич постоянно хватался за висок, будто его мучает мигрень. Стареет Черный Директор, ему бы спать по ночам, а не ловить непонятно кого. И все же – кого это они называют загадочным словом «ОН»?
– Да, – ответил Нестор своему отцу.
– Возможно, он прав, – поддержал Нестора Степан Борисович. – Все это очень похоже на проделки колдуна…
– Мы не знаем точно, жив ли он…
– Мы не можем также с уверенностью сказать, что он умер.
И оба они (почему-то) посмотрели на Нестора.
– Я не знаю, честно! – пожал он плечами. – Но завести себе куклу вполне в его духе. Тогда, когда мы виделись в последний раз, он был поглощен идеей сбора энергии. Именно он доказывал мне, что энергии в интровертах намного больше. Что она буквально бурлит в них… Он был моим одноклассником. И моим другом, – добавил Нестор специально для меня. – Мы были с ним очень похожи. И в то время он был единственным, кто меня понимал.
Петр Алексеевич на этих словах болезненно поморщился.
– Но через несколько лет наши пути разошлись. А потом он вовсе ушел из школы, и поселился в лесу, далеко отсюда… Жил отшельником. У него была своя теория о том, как накопить энергию. Повторюсь: именно он постоянно доказывал всем, что в интровертах ее значительно больше. А в отшельниках и подавно. В современном мире большая часть энергии тратится на болтовню. Я болтать не умел, а он – не любил…
– Так значит – Алена не виновата! – обрадовано выпалил я. – Во всем виноват этот ваш колдун!
Алена смотрела на нас отрешенно, словно речь шла не о ней, а о совершенно постороннем человеке. Румянец на ее щеках был яркий, чересчур яркий. Уж не простудилась ли она, пока убегала от нас?
– Я предлагаю ее отпустить, – сказал наконец Степан Борисович. – Пусть девочка идет домой, а мы будем приглядывать.
Алена, будто ждавшая этих слов, резко поднялась… а затем, вскрикнув, схватилась за поясницу и снова опустилась на стул.
– Вот тебе и японский ниндзя… – вздохнул Петр Алексеевич. – Впрочем, все правильно. Колдовской морок спал, не без наших усилий, а болезни вернулись. Не дойдет она до дома, уж придется тебе, девочка, дня три-четыре у нас полежать… Эльвира, позаботишься о ней?
