Kitabı oku: «Ведьмин дом», sayfa 2

Кот, кажется, угрызений совести не чувствовал, и Олег, вздохнув, взял его на руки и погладил.

– Наглая ты морда! Еще и кружку разбил… Единственную, кажется, в этом доме.

Целлофан он заменил на целый. Подумав, бросил коту одну (заметно погрызенную) лапку. А сам отправился в гости, в соседний двор.

Глава 3. Ну, здравствуй, ведьма!

Забор здесь был высокий, судя по светлым доскам – сделанный совсем недавно. Он постучал сначала в калитку. Затем – зашел, поскольку никто не отозвался, а замка на калитке, естественно, не было.

Это и был второй роковой шаг нашего героя навстречу судьбе…

Соседский домик был хорош во всех смыслах. Добротный – это чувствовалось. Весь какой-то сказочный… Резные рамы на окнах. Такая же резная беседка во дворе. Ухоженные клумбы с цветами, которые еще не зацвели, а потому не понятно было до конца, что же на них посажено. А возле входа в дом – мама дорогая! – чучело медведя. Олег, не веря своим глазам, даже подошел ближе и потрогал. Шкура была самая настоящая, медвежья. Даже молью не поеденная. И даже – лоснящаяся, будто медведь был живым. И пасть … Он осторожно просунул палец чучелу в рот, потрогал клыки…

– Не советую, – услышал он где-то совсем близко ироничный и невозможно красивый женский голос. – А если укусит? Кровь почует, потом охотиться на тебя начнет…

Олег вздрогнул и огляделся. Но никого не увидел.

– Кто? – спросил он в пустоту. – Чучело?

– Не чучело. – Это голос сказал возле самого его уха. И ему даже почудилось, что шеи его коснулся мягкий локон волос. – Миша. Я запрещаю ему охотиться. Но он молодой, игривый. Бывает, что не слушается меня, шалит…

Бред!!! Полнейший бред! Или галлюцинации от свежего воздуха.

– Ты кто? – Олег хотел сказать это громко и уверенно. Но получилось жалко.

– Как это – кто? – удивился голос. – Хозяйка. Ты же ко мне во двор пришел.

– А почему я тебя не вижу?

Голос засмеялся. Затем, ответил:

– Закрой глаза и сосчитай до трех.

Бежать бы отсюда куда подальше! И не делать этот третий роковой шаг к изменениям в своей судьбе. Но он все же закрыл глаза. А когда открыл… На вид ей было не больше двадцати. Длинные русые волосы – кучерявые от природы. Глаза серые, насмешливые. Лицо простое, местами даже в конопушках. И уголки рта тянутся вверх, смеются.

– Ну, и как я тебе?

«Хороша!», – подумал Олег. А вслух сказал другое:

– А ты чего без одежды?

– Принимаю воздушные ванны. – Это девушка сказала обыденно. Прям как те две женщины в магазине, когда обсуждали ведьму. Будто он сморозил чушь. – И загораю, лето же. Да и не люблю я, когда что-то сковывает. Одежда – лишняя тяжесть на энергополе, оно от этого истощается…

– Ааа… А я тут это, принес… – Он протянул пакет с замороженными курьими лапками.

Теперь девица и вовсе расхохоталась. Заливисто, долго.

– Дожили. Раньше в гости с цветами приходили. Или с тортом. А теперь вот – с отходами от мясного производства.

– Да не, – смутился Олег. – Это для ведьмы. Ой, простите, что я несу! Наверно, это для бабушки вашей. Ну, которая того, немного паранормальна. Это продавщица так сказала.

– А, тогда ясно, – усмехнулась девушка. И пакет забрала. – Это она подлизывается. Хочет, чтобы я с нее венец безбрачия сняла, которого, между нами говоря, на ней никогда и не было.

– Так значит передадите лапы, да? – уточнил он.

– Кому?

– Бабке. Ведьме. Она же бабушка ваша, да?

– Ведьма – это я, – вздохнув, ответила девушка. – По крайней мере, они меня так называют.

«Ну вот все и выяснилось, – выдохнув, подумал Олег. – Никакой ведьмы не существует. Она просто красивая, вот поэтому деревенские и напридумывали про нее небылиц!».

– Ну, я пойду тогда? – спросил Олег. Удивляясь, с чего это он стал таким стеснительным. Разрешения у нее спрашивает, как третьеклассник, отпрашивающийся у учительницы с уроков. Хотя, его учительницы не щеголяли по улице нагишом. А может и щеголяли, а просто он их в таком виде не встречал.

– Иди, – разрешила девица. – А хочешь, вечером на чай приходи! Как зовут тебя?

– Олег.

– А меня – Софья. Можно – Соня.

– А мне сказали – Митрофаниха… Митрофановна…

Теперь девица, кажется, рассердилась.

– Дуры! Фамилия у меня – Митрофанова. А зовут – Софья Андреевна.

Глава 4. Про бабушку Любу, кошмары и волшебную посуду.

Когда он вернулся к себе (в тот момент в его голове уже засела мысль, что домик этот надо бы купить), было уже часа четыре. Он включил рубильник – электричество работало. Принес с ручья два ведра чистой воды. Включил чайник. Проверил холодильник. Тот работал, но тарахтел неимоверно. Морозил хорошо, и Олег тут же переложил туда всю еду со стола.

Кот ушел, оставив недогрызенную куриную лапку валяться на полу под столом. А Олег сел на деревянную табуретку и еще раз обвел взглядом свое хозяйство. Пока что ему все здесь нравилось. Потом он еще раз оглядел обе комнаты, вновь прилег на кровать. И уснул, так и не выпив чаю.

Тот, кто никогда не приезжал на каникулы или в отпуск в деревню, никогда не поймет, как сладко спится в прохладном доме, сквозь открытую дверь которого проникает чистый деревенский воздух. Это вам не душная квартира, под окном которой то снуют машины, то и вовсе (как этим летом) дорожники всю ночь кладут асфальт. Так хорошо не спал он уже давно!

Когда он проснулся, в комнате были уже сумерки. Заходящее солнце отражалось в зеркале, висевшем на дверке шифоньера. Там же отражалась прялка, возле которой сидела аккуратная пожилая женщина в белом платочке. Она пряла.

– Выспался, милый? – дружелюбно спросила бабушка, заметив его взгляд.

– Угу, – ответил он, потянувшись. А затем вздрогнул. – Ой. А вы кто?

– Гурьева, Любовь Михайловна, – представилась женщина. – Бабушка Артема. Он не говорил тебе про меня?

– Нет, – растерянно пробормотал Олег. Проклиная непутевого Артема, который захотел продать дом при живой бабке. И ведь не словом не обмолвился…

– Ну, ничего, – ничуть не расстроилась старушка. – Да ты не волнуйся, я здесь уже не живу. Так – захожу иногда. Приглядываю. Чтоб дом не развалился. Да чтоб не разворовали ничего… Я уйду сейчас, не буду тебя смущать.

Олегу перед бабушкой стало неловко. Он приподнялся, сказал:

– Да подождите. Может – чаю?

– Чаю? – старушка все же встала из-за прялки. – Раньше я чай очень любила. А сейчас равнодушна стала. А ты попей. Ты молодой, тебе силы нужны! Только вот кружку ты разбил, я видела…

Олегу снова стало неловко. Уже – за испорченное чужое имущество.

– Это кот. Не знаю – чей.

– Это кошка. Мурка. С хозяйкой ее мы никогда не ладили. А кошка в гости ко мне заходила.

«Ааа. Смешно. Значит, это была та самая голодающая Мурка, которой не досталось курьих лап. Сама пришла – и сама свою долю взяла».

Женщина тем временем подошла к шкафу и, порывшись, достала небольшую кружечку без ручки. У Олега в детстве была похожая. И называл он ее тогда – пиала.