Kitabı oku: «Псы Америки. Изольда», sayfa 2

Принцесса

Уж лучше на погост, —

Чем в гнойный лазарет

М. Цветаева/

Позвонили Сане на мобильник из приемной Главы ДНР Пушкарева.

– Александр Викторович, вы в Донецке? А сможете прибыть завтра в десять часам к Петру Владимировичу?

– Причина?

– Торжественное вручение боевой награды.

– Ух, ты! Обязательно буду.

Вместе с Готовцевым их собралось шесть человек – героев-ополченцев, отличившихся в боях с укропами. Стекались в приемной, а как все собрались, прошли в кабинет вместе с оператором телевидения. Встретили их сам Глава, министр обороны ДНР и командующий ополчением. А также длинный стол совещаний, теперь накрытый под фуршет выпивкой и закусками.

Петр Владимирович со всеми вошедшими лично поздоровался, торжественно улыбаясь. Выступил с краткой патриотической речью. Был демократичен, прост и спокоен.

Фронтовики стояли строем. Прозвучал гимн ДНР. Началась процедура награждения.

Орден Мужества Пушкарев вручил Готовцеву в атласной коробочке.

После церемонии прозвучал гимн Российской Федерации.

Пушкарев пригласил награжденных – «обмыть» и перекусить.

Ели и пили стоя – как и положено на фуршете. Шампанское в бокалах, водка в рюмках, а закуски приготовлены так, что не требовали применения столовых приборов.

Обмыли награды. Хором гаркнули «Да здравствует Россия!» и потянулись к выходу, а Пушкарев с улыбкой шефа гитлеровского гестапо Мюллера на устах сказал им вслед:

– А вас, Готовцев, я попрошу остаться.

И поведал причину своего интереса к контуженному водителю.

– У вас как со здоровьем, Александр Викторович? Машину водить сможете – не большегруз, а внедорожник. У нас возникла ситуация, в которой требуется ваша помощь. Приехала к нам с той стороны корреспондентка английской газеты «Гардиан» Оливия Харрис на своей машине и с недельной аккредитацией. Ей нужен водитель и телохранитель. Свободно говорит по русски. Обещает хорошо заплатить. Возьмешься?

Саня плечами пожал:

– Да я вроде как после контузии. Могут быть закидоны.

– Постарайся уж как-нибудь без них. Понимаешь, Александр, Оливия эта пишет вроде бы объективно и с симпатией к России. Но кто его знает, что у неё на уме. Нам нужен рядом с ней в доску свой человек, а не абы кто. Мы тут подготовили в министерстве безопасности маршруты и объекты – где можно бывать ей, что можно снимать. Думаю сотрудника ГБ она сразу раскусит и насторожится, и обидится, и напишет черте что. А ты человек простой, фронтовик и не дурак… К тому же красивый парень, орденоносец. И выглядишь более выигрышно любого профессионала. Ты ей понравишься – я уверен. Ну, так как?

Саня вздохнул полной грудью и ответил классически:

– Служить Отчизне рад суворовский солдат.

В течение одного дня бабьего лета Готовцев получил награду, задание, перспективу недолгой, но интересной работы и напрочь лишился скуки. К тому же ему надо перенастроиться – из среды воюющих, пьющих, ругающихся матом фронтовиков в общество молодой образованной и красивой женщины из «цивилизованной» Европы.

Кроме всего прочего, садясь за руль импортного внедорожника, опять надо вспомнить то, чему учился в автошколе, когда сдавал на права – думай за дурака. В том смысле, что надо просчитывать ситуацию не только за себя, но и того парня, что неожиданно захочет дать по газам в самый неподходящий момент. Практики на Олином «Хавале» было мало…

День хороший, солнечный – ровно такой, чтобы запомниться на всю жизнь. И не страшны бомбежки – в такой день можно умереть только от счастья!

Готовцев поймал такси и поехал в гостиницу.

Думал, глядя на дома и улицы в окно машины – совсем немного времени прошло, а он перековался напрочь: ненавидит теперь демократию, как чуму, фраки и бабочки; а любит берцы и камуфляж, а также суровую руку руководителя. Логика здесь проста: столько крови пролито СВО, нельзя останавливаться на задачах, поставленных Путиным – даешь СССР здесь и сейчас! А путь к нему – диктатура, вплоть до военного коммунизма. Хотя в коммунизм Саня не верил и не желал…

Последние события в Армении и Нагорном Карабахе окончательно его в этом убедили.

А ещё он начал мысленный спор со своей «заказчицей» Оливией Харрис – ведь наверняка будут разговоры о житье-бытье и политике.

Я из России – скажет Саша, чтобы даме стало все ясно и понятно о нем.

Она с ухмылкою – в России нет современности.

Он – и не надо: мы за моногамные браки и гетеросексуализм.

Она – в России не ценят времени.

Он – зато любят красоту и вдумчивость.

Она – в России много пьют.

Он – значит, есть на что и для чего.

Она – вы жестокий народ.

Он – к врагу да, но не жгли женщин на кострах, младенцев и аборигенов…

Она – вся культура к вам пришла с Запада.

Он – слава Богу не вся: вера своя православная, литература, музыка, искусства прочие русские или советские; и плевать нам на европейские ценности извращенцев и модернистов…

Когда приехал в гостиницу, сразу попал в объятия Николая – тот будто ждал его и высматривал.

– Пойдем ко мне – выпьем, посудачим. Подскажешь мне кое-что…

На столике был коньяк, а телевизор включен. Транслировали новости из горячих точек СВО.

– Ты его не выключаешь? _ спросил Саша, усаживаясь.

– Нацики наступают – вот-вот будут в Донецке.

– Да перестань! Чушь несешь.

Тут бизнесмену позвонили, и Сане показалось, что из Поднебесной – Николай несколько минут с ледяным лицом просидел с трубкой у уха, то ли наставления принимая, то ли инструкцию.

Готовцев, на него глядя, стал кое-что постигать. Похоже, приехал этот русский из Китая… точнее. заслан Коля в Донбасс провентилировать вопрос, что будет с крупными промышленными предприятиями, национализированными в свое время в ДНР и ЛНР? Законы-то теперь здесь российские. А что будет с шахтами и заводами, портами и дорогами пока не знает никто. Может случится черт знает что. И нельзя ли как-нибудь поучаствовать? Бабки есть. Ха-ха! Поднебесная всегда впереди планеты всей…

Ни хрена Николай не боялся укропского контрнаступа и бежать из Донецка даже не собирался. Он прекрасно владеет всей обстановкой – в тылу и на фронте. От Саши что хочет?

Готовцев подумал – интересная жизнь разворачивается на гражданке: английская корреспондентка, китайский шпион… Нет, не уедет он из Донбасса.

Сердце его подрагивало в приятных предчувствиях бесконечно очаровательного будущего. Предстоит много интересной работы, и ему будут платить достаточно денег в разных валютах – ведь он молод, умен и обаятелен. То, что он практически всю предыдущую трудовую жизнь ничего не держал в руках кроме баранки, ключей гаечных и личного оружия, Готовцева не смущало.

О наивность молодости! О бесконечное желание познавать неизвестное!

М-да! Ну да, ладно. Ни выпить с Колей-шпионом, ни что-нибудь обсудить Готовцеву не удалось – брякнул мобильник.

Светлый и сладостный голос особы слабого пола возвестил в трубку:

– Здравствуйте! Меня зовут Оливия Харрис. Я представляю британское медиа-издание «Гардиан». Давайте знакомиться.

Оправившись от неожиданности, легкомысленно улыбаясь, Готовцев назвал свое имя.

– А сколько вам лет?

Прозвучала цифра.

– Замечательно! Учитесь, работаете?

– Сейчас свободен.

– Очень хорошо! – отреагировала корреспондентка, улыбаясь за кадром.

Сердце Александра при звуках её безакцентного голоса сладко вздрагивало ликующей птицей.

– Мне Петр Владимирович Пушкарев рекомендовал вас, как вполне положительного человека – умного и бесстрашного. Вы согласны со мной работать? За неделю я вам заплачу…

Прозвучала вполне приличная сумма.

Конечно, согласен – особенно за такую зарплату.

– Петр Владимирович мне сказал, что мы живем с вами в одной гостинице. Давайте встретимся через полчаса в ресторане…

Через двадцать минут в костюме, белой рубашке и галстуке Готовцев открывал дверь в ресторан…

Оливия была красива, молода и подтянута – не старше тридцати лет. По-английски рыжие волосы, улыбка на губах, отливающих перламутром, короткие, но безупречно полированные ногти.

После дежурных фраз и заказа блюд, прозвучал деловой вопрос:

– Ваше прежнее место работы?

– Воевал.

Улыбки закончились.

– Причина ухода? – Оливия смотрит серьезным и твердым взглядом.

– Ранение.

– До войны кем работали?

– Водителем-дальнобойщиком.

На лице иностранной журналистки удовлетворение.

– Ваши планы на будущее?

– Вернусь на Урал. Ведь я из России.

– Вы женаты?

– Да, конечно.

– Дети есть?

– Дочурка. Кристина.

Позвенели ножами и вилками о тарелки.

Оливия отложила приборы столовые, взяла в руку бокал с красным вином.

– Итак, мне нужен на шесть дней деятельный, инициативный, коммуникабельный молодой человек, способный исполнять функции гида, водителя, кинооператора и охранника. Работа не сложная для специалиста, но требующая особой подготовки. Она у вас есть?

– Думаю, да.

Взгляд Сани как можно красноречивее убеждал в этом даму.

Оливия, после минутной паузы:

– Ну что ж, вы мне нравитесь. Можете приступать к вашим обязанностям прямо сейчас. Все сопутствующие расходы – питание, проживание, заправка и обслуживание автомобиля – за мой счет.

– Понял.

– Утром я вас буду будить звонком телефона на пробежку. У вас есть тренировочный костюм?

– Куплю.

– Ну, а что мы сегодня будем делать?

– Может, обсудим маршруты движения. Госбезопасность меня снабдила инструкцией по этому делу.

В сердце у Сани расцвела ясная уверенность, что он тот, кто действительно нужен Оливии Харрис.

– Все дела завтра начнем. Давайте лучше потанцуем. Вы умеете?

– Только медленное танго.

– А я люблю аргентинское, – хихикнула Оливия…

И точно, утром в семь часов прозвучал телефонный звонок.

– Александр, подъем! На зарядку.

– Как дела? – с целой гаммой жизнеутверждающих чувств спросила журналистка, сама в шортах и короткой блузке. На ногах кроссовки, на голове бандана…

– Отлично! – в тон ответил Готовцев.

– Пробежимся?

Побежали по утреннему холодку и безлюдному тротуару.

После завтрака.

– А покажите, Александр вашу инструкцию КГБ – куда мне разрешено, а где хода нет.

– Есть только список разрешенных мест.

– Ну, понятно.

Пробежав глазами документ, Оливия сказала:

– А поедемте в одну из ближайших восстановленных школ. Учебный год ведь уже начался.

Сели в «Вольво», поехали.

– Забыла сказать вам вчера. Каждое рабочее утро вы, Александр, должны начинать со свежего анекдота для поднятия настроения. Есть наготове? Ну, подумайте…

Готовцев молчал.

У пассажирки возникло желание пощелкать пальцами перед его лицом – сначала слева, потом справа. Наконец, Оливия окликнула его по имени – мол, ты чего?

Саня:

– Приму к сведению. Буду готовиться.

– Замечательно! – сказала она, вся сияя, будто анекдот уже рассказан.

По дороге в школу Оливия рассуждала:

– В идеале все дети в цивилизованном мире воспитываются одинаково. До двух-трех лет они свободны и беззаботны. Потом отправляются в детский сад, где из них начинают делать человека – учат спать, вставать, делать зарядку, кушать, читать и писать. После садика отправляют в школу – где обучают лет 11 – 12. Ну а дальше, кому как повезет – кто учиться, кто служить, кто работать, а кто в безработные. Итог – четверть века позади и готов человек. Дальше его воспитывает жизнь… Вы согласны со мной, Александр?

– Со мной так и было.

– А я бы это реформировала! – заявила мисс Харрис. – В садике бегать, прыгать, танцевать и петь. В школе научиться писать, читать, считать, понимать основные законы мироздания… Закончит образование интернет. Из человека получится точно то, кем он хочет стать, и не будет груза лишних знаний… В восемнадцать лет новый хомо сапиенс может стать командиром полка или производства, сесть за докторскую диссертацию и заводить семью. Как?

– Революционно! Находите отклик?

– Пока нет. Но смотрите, что мы имеем на практике. Из школы в семнадцать лет выходят занюханные, уставшие невротики – ни служить, ни работать, ни детей рожать… Ничего путного не могут. Революцию в Европе стоило бы устроить только для того, чтобы развалить эту веками сложившуюся систему. В этом плане мне весьма интересна ваша Россия. Говорят, она легка на подъем…

– Вам, журналисту, говорят? – удивился Готовцев. – Всегда считал, куда бы ни приехал ваш брат, он всегда обо всем с готовым собственным мнением. И слышат от посторонних только то, что хочет услышать.

– Вы верите, Александр, что после вашей победы гармония мира восстановится?

– Я не верю, что она была до войны.

– Не истощим однако у вас, россиян, зуд к милитаризму. А как вы думаете – Россия едина?

– Да нет, конечно, но большинство за Путина – это точно.

– А кто против?

– Патриоты, называющие себя демократами. Они всегда и во всем подозрительны. В народе о них говорят: кто много болтает – мало знает.

– Пушкарев мне рекомендовал вас, как совершенно бесстрашного человека. Но признайтесь, есть же что-то, чего вы боитесь?

– Да. Смерти.

– И где же здесь логика?

– Сам не знаю. Но жена говорит – философия Агни-Йоги обучает, как смерть воспринимать подарком судьбы.

– Да я читала – последователи Агни-Йоги, считая, что в этом мире достигли полного совершенства, в другой уходят с энтузиазмом открытий.

– Не хочется спорить, но скажу свое мнение – чушь собачья.

– Вы и в Бога не верите?

– Верю в Судьбу.

– А она от кого?

– Пытаюсь понять.

– Интересный вы человек, если не лжете.

– Я не вру никогда.

– Иногда люди этого не замечают. Выпить любите?

– По поводу и в кампании.

В этот момент позвонила Кристина:

– Папа, привет.

Прознав про контузию и гибель машины, а также карантин в госпитале и скорое возвращение домой, девочка стала называть Готовцева «папой».

Ему радость на выздоровление – заметила мама.

– Папа, привет. Как поживаешь?

– Хорошо, милая.

– Приезжай поскорее, – и отключилась.

Маме, наверное, в шахматы проиграла этот звонок.

– Жена? – спросила Оливия.

– Дочь.

– Дружно живете? Ваше кредо в семейной жизни, если, конечно, такое имеется?

– Сейчас скажу – больше воздуха наберу: фраза важная. Так вот… Чтобы муж оставался мужчиной в любой ситуации, он должен прощать жене все.

Остатки воздуха Саша выдохнул.

– Замечательно! Мне бы такого! А про женщин, что скажите – что от них требуется?

– От обратного: она должна не прощать ничего, чтобы муж оставался мужчиной.

– Это неправильно, Александр! Мы должны вам прощать все ради сохранения семьи. Жену уже поздно воспитывать. Не вздумайте внушать вашу глупость о женщинах своей дочери.

– Моя дочка имеет право не слушаться, не соглашаться, капризничать и баловаться – мне все в радость.

– Про дочь согласна, но не вздумайте так воспитывать сына – мальчик должен расти спартанцем.

Они катили в школу к детям и говорили о детях…

А ночью завыла сирена, и начался обстрел города. Где-то слышался лай выстрелов из стрелкового оружия.

Позвонила Оливия:

– Спускаемся в бомбоубежище?

– Вас проводить?

– А если бы меня не было?

– Я бы остался в номере.

– Мне страшно.

– Могу быть с вами.

– Приходите.

Когда Саша вошел, снаряд жахнул перед гостиницей – в стены и окна полетели осколки.

– О, Господи! – взвизгнула Оливия. – Идемте скорее в бомбоубежище!

В подвале.

– Мне кажется, пахнет бензином. Нас могут поджечь здесь? Давайте вернемся – на воздухе опасно, но не так страшно.

– Теперь уж не выпустят. Терпите, мисс.

– Обнимите меня, – прижалась к груди. – Вы же телохранитель. Вот и прикрывайте своим телом.

Так прижалась, что он чувствовал биение её сердца.

Что-то внутри зашевелилось – подари одинокой женщине свою нежность, разве жалко тебе?

Чтобы отвлечься от страха, Оливия говорила. Рассказывала о себе все, как на исповеди.

На самом деле она из Ирландии, и зовут её Изольда Аберкорн. Она единственная дочь и наследница герцога Аберкорна из рода Гамильтонов. Её отец Томас Аберкорн люто по жизни англичан ненавидит. Поэтому, выбрав профессию журналиста, принцесса уехала в США, учиться в университете Северной Каролины Чапелл-Хилла. Работать стала после окончания обучения в Лондонском офисе медиа «Гардиан» под псевдонимом Оливии Харрис, но от отца это скрыла. За прошедшие годы весь мир увидала. Теперь вот в подвале – прячется от бомбежки…

Круто!

Готовцев слушал-слушал и, чтобы как-то поддержать напуганную обстрелом женщину и успокоить, спросил, поглаживая её по плечу.

– Вам нравится журналистика?

Изольда-Оливия встрепенулась:

– Обожаю.

– А Россия?

– Мне кажется, на сегодняшний момент она самая интересное государство на карте мира. Ни США , ни Китай – застрельщиком геополитических преобразований земного общества выступит именно ваша страна. Во многом благодаря Путину – его мозгами правит Судьба. Та Судьба, в которую верите вы, Александр. Ваш президент создаст Россию новую и задаст ей верное направление движения. Русский характер будет определять основы земной морали, и он же спасет нашу планету от ядерной катастрофы.

– Любите русских?

– За отсутствие ненависти к другим народам. Но при этом учтите их ущербность – россияне любят свою родину больше, чем она их.

– Какой же строй будет у общества на Земле – капиталистический, социалистический, империалистический, коммунистический или первобытно-общинный?

– Кому какой люб. Главное – не будет на планете опостылевшего всем гегемона.

– А для России какой лучше строй – как вы считаете?

– Тот, которым вы идете.

– А вот философы от политики утверждают – все пойдут одним путем: ничего не удастся изобрести другого, кроме парламентской демократии и рыночной экономики. Всех, кто против, ждет революция.

– Посмотрим-посмотрим… Китай и Путин доказывают обратное.

– Когда по миру колесить надоест, вы, наверное, осядете в родовом замке и начнете писать мемуары.

– Вы угадали.

– Любите литературу?

– Так я же журналистка – двоюродная сестра писателя. А вы, водитель?

– Литературу люблю, писателей нет.

– Почему?

– Любил Астафьева за красивый, чистый, простой язык. Читал в книгах. А однажды нашел сайт, посвященный ему и набросился, как на манну небесную. Только вот беда – рассказы один за другим повторяются. Что за придурок сайт создавал? А потом присмотрелся – мама родная! – годы написания указаны разные. Стал разбираться и разобрался. Хороший писатель Виктор Астафьев и пишет красивым языком, но душонка – от пресмыкающегося. Умер Сталин, он всю свою прежнюю прозу под Хрущева переписал. Потом под Брежнева. Под Горбачева. Время Ельцина настало и распада СССР. В 90-х годах Астафьев написал свой последний роман о войне «Убиты и прокляты» в угоду «новым русским». А ведь сам фронтовик. Как так можно!

Саня глухо выругался.

– И ещё с ним был такой случай. Ельцин избирался в президенты России вторично. Пиарщики к Астафьеву, который уже на пенсии: «Виктор Петрович, снимитесь, пожалуйста, с президентом под елью. Ему будет приятно». Астафьев снялся. Ребята к Солженицыну с той же просьбой. А Александр Исаевич им отвечает: «Не знаю, что даст это Ельцину, мне – ничего». Эпизод просочился в прессу. Дошел до Астафьева. Тот Солженицыну пишет: «Если бы знал ваш ответ, так же ответил». Вот гнида позорная! Как можно таких уважать?

– А пишет прекрасно?

– Где-то читал – рассказ его «Царь-рыба» попал в книгу рекордов Гиннеса, как произведение, переведенное на все языки мира.

– Ну уж, на все…

– На все, что имеют письменность. А может, враньё. Астафьев заставил меня ненавидеть писателей. И презирать…

– А литературу любите? Ну, и слава Богу1 Любите её, Александр, она ведь ни в чем не виновата.

После паузы, Изольда-Оливия:

– А так ли необходима писателю гражданская позиция?

– Гражданская позиция должна быть у всех, и особенно у публичных людей. Вот с Путиным, например, бодяга – что ни сделает, завистники: «до сэбя тянет». А он на мой взгляд, хочет войти в историю России великим деятелем. Разве это не стоит всех яхт, дворцов, островов в личной собственности? Каждый меряет другого своим пониманием мироздания…

Снова пауза – грохнуло слишком близко.

– Расскажите, Александр, о своем детстве.

– Ещё в школе начал рвать струны гитарам. Был самоучкой и в ансамблях не участвовал, но петь любил и пел у костра, даже со сцены иногда – на школьных вечерах.

– Что поете?

– А все подряд – что понравится из услышанного.

– Свое не пишите?

– Нет.

– А мне споете?

– Пока не на чем – инструмент мой сгорел вместе с машиной.

– Я куплю вам гитару.

– Буду подарку рад. В ответ – музыкальный вечер при свечах и с шампанским.

– О, Боже! Быстрей бы бомбежка кончалась. Ваша жизнь мне теперь кажется, Александр, авантюрным романом.

– Вы, мисс Оливия, в Америке встречали настоящих американцев – тех, что создали эту страну и сделали её великой?

– Вы о ком это?

– Имею ввиду тружеников и собственников земли – фермеров из поколения в поколение.

Журналистка после минутного раздумья:

– Однажды мне удалось по отличным дорогам американского штата прокатиться меж кукурузных полей и нетронутой прерией, повстречаться с местными обитателями. Это были вовсе не те американцы, которых можно увидеть в городах и университетах. Иное общение с ними было, как встреча двух цивилизаций. Они не занимаются политикой, не участвуют ни в каких митингах и манифестациях, кажется, и в партиях не состоят. Они заняты своим делом – обрабатывают землю. Вот эти люди Америку создали и по-настоящему любят свою страну: все остальные – трепачи.

Александр не успел задать возникший вопрос, как Изольда перекинулась на новую тему. Причем, обратился к нему на «ты» – совсем доверительно. Вот что ласковые поглаживания (пусть даже по плечу) делают с женщиной.

– А своему президенту вы найдете замену?

– Не хочется даже думать об этом.

– Ну хорошо подойду по-другому. В России любят сильных правителей. И потому Президент России быть не может не сильным. И ещё многое зависит от тщеславия – когда человек хочет остаться в народной памяти, как великий реформатор, принесший благо своей стране. Время придет – Путин уйдет. Кого можно поставить вместо него? Чиновника? Готовый казнокрад! Политика? Трепач и казнокрад? Бизнесмена? Деньги для него теряют ведущую роль, начиная с десятого миллиарда. Далее им правит тщеславие – войти в историю и остаться там. Вот это и нужно использовать! Как вам Илон Маск? Молод, богат, умен – сам создал себя и свой бизнес. Маск может себе позволить устать от денег и сменить амплуа. Он рвется сейчас в политику и готов управлять любой страной. Только в США ему хода нет – законодательство не позволит. Вы бы пригласили его в Россию после ухода Путина?

– Сложный вопрос – с ходу и не ответишь.

– А ты хочешь во власть?

– Не люблю это общество.

– Я так и знала! Сейчас я тебе задам вопрос подлый и пошлый. Ты – красивый молодой мужчина, и сам, видимо, об этом догадываешься. Тебе это жить не мешает? Красота, как проклятие…

– Знаешь, Изольда, в России как-то не принято обсуждать красоту мужчин – все разговоры о силе, мужестве и отваге. Их достаточно. Красоту оставим женщинам…

– Понятно. Брезгуете нетрадиционной ориентацией?

– Люто ненавижу – и руку себе отрублю, если коснусь.

– Трудно тебе. Надо проще смотреть на мир.

– Давай замнем эту тему.

Хорошо. Давай замнем. Как ты думаешь, Александр, монархия возможна в России?

– Мне лично плевать, кто в Кремле будет Сталин или Зюганов. Главное, чтобы человек был сильный – как Путин.

– И умный…

– Само собой.

– Как тебе такой вопрос – Путин приближает к себе людей слабее его по интеллекту, а сильных удаляет и душит…

– Назови хоть одного удаленно придушенного.

– Ладно-ладно, моя информация из западной прессы, а ты тут живешь…

– Я вопрос тебе сам задам. А правда, что на западе целомудрие постыдно. Девочки ищут любую возможность, чтобы избавиться от неё?

– У нас, в Ирландии, пуританские взгляды. А вообще-то да – стоять перед мужчиной девственницей и женщиной ни одно и тоже: одно дело ребенок, другое нормальный половой партнер. Ты бы кого выбрал?

– Этот вопрос для меня закрыт штемпелем в паспорте – я женат.

– Ну хорошо, раз уж речь пошла об Ирландии, расскажу немного о себе. По специальности я международник-телевизионщик. И чего скрывать – политики через редакторов ТВ заказывают нам о ком писать и как. Иногда требуют такой бред, что руки опускаются. Но кушать хочется и материалы надо не только создавать, но и продавать. Так что творчество в журналистики – путь страданий. А ещё говорят, что хороших журналистов среди женщин не бывает – они лишены метафизического восприятия мира и гламурные по природе своей. Ты как в этом вопросе?

– Затрудняюсь ответить. Прочитаю статью и не могу понять, кто писал – мужчина или наоборот.

– Это легко. Мужчина обязательно найдет в тексте возможность упомянуть о себе. Женщина в этом плане скромнее. Или разумнее.

– Буду знать.

– И про любовь они пишут по разному. Мужчина в слове «любовь» подразумевает постель, женщина несколько иное. А что ты скажешь о женщинах на войне?

– Вот кому там не место – так это им.

– А медсестры, журналистки?

– Я имел ввиду снайперш.

– Ты их видел?

– Даже в плену! Ведут себя мужественнее многих мужчин. Но столько ненависти в глазах…

– Мне кажется, женщины боятся смерти меньше мужчин.

– Может быть… А ты могла бы остаться в России?

– Наверное нет. Но мне интересно здесь. Народ интересен и вообще…

Иногда бомбежки приносят пользу – смотрите, сколько наговорили, перешли на «ты» и даже почувствовали взаимную симпатию ирландская принцесса и водитель с Урала.

Журналистка Оливия осталась довольна своим выбором, а Саня кроме материальной заинтересованности в обеспечении безопасности клиентки почувствовал и личную.

То есть, одно за другим, пролетела неделя и им стало грустно расставаться.

Итог простой – не хватило дней молодым людям взрастить настоящие чувства. Хотя конечно, были и другие обстоятельства тому причиной.

Короче говоря, расставались они с немым вопросом в глазах – что дальше? неужто все забудется, как случайная встреча?

Не скажу, что этим сказано обо всем (это невозможно да и бессмысленно). Пока остановимся на том, что везет Александру Готовцеву на хороших женщин, а там жизнь покажет, какая судьба кого ждет. Я думаю, на этом можно закончить главу.

Хотя…

– Здесь расстанемся? – спросила Изольда, отводя глаза в сторону.

– Я провожу тебя до пограничного перехода в Белгородской области.

– А как в Донецк будешь возвращаться?

– В Донецк я не вернусь – дела там мои закончены. Из Белгорода рвану в Челябинск на чем получится – самолетом, поездом, на автобусе. Пора домой. Мне кажется, так будет лучше. Хотя почему кажется? Действительно лучше.

Дорогой больше молчали, думая о своем.

В пути перекусили – заплатила Изольда по старой памяти.

Остановились на стоянке российского контроля пограничного перехода.

– Мое сердце остается в России, – сказала Изольда, улыбаясь печально. – А мы с тобой обязательно встретимся.

– Я за границу – вряд ли. А ты позвони и приезжай – встречу тебя в любом городе.

– А как же твоя семья?

– Я познакомлю вас. Мои дамы тебе понравятся. Хорошие люди должны дружить

– А супруга твоя не закатит истерику?

– Ну, если публично целоваться не будем, то может и нет, – ухмыльнулся Саша.

– Как сейчас? – Изольда прильнула к нему, обняла за шею и припала губами к губам.

Саша ответил на поцелуй и обнял женщину:

– Надежду на дружбу это не отменяет.

Глубоко дыша, восстанавливая дыхание, Изольда примостила голову ему на грудь, пощипывая пальчиками мышцы шеи.

– Как я тебе завидую – жить в России ужасно, но это такое счастье.

– Так оставайся или возвращайся.

– Я подумаю. Чем будешь заниматься?

– Ещё не знаю, но бездельничать точно не буду. Приезжай – увидишь?

– Так редко звонить будешь? – удивленно-обиженно спросила Изольда.

– Вообще не буду – только отвечать на твои звонки.

– Ну, тогда пари – кто первый позвонит, тот и признается в любви.

– Договорились.

Они расстались, снова поцеловавшись. Изольда поехала к пункту контроля, а Саня пошел в пограничную будку.

– Слышь, браток, – спросил сержанта. – Как отсюда до Белгорода добраться?

– Специальных рейсов нет – поищите попутку.

Готовцев прошелся рядами машин – никто в Белгород не спешил.

Подошел к шлагбауму пропуска.

Погранец неприветливо:

– Чего тебе надо?

– Попутку на Белгород.

– Там ищи, – махнул он рукой на трассу.

Александр внял совету и пошел пешком по обочине.

Звонок на мобильник. Голос Изольды:

– Я люблю тебя, русский мужчина. Ты забыл в машине подарок мой.

– Ах да, гитару! Захвати с собой, когда вернешься…