Kitabı oku: «Тридцать седьмой год. Повесть. Рассказы», sayfa 2
2. Где правда?
После оглашения приговора Терентьев пытался добиться правды, писал заявления в районный исполнительный комитет, окружной исполком, сельсовет, но они пропадали неизвестно где. При этом следователь, которому Игнат передавал бумаги, уверял, что даёт им ход. Дни шли за днями, а ничего не менялось. Терентьев не знал, что на каждый документ накладывалась резолюция: «Лишение избирательных прав Терентьева Игната Кузьмича считать правильным как злостного эксплуататора батрачества и бедноты».
А всё началось с характеристики хозяйства Игната. В характеристике рукой секретаря сельсовета было написано:
«Терентьев – кулак, индивидуально обложен, хозяйство его одно из кулацких с. Кубовая, ноне обложено впервые индивидуально. Он наряду с постоянной работницей эксплатировал скрыто наёмную рабочую силу, т. к., имея два трудоспособных при восьми едоках, не мог своим трудом содержать хозяйство без наёмного труда. Имел наёмных от 90 до 100 трудодней.
Терентьев умышленно укрыл посев 1,5 десятин. Злостно уничтожал хозяйство, в особенности рогатого скота».
Характеристика с самого начала легла на стол председателя райисполкома, и любая жалоба Игната сразу опротестовывалась и с соответствующей резолюцией возвращалась. Следователь подшивал очередную бумагу к постепенно разбухающему делу, и всё стопорилось. На очередном свидании с женой Терентьев, вздыхая, пожаловался:
– Саша, у меня такое впечатление, что я стучусь в глухую стену. Ты стучишь, а ответного звука нет, и все твои потуги возвращаются вхолостую, без ответа. Неужто следователь придерживает мои заявления? Попробуй ты обратиться в район, может, бумага проскочит мимо тюрьмы.
Поплакав на плече мужа, Александра Андреевна по возвращении в село обратилась к Овчинникову, который умел читать и писать. Он мог грамотно составить любое прошение. К нему часто обращались неграмотные сельчане. Захар никому не отказывал, поэтому Терентьева сразу пошла к нему. Было ещё светло, когда женщина вернулась из города. Захар был дома, пил чай. Накануне, совершив удачную сделку, он купил на рынке плиточный прессованный чай и теперь наслаждался густым ароматом редкого китайского напитка.
Александра робко переступила порог и обратилась к Овчинникову:
– Захар, я хочу заявление в Райисполком отправить. Помоги написать.
Она, как могла, объяснила соседу суть жалобы. Тот почесал затылок, затем, спохватившись, пригласил гостью к столу. Но Терентьевой было не до застолий. Взмолившись, она Христом-Богом уговорила Захара написать заявление. Тогда он неохотно взялся за составление бумаги. К вечеру из-под пера соседа под диктовку Терентьевой было написано следующее:
В Барлакскую районную комиссию
по лишению избирательных прав
(при Райисполкоме)
от гражданки села Кубовая Барлакского района
Терентьевой Александры Андреевны
ЗАЯВЛЕНИЕ
В феврале месяце текущего года муж мой Терентьев Игнат Кузьмич был осуждён Нар Судом по ст. 79 УК якобы за эксплуатацию наёмного труда и за умышленный убой скота.
Суд вынес ему приговор: 2 года лишения свободы и высылку за пределы Сибирского края.
Сразу же после суда, когда мой муж был отправлен в Новосибирский ИТЛ №1, Кубовинский сельсовет лишил его права голоса, отобрав на этом основании всё наше имущество.
Между тем нетрудового заработка в нашем хозяйстве не числилось. Чужим наёмным трудом мы так же не эксплуатировали. Сельхозмашин в нашем хозяйстве не имелось. Мельница фактически принадлежит коммуне «Красная Заря», что может подтвердить мельник Руленко М И. Все налоги и госповинности мужем выплачивались своевременно, весь хлеб, свыше 238 пудов (при посеве 8 десятин), также сдано государству незамедлительно, в чём имеется на руках документ.
А потому, прилагая при сём справку члена сельсовета Сергиенко-сборщика денежных сумм, подписку гр-на Бочкарёва Ивана Фёдоровича, подтверждающего о том, что никакого скота резано не было, я ходатайствую районной комиссией о пересмотре дела в отношении моего мужа Игната Терентьева и восстановлении его в избирательных правах.
Со слов Терентьевой записал: ОвчинниковПросительница: подпись, А. Терентьева.
Захар прочитал заявление вслух, и Александра поставила корявую подпись. Затем она отдала соседу две справки, которые Захар приложил к документу:
СПРАВКА-ПОДПИСКА
Дана настоящая в том, что я, гр-н села Кубовая Барлакского района Бочкарёв Иван Фёдорович никакого скота не резал у заключённого Терентьева Игната.
Я, Бочкарёв Иван, об этом ничего не знаю, в чём в присутствии свидетелей подписываюсь.
Подписи свидетелейПодпись моя по личной моей просьбе расписался: Рогожин.
СПРАВКА
Выдана гр-ну села Кубовая Терентьеву Игнату Кузьмичу в том, что он действительно рассчитался со всеми задолженностями всех видов, как-то: с/н, страх платежи, землеустройство, самообложение.
Что удостоверяется.Сборщик: Сергиенко.
На следующий день Захар аккуратно сложил в холщовый мешок все бумажки, запряг лошадь и выехал в райцентр, находившийся в селе Барлак. В приёмной исполкома у него приняли заявление, и секретарь, молоденькая черноволосая девчушка с неестественно узкими плечами, внесла его в реестр входящей документации. На вопрос Овчинникова о дальнейшей судьбе заявления девушка пожала плечиками и ответила, что всё зависит от решения председателя.
– О результате вам сообщат, – с милой улыбкой пропела секретарша и упорхнула в кабинет председателя. Захар так и не понял, куда и кому сообщат, так как девушка не записала даже адрес. Он забыл, что на заявлении был записан адрес Терентьевой. Он так же не учёл, что любое заявление от члена семьи репрессированного направляется в органы ОГПУ. Постояв ещё несколько минут в приёмной, Захар вернулся к лошади и поехал домой.
Ночью за Захаром пришли. Терентьева спала и не слышала, как явились в дом два милиционера с уполномоченным ОГПУ, как они производили обыск и уводили соседа. Утром Александра застала плачущую жену соседа среди разбросанного тряпья. Что искали «слуги закона» у полунищего крстьянина? Неужели следы заговора против Советской власти или оружие для её свержения? Кто теперь их понимает? В последнее время всё перевернулось. Вроде, власть народная, а народ всё больше её боялся. Не жалеют ни взрослых ни детей. Напуганные, они прижимались к матери и вздрагивали от малейшего стука. Бедная женщина ничего не понимала, а только в голос причитала.
3. Спецпереселенцы
Зачем вы от них отказались?
За что же сослали вы их?
Они уж себя не жалеют,
Лишь жалко им деток своих.
Согнали их всех беспричинно
В веселые майские дни,
Ох, сколько здесь маленьких деток
В сырую могилу легли.
(Из песни о горькой доле спецпереселенцев)
Двадцатого февраля тридцать второго года Игната Терентьева вызвали к следователю. Охранник завёл Игната в следственную камеру и встал за дверью. В камере находился следователь со знаками отличия капитана внутренних войск. Перед ним на столе лежала серая папка. Терентьев доложил статью и остался стоять возле двери. Следователь за столом перелистывал какие-то бумаги. Сложив их в папку и мельком взглянув на Игната, он вежливо предложил сесть. Когда Игнат опасливо присел на краешек стула, тот пододвинул к нему папку. На ней аккуратным почерком было написано:
ДЕЛО
по жалобе гр. села Кубовая Кубовинского с/с
Барлакского района
Новосибирского округа
ТЕРЕНТЬЕВ Игнат Кузьмич
На неправильное лишение избирательных прав.
Начато 15 мая 1930 года
В деле были подшиты все заявления Игната с резолюциями различных органов власти об отказе в рассмотрении дела. Как под копирку везде значилось: «Оснований нет. Отказать». Там же находилась странная выписка, написанная рукой секретаря сельского совета:
ВЫПИСКА из протокола №8
Заседания Кубовинского с/с совместно с батрацко-бедняцким активом и середняцким активом.
Присутствовало 50 человек
Председатель Епачинцев Г Д
Секретарь Деревнин В Д
Повестка дня:
О ходе весеннего сева, коллективизации и кулачестве.
Разное.
Слушали по первому вопросу о ходе сева и коллективизации и о кулачестве.
Постановили Заслушав и обсудив доклад о ходе весеннего сева, коллективизации и кулачестве
Заседание с/совета с бедняцким, батрацким и середняцким активом постановили:
Взятая партией линия на сплошную коллективизацию верна и на основе этого полная ликвидация кулачества как класса правильна.
В целях укрепления колхозного строительства и снятия антиколхозной работы кулачества просить районные директивные о выселении кулака Терентьева Игната Кузьмича из села Кабовая за пределы района как злейшего врага и вредителя колхозного строительства.
Пред. сельсоветаВерно:секретарь с/совета: п/п
Выписка вызывала явное сомнение, так как была датирована двадцать девятым годом. Игнат был на том собрании и вопрос о его высылке не стоял. Самого понятия «раскулачивание и высылка» никто даже не слышал, а Терентьев был уважаемым человеком в селе. В выписке, кроме того, фамилия Игната была вписана другими чернилами и другим почерком. К выписке была прикреплена справка с резолюцией:
СПРАВКА
Выдана Кубовинским с/советом в том, что гр-н с Кубовая Терентьев Игнат Кузьмич держал скрыто батрака под видом члена семьи Проспирина Василия, эксплуатировал наёмный труд: Адамова Василия, Сидоренко Якова, Гудкова с заимки.
Во время коллективизации растранжиривал своё хозяйство, скот. За что судим. Что местный с/совет свидетельствует.
Июня 1930 №36
Резолюция красным: «лишен, выслан по 2к»
Обидно было то, что собрание вёл известный пьяница Гришка Епачинцев, который для новой власти стал уважаемым человеком. Раньше Гришка перебивался случайными заработками и вечно шатался пьяным по селу в рваной рубахе и с гармошкой. В девятнадцатом он пропал и появился через три года, перепоясанный ремнями, с маузером, которым размахивал при каждом удобном случае. Пил он всё так же, но ходил без гармошки, так как состоял в партии большевиков и считал несолидным для себя брать в руки инструмент. Был он уполномоченным по какой-то линии и постоянно требовал отчётности от сельсовета. Справки он отвозил в райцентр, где получал новые задания. Все собрания обязательно вёл Епачинцев, а секретарём был Деревнин, который под стать Гришке был пьянь и голытьба. Васька Деревнин целыми днями торчал с удочкой на реке, но имел многодетную семью. Его жена, худая, измождённая, вечно кашляющая женщина, нарожала Ваське восьмерых детей. В рваных лохмотьях те бегали по селу, и сердобольные сельчане, кто как мог, подкармливали грязную сопливую ораву. Когда решили помочь семье и сельсовет выделил Деревниным тёлку, глава торжественно ввёл животину во двор. Но та постоянно хотела есть, а Васька не стремился заготавливать сено, и никто за скотиной не ухаживал. Васькина жена пыталась как-то повлиять на мужа, но тот всякий раз от неё отмахивался, ссылаясь то на занятость, то на отсутствие необходимого инвентаря. Через две недели корова сдохла. Васька в присутствии двух свидетелей составил акт на списание крупного рогатого скота в количестве одной штуки, отнёс в сельсовет и снова сел с удочкой на берег реки. Зато на всех собраниях он заседал в президиуме как представитель бедняцкого актива. Ему часто доверяли вести протокол.
Последней лежала бумага с окончательным решением:
Барлакский район.
Кубовинскому Сельизбиркому.
Исполнительный комитет Рег 7 дек 1931г
Барлакский райизбирком при сём препровождает заявление гр-на ТЕРЕНТЬЕВ вашего с/с о неправильном лишении его в избирательных правах.
Все заявления, поступающие о неправильном лишении избирательных прав на основании инструкции РСФСР от 30, рассматриваются избирательной комиссией, составляющей список и со своим заключением препровождать в вышестоящую избирательную комиссию.
А потому вам предлагается указанную жалобу рассмотреть и со своим заключением выслать в Райизбирком.
Управ. делами Райисполкома
Делопроизводитель
Резолюция: Терентьев Игнат как эксплуататор. Чего и сам не отрицает.
Лишён избирательных прав.
Избирком сельсовета 18/ХII-31. Подпись
Закончив читать, Игнат захлопнул папку и дрожащим голосом спросил:
– Мне теперь что делать? Это же враньё.
Капитан усмехнулся:
– Игнат Кузьмич, неужели вы думаете, что я поверю кулаку и эксплуататору и не поверю государственным органам? Я дал вам прочесть дело, чтобы вы не отвлекали больше компетентные органы. Ваш срок закончился, и по решению тройки вы и ваша семья подлежите высылке в Нарымский край. Завтра вас отправят на пункт сбора, где обеспечат необходимым инструментом, продуктами и вместе с семьёй отправят к месту высылки.
Утром следующего дня Игната посадили в кузов полуторки и в сопровождении двух конвоиров отправили на станцию Иня, где его уже ждала Александра Андреевна с детьми. Их заранее отправили в Новосибирск. Накануне окружком ВКП (б) и окрисполком направили секретарям райкомов, председателям райиспополкомов и начальникам районных оперативных групп секретную директиву с указанием отправки кулаков, отбывших различные сроки заключения в отдалённые районы вместе с семьями:
«1) Мобилизовать необходимое количество, как партийного, комсомольского состава, так и сельского актива.
2) Обеспечить своевременную и быструю доставку выселяемых в пункты погрузки с таким расчётом, чтобы они прибыли в последний по указанию нач. опергруппы.
3) Обеспечить семьи выселяемых тёплой одеждой, обувью и бельём в установленном количестве.
4) Те семьи выселяемых, у коих нет продовольствия, обеспечить последних на 6—7 дней.
5) Обеспечить выселяемых, у коих отобраны вещи, необходимым количеством инструментов для лесоразработок.
6) Ни в коем случае не допускать в число выселяемых семьи кулаков, в составе которых нет трудоспособных мужчин.
7) Пункты концентрации кулаков обеспечить надёжной охраной».
Концентрацию кулацких семей сочли целесообразным организовать не в городе, а на железнодорожной станции, подальше от людских глаз.
На станцию подогнали порожняк: состав с пятьюдесятью вагонами для перевозки скота и двумя теплушками. Началась погрузка. Откуда-то появились ещё люди. Как и прежде, это были женщины и дети. Причём детей было большинство. Закутанные в тряпьё, они представляли ужасное зрелище. Шум и гвалт прерывался короткими командами конвоиров. Охрана перегоняла ссыльных по мере наполнения вагонов, от первого до хвоста состава. В вагоны загоняли от сорока до пятидесяти человек, в зависимости от состава семей. К хвосту подцепили ещё несколько пустых вагонов. Охрана бесцеремонно выдернула из толпы десяток более-менее крепких мужчин, и они начали загружать продовольствие и сельхозинвентарь. Как только погрузку закончили, состав тронулся. Никто не знал, куда их везут. Только когда замелькали пригородные постройки, стало понятно, что поезд прибыл в Томск. Вагоны поставили в тупик на пустынном разъезде, где они сутки простояли под неусыпным взором охраны. Людям не давали ни есть, ни пить, не разрешали выходить из вагонов, поэтому они приспосабливали для отправления естественных нужд любые ёмкости, а потом выливали через окно. Из-за грязи и вони к вагонам невозможно было подойти. Через сутки, ночью, вагоны открыли. Свежий ветер накрыл истомлённую толпу несчастных узников. В проёме показалась голова конвойного. Раздался крик:
– Выгружайсь!
Опьянённые хлынувшим в вагоны чистым воздухом, пошатываясь, стали выпрыгивать из вагонов сначала мужики, а за ними женщины и дети.
Охрана велела всем строиться в колонну. Отобрав двадцать пять человек, разбили людей на пятерки, и приказали разгружать вагоны с сельхозинвентарём на подводы, которые подогнали к тупику. Игнат попал в одну из пятёрок и разгружал лопаты. Он с трудом таскал тяжёлые связки, еле передвигая ноги. Сказывалось постоянное недоедание. И без того скудный паёк он делил с детьми, которым не полагалось полноценной пищи. Невыносимо было смотреть в голодные глаза, и кусок не шёл в горло, поэтому к концу поездки он ослаб настолько, что с трудом двигался. Закончив с разгрузкой, Терентьев, шатаясь и падая, бесконечно подгоняемый охраной, присоединился к семье. Неровный строй в сопровождении конвоиров с собаками медленно двинулся к городской пристани, где возле причала стояла порулазвалившаяся баржа. Снова началась погрузка. Затем толпу загнали в трюм и задраили люки. Вечером подогнали пароход, который зацепил развалюху и медленно потащил вниз по Оби.
4. Нарымский край
Бог создал рай, а чёрт —
Нарымский край.
(поговорка)
Кто в Нарыме не бывал,
тот и горя не видал.
(поговорка)
Уже сутки пароход с громким названием «Пролетарий» тянул по Оби баржу из Томска в Нарым. Сто двадцать семей спецпереселенцев кое-как разместили на старой посудине с полусгнившими бортами. Перед отправкой каждой семье выдали по ведру для отправления нужд. Начальник охраны, свирепо вращая глазами, предупредил: если кто нагадит на палубе, а тем более в трюме, будет слизывать языком. Только один раз в день охрана разрешала выносить вёдра и сливать за борт испражнения. От вёдер с испражнениями и от скученности переселенцев в трюме стоял невыносимый смрад. На второй день пути, задыхающиеся в зловонном воздухе, люди стали стучать в задраенные люки с требованием прогулок и выхода на палубу. Начальный ропот перерос в явное неповиновение охране. Стали раздаваться крики о том, что лучше пусть всех перестреляют, чем задыхаться в трюмном аду. Рядом с семьёй Терентьевых сидела худая девушка с лицом землистого цвета. Надсадно кашляя, она старалась подползти к щели в люке, но при этом перекрывала хоть и небольшой, но приток живительного воздуха. Отец девушки, не переставая, оттаскивал от люка соседей.
Тарас кое-как обустроился с семейством в углу трюма. Рядом маялись многочисленные дети, одетые в лохмотья, грязные, с язвами на лице и руках. Дети постоянно хныкали и непрерывно просили есть. Дядька в драном треухе вполголоса рассказывал печальной соседке, закутанной в пёстрый платок, о своих мытарствах:
– За что меня Советская власть возненавидела? Земли-то всего кот наплакал. Васька-комсомол на собрании список зачитал. «Мироед» – говорит. А у меня восемь ребятишек, и все есть хотят. С энтим списком с городу уполномоченный по деревне пошёл. А с ним пятеро красноармейцев, у кажного винтовка. И что яму моя семья? Сказано: мироед, и вся недолга. Ворвались ночью. Всех на улицу. Даже взять с собой ничего не дали. Той ночью почтальона арестовали, ветеринара забрали, доктора, учителей двух, всех забирали. Через дом они жили. Что деется в стране?
Женщина вздохнула и вытерла концом платка проступившие слёзы:
– У нас всю скотину увели: корову, пару лошадей, свинью, а нас выгнали из хаты. Прямо на улицу. Отчего выгнали? Не хотели вступать в колхоз. Ну, а потом – куда деваться! – поступили в колхоз, робили все. Не помогло. Всё равно кулаки.
Женщина разрыдалась, а дядька повернулся к Игнату и снова стал что-то говорить. Но тот уже не слушал, занятый своими мыслями.
Духота становилась невыносимой. В конце концов, общими усилиями удалось приподнять крышку люка. Охрана решила припугнуть, стреляя в воздух, но громкий стук и крики спецпереселенцев вынудили принять компромиссное решение о частичном проветривании трюма и разрешении часовых прогулок по десять человек.
Измождённые люди с трудом выползали из люка, чтобы глотнуть свежего воздуха. Сырая одежда не согревала. Весенний ветер пронизывал насквозь. Матери с трудом старались согреть детей, одетых в латаные-перелатанные лохмотья. Начались простудные заболевания. От тяжелейшей пневмонии скончалось несколько грудничков. Тогда же умерла девушка, сидевшая рядом с Терентьевыми. Начальство вынуждено было причалить баржу к берегу, чтобы похоронить детей. По берегам ещё кое-где лежал снег, и по реке плыли льдины. Баржу с трудом подогнали к голому обрыву. Родители под охраной вынесли закутанные в серые грязные тряпки тельца и тут же на берегу стали долбить мёрзлую землю. Удалось вырыть неглубокую могилку. Охрана мёрзла и торопила, поэтому матери с плачем уложили в ямку небольшие свёртки, а отцы кое-как забросали их землёй. Тут же красноармейцы погнали всех на баржу, и пароход потянул старую посудину дальше по Оби.
Однажды ранним утром баржа остановилась. Прогулки прекратились, и начальник охраны приказал всем выходить с вещами. Баржа была причалена к левому берегу Оби. Под мелким весенним дождём, по хлипким мосткам, людей начали выводить на временный причал. Порывы ветра раскачивали баржу, отчего шатало мостки и причал ходил ходуном. Неожиданным вихрем подхватило маленького ребёнка. Мальчик упал в воду, за ним кинулась мать. Обе головы мгновенно скрылись в водовороте и больше не показывались. Охрана криками стала подгонять замедлившую шаг колонну. На берегу уже стояло несколько подвод с возницами из местных жителей. Переселенцев разделили на две части, выкрикивая семьи по фамилиям, и охрана погнала колонны закутанных в лохмотья людей мимо посёлка Парабель в глубь тайги.
Ücretsiz ön izlemeyi tamamladınız.
