Kitabı oku: «Боевая некромантка жизни», sayfa 7

– Я её почувствовала! Мы должны туда немедленно!..

– Лиша, а как же твой мир? – спросила Милисента и продолжила, удерживая трепыхающуюся девочку: – Лиша, ты же хранитель! Как же твой мир без тебя?

– Ты тоже хранитель и твои миры без тебя прекрасно обходятся! – возразила засопевшая рыжая девочка, удивительно похожая на Листика, так похожая, что их, поставив рядом, нельзя было бы различить. Милисента тем же успокаивающим тоном проговорила:

– Лиша, мои миры уже взрослые, а твой ещё маленький, за ним присмотр нужен. Но обещаю тебе, как только мы пойдём за Листиком, я сразу же позову тебя.

– Правда? – с надеждой спросила Лиша и тут же поинтересовалась: – А когда? Когда пойдём?

– Да, Милисента, когда мы пойдём за Листиком? – поддержала рыжую малышку бронзоволосая красавица. Этот вопрос интересовал и пепельноволосую, она сказала:

– До сих пор мы пребывали в неведение – где Листик. Сейчас же, когда появилась возможность узнать, где она, это надо сделать! Может, она нуждается в помощи!

– Ага! Надо срочно помогать! – топнула ножкой Лиша.

– Не надо помогать, она прекрасно сама справляется, – произнёс молчавший до сих пор орк. Увидев, что все смотрят на него, повторил: – Она прекрасно сама справляется. И чем дальше, тем лучше, она уже близко к цели.

– Какой цели?! В кого она там целится? Ей надо помочь! А то вдруг не попадёт! – снова закричала Лиша, стараясь вырваться из рук Милисенты. Рамана подозрительно посмотрела на Ырмытыра:

– А ты откуда знаешь, где она? Если знаешь, почему не сказал, где её искать? Как ты узнал?

– Как много вопросов, – улыбнулся бог орков и отсалютовал бронзоволосой снова наполненным кумысом кубком: – Откуда я знаю? Я должен чувствовать говорящую от имени богов орков, и это у меня получается не хуже, чем у вас, дракланов. А когда узнал? Танец, танец Арыамарры! Когда Листик танцевала, я понял, что это она.

– И ты молчал! – гневно воскликнула Рамана и, словно о чём-то догадавшись, посмотрела на Милисенту, та молча кивнула. Рамана обвиняющее наставила на девушку палец, словно собираясь им её проткнуть: – Ты! Ты тоже знала с самого начала, где Листик. Ты не могла её не чувствовать! А ты, – палец поменял положение и теперь показывал на Ырмытыра, – а ты молчал, потому что тебе так велела Милисента! Ты не бог! Ты жалкий подкаблучник!

– Я не могу быть подкаблучником, – пожал плечами орочий бог, – Милисента не ходит в обуви на каблуках. Или босиком, или в мягких тапочках.

Пока Ырмытыр говорил, привлекая к себе внимание, Милисента подошла к Рамане и обняла её, при этом не выпуская из рук Лишу. Так они втроём стояли обнявшись, Милисента тихо говорила, успокаивая Раману и Лишу:

– Я знаю, где Листик, но это сейчас не Листик. Время от времени к ней возвращается, нет не память, а её сущность. И чем чаще это будет повторяться, тем быстрее Листик к нам вернётся, но если попытаться ускорить этот процесс, он прекратится…

– Что? – не поняла Лиша, Милисента погладила девочку по рыжей голове:

– Листик уйдёт, не вернётся, останется девочка с внешностью Листика и её способностями, но это будет не Листик.

– Она меня не узнает, – всхлипнула Лиша, прижимаясь к Милисенте, та ответила:

– Никого не узнает и не будет ничего помнить из того, что произошло до того, как она появилась в том мире. Многоликая права – Листик должна пройти свой путь сама, а мы можем только наблюдать, помочь не сможем, не тот уровень…

– А дед? Он может? – спросила Лиша, заглядывая в глаза Милисенте. Тихонько подошедшая к обнимающейся троице, пепельноволосая девушка повторила вопрос рыжей малышки:

– А Инед? Он может?

– Инед может, и кто вам сказал, что он не помогает Листику? Помогает. Но так, чтоб это не нарушало условий её возвращения, – произнёс юноша в белой тунике с белоснежными волосами. Вскинувшаяся Рамана спросила:

– Подслушивал?

– Мимо проходил, – ничуть не смутившись, ответил юноша и подал руку выходящей из ниоткуда девушке в белой тунике и такими же, как у него, волосами, хотя нет – волосы девушки сверкали таким же искорками, как снег на солнце.

– Вот, а ты говорила, что там, – Ырмытар указал рукой на склон противоположной горы, с искрящимся снегом и, обращаясь к Милисенте, произнёс: – Никто спрятаться не сможет. Саманта сможет, видишь, как блестит!

– Спрячется, – согласилас Милисента и добавила: – Если только по шею в снег зароется.

Саманта важно кивнула и показала язык – зелёный в оранжевую крапинку, пепельноволосая девушка отреагировала на это действие, сразу спросив:

– Саманта! Ты видела Листика!

– Да, Тайша. Инед хотел ей помочь но она сама справилась, прогнав костяного дракона. Вы, наверное, это и почувствовали. Листик возвращается! Не так быстро, как нам бы хотелось, но возвращается! Не надо ей мешать, тем более что Инед за ней присматривает.

– Правда? – вопросительно посмотрела Лиша на Инеда, тот, подхватявая рыжую малышку на руки, ответил:

– Правда, правда, теперь Листика в обиду я не дам!

– Дед, я тебя люблю! – закричала Лиша, подбрасываемая Инедом в воздух.

Глава шестая. Чья святая?

Скромная хижина некроманта оказалась немаленьким замком, стоящим на скале, возвышающейся среди леса. Это уже были отроги Карсийских гор, скальным массивом врезающиеся в этом месте в зелёное море леса. Под скалой протекала речушка, берущая начало в горах, а замок, стоящий на этой скале, несмотря на свои размеры, выглядел очень хрупко. Может, потому, что это ажурное строение было больше похоже на дворец, а не на крепость – белоснежные башенки дворца были оплетены зеленью вьющихся растений. Кираниэль, глядя на это великолепие, восхитилась:

– О-о-о! Как красиво!

А инквизиторам замок-дворец не понравился, Турнорн, скривившись, высказал общее мнение с Тарпарном:

– Этот замок невозможно защитить! Там совсем нет оборонительных стен! Его и штурмовать не надо – можно просто войти! Без разницы как – через двери или окно!

– Сначала до него добраться надо, лес вокруг скалы и сама скала – оборона, надёжней любой стены! – улыбнулся Зелирандус, увидев, как поёжились инквизиторы (они поняли, на что намекал эльф), успокоил их: – Но друзья, тем более те, что едут со мной, могут ничего не опасаться.

– Ага! – подтвердила Листик, демонстративно зевнув. – Могут не опасаться, хотя там нет ничего особенного. Зомби как зомби.

– Для вас, коллега, ничего особенного, – ещё шире улыбнулся эльф-некромант и с шутливой серьёзностью спросил: – Надеюсь, вы не будете штурмовать мой замок? Мобилизовав для этого моих же зомби?

– Не-а! – покачала малышка рыжей головой и серьёзно пояснила, почему не будет этого делать: – Если я буду штурмовать и даже если захвачу, то мне там не приготовят мороженого! А если приду как гость, то угостят! Правда?

– Правда, правда! – засмеялся эльф. – Как гостя вас, коллега, всегда угостят!

– А почему ей не дадут мороженого, если она захватит замок? – тихо спросил Тарпарн у Кираниэль и в недоумении продолжил развивать свою мысль: – Если святая Листик захватит замок, она же может приказать, чтоб ей подали мороженое! Разве кто-то посмеет ослушаться?

– Нет, конечно, никто не посмеет, – напустив на себя важный вид, ответила Кираниэль (разве что только щёки как Листик не надула). Посмотрев на удивлённые лица инквизиторов, маленькая эльфийка не выдержала и хихикнула, после чего пояснила, почему же рыжая святая не получит мороженого, если возьмёт штурмом замок: – Листик не получит мороженого, потому что некому будет приготовить – все в страхе разбегутся!

– О-о-о! Святая Листик настолько грозна, что даже эльфы перед ней в страхе разбегаются! – в один голос восхитились инквизиторы. Листик не стала надувать щёки или как-то по-другому демонстрировать свою грозность и святость, лишь с укоризной посмотрела на свою подругу. Та пожала плечами и развела руками – дескать, что с убогих возьмёшь, если они шуток не понимают. Листик вздохнула и не стала ничего говорить, этот вздох заметил Зелирандус и только сочувственно кивнул.

К замку некроманта поднимались по дороге, спиралью огибающей скалу. Если раньше Листик и Кираниэль ехали рядом с эльфом, а пара инквизиторов-охранников за ними (Гистаро и его команда остались в деревне и дальше не поехали), то теперь при движении по узкой дороге Зелирандус ехал впереди, а за ним парами – девочки и инквизиторы. Кираниэль, быстро оглянувшись, громко спросила, ни к кому конкретно не обращаясь, но так, чтоб слышали инквизиторы:

– А где же охрана из страшных зомби, что стоит у замков некромантов? Ну куда же спрятались эти зомби? – поскольку эльфийке никто не ответил, только Листик поддакнула подруге, Кираниэль продолжила развивать тему: – Ну куда же они спрятались? А-а-а… Они сидят в засаде и сейчас как выпрыгнут и ка-а-ак схватят…

Оба инквизитора со страхом стали озираться по сторонам – им совсем не хотелось подвергнуться внезапному нападению зомби, выпрыгнувших из кустов. Кираниэль и Листик захихикали, а Зелирандус поспешил сообщить:

– В окрестностях моего замка нет зомби, да и в замке их нет. не люблю я этих тупых созданий, к тому же запашок от них… Все слуги у меня – люди. С живым человеком общаться намного приятнее.

– Почему? – поинтересовался Турнорн, продолжая оглядываться.

– Потому что зомби развалиться во время беседы может, – как большой специалист по поднятым мертвецам заявила Кираниэль. Оба инквизитора, перестав озираться, посмотрели на едущих рядом девочек. Теперь им стала объяснять Листик, что зомби – не живое существо, а поднятый мертвец и поэтому хоть и медленно, но разлагается, к тому же зомби не могут говорить. Для выговаривания слов требуется воздух, а зомби не дышат. Ну, не дышат, если им не приказать этого делать, добавила девочка и пояснила: – Но и в этом случае они не вдыхают воздух, а со свистом всасывают его в себя и также выпускают, как же тут говорить? К тому же часто бывает так, что процесс разрушения зомби зашёл так далеко, что они не могут даже сделать такое простое действие, как втянуть в себя воздух. Поэтому зомби двигаются бесшумно и могут незаметно подобраться к своей жертве.

То, что поднятые мертвецы громко шаркают ногами, Листик не стала рассказывать. Оба инквизитора, слушая маленькую рыжую специалистку, дружно кивали, но с опаской смотреть по сторонам не переставали. Зелирандус чуть заметно кивнул Кираниэль и тихо сказал:

– Репутация – большое дело, думаю, после рассказа Листика о зомби, эти инквизиторы, да и другие, с кем они поделятся знаниями о зомби, сегодня полученными, к моему замку не подойдут. По крайней мере, не будут стараться это сделать незаметно.

В один из последних дней пребывания в гостях у эльфа-некромансера Кираниэль, как обычно, проснулась рано, но Листика, как всегда, на соседней кровати не обнаружила. Девочкам Зелирандус выделил комнату в гостевой башне-флигеле своего замка. Большая светлая комната располагалась на втором этаже, Кираниэль она понравилась, а Листик осталась недовольна – тут не было ванны, только большой умывальник в отдельном помещении. Инквизиторы тоже пребывали в затруднении, ещё большем чем Листик – они собирались бдительно охранять свою святую, но не сидеть же в той комнате, где будут спать девочки, а комната в небольшом флигеле, прилепившемся к выступу скалы, которая и была первым этажом этой ажурной башенки, была только одна. Можно было расположиться во дворе, у лестницы, ведущей на второй этаж, инквизиторы так и поступили, хотя им выделили спальные места в казарме стражи замка, скорее всего, они у лестницы, ведущей в комнату девочек, дежурили посменно – один бдительно охранял, а другой спал в казарме. Вот уже почти две недели инквизиторы несли эту службу, вызывая насмешки охраны замка – от кого было оберегать девочек, вернее, рыжую святую в и так хорошо охраняемой крепости.

Кираниэль прислушалась, Листика у умывальника не было, если бы она была там, то слышен был плеск воды. Чуткий слух эльфийки уловил сопение инквизиторов из-под окна, судя по его интенсивности – они уже оба были в дворике у бассейна. Девушка осторожно выглянула и увидела, что Тарпарн и Турнорн почти навытяжку стоят у туники Листика, лежащей на камне у небольшого искусственного водоёма с фонтаном. Кираниэль улыбнулась – Листик сразу нашла, где искупаться, но раньше она тихонько пробиралась мимо бдительно спящего стража. Сейчас, видно, он проснулся и позвал своего напарника, а может, у них была пересменка, поэтому они оба там и оказались. Присутствие инквизиторов не смутило Листика, и она не изменила своей привычки – купаться по утрам. Скорее всего, девочка приказала этим бдительным, но широко зевающим стражам стеречь свои вещи, но возможно, это была их инициатива. Кираниэль умылась, оделась и спустилась во двор. Оба инквизитора были так увлечены своим занятием, что не заметили, как к ним подошла эльфийка, и оба вздрогнули, когда та поинтересовалась – где Листик? Тарпарн и Турнорн, молча, показали на неподвижную поверхность бассейна. Кираниэль заглянула туда и рассмотрела лежащую на дне подругу. Листик раскинула руки в стороны, закрыла глаза и улыбалась. Эльфийка поинтересовалась у инквизиторов – давно ли там девочка лежит и, получив ответ (Тарпарн произнёс его благоговейным шёпотом), что уже полчаса, поплескав по поверхности воды рукой, позвала:

– Выбирайся уже, а то зелёной станешь, как лягушка! И будешь не разговаривать, а квакать!

– Ага! – выметнувшаяся из воды рыжая девочка то ли подтвердила слова подруги, то ли возразила. Отряхнувшись от воды, при этом неизвестно откуда взявшийся в закрытом со всех сторон дворе тёплый ветерок обсушил золотистую кожу и высушил рыжие волосы, Листик строго спросила у инквизиторов: – Где моя одежда!

– Вот, госпожа Листик, – вытянулись те, показывая на тунику девочки, эльфийка захихикала – эти сначала грозные инквизиторы были так запуганы последними событиями, что боялись прикоснуться к вещам рыжей девочки. Листик кивнула, надела тунику и вместе с Кираниэль, при этом хихикая и поглядывая на идущих за ними на почтительном расстоянии инквизиторами, отправилась на завтрак.

Завтракали, как обычно, в одном из залов центральной части замка-дворца. Сам завтрак больше напоминал какой-то запутанный ритуал – четырнадцать разнообразных блюд, поочерёдно подаваемых и к каждому – набор ложечек, вилочек и ножей. За всё время пребывания гостей в замке эльфа-некромансера подаваемые блюда ещё ни разу не повторились, надо сказать, что завтраки были самыми скромными – обеды состояли не менее чем из тридцати блюд, ужины в торжественности не уступали обедам. Зелирандус не испытывал затруднений в использовании такого изобилия столовых приборов, не отставал от него и Кираниэль. Листик, глядя на подругу, повторяла всё за ней, но при этом девочке казалось, что она и сама знает, как этим всем пользоваться, хотя раньше всех этих предметов эльфийской роскоши не видела (в Элистере такой пышности не было). А вот инквизиторы, которых тоже приглашали на эти торжественные трапезы, сумели справиться только с одним блюдом, да и то вилочки и ложечки использовали не так, как надо. Порции подаваемых блюд, хоть их количество было и большим, были маленькими. Тарпарн и Турнорн, не решаясь продолжать вкушать пищу (только так можно было назвать эту торжественную церемонию дегустации пищи, которую боялись нарушить инквизиторы), только смотрели, больше к еде не притрагиваясь. Если бы не Листик, тихонько приносившая им еду с кухни, бравые воины-жрецы ходили бы всё это время голодными. В этот раз довести до конца это торжественное мероприятие не удалось – к Зелирандусу подошёл один из слуг (в замке эльфа-некромансера все слуги были люди) и сообщил, что у ворот собралась большая толпа.

– Штурм? – оживился Турнорн, но его товарищ предположил другое:

– Скорее просители, если бы это был штурм, то они бы в окна и двери лезли, а не перед воротами толпились.

– Вы правы, это селяне, они пришли сюда, услышав о святой, – поклонился инквизитору слуга и, поклонившись Зелирандусу, продолжил: – Которая гостит у его милости.

– Чуда хотят, – кивнул Тарпарн и посмотрел на Листика, ожидая, что та ответит. Листик согласно кивнула:

– Ага, если хотят, то мы с Кирой его сделаем, но скорее всего, обойдёмся без этого. Так вылечим, без чудес.

Листик оказалась права, селяне не столько чуда хотели, сколько излечить свои болезни. Большинство этих хворей были не опасны, но запущены так, что стали хроническими. Но были и серьёзные случаи, которые были не под силу сельским знахаркам-травницам, а обращаться к магу селяне не хотели – дорого! А тут – святая, вроде должна исцелить даром, сделав это как демонстрацию чуда. Хоть Листик и Кираниэль были слушательницами, только перешедшими на второй курс, но они обе были магами жизни и очень сильными, к тому же прослушавшими курс целительства. Приём больных, если так можно назвать то, что делали девочки, протекал быстро, и к обеду все страждущие были удовлетворены и пребывали в убеждении, что стали свидетелями настоящего чуда. А как ещё можно назвать чудесное избавление от хвори, которая мучила много лет? Последними к Листику и Кираниэль подошли две закутанные в тёмную ткань фигуры. Когда они только появились на краю леса, окружавшего скалу, на которой стоял замок, Кираниэль сказала Листику:

– Тёмные эльфы, и судя по тому, что их сопровождает такой немаленький отряд воинов, это не простые просительницы, а довольно знатные.

– Ага, – кивнула Листик, ей, как и Кираниэль, лес сообщил о воинах, скрывающихся в лесу, но девочка почувствовала что-то очень знакомое у приближающихся женщин. Когда закутанные в тёмную материю фигуры подошли, Листик решительно сказал одной из них: – Снимай это, вообще всё снимай!

Женщина и не пыталась воспротивиться, столько властности было в голосе маленькой девочки. А Зелирандус и Кираниэль снова видели перед собой не ту Листика, к которой привыкли, а ту, которая была при изгнании костяного дракона. Женщина стала дрожащим руками разматывать ткань, в которую была завёрнута, а потом сняла и всё остальное. Увидев обнажённое тело, Зелирандус, присутствующий при лечении селян, ахнул:

– Чёрное проклятие некроманта!

По бледному телу эльфийки были разбросаны чёрные пятна размером с оро – немаленькую серебряную монету. Из леса выскочили воины тёмных эльфов, увидевшие, что одну из их женщин совсем раздели. Подбежавшему высокому воину Зелирандус, указав на эти пятна, сказал:

– Чёрное проклятие некроманта, его не сможет снять даже наложивший на неё это заклятие! Это невозможно вылечить! Она умрёт! Жить ей осталось меньше недели! А может, и меньше! Я сожалею, но ничего сделать нельзя!

– Карталла! – только и смог произнести воин, выронив меч. Сделав шаг к женщине, он попытался её обнять. Молодая женщина всхлипнула и закрыла лицо руками, а Листик тем же ровным, пугающим голосом приказала воину:

– Отойди!

Листик подняла руки, и на женщину обрушился поток пламени. Это пламя было белым, и оно не жгло, потому что замершая неподвижно женщина молчала. Потом её лицо исказила гримаса боли, но эльфийка продолжала молчать, она даже если бы хотела пошевелиться или что-то сказать, то не смогла бы. По её телу, становившемуся то красным, как от высокой температуры, то будто покрывающемуся инеем, было видно, что ей становится то жарко, то холодно. Потом женщина выгнулась, будто от сильной судороги, закричала и потеряла сознание.

– Что?! Что ты с ней сделала?! – закричал тёмный эльф, замахиваясь на Листика мечом. Не просто замахиваясь, а намереваясь ударить. Девочку попытались заслонить её охранники-инквизиторы, понимая, что вытащить свои хлысты не успеют, но, заслонив Листика, примут удар на себя. Вернее, примет кто-то один из них (тот, кому такую судьбу уготовил светлый Ирха), а второй в это время, выхватив свой хлыст, нанесёт ответный удар. Но сделать никто ничего не успел – Листик повернула руку, словно собиралась защититься своей ладошкой от удара кривого меча, и тёмного эльфа сбило с ног, повалив на его же товарищей. А выбитый из крепкой руки меч зазвенел по камням. Зелирандус, шагнув вперёд и подхватив оседающую эльфийку, закричал:

– Смотрите!

До этого бледное тело начало приобретать смуглость, свойственную тёмным эльфам, на лице молодой женщины появился румянец, а тёмные пятна исчезли! А Листик обратилась ко второй, закутанной в плотную ткань фигуре:

– А ты чего стоишь? Раздевайся! Быстро! Если жить хочешь!

Эта женщина была постарше первой и руки у неё дрожали сильнее, чем у первой, когда она с себя сматывала ткань и снимала то, что было под ней. Пятен на теле этой женщины было больше и они были крупнее, Зелирандус прокомментировал:

– Вы должны были уже умереть, давно умереть! Не понимаю, почему вы ещё живы?

– Люсинэль не дала умереть, – ответила старшая тёмная эльфийка, которая в отличие от младшей совсем не смущалась. Посмотрев на инквизиторов с каким-то превосходством (безошибочно распознав в них служителей Ирхи), женщина пояснила: – Весь клан молился Люсинэль за наше здоровье, и она не допустила нашей смерти!

– Но и вылечить не смогла, – покачал головой Зелирандус, – только отсрочила вашу неизбежную гибель.

– Люси не смогла это снять, потому что она младшая богиня, – пояснила Зелирандусу Листик и, повернувшись к тёмной эльфийке, спросила: – Почему вы не обратились к Лосс?

Увидев, что женщина не поняла о ком идёт речь, Листик вздохнула и произнесла малопонятную для окружающих фразу:

– Понятно, сёстры поделили сферу влияния, но младшая не справилась. Хотя… Некроманты такой силы и умеющие создавать чёрное проклятие – большая редкость. Видно Лосс и предположить не могла, что такой здесь появится.

При этом девочка посмотрела на Зелирандуса, а тот, словно уличённый в чём-то нехорошем, начал оправдываться:

– Я знаю, как выглядит тот, на кого наложено проклятие, но сам его я не сумею сделать – силы не хватит, потому-то я изучал только признаки… Но как наложить я даже представить не…

– Ага, – ответила девочка и, не слушая эльфа, приступила к лечению старшей тёмной эльфийки. Младшую эльфийку из рук растерянного эльфа-некроманта забрал тот молодой тёмный эльф, что пытался напасть на Листика, а падающую старшую подхватил тёмный эльф постарше.

– Карталла! Как ты себя чувствуешь? – спросил молодой эльф, прикрывая молодую женщину тканью, что была на ней раньше. Очнувшаяся эльфийка слабым голосом ответила:

– Мне намного лучше, Буриэн.

Старший тёмный эльф, державший уже одетую старшую эльфийку, обратился к Листику:

– Вы сотворили чудо! Клан Снежных барсов у вас в долгу, это заявляю я! Борилэн!

– Ага, – кивнула Листик у которой глаза снова стали таким как раньше – детскими, удивлённо распахнутыми. Рыжая девочка побледнела и жалобно попросила: – Молочка хочу!

– Сейчас, сейчас, – засуетился Зелирандус, махая руками, подзывая одного из своих слуг. Молоко было принесено моментально. Словно эльф-некромансер ожидал такой просьбы от Листика, а может, так оно и было. Пока Листик пила молоко, из леса подтянулись остальные тёмные эльфы. Листик ухватила вторую крынку, а Зелирандус поклонился главе клана Снежных барсов:

– Будьте моими гостями! Для меня большая честь принимать вас в своём замке!

Вождь тёмных эльфов в знак согласия склонил голову, проделав это с таким же достоинством, как и Зелирандус, когда приглашал его и остальных тёмных эльфов в свой замок. Торжественность момента нарушили инквизиторы, с воплями бухнувшиеся перед Листиком на колени:

– Слава святой Листику! Именем светлого Ирхи совершившей чудо!

Эльфы поморщились, а рыжая девочка, отставляя в сторону третью крынку молока, показала язык, на этот раз в сине-зелёную полосочку. Увидев это действие девочки, инквизиторы восхитились, Зелирандус осуждающе покачал головой, тёмные эльфы замерли, не зная, как реагировать на такой знак внимания, а один из тех, что только подошли, откинув капюшон и глядя на рыжую девочку её подружку, удивлённо воскликнул:

– Листик! Кираниэль!

– Ага! – ответила рыжая, а эльфийка приветственно кивнула:

– Здравствуй, Суритэн!

Вслед за подругой поздоровалась Листик, но при этом потянулась за очередным кувшином молока. Суритэн и Кираниэль переглянулись, и эльфийка пожала плечами, мол, ты сам должен помнить вкусы и привычки, а главное, возможности нашей рыжей подруги. Тёмные эльфы замерли, глядя на то, как один из них запросто общается с той, что только что сотворила чудо, пусть она и маленькая девочка. Никого не удивило и то, что инквизиторы (после демонстрации плетей уже ни у кого не было сомнения, что это воинствующие жрецы Ирхи) преклоняются перед этой малышкой. Всем известно, что инквизиторы блюдут чистоту веры в светлого Ирху, выявляя и уничтожая отступников и еретиков (с нежитью и нечистью они предоставляют бороться чистильщикам), гоняются за всякими личностями пытающимися выдать себя за избранников Ирхи (святых и так далее), изобличая их и уничтожая. Если же они сами утверждают, что эта девочка святая (а то, что так и есть, свидетельствовало сотворённое чудо), то так и должно быть! Но чудо было сотворено для спасения тёмных эльфов, вернее эльфиек, значит, эта девочка святая тёмных эльфов? Об этом могло свидетельствовать и то, что она говорила о великой Люсинэль, назвав её уменьшительным именем! А это явное святотатство! Грозная богиня должна была её покарать, но этого не сделала! Вполне возможно, что Люсинэль услышала мольбы своих детей и откликнулась на них, послав эту рыжую девочку, которую инквизиторы приняли за свою святую. Вполне возможно, что грозная богиня общалась со своей посланницей, давая ей напутствие, ласково общалась, раз эта девочка называет великую Люсинэль уменьшительным именем! Старший тёмных эльфов вроде понял, что же произошло, но вопросительно посмотрел на Суритэна, словно спрашивая, откуда его младший сын знает эту рыжую, хоть и маленькую, но уже святую. Тот понял, что хочет спросить его отец и глава клана, почтительно ответил:

– Отец, Листик и Кираниэль слушательницы магической академии, мы вместе учимся. Это их я осмелился пригласить к нам в гости, не спросив твоего позволения. Они приняли моё приглашение. Отец! Я виноват!

– Ага, – сообщила Листик, слизнув белые усы и оглядываясь в поисках очередного кувшина с молоком, но уже больше не было. Девочка разочаровано вздохнула и сообщила главе клана Снежных барсов: – Мы вместе учимся, и Сур говорил, что ваш город очень красивый! Он нас пригласил, вот мы с Кирой и ехали к вам, но если нельзя…

Листик снова вздохнула, а глава клана прижал руку к груди и поклонился девочке как равной:

– Что вы?! Я, Борилэн, глава клана Снежных барсов, подтверждаю приглашение своего сына и приглашаю вас от себя! Будьте моими гостями!

Листик посмотрела на Кираниэль, не зная, что полагается говорить в таких случаях, ведь точно не «ага», и эльфийка не подвела. Приложив руку к сердцу, она ответила:

– Я Кираниэль, из дома Белого Лотоса, и моя подруга, Листик Клеренс, принимаем ваше приглашение! Для нас это большая честь!

– Ага, – подтвердила Листик, повторяя жест подруги, а та, указав на инквизиторов, продолжила, стараясь избежать возможных недоразумений (неизвестно, как поведут себя тёмные эльфы в дальнейшем по отношению к инквизиторам и что те могут потом накатать своему начальству на Листика):

– Турнорн и Тарпарн сопровождают Листика как охранники. Они должны быть около Листика. Это их обязанность.

Тёмный эльф, в знак понимания этого, кивнул – эти двое, хотя и инквизиторы, но своё дело знают, они же постарались закрыть собой девочку, когда его старший сын в гневе… Борилэн, вспомнив этот момент, с опаской глянул на Листика, она ведь могла это вспомнить и каким-нибудь образом выразить своё неудовольствие. А рыжая девочка, не обращая внимания на продолжение церемонии приглашения, о чём-то оживлённо переговаривалась с его младшим сыном. Всё-таки молодец парень – завёл такое знакомство!

Вечерний банкет происходил в большом парадном зале замка-дворца Зелирандуса. За центральным столом сидел сам хозяин замка, глава клана снежных барсов и те, кто был к ним особо приближён. Естественно, Листик и Кираниэль тоже были там. Турнорнона и Тарпарнона посадили даже не с гостями, а с воинами, на самом краю бокового стола. Но инквизиторы этому были рады – у них всех перемен блюд было всего пять и с десяток ножей и вилок. Никто на воинствующих жрецов не обращал внимания, и те съели всё, что им подали, пользуясь всего одним ножом и вилкой. При этом инквизиторы со страхом поглядывали на главный стол – там было не только умопомрачительное количество блюд и столовых приборов к ним, но, казалось, каждое отдельно подаваемое кушанье состоит из нескольких перемен и соответствующего количества вилок, вилочек, ножей, ложек и ложечек, каких-то щипчиков и других замысловатых предметов. Мало того, что за тем столом всем этим виртуозно пользовались, там ещё вели светскую беседу!

– Послушай, Листик, а зачем ты догола раздела маму и Карталлу, – Суритэн, пользуясь тем, что был близко знаком с рыжей святой, задал вопрос, интересующий своих родственников, – всё-таки ты их заставила раздеться на виду у всех. Нельзя ли было отвести в сторону или провести лечение, не снимая одежду?

– Нельзя, – серьёзно сказала Листик, отвлекаясь от мороженого, даже отставляя вазочку в сторону. Отставив мороженое в сторону, девочка словно показала, что то, о чём она сейчас будет говорить, очень важное. Листик стала объяснять: – Вы же видели, какого размера были пятна? Вот у неё, – Листик показала на Карталлу, – были не просто пятна, а уже язвы. Они уже её незаметно поедали и спасти, когда такие язвы выступили, уже нельзя. Я имею в виду обычным лечением – заклинания, травы. Эти язвы с тем, что их вызвало, можно только выжечь. Вот я и выжгла. А если бы на ней была одежда, то она бы загорелась и были бы большие ожоги, такие, что сами могли бы привести к смерти, да и одежду жалко.

– Но у Азаллы язвы были больше! Получается, что она могла умереть в любую минуту! – воскликнул разволновавшийся Борилэн, было видно, что выдержка ему изменила и он очень ярко представил, как умирает его жена. Он смотрел на Листика с укором, но при этом не решаясь спросить, почему та начала лечение не с его жены. Точно так же на девочку смотрели и остальные тёмные эльфы, кроме Буриэна и Карталлы. Листик, продолжая так же серьезно, как и начала, пояснила:

– Мне надо было выбрать, спасать две жизни или одну, и я выбрала две. Конечно, был риск, что я не успею и она умрёт, – Листик кивнула в сторону старшей эльфийки, та побледнела. Девочка ей ободряюще улыбнулась: – Но Люси к вам благосклонна и не допустила вашей смерти, удержала.