Kitabı oku: «Неоновый ад», sayfa 2
Те, кто поддержали проект Андерсона, в основном элиты и интеллигенция, говорили, что на века в мире останутся писатели, поэты, мыслители, философы, музыканты, что может быть лучше? Противники же в прайм-тайм дискуссионных шоу утверждали (и утверждают до сих пор), что это путь к регрессу и обесцениванию человеческой жизни. Религиозные конфессии сегодня собирают массовые митинги-протесты и усиливают накал телевизионных проповедей, что объяснимо, ведь при наличии возможности жить вечно зачем обращаться к богам, гарантирующим бесконечную счастливую жизнь за скромные 29.95 в месяц или 299.95 в год?
Несмотря на разногласия в обществе, многие корпорации проект поддержали, увидели неохваченный многомиллионный рынок и оказались правы. Но обеспеченные люди, которые могли себе позволить оцифровку разума, не хотели прозябать в киберпространстве, на флэшке или в планшете. Многие потенциальные клиенты задавались вопросом: какой смысл жить вечно и не иметь возможности полноценно наслаждаться жизнью? Пить, есть, заниматься сексом. Тогда, в 2031-м, Андерсон пошёл дальше и при поддержке выдающегося нейрохирурга из «Евромедицины» Аристотеля Шольца реализовал возможность подсаживания цифровой копии разума в биологический организм. Оба получили Нобелевскую премию в области медицины. В итоге то, что в начале казалось невозможным, стало обыденностью. Очередной услугой большинства топовых корпораций, кроме «Спенстех», которые никогда не вкладывались в данную отрасль из-за личных взглядов президента Спенсера. Биологический отдел «Евромедицины» совместно с отделом цифровых продуктов дзайбацу «Сатоши» меньше чем за год поставили услугу на конвейер в Ампир-сити. Оставался последний вопрос: где получать биологические контейнеры для оцифрованных личностей, которые мечтали вновь почувствовать запахи, прикосновения, весь спектр эмоций? Ответ оказался на поверхности – нужно всего лишь предложить людям кучу денег. И это сработало. В период экономического кризиса 2032—2034-х годов контракт носителя стал одной из самых востребованных услуг и с тех пор только набирает обороты.
Многим желающим отказывают из-за биологических показателей, требования к потенциальному носителю слишком высоки, но те, кто проходят отбор, могут позволить себе не только пожить на широкую ногу индивидуально отведённое время, но и обеспечить своих детей, а иногда и внуков. Корпорации предлагают абсолютно честную сделку – деньги взамен на тело.
– Как давно? – спрашивает Джек.
– У меня ещё четыре года. Затем инъекция и прекрасное забвение. А моё тело передадут какой-нибудь богатенькой жёнушке из особняков в Кристалл Маунтин.
– Или элитной проститутке из «Тиффани».
– Какая разница? – пожимает плечами Кейтлин. – Мне будет всё равно.
– С кем подписала?
– «Сатоши».
– Чёрт…
– Послушай, Джек, прошлая ночь действительно что-то значила для меня. Но я не могу позволить себе привязываться к кому-то, потому что не хочу причинять боль. Я не жду понимания, но… Простой девчушке из Мид-Эйкрэйд предстоит сделать ещё очень много. Можешь верить, можешь нет, это было осознанное решение. Я должна была это сделать. И зная, сколько мне осталось, я проживаю оставшееся время на полную катушку. Делаю то, чего раньше не делала. В рамках дозволенного контрактом, конечно. Я живу, понимаешь?
– Да, – тихо отвечает Джек. – Просто… Жаль, что…
– Я знаю, – перебивает Кейтлин. – Если ты хочешь со мной поужинать, я с радостью приму приглашение. Но я не имею права тебя обманывать, дорогой. У нас нет будущего. Есть только настоящее.
Несколько секунд Джек взвешивает услышанное, а потом подходит к Кейтлин, обнимает и спрашивает:
– Завтра в восемь?
Девушка кивает и тонким носом зарывается в шею корпорату.
6
Сладкий запах духов Кейтлин ещё долго витает в пентхаусе Джека Спенсера после её ухода. Девушка не выспалась, но выглядит так, словно спала минимум восемь часов. Перед её выходом они несколько минут стоят в обнимку, внутри Кейт растекается приятное тепло, от груди, к животу, ниже, до самых кончиков пальцев. Она запрещает себе думать о нём, внутренний голос повторяет, что у них не может быть никакого будущего. Пара свиданий, несколько ночей вместе – это максимум, не больше.
По дороге от жилой башни «Спенстех» до Центрального парка имени Малкольма она продолжает думать, только теперь уже о завтрашнем ужине. Какой сделать макияж, надеть платье или брючный костюм? Наверное, нужно как-то прознать у Джека в какой ресторан они пойдут. Какое подобрать нижнее бельё? Чёрный – беспроигрышный вариант, но он видел её в чёрном, ей не хочется повторяться. Там, где появились мысли об ужине, следом прокрались картинки их будущей жизни. У Джека интересная квартира, думает Кейтлин, но там не хватает уюта. Холостяцкая хибара, которая наверняка стоит больше, чем Кейт зарабатывала за год. Раньше, перед контрактом. Нет-нет, думает девушка, нельзя. Нельзя представлять, как она будет встречать его с очередного совета директоров вечером, как вместе вечерами они смотрят фильмы по стриминговому сервису.
Она отвлекается на пиликающий смартфон в кармане облегающих брюк, достаёт, смотрит на полупрозрачный экран. Одно новое сообщение. Ей не хочется открывать это сообщение, побыть бы ещё немного в фантазии, которой не суждено сбыться. Кейт нажимает на иконку входящего сообщения, и тут же по её телу пробегает дрожь. Мысли о Джеке Спенсере исчезают в тот же миг.
Готово?
Кейтлин немного колеблется, подбирает правильные слова для ответа, но в итоге печатает простым «да», прячет смартфон и заходит на территорию парка. В небольшом ларьке она покупает синтезированный латте с ванильным сиропом. Говорят, что вкус неотличим, но она выпила натуральный кофе сорок минут назад и моментально чувствует разницу.
Вокруг кипит жизнь. Несколько парней с имплантами конечностей сидят на траве вокруг панка с гитарой, он бренчит что-то заунылое, а группа кивает в такт. Влюблённая парочка стоит на пригорке справа, обнявшись, так же, как стояли Кейтлин и Джек у входной двери в пентхаус. Маленькая девочка держит бабушку за руку и удивлённо смотрит на серое озеро, которое плавными волнами создаёт ощущение абсолютного спокойствия и умиротворения. Кейтлин обращает внимание на пустую лавочку из пластика напротив озера, подходит к ней, из сумочки достаёт влажную салфетку, аккуратным движением вытирает пыль.
Она садится напротив озера, делает маленький глоток латте, не обращает внимания на окружающих её людей и всё-таки разрешает себе думать о будущем с Джеком Спенсером. Будущем, которому не суждено сбыться.
7
К полудню солнце над Ампир-сити раскалило асфальт. Редкие облака проплывают над городом, создавая тень, в которой жара ощущается чуть меньше, но тёплые потоки со стороны пустыни сродни горячему воздуху из фена не дают обычному рабочему на улице насладиться даже намёком на прохладу. На Корпорат-Кросс много народу, все торопятся в ближайшие кафе и ресторанчики на часовой обед. Из незаметных динамиков металлический женский голос транслирует последние события, несколько огромных экранов на зданиях показывают ведущую в студии, которая рассуждает о последствиях переворота в Автономной Республике Гавайи и новости о полной милитаризации Швейцарии.
Джек Спенсер торопится к своему рабочему месту на предпоследнем этаже небоскрёба «Спенстех». После расставания с Кейтлин день идёт явно не в том направлении, которого хотелось бы корпорату. Все персональные городские летательные аппараты оказались недоступны или на техобслуживании, потому воспользоваться воздушными коридорами Ампир-сити Джек не сумел. Такси вызвать тоже оказалось проблемой, так как в радиусе трёх миль возле дома Джека не обнаружилось ни единой свободной машины, готовой взять заказ. Пришлось воспользоваться «Диабло» и простоять пятьдесят минут в двух заторах – на мосту Джефферсона, въезде в деловой центр, и непосредственно на повороте к Корпорат-Кросс.
Несмотря на то, что Джек никому не отчитывается за опоздания, он всё равно испытывает чувство дискомфорта. Никогда раньше, какая бессонная ночь бы ни выдалась, он не позволял себе появиться на рабочем месте позже десяти утра. Спенсер ненавидел окружающий мир или дремал в кресле перед мониторами, но оставался на рабочем месте. С Кейтлин он испытал то, чего не испытывал раньше в своей жизни. Джек Спенсер, руководитель отдела аналитики и оценки рисков «Спенстех», потерял счёт времени.
Он заходит в главный холл башни корпорации, здоровается с сотрудниками, которые встречаются на его пути, а в голове рисуются картины коллективного осуждения и потери репутации. Смотрите, смотрите, Спенсер опоздал. Наверняка кутил всю ночь с эскортницами из «Тиффани», совсем уже обнаглел, папенькин сынок! И это будущее «Спенстех»?!
В лифте он оказывается с десятком корпоратов, и, как назло, все они выходят по одному на этажах ниже, потому подъём длится примерно минут семь. Эти примерные семь минут кажутся Спенсеру вечностью.
У входа в его кабинет, возле пустующего стола секретаря, стоит верный помощник Джека Спенсера, заместитель и по совместительству приятель со времён стажировки Ленни Босковиц, который явно ошивается здесь в ожидании Джека какое-то время. Минут семь? Невысокого роста пухлый мужчина с залысинами, с прямым острым носом и толстыми губами смотрит очередное фуд-порн видео на экране смартфона, не обращая внимания на появление руководителя отдела.
– Что у нас нового, Ленни? – спрашивает Джек, проходя в свой кабинет.
– Смотря, что ты подразумеваешь под новым, – отвечает слегка высоким голосом Босковиц, не отрываясь от видео. – Ты припёрся к обеду – это точно что-то новенькое!
– Заработался.
Джек скидывает пиджак на диван, командует поднять вверх жалюзи на окнах во всю стену и садится за матовый стол. За окнами кабинета городские летательные аппараты единой линией плывут на разных уровнях, создавая геометрический орнамент из непересекающихся линий, а за ними стоит оливкового цвета башня корпорации с логотипом «Норд» у самой верхушки.
– Заработался, ага, конечно, – Босковиц всем весом плюхается на диван, закидывает ногу на журнальный столик. – Тебя сдал Майерс. Завтракал с ним, и выглядел он чертовски хреново. Сказал, что ты уехал из «Акварели» не один.
– Система, Ленни, ты проверил ещё раз данные в системе, как я просил?
– Я отвечу тебе, о великий, но прежде ответь ты мне, – Босковиц убирает ногу со столика, чуть наклоняется вперёд, смотрит на Спенсера чёрными глазами и сдвигает брови. – Почему ты не позвал меня вчера? Как ты мог? Как ты мог так поступить со мной? После всего, что между нами было. Ещё и склеил кого-то.
Джек смеётся, скрещивает руки на груди и в той же саркастичной манере, но слегка оправдывающимся тоном признаёт:
– Каюсь, виноват, – он поднимает руки, капитулируя перед нападками Босковица. – Я вчера хотел поехать в пустошь, погонять, а Майерс слился, но решил загладить вину и позвал в «Акварель».
– Недостаточно, – Босковиц показательно поворачивает голову к стене.
– Прости, Ленни, в следующий раз я обязательно позвоню тебе. Это была импровизация, но теперь твоя обиженная физиономия будет всегда возникать у меня перед глазами, когда я спонтанно соберусь куда-либо. А теперь система. Что с данными?
– Я скажу тебе, Джек Спенсер. Я всё скажу.
Босковиц неуклюже поднимается с дивана и подходит к стене с белым экраном посередине. Слева снизу небольшой датчик, к которому Ленни подносит свой смартфон, на экране отображается интерфейс поисковой системы с полем для ввода и кнопкой «Старт».
– Данные точные. Сейчас в нашей базе чуть меньше двадцати тысяч контактов с заполненной информацией. В основном это сотрудники и их родственники. Система предоставляет не только подробный анализ действий контакта, но и выстраивает так называемый «график приемлемости», благодаря которому по основным параметрам составляется социальный портрет человека.
– Это замысел, но что с метаданными?
– Проблема решена, босс.
– Шутишь?
– Основной загвоздкой была, как ты помнишь, сегментация данных и определение процентной составляющей.
Босковиц вводит в поисковую строку «Джек Мюриэль Спенсер», кликает на «Старт». Система думает несколько секунд, и на экране отображается трёхмерная модель Джека Спенсера, плавно крутящаяся по часовой стрелке. Справа от модели имя, возраст, различные характеристики и в самом низу цифра – восемьдесят семь процентов.
– А теперь, – продолжает Босковиц, – проблема решена. Система оценивает тебя на восемьдесят семь процентов, так что ты без проблем отправишься в «Вавилон», друг мой.
– Сколько контактов ты протестировал? – недоверчиво спрашивает Джек.
– Проще сказать, кого я не тестировал, – с насмешкой отвечает Босковиц. – Оно работает, Джеки. Мы это сделали!
– Если мэрия одобрит поправку к проекту и обеспечит нас данными, мы сможем собрать базу за сколько? Пять-шесть лет?
– Примерно. Но это только в том случае, если в нашу крепость данных будет падать вся дата без исключения.
– Отец будет очень доволен, Ленни. Ты лучший.
– Я знаю, – Босковиц отключает экран и усаживается обратно на диван. – А теперь, о великий, я хочу знать каждую грязную подробность вчерашней тусовки. Расскажи мне всё.
8
Ближе к вечеру Джек запрашивает аудиенции у своего отца, порадовать семидесятитрёхлетнего президента отличными новостями. Кабинет Ричарда Спенсера занимает весь последний этаж, включает в себя не только рабочее пространство с антикварной мебелью, но ещё и цифровую библиотеку, переговорную, конференц-зал с отдельным входом, бассейн, две спальни, обеденную зону и сауну. Президент «Спенстех» редко покидает башню корпорации, несмотря на то, что владеет четырьмя пентхаусами в различных районах Ампир-сити и домом в Кристалл Маунтин. После смерти своей супруги Ванессы Ричард Спенсер посвятил всё своё время работе, что вызывает восторг у сотрудников корпорации. Он не только президент огромной производственной компании, он её символ. Сердце. Множество проектов Ампир-сити находят поддержку в лице её почётного гражданина. Спенсер лично спонсировал строительство двух университетских кампусов технологического и клиники в Мид-Эйкрэйд, а на реставрацию Нью-Лэнгли он пожертвовал два триллиона криптодолларов из личного фонда.
Джек застаёт отца у камина с бумажной книгой в руках. За окном садится солнце, кабинет кажется очень уютным от живого огня и потрескивания поленьев.
– Что читаешь, папа? – спрашивает Спенсер.
– Да так, кое-что из прошлого. Глаза подводят меня, сынок, – хриплым голосом произносит Ричард.
– У «Сатоши» отличная линейка глазных имплантов. Хотя кому я говорю?
– Нет, сынок, импланты ради увеличения способностей – это прерогатива молодёжи. Мне нравятся мои глаза, тем более их так любила твоя мама.
– В этом что-то есть, знаешь? Ты сидишь здесь, читаешь бумажную книгу, разожжён камин, словно мы с тобой перенеслись в прошлое.
– Мода на антикварную мебель обязательно вернётся, вот увидишь. Даже в киберпространстве сейчас огромной популярностью пользуются архитектуры локаций из позапрошлого века. Кто бы мог подумать? Ставлю сотню, что через пару десятилетий Синатра снова войдёт в моду.
Романтичное настроение отца вызывает на лице Джека улыбку.
– Отлично выглядишь, папа.
– Я и чувствую себя прекрасно. Сегодня проплыл четыре мили в бассейне.
– Ого.
– Да. А что сделал ты? – слегка поддевает сына Ричард.
– На самом деле, мне есть что показать.
– Ты о системе классификации для «Вавилона», не так ли?
– Ты всегда в курсе событий. Всё готово, отец. Тесты прошли успешно, и мы можем приступать к полноценному сбору данных.
– Пока рано радоваться, хоть я и разделяю твой оптимизм. Все четверо президентов должны одобрить предлагаемую нами правку. Я уверен, что Гамбиев поддержит нас, мы разговаривали с ним недавно, обсуждали возможность внедрения системы, а вот остальные.
– «Евромедицина» согласится. Перри́ наверняка сможет продать систему совету директоров корпорации, остаётся только император.
– Да, сяцо может быть проблемой. Но если правильно донести до Акихиро Сатоши суть предлагаемой нами поправки, он согласится, – Ричард смотрит на огонь в камине, громко выдыхает, затем переводит взгляд на сына. – Ты готов?
– Да, отец.
– Хорошо. В конце недели я соберу королей. Не подведи меня.
– Не подведу, отец. С моей стороны всё будет выполнено.
Ричард Спенсер одобрительно кивает и возвращается к книге. Джек чувствует, что ему нечего добавить, и отправляется к лифту.
9
Женский голос из динамиков на Корпорат-Кросс монотонно объявляет о наступлении полночи, температура в городе девятнадцать градусов по Цельсию. Джек стоит на парковке перед небоскрёбом «Спенстех», смотрит на граффити, которое клининговая служба корпорации так и не удосужилась смыть.
Если есть рай, то есть и ад.
Ад здесь.
Чёртовы панки-антикорпораты, ничего толком не добившиеся в своей никчёмной жизни, высказывают ненужное, незаметное мнение, думает Джек. Ампир-сити сильно отличается от садов Эдема, с этим поспорить сложно, но это город, где каждый имеет шанс реализовать себя. На несколько минут шум города перебивает полицейская сирена. Ветер задувает в пальто, лёгкий холодок бежит по телу Спенсера. Он не знает, как живёт средний рабочий класс в Нью-Лэнгли и Мид-Эйкрэйд. Он не частый гость внутри жилых башен, где квартиры похожи на соты в гигантском улье. Он не знает, что такое отказ в страховке, военная пенсия, неодобренный кредит. Это отличает его от большинства тех, кто проживает на улицах Ампир-сити. Он не знает улиц. Не знает банд, которых в Ампир-сити насчитываются десятки. Он работает на высшем уровне, верит, что никогда не лишится своего превосходства, имеет ли он право определять, кто достойный в этом городе, а кто нет? Ведь даже среди самых кровожадных наёмников, которые убивают ради криптодолларов, евротокенов и новых йен, есть люди, движимые честью и достоинством. Эдакие Робин Гуды, очищающие мир.
Имеет ли он право?
Входящий звонок отвлекает его от мыслей и ненавистного граффити. Джек смотрит на экран смартфона, с которого улыбается кривая физиономия Рона Майерса.
– Ну что, Ронни? Готов?
– Через час, скинул тебе геолокацию. И готовь денежки, золотой мальчик. Тебе не поздоровится!
– Это мы посмотрим, рыжая морда.
Джек садится за штурвал «Диабло» и выезжает на трассу до границы. Он думает о том, что будет говорить на встрече четырёх королей. Как правильно преподнести ту селекцию, которую он и его отец считают необходимой. Мимо проносятся неоновые вывески заведений, перед глазами в очередной раз предстаёт образ Кейтлин Саммерс. Он вспоминает сегодняшнюю переписку с ней, будто они два неуклюжих подростка, старались впечатлить друг друга как можно сильней. Глупо, думает Джек, но от этой глупости ему становится тепло на душе.
При повороте на бульвар Коллинз Джек чувствует лёгкое недомогание. Картинка перед глазами расплывается, он сбрасывает скорость и быстро моргает, чтобы убрать неприятный эффект. Думает, что произошёл сбой глазных имплантов, чем обязательно займётся на следующей неделе, после выступления перед королями. Картинка становится чёткой, Джек жмёт на газ.
На границе Ампир-сити пусто, он с лёгкостью выезжает за пределы города, не показывая охраннику разрешения на выезд. Охранник поздравляет Джека с новым автомобилем и просит быть осторожней, так как в некоторых районах пустоши буря ещё подаёт признаки активности.
Нужное место Спенсер видит издалека. Огромный костёр на взлётно-посадочной полосе заброшенного аэропорта, рёв моторов, громкий хард-рок исполняется вживую одним из местных андерграунд-бэндов. Гонка пройдёт здесь. Он подъезжает к многочисленным разнообразным автомобилям, ловит взгляды юношей и девушек в открытых одеждах. В пустыне холодно, но тепло от костров и автомобилей согревает собравшихся. Рон Майерс стоит в обнимку с высокой худощавой девушкой, её тело покрыто татуировками, разговаривает с кем-то из банды «Ренегаты», судя по нашивке на джинсовом жилете. «Ренегаты» – один из старейших байкерских клубов с чаптерами в Неваде, Калифорнии, Аризоне, Нью-Мехико и даже за океаном, в Северной Ирландии, завсегдатая гонок. Любят посмотреть шоу, а заодно заработать нескромную сумму денег, предоставляя услуги охраны.
За горизонтом чёрное небо, Джек ловит себя на мысли, что только в пустыне можно рассмотреть невероятную россыпь звёзд. Здесь, в пустошах, возникает ощущение абсолютной ничтожности перед бесконечностью космоса. Облака, подобно волнам океана, плавно сотрясают небесный простор, кажется, вот-вот проплывёт гигантская неоновая косатка или дельфин.
– Джеки! – кричит Рон Майерс подъезжающему «Диабло». – Джек! Сюда! Сюда!
Джек останавливает автомобиль возле Рона, глушит мотор.
– Ну что, Ронни, повеселимся?
– А то ж! Тебя и ждали! – улыбается подвыпивший Майерс. – Участвуют четверо. Ты, Гастингс, Джером и Лайла.
– Ты решил всех профи на меня спустить?!
– Чувак, ты заявлен на «Диабло», все хотят померяться с тобой членами. Даже Лайла.
– Мне иногда кажется, что у неё «член» длиннее наших с тобой вместе взятых, – саркастичным тоном шутит Спенсер. – Ладно, я на старт.
– Удачи, дорогой.
– Иди в жопу, Рон.
Трасса для гонки в основном грунтовая, но выровнена, с редкими вкраплениями того, что осталось от взлётно-посадочной полосы. Все участники должны проехать два круга вокруг заброшенного терминала. Побеждает тот, кто придёт к финишу первым.
Гастингс – старожил, мужичок с Рутгер-стрит, не богат, но и не еле сводит концы с концами. Воевал, благодаря чему обзавёлся биомеханической ногой по программе правительства для ветеранов. Болезненно переживает распад США до сих пор, но и переезжать на восток к своим единомышленникам не стремится, говорит, что на этом побережье климат лучше. Джером, чернокожий айтишник, родом из Лос-Анджелеса, три года добивался перевода в Ампир-сити, так как всё киберпространство на территории Альянса полнится слухами о сумасшедших гонках неподалёку от независимого города, а Джером болеет гонками с детства. И Лайла. Утончённая, нежная Лайла, про которую информацию найти не могут ни корпораты, ни полиция, ни служба безопасности киберпространства. Тёмная лошадка, которая появляется перед гонками, а после исчезает. Молоденькая, с нотками азиатской внешности и леденящим стальным взглядом. Однажды Майерс видел её в драке, когда какой-то неместный решил покачать права и доказать, что она выиграла нечестно. Бедолага питался через трубку следующие восемь недель.
Джек сигналит в знак приветствия своим соперникам, занимает место за прокаченным «Кеннеди» Джерома. Народ собирается возле гонщиков, шесть дронов, предназначенных для съёмки, взлетают над трассой. Майерс открывает багажник своего внедорожника, в котором шесть мониторов показывают картинку с дронов в прямом эфире.
– Ну что, дамы и господа? Ставки сделаны, ставок больше нет, – он поворачивается к худощавой спутнице. – Крошка, окажешь честь?
Девушка модельной походкой проходит мимо автомобилей участников и встаёт между передними бамперами первых двух. Под одобрительный свист и выкрики она лёгким движением чуть задирает короткую юбку, стягивает красные трусики и поднимает их вверх, словно держит гоночный флаг.
– Приготовится! – командует она под бурную поддержку аудитории. – Завести моторы! Три! Два! Один!
Она взмахивает рукой, и столб пыли поднимается на старте. Машины устремляются вперёд по ночной пустынной трассе на фоне нескольких ржавеющих самолётов с выбитыми иллюминаторами. Лайла сразу отрывается от остальных, её спортивный «Хикару» хоть и собирался лет двадцать назад в Японии, всё равно остаётся в отличном состоянии. Следом за ней давит на педаль газа «Кеннеди» Джером. Спенсер третий, а на уровне заднего колеса «Диабло» его пытается настигнуть Гастингс на «Ди-Ви-Си» прошлого поколения. Дроны летят над гонщиками, издавая лёгкий скрежет, снимают всё происходящее и передают сигнал на мониторы Майерса.
– Смотри-ка! Он сразу обошёл Гастингса, сукин сын, – комментирует Рон.
Джек даёт немного влево, начинает нагонять Джерома, но тот включает закись азота и отрывается от «Диабло» футов на тридцать.
– Ах вот оно что, – негодует себе под нос Джек. – Ладно.
Он переключается на спортивный режим, прищуривает глаза и плавно давит на педаль газа. Джером в зеркале заднего вида замечает, как его настигает корпорат, громко ругается, но сделать ничего может, Джек уже рядом с ним, шлёт воздушный поцелуй и обгоняет. Первый круг заканчивается, Лайла идёт с приличным отрывом. Болельщики громко приветствуют участников, хард-рок бэнд даёт мощный гитарный риф. Пиро-установка выпускает несколько мощных клубов огня в звёздное небо. Подарок болельщикам для большей зрелищности.
Лайла кажется недосягаемой. Джек смотрит в зеркало заднего вида, Джером и Гастингс остаются позади на приличном расстоянии. Корпорат поддаёт газу и решает, что не будет сбрасывать скорость на повороте ВПП. Опасная затея, он может вылететь с трассы и перевернуться, но адреналин зашкаливает, и он знает точно, что Лайла скорость сбросит, не будет рисковать.
На повороте Лайла действительно немного сбавляет скорость, и этого хватает для обгона. «Диабло» немного ведёт, но Спенсер не без труда выравнивает автомобиль. Девушка громко нецензурно ругает Джека вслед, открывает прозрачную крышку у коробки передач и переключает тумблер закиси азота. «Хикару» дёргается вперёд, Лайла злобно хохочет в предвкушении того, как обгонит чёртова корпората. Джек смотрит в боковое зеркало, Лайла набирает скорость, догоняет «Диабло». До финиша остаётся меньше мили.
– Давай, детка, не подведи, – шепчет он своему новому спорткару, но тщетно. Лайла начинает обходить его справа.
Они равняются на финишной прямой, до победы остаётся совсем чуть-чуть.
– Хер тебе, Джеки! – кричит Лайла, но Джек её не слышит, он сосредоточен на трассе.
Вновь столбы огня бьют вверх, люди кричат радостно и громко, рокеры проверяют струны гитар на прочность. Джеку не хватило доли секунды для победы, Лайла опережает его на пару дюймов.
На финише она несколько минут сидит неподвижно, выравнивает сбитое адреналином дыхание, вылезает из «Хикару», уверенным шагом подходит к Спенсеру. Корпорат стоит, опёршись на капот в компании Майерса и нескольких незнакомых людей.
– Ты был не плох сегодня, Спенсер, – победно заявляет девушка, перебивая светский обмен любезностями.
– Спасибо, Лайла, но с тобой и правда никто не сравнится. Твоя тачка – это нечто.
– Всё верно, – зловеще улыбается она. – Тачка важна, и, может быть, когда-нибудь я дам тебе прокатиться, но важней прослойка между креслом и рулём. Ты впечатлил меня на последнем повороте. Только сумасшедший принял бы такое решение. Ты мог запросто разбиться.
– Мог. Но не разбился. Стоило попробовать.
– Да, – Лайла подмигивает Джеку и чуть прикусывает нижнюю губу. – Попробовать определённо стоило бы.
10
Джек ещё немного общается с завсегдатаями гонок в пустоши, получает выигрыш за второе место и медленно двигается в сторону города. В голове хаотично крутятся мысли. Сначала о Кейтлин, ему интересно, как она провела сегодняшний вечер и чем занималась. Затем о предстоящей встрече и выступлении, о том, как отреагирует Акихиро Сатоши, президент японского дзайбацу. Неожиданно врывается мысль о Лайле, как она подмигнула ему на прощание.
На подъезде к границе Ампир-сити глазные импланты снова дают небольшой сбой, картинка расплывается, что вызывает у Джека скорей раздражение, чем беспокойство. Он тормозит у каньона, чтобы снова проморгаться, представляет, как будет наезжать на службу поддержки «Сатоши». Зрение стабилизируется, корпорат чётко видит звёздное небо.
Спенсер глушит мотор и выходит из машины, в нос бьёт холодный воздух с пылью. На краю каньона открывается завораживающий вид: с левой стороны, вдалеке, мелькает костёр на взлётно-посадочной полосе, на небе звёзды выстроились во множество ярких точек на сине-зелёном фоне, справа виднеются небоскрёбы Ампир-сити, независимого города, окутанные разноцветной неоновой дымкой.
Он садится на капот «Диабло», делает глубокий вдох, чувствует реальность происходящего. Наслаждаясь видом бесконечных звёзд и города, в голове снова возникает вопрос: имеет ли право Джек Спенсер определять, кто достойный в этом городе, а кто нет?
