«Страх» kitabından alıntılar, sayfa 2
Сталин говорит одно, а делает совсем другое, на словах он за народ, на деле же он его запугал, страх и насилие – единственное орудие его власти. И если он, Саша, не может воспрепятствовать насилию, то он может не поддаваться страху. Только так он останется человеком.
общество, которое стремится стать совершенным, это уже прекрасное общество
В это несчастное время вообще неуместно говорить о счастье, счастья нет, есть жизнь и борьба за жизнь, и впереди тоже борьба за жизнь.
И вот оказалось: жизнь не в ресторанах, не в курортах, а в заботах, несчастьях, в работе, в институте, в тюремных очередях, скверная жизнь, лживая, несправедливая, страшная, и все равно, надо найти в ней свое место.
Психология толпы неустойчива: ее можно повернуть и в ту, и в эту сторону.
С легким характером великих не бывает.
Нет честных политических деятелей и не может быть. «Честность» – это оттуда, из так называемых общечеловеческих ценностей, неприемлемых для истинного политика, тем более для вождя.
Умный тиран всегда льстит народу, на словах, конечно, а на деле его уничтожает.
– Никуда я не поеду, – прошептала вдруг Нина, – я не могу убегать от своей партии. Не имею права.
Варя наклонилась, сняла с ее ног домашние туфли. Нина не сопротивлялась, но не двигалась с места.
– Ты не от партии убегаешь, ты от пули в затылок убегаешь. Зачем ты нужна своей партии мертвая?
На самом деле террор – это не только средство подавления инакомыслия, а прежде всего средство установления единомыслия, вытекающего из единого для всех страха.
